Владимир Путин действует в Сирии столь настойчиво и целеустремленно не потому что он смелее и решительнее Барака Обамы, а потому, что у него более четкая стратегия. У Путина есть союзник, правительство Асада. У него есть враги, оппоненты этого правительства. Он поддерживает своего союзника и воюет с этими врагами. На его фоне Вашингтон и Запад совершенно запутались.
За кого в этой борьбе выступают Соединенные Штаты? Мы знаем, против кого они выступают – против режима президента Башара аль-Асада. А также против «Исламского государства», которое – так уж получилось - является главным противником режима. Кроме того, против всех прочих джихадистских группировок, которые воюют в Сирии, включая «Джабхат ан-Нусру» (филиал «Аль-Каиды») и «Ахрар аш-Шам». Ах, да, еще против сил «Хезболлы» и Ирана, которые поддерживают сирийское правительство. Получается, что Запад практически против всех крупных боевых группировок в Сирии. Это создает нравственную ясность, но одновременно стратегическую непоследовательность.
Действия России не столь блестящи, как их представляют. Это отчаянная попытка поддержать одного из немногих зарубежных союзников Кремля, которая может превратить Россию в «Большого Сатану» в глазах джихадистов всего мира. В отличие от нее, Соединенные Штаты тесно взаимодействуют с правительством Ирака в своей борьбе против суннитских боевиков в этой стране. Но за линией границы, в Сирии, американцы оказались на стороне этих же самых суннитских боевиков, воюющих с режимом Асада.
Вашингтон все же поддерживает некоторые группировки, скажем, находящихся неподалеку от Турции сирийских курдов, умеренные силы, которым вблизи своей границы помогает Иордания, а также небольшое количество других умеренных сирийцев. Но если задуматься о том, какие крупные группировки борются за контроль над Дамаском, то получается, что Соединенные Штаты выступают практически против них всех.
В основе подхода администрации лежит уверенность в том, что все воюющие силы в Сирии в той или иной мере не отвечают ее требованиям. Кеннет Поллак (Kenneth Pollack) и Барбара Уолтер (Barbara Walter) характеризуют эту позицию на страницах Washington Quarterly следующим образом: «Соединенные Штаты создают в Сирии новую оппозиционную армию. Эта армия должна быть аполитичной, не конфессиональной, единой и всеобъемлющей. Когда эта армия будет готова, она захватит (освободит) территории и будет удерживать их, противодействуя режиму Асада и различным джихадистским группировкам суннитов. В результате появится представительное новое правительство, которое будет надежно защищать все меньшинства». Одно дело – верить, что такое было возможно 15 лет назад. Но после Афганистана, Ирака, Ливии и Йемена это уже не внешняя политика, а фантазия.
Дэвид Петреус недавно выступил с предложением расширить военную интервенцию, создать безопасные территории и бесполетную зону, чтобы лишить Асада возможности сбрасывать свои бочковые бомбы. Но поможет ли такой план разгромить «Исламское государство»? Когда Петреус разрабатывал иракскую стратегию борьбы с предшественницей этой группировки, он подчеркивал: «Убийствами и захватами невозможно подавить партизанское сопротивление промышленного масштаба». В его изданном в 2006 году боевом уставе по борьбе с повстанческими силами говорится, что «конечный успех» наступает только в случае «защиты населения». Командиры должны «как можно скорее перенести центр тяжести в деятельности по обеспечению безопасности с боевых операций на обеспечение законности».
А это проблема. Армия США легко может разгромить слабо вооруженное «Исламское государство», в рядах которого менее 30 000 человек. Но тогда она получит недвижимое имущество в Сирии. Кто захочет управлять этой территорией, защищать людей и бороться за собственную легитимность в глазах местного населения? Один высокопоставленный турецкий представитель недавно сказал мне: «Мы видели, как вы пытались управлять иракскими городами, и мы не будет повторять ошибки Америки».
Если оглянуться назад и посмотреть на многочисленные американские интервенции по всему миру, становится предельно ясно следующее. Когда Вашингтон объединялся с местной силой, которая была дееспособна и считалась легитимной, он добивался успеха. Но без такой местной силы любые внешние действия, помощь, огневая мощь и обучение обречены на неудачу – будь то Афганистан, Ирак или Сирия.
Если цель Обамы это мирная, стабильная и многоконфессиональная демократия, тогда нужны обширные американские обязательства, силы и средства, не уступающие тому, что было в ходе иракской войны. Если нет, Вашингтону придется признать реальность и принять ряд непростых решений. Два самых важных решения заключаются в следующем: прекращать или нет борьбу с Асадом, и соглашаться ли с тем, что Сирия будет расчленена.
Если важно победить «Исламское государство», тогда первостепенным приоритетом должно стать объединение усилий со всеми внешними силами, готовыми вступить в эту борьбу. Если Асад падет, а джихадисты возьмут Дамаск, это будет хуже, чем если Асад останется. Это не означает, что Асаду надо оказывать какую-то поддержку – ему просто надо позволить создать в Сирии алавитский анклав, который уже формируется. Курды и умеренные сирийцы создают собственные безопасные убежища. Даже если гражданская война закончится, и страна под названием Сирия останется, эти группировки уже не будут жить совместно.
Пока Запад в Сирии сочетает максималистскую и бескомпромиссную риторику с минималистскими и неэффективными действиями. Это создает зияющую пропасть, на фоне которой Владимир Путин выглядит просто шикарно.
Оригинал публикации: In Syria, whose side is the United States on?
Оценили 12 человек
9 кармы