Спецкор Издательского дома "Комсомольская правда" Александр Коц: "На войне ты забываешь обо всём, думаешь: "Зачем я во всё это ввязался, почему я не пишу о погоде или о поп-музыке? Никогда больше и не в коем случае я не приеду в такие места!". Но это меня не отвадило от журналистики".
2 октября 2019г. в "Известия-холл" при поддержке телеканала RT проходила медиаконференция на тему "В зоне конфликта: риски и ответственность журналиста ". В рамках MediaTalk были подведены итоги конкурсной премии, определены лучшие работы журналистов из зоны конфликта, из горячих точек планеты. Эта премия вручается второй год в честь памяти Халеда аль Хатыба, сотрудничавшего с RT Arabic, который погиб в 2017г. под ракетным обстрелом ИГ близ населённого пункта Аль Богелея в сирийской провинции Хомс. Были определены лучшие работы журналистов из зоны конфликта, из горячих точек планеты.
Темой секции 1 стал вопрос: "Профессия военкор: правда или риск?"
Модератор Пола Слиер – военкор, руководитель ближневосточного бюро телеканала RT,
Спикеры: Александр Коц – штатный корреспондент газеты "Комсомольская правда"
Антон Степаненко как победитель в номинации длинное интервью «Ракка. жизнь после войны».
Фаусто Билославо, Италия – победитель в номинации "Лучшая работа из зоны конфликта: короткое видео" – делал интервью с Муамаром Кадаффи.
...Думаю, что уважаемые читатели по моему предыдущему материалу с Антоном Степаненко уже поняли, что взять интервью у военкоров федерального СМИ - задача все-таки непростая. Но уверена, если бы мне удалось поговорить со спецкором ИД "Комсомольская правда" Александром Коцем, то разговор получился бы именно таким. Поэтому представим, что после выступления спикеров на первой секции MediaTalk мне удалось пообщаться с специальным корреспондентом издательского дома "Комсомольская правда" Александром Игоревичем Коцем.
Справка: Александр Игоревич Коц - с 1999 года работает корреспондентом «Комсомольской правды», специальный корреспондент отдела политики, отвечает за освещение военных конфликтов, природных стихий и других катаклизмов. В его послужном списке военного корреспондента - ранения и пленения, работа в Косово, Афганистане, на Северном Кавказе, в Ливии, Сирии, Египте, Ираке и на Украине. Также ведёт программы на радио «Комсомольская правда».
-Александр Игоревич, спасибо, что согласились на разговор. Каковы, на ваш взгляд, условия работы журналиста в зоне военных конфликтов?
- Каковы, на ваш взгляд, условия работы журналиста в зоне военных конфликтов?
Я – штатный Корреспондент газеты, теперь Издательского дома "Комсомольская правда", я работаю в ней с 1999 года. На Украине на меня завели уголовное дело по статье "терроризм". Есть такая проблема с доступом на ту сторону. Всем очевидно, что на Украине невозможно, смертельно опасно работать российскому журналисту. Понятно, что "с той стороны" смертельно опасно работать журналисту в Сирии. Но и на Украине тоже. Там сначала меня внесли с списки персон нон-грата. На Украине борьба с инакомыслием, с людьми, с журналистами, которые высказывают "неправильную" точку зрения поставлена на государственный уровень. Через частные СМИ украинские, через соцсети распространяется информация российских журналистов. Фото российских журналистов печатаются на так называемых "картах смерти", которые распространяют на блокпостах. Через соцсети украинские военные передают эти фотографии с призывом "стрелять по российским пропагандистам". Это не угроза, как в Ливии, от террористов - это угроза от государства. В 2015г. Пентагон выпустил брошюру, в которой есть такая графа "непривилегированные участники конфликтов", куда отнесли и журналистов, которые могут сопровождать некие военные формирования. На Украине эту инструкцию восприняли с большим воодушевлением и пользуются ею до сих пор. В Донбассе мы отказались от маркировки "пресса", чтобы не выделяться. В своё время в зоне конфликтов было такое правило для журналистов: одежда неяркая, но ничем не напоминающая камуфляж, чтобы в пылу боя тебя не "перепутали"с военным, не вели огонь. А в том, что касается Сирии и Донбасса, наоборот: я и мои коллеги пытались себя максимально закамуфлировать и выдавать за военных. Потому что одного военного убили, второго, третьего - это не такая важная цель как журналист.
