Сюрреализм родной страны

Надо мной – небо. Местами голубое. Облака белые и серые. Наше реальное небо!

На фоне неба – сооружение на тонких металлических сваях, – воздушная железная дорога. Высоко, не меньше сотни метров над землёй. Должно быть, это чудо инженерной мысли, ведь она простирается над холмами, поросшими нетронутым лесом, над реками. Никаких просек и вырубок, никакого ущерба природе!

Такие картинки я помню по советским школьным учебникам. Рисуночки о том, как хорошо будет при коммунизме.

И сейчас, взирая на воплощение одной из тех мечт, я каким-то образом знаю, что её уже давненько для светлого будущего и строили. И ведь построили! Вон, по этой дороге даже вагоны летят!

Только что-то там не так, как надо… Ага, одного пролёта нет! Просто нет! Наверно не выдержал и обвалился, кто ж знает? И не скажет никто, вокруг – леса и глушь…

А как же вагоны?! Они же по рельсам несутся и сейчас свалятся на хрен!!! А я-то торчу почти что под этой офигенной конструкцией, – пока не поздно, сваливать надо!

Отбегаю, а сам вверх смотрю, как они полетят. И они летят… И перелетают через пустоту! Лязгнули только колёсами по рельсам, заелозили – и дальше покатились!

И снова что-то не так, как надо… Не пойму никак – что?

Минуточку, а что ими движет?! Ни тебе паровоза, ни электровоза, - никакого толкача просто нет! Как они сами гонят, да ещё, блин, прыгают?

А дальше – ещё круче. По рельсам не только вагоны прут, появляются автомобили, грузовички и легковушки. А одна, похожая на старый 412-й «Москвич», перед провалом заменжевалась – и всё, сразу – пробка! Даже некоторые машины друг в друга въехали, и колёсами зависли над бездной…

Это что ж за такая, эта… эпидерсия? Ну, не диверсия же! Блеснула когда-то передовая инженерная мысль, а теперь – разруха… Дорог других что ли не осталось?!

А я чё-то не помню, как я здесь оказался, и главное – что я тут делаю? Начинаю кумекать, то бишь – размышлять. И то ли из-за этого, то ли просто так, но как-то сразу и вдруг увидел, что эта воздушная железнодорожная конструкция – не фантастическая, а, бляха-медь… ненастоящая! Игрушечная. И вагоны, и машины – игрушечные!

Чего ж они тогда скрипели и лязгали, - как настоящие?! Так, что голова в плечи пряталась…

А вот лес точно был настоящий. Реальные стволы здоровенных сосен, кое-где осины, а где надо - бурелом. Да такой, что без «Дружбы» не пролезть!

Так… По ходу-то выходит, что я здесь живу. А так как кое-что меня удивляет, то я – не местный. Может, я тут работаю?

Но неужели это так важно? Важно только то, что не отбываю, а добровольно-принудительно как бы чем-то занимаюсь. Или вовсе уж не принудительно, а типа – вольноопределяющийся.

Народу в округе проживает мало, а кто проживает – или старики, или забулдыги. Да и я – не молодёжь, а вот не забулдыга ли? Нет, не забулдыга – меня кто уважает, кто не замечает. Как вполне путного. И это меня устраивает.

У мужиков работы здесь чё-то как-то нет, промышляют кто чем. То на рыбалку соберутся побраконьерствовать, то на охоту. Но на охоту надо бы хоть какое ружьё, а с ружьями плохо, все поотбирали, чтобы не было повода для экстремизма или терроризма.

Так что мужики всё больше ищут, где бы чего вмазать. С кем вмазать – проблема не стоит. Главное - вмазать, тогда можно друг на друга поорать, а повезёт – ещё и подраться. Не на классовой или религиозной почве, а просто так, не по злобе.

Всё как везде, только может скучнее.

И вот тут, на этом месте, начинается какое-то движение! Непонятно откуда, - ничего ведь не случилось! И вроде нет никого, но что-то гнетёт, как будто тебе пообещали морду побить, а ты ждёшь, когда тебя поймают.

Но вдруг вокруг начинают говорить, что сюда приехал сам Путин! Час от часу не легче! Не легче, но хоть это можно обсудить.