-Обвинения в пропаганде вам в тех условиях выдвигались? Что Вы думаете по этому поводу?
-Телеканал "Россия", "Россия-24" постоянно обвиняется в пропаганде, но это не так. Я не вижу в работе военного журналиста какой-то пропагдисткой направленности. В первую очередь это репортёр. Ты передаёшь в тех условиях то, что ты видишь своими глазами. Если ты что-то не видишь сам, но хочешь об этом сказать, то говоришь это со ссылкой на тех людей, которым ты стопроцентно доверяешь. Ты не можешь на войне видеть всю ситуацию целиком, видишь только тот маленький кусочек, который, возможно, серьёзно даже не влияет на всё положение на фронте. Поэтому когда я из г. Горловка под Донбассом передаю из госпиталя слова женщины, которой оторвало руку. Она сказала, что ей на кухню вон с той стороны прилетел снаряд - "с той стороны" - это там, где находятся украинские военные. В чём здесь пропаганда? Если мы снимаем пленных под Дебальцево, которые говорят: "Мы в армию пошли, чтобы не пойти в тюрьму!" - это их слова, живущих там людей, которые можно дать даже без комментариев. Я понимаю, что каким-то образом мы всё равно информационно участвуем в этой войне, но термин "информационный солдат" я к себе, например, не отношу.
-То есть Вы нарушаете неписанное правило работы журналистов в горячих точках: не принимать ни одну сторону конфликта, так иначе ты автоматически перестаёшь быть беспристрастным бытописателем ситуации?
-Я прекрасно понимаю, что, условно говоря в Сирии, я принимаю сторону российской армии. Я работал и с ней, работал и без неё. Но тем не менее я, отстаиваю интересы своего государства. А в Донецке, в Донбассе на Украине, наверно, меня стороной конфликта сделал сам Киев. Сначала персоной нон-грата, а потом - "террористом".
Я на Украине сделал то, что журналист (как нас учат на журфаках) делать не должен – я принял сторону Донбасса. Я не боюсь в этом признаться. Потому что легко можно освещать события совершенно отстранённо, например, и или очередную ступень революции в Египте, потому что мне всё равно, там либералы на Тахри, или исламисты в мечете Рабия аль-Адавия (2016г.). Я ездил и туда и туда, и совершенно отстранённо могу освещать их события. То же самое было в Ливии. Мне честно говоря, совершенно всё равно было, там оппозиция или кадаффисты. Совершенно спокойно работали и в Бенгазе, и в Триполи, без какой-то идеологической, пропагандисткой направленности. В Донбассе это невозможно, он стал такой личной болью: там погибли наши коллеги-журналисты из ВГТРК, из РИА Новости, фотограф Андрей Стенин, итальянские журналисты. Поэтому я не считаю себя пропагдистом, но на некоторых конфликтах присутствует личное восприятие, ты от этого никуда не денешься, поэтому ты его передашь в репортаже.
Югославия, Чечня, Южная Осетия. Риск для военных корреспондентов – это норма, состояние нормальное, его дело, без которого нормально и честно свою работу сделать невозможно. Ни один кадр не стоит человеческой жизни. Но как без риска сделать оттуда хороший репортаж? Можно ли сделать репортаж, сидя в гостинице?.
-Александр, роль журналиста сейчас меняется в мире, сами медиа как меняются на Ваш взгляд? Профессиональная журналистика в будущем может быть вытеснена социальными медиа?