Ага, кто тебе даст обсудить! Не дают, гоняют, - нигде не сообразить! А кто не даёт-то? И не видно никого, только как будто тени за деревьями. Тени – это тебе не белочки! С белочками можно разобраться. А тень – только тень, даже если на плетень. Только плетень сейчас – пережиток далёкого нецивилизованного прошлого, даже в такой дали от цивилизации.

Как-то мутно всё стало, непонятно. То одно, то другое. То вроде бы хорошо, и тут бац – плохо!

А когда наконец сам Путин появился, - простой такой, со всеми здоровается и хитро так лыбится, - ясно, что не от него весь этот напряг. А от кого – не видно. Где-то прячутся. Все его сразу узнали – такой, какого по телевизору показывают. Свой в доску. К нему потянулись, кто-то всё руку ему норовит поцеловать, а он недовольно руку-то отдёргивает.

Ничего не требует, никого не материт. Только спрашивает кого-то за спиной: а это почему так? А вот там – кто прое… проморгал?!

А вот те, кого он спрашивает… А кто – те? Не видно лиц, все безликие.

И кто-то намекнул, но не расслышать о чём: то ли «баню, охоту» - то ли «в баню охота». Баню – ладно ещё, а откуда - охота? Главное – не с чего! Тут ничего такого соблазнительного нет, не Барвиха даже. Места глухие. Вот никто как будто ничего и не расслышал.

А ведь я так хорошо понимаю, что очень нужно ему отдохнуть! Ни жены у него, ни бабы. Расслабиться, отвлечься от тяжкого, от государственного. Умаялся, поди. То тут он, то там. И не поймёшь, где и с кем.

Вот и здесь как-то непокойно. Снуют какие-то люди, вроде знакомые личности, а не запомнишь – без особых примет. Жириновского – и того здесь нет, не берут его в такие отдалённые места. Девок – тем более.

Все одеты как-то совсем по-простому, без костюмчиков и галстучков. Серое, чёрное. На зэков смахивают. Или это зэки из леса подтянулись? Вот и пойми теперь, где его администрация, а где те, которые «зэ-ка». Все ведь в авторитете, и те, и другие! Влезли в этот авторитет…

Узнаю одного… нет, не «зэ-ка», - бывший полкан ВДВ, который охранниками руководил ещё того, первого озера. Про которого ещё говорили, что он вербует народ в «чэ-вэ-ка». Он мне подмигивает – знай наших!

Все при делах! Я один сбоку-припёку.

И вот - уже утро. Что ночью было, не видел. Не слышал. Темно было, и никто не шумел. А утречко с туманом, росистое.

Всё – Сам собирается, пора ему уезжать. Дела ведь - не только здесь, и дела ждать не будут! Всё может подождать, но только не дела.

И мне даже взгрустнулось. Хорошо было с ним, хоть я его вблизи и не видел. Непонятно, но многозначительно. Чувство такое… да прямо уверенность в том, что мы давно уже знакомы, что это он меня сюда послал, на это вот бесхозяйство!

И не скучно вроде было, хотя и не было ничего нового. А уедет – опять тоска и провинциальный примитив.

И прощаясь, он ко мне со слезой в глазу чуть ли не прижался, и лицом к лицу тихонько и проникновенно говорит:

- Ты только лес этот сбереги…

Я сразу проникся, как он ему дорог, этот обычный лес. Это же память о чём-то таком сокровенном, личном, с этим лесом связанным. И только проникся, как ощутил этот лес: он же такой – животворящий, умиротворяющий…

И ещё я понял, что его на все дела не хватает. Приходится ему выбирать, что важнее, и туда толковых совать.

А чего душе хочется – поручать знакомым людям. Вроде меня. Только откуда я ему знаком, и знаком ли вообще, тоже никто не должен знать. Когда надо – знаком, а не надо – кто такой? Никто, никакой и как звать – не знаю. И никогда не видел.

Ага, вот и ты получил задание! Только как его выполнять? Какие полномочия? Спрашиваю у делового малого, который поблизости замешкался. А тот рукой отмахнулся – не до тебя! Путин ждать не будет!

Денег тоже не будет – этого мне никто не сказал. Я это сам почему-то понял.

От кого беречь, он мне не сказал. Забыл? Или был уверен, что я его правильно понял?

Озираюсь… А где ж местные мужики, которые здесь были? Нет никого. Остался я один. Не в меру озадаченный.