-Мне не кажется, что сама роль журналиста меняется. Современная журналистика на самом деле присутствует и в соцмедиа. Наш издательский дом ("Комсомольская правда") -это мультимедийная площадка. Когда я еду в командировку - один, я - не телевизионная группа - у меня с собой и фотоаппарат, и маленькая видеокамера, и квадракоптер, поэтому я "выдаю" не только текст, но и фотогаллерею, и небольшой видеоролик . И при этом сам в последнее время я сам довольно агрессивно играю на поле соцмедиа. Тысячи подписчиков в Фейсбуке, Твиттере, Телеграмме. Тяжело успевать присутствовать везде в соцсетях, но журналисту это нужно обязательно. Это обязательное упражнение, потому что на интернет-СМИ люди не заходят, чтобы прочитать мой пост, "сейчас я буду искать, что мне тут интересно почитать!" - сейчас уже так не происходит. Люди видят ссылку в соцсетях, Фейсбуке или Твиттере, и на сайт "Комсомольской правды" переходят из соцсетей, поэтому чем прочнее ты там присутствуешь, тем чаще заходят на сайт. И как мне кажется, блогерство, в том числе и видеоблогерство никогда не заменит профессиональную журналистику, потому что блогер не обременён ответственностью за достоверность своего материала. Он может выбросить в Сеть всё, что угодно, и ему за это ничего не будет. Ну, потеряет сотню подписчиков А если серьёзное издание публикует фейк, то оно уже теряет репутацию. Всегда будет запрос на честную, профессиональную журналистику. Я не считаю, что даже в будущем профессиональная журналистика может быть вытеснена социальными медиа, потому что всегда будет запрос на честную и профессиональную подачу материала.
-Какой самый яркий на вашей памяти пример с фейковой информацией, которую Вам приходилось верифицировать, проверять на достоверность?
-Сложнее всего всё-таки освещать честно какие-то военные действия. Я приведу пример. Была известная химическая провокация в г. Дум под Дамаском. На основании видеосъемок белых касок было принято решение о массированном ракетном ударе на суверенное государство, там было более десяти целей, в том числе в центре Дамаска. Били по институту, который я снимал, якобы с оружием, вокруг которого вообще-то плотная городская застройка. То есть те, кто это делают, не боятся, что люди из жилых кварталов пострадают. После освобождения города Дума мы туда приехали, в госпиталь, в котором снималось всё это. Нашли детей, которые тоже участвовали в ней. Выяснилось, что, естественно, никаких химических отравлений не было. Это была погоня за сенсацией, или попытка выяснить, что на самом деле произошло в этом городе, просто поиск правды? Мы пытались найти место, где произошли взрывы, склад с боеприпасами. Мы ездили по городу часа четыре, наверно - нам никто не мог указать на это место. И в итоге только в местной больнице, где это было снято, нам сказали, что в неё ни один человек с такими травмами и признаками химического отравления не поступал.
То есть мне кажется, надо разделять надо разделять несколько попытку сделать себе репутацию на жареных фактах, и попытку добраться до правды. Понятно, что как профессиональному амбициозному журналисту тебе всегда хочется до этой правды добраться первым, обнародовать. В этом есть элемент конкуренции, но мне кажется, это нормально, это подстёгивает профессию и заставляет её двигаться вперёд.
-Как журналисту вести себя на войне и вообще в ситуациях, когда долго приходится быть в напряжении сил физических и моральных? Нужен коллектив, или телохранители в экстренных ситуациях, в прямом смысле для сохранения жизни?
-Журналист - он иногда без тренировки проигрывает в уме, как я поведу себя в той или другой ситуации. В 2008г. я входил в г. Цхинвал с первой колонной российских войск. Это было, наверно, главное событие той войны, которое предопределило её исход, по крайней мере сократило её длительность до минимума. Был очень плотный бой, то есть люди стреляли друг в друга люди с расстояния 5-10м. Ты видишь, как у человека разрывается одежда. Ни до, ни после этого я вот в таком близком бою не участвовал нигде, не присутствовал при таком. И ты забываешь обо всём, уже думаешь: "Зачем я во всё это ввязался, почему я не пишу о погоде или там о поп-музыке? Никогда больше и не в коем случае я не приеду в такие места". Заехал я туда, сидя на БТРе, уехал, лёжа в скорой помощи, но это меня не отвадило от журналистики. На самом деле, когда ты едешь с военными, наверно, у тебя какое-то подспудное есть ощущение, что они тебя защищают. Но никто тебя не охраняет, даже военные. Ты предоставлен сам себе. В нашей редакции, например, нет возможности в Сирии, в Ливии или где-то ещё нанимать себе телохранителей. У меня никогда их не было. Более того, иногда, как мне кажется, безопаснее работать, когда вы вчетвером в одной машине едете, но не привлекая к себе большого внимания вооружёнными людьми. Безусловно есть места, типа Сомали или Центральной Африканской республики, где без вооруженной охраны работать сложно. Но я пока там не бывал. А там, где я бываю, справлялся без охраны.
-В экстренных ситуациях на войне даже отношения с коллегами проявляются по-другому. Но вопрос существования пропаганды встал между нашими странами. Или между Россией и всем остальным миром. Например, у Вас есть знакомые журналисты с Украины, которые продолжают общаться с Вами, несмотря на вот это их мнение о существовании "российской пропаганды"?
-Да, ситуации могут быть разные. Но у меня есть пару журналистов с Украины, с которыми я до сих пор поддерживаю отношения, хотя на государственном уровне это делать сейчас становится всё сложнее. Отношения эти, конечно, не дружеские, но мы слышим друг друга. Но при этом на уровне страны есть предвзятое отношение к российским журналистам не только со стороны Украины, а вообще со стороны западного "просвещённого" мира. Когда погибли под Луганском наши коллеги из ВГТРК, мировое сообщество не особо озаботилось даже соболезнованиями. Когда погиб фотограф РИА Новости Андрей Стенин, тоже. Они писали: "Погиб пропандист, значит такая его судьба!". Когда в 2011 г. меня самого задержали и посадили в подвал в Ливии, обвинив в том, что я работаю на разведку Каддафи, организация "Репортёры без границ" выступила с заявлением о том, что наверное, я сам там что-то нарушил, поэтому правильно, что попался. Предвзятое отношение есть. Но при этом у меня полно знакомы, товарищей из западных медиа, с кем переписываемся в соцсетях, держим связь. Они высказывали соболезнования, когда в России что-то происходило трагическое. Есть такая публичная сфера, в которой принято попинывать "неугодных журналистов". А есть сфера человеческая, такая народная дипломатия, в результате которой всё становится на места.
-Александр, что для Вас лично самое главное в работе журналиста? Какое качество Вы её боитесь потерять?
-Меня должно переть с моей работы. Когда меня перестанет с неё переть, я уйду. Но, уверен, что это будет нескоро!
-Огромное спасибо Вам за такую интересную беседу, благодарю как коллега коллегу! Будьте здоровы, берегите себя!!
Поведение Александра в разговоре мне понравилось, он отвечал честно, открыто, спокойно и, как вы видите, довольно обстоятельно. Спасибо ему за это. В это же время я стала свидетелем поведения и беседы между двумя спецкорами, военкорами ВГТРК Антоном Степаненко и Евгением Поддубным. От них исходит такая сильная энергетика, что меня в прямом смысле тянуло в ту сторону зала, где они находились.
Я до сих пор не могу забыть ту сильнейшую энергетику, ощущение спокойной силы, которая исходила от военкоров Евгения Поддубного, Антона Степаненко и Александра Коца. Ощущение это, наверно, можно охарактеризовать исторической фразой: "Наше дело правое. Победа будет за нами". И это будет так во всем. И я очень надеюсь, что жизнь не только сохранит в памяти такие сильные ощущения от этих людей с большой буквы, но и даст мне право и возможность самой поработать с ними, научиться у них многому и позаимствовать немного этой притягательной силы характеров...
Ульяна Кутузова
(фото Кристины Сидоровой)
Оценил 1 человек
1 кармы