Накануне гибели

Глава из книги Шамбарова В. Е. - "Белогвардейщина"

Я публикую одну главу из этой книги и илюстрирую ее цветными фотографиями Сергея Прокудина - Горского. Император Николай II поручил ему съемку всех уголков Российской империи, впечатлившись цветным портретом Л. Н. Толстого и другими работами Прокудина-Горского.

На снимках начала 1900-х годов показана Российская империя в преддверии Первой мировой войны и на пороге революции.

Наверное, в конце XX столетия уже для каждого здравомыслящего человека очевидно, что нигде и никогда социальные революции не являются нормальным, здоровым явлением. Это взрыв, стихийное бедствие, наподобие извержения вулкана, жерло которого было забито, что мешало спокойному истечению лавы. Классики марксизма, назвав революции “локомотивами истории”, мягко говоря, подтасовали факты. Проще доказать обратное. Буржуазная революция в Англии стоила восемнадцати лет войн, резни, виселиц, диктатуры Кромвеля. Великая Революция во Франции обошлась почти в четверть века резни массового террора, гильотин, войн Наполеона и разрухи. А гражданская война в США унесла жизней больше, чем страна потеряла во всех войнах, вместе взятых, по сегодняшний день, и на полстолетия отбросила США в ряд второстепенных государств. Ну а российский печальный опыт лишь подкрепил эту закономерность самыми яркими фактами.

И, напротив, там, где политико-экономическое обновление происходило здоровым эволюционным путем, это сопровождалось гигантскими поступательными импульсами развития — так было в Германии, Японии, в той же России в 60-х годах прошлого века и в начале нынешнего. Но для нормального поступательного развития нужно, чтобы власть вовремя отслеживала тенденции и ход исторического прогресса, своевременными реформами приводила в соответствие с ним законодательство и государственные институты. Иначе в обществе начинают накапливаться напряжения, понижается устойчивость. Как накопление напряжений в земной коре ведет к землетрясению, так в обществе — к революционному взрыву. Сдерживать его искусственно, силой — уже невозможно. Это лишь оттянет время. В психологии есть термин “накопление агрессии”. Чем дольше сдерживаешь пар в котле, чем крепче затыкаешь отдушины — тем страшнее будет взрыв.

На фото: Арка одной из церквей города Смоленска.

О причинах революции 1917 г. до сих пор спорят ученые. Одни выводят ее корни еще из реформ Петра, расколовших единство общества, другие из времен Александра I и Николая I, надолго затормозивших всякие реформы, третьи сводят эти причины к неизбежным издержкам перехода к капитализму и неудачам мировой войны. Столь детальное исследование выходит за рамки этой работы. Но стоит, пожалуй, отметить одну важную особенность — если оценивать ситуацию глазами сегодняшнего россиянина, то никаких причин для революции, собственно, и не было. Потому что никогда после 1917г. Россия не смогла достичь дореволюционного уровня благосостояния своих граждан. 

На фото: семья рабочих Златоустовского казенного завода

Россия накануне гибели была одной из ведущих мировых держав, пользовалась огромным международным авторитетом, зачастую выступая определяющей силой или третейским судьей во всех вопросах европейской и мировой политики. Страна находилась на невиданном взлете своей культуры, блистая целыми плеядами великих писателей, поэтов, художников, театральных деятелей, музыкантов, философов... Не зря начало века прозвали Серебряным веком русской культуры. 

Россия была одним из крупнейших экспортеров сельскохозяйственной продукции. Уж корову-то в деревнях самая бедная семья имела. И “эпидемии” голода, опустошающие целые области, только при советской власти начались. А земельный вопрос, если уж на то пошло, был острым только в центральных, европейских губерниях — тогда еще перенаселенных. Не зря же Столыпин ставил на переселенческую политику. Скажем, в Забайкалье бедняцкими считались хозяйства в 15 голов крупного скота плюс 30 овец. А богатыми считались люди с тысячными стадами и десятитысячными отарами. Что уж говорить, если после трех лет тяжелейшей и напряженнейшей мировой войны были введены карточки только на сахар! Ни на мясо, ни на хлеб ограничений не существовало — они лишь подорожали (не очень сильно по сегодняшним меркам), и за самыми дешевыми сортами продуктов стали возникать очереди.

На фото: полевые работы

В отношении развития промышленности Россия, конечно, отставала от ведущих держав Запада, но это отставание было не таким уж сильным, как накопилось за эпохи советской власти и демократии. А в начале века выступала если и не на равных с этими державами, то по крайней мере, в одном ряду. Достаточно вспомнить, что одной из причин мировой войны стала таможенная политика Германии, пытавшейся защитить свои товары от российской конкуренции. Там же, где техническое отставание все же сказывалось, оно компенсировалось участием в международных концернах, которые широко действовали на русской территории и акционерами которых выступали и отечественные фирмы. Что касается положения рабочих, то, по свидетельствам современников, их благосостояние и условия труда были намного лучше, чем, например, у рабочих Англии в тот же период. По воспоминаниям Н. С. Хрущева, он даже в должности секретаря Московского горкома КПСС получал меньше и имел меньше благ, чем в бытность простым рабочим до революции. Ведущие предприниматели, прочно вставшие на ноги — скажем, в текстильной промышленности, — заботились не только о бытовых условиях и оплате, но и о культурном развитии своих работников, устраивая поездки в театры, музеи, концерты знаменитостей. Об условиях труда красноречиво говорит тот факт, что большинство фабрик и заводов, выстроенных до революции, без существенной реконструкции проработали вплоть до конца XX века. Конечно, сами размеры страны и диспропорции ее развития порождали и другой контингент — безработных, деклассированный сброд, собиравшийся в больших количествах в местах временных заработков — портовых городах, торговых центрах Поволжья, на нефтепромыслах и т. п. Но подобное явление наблюдалось и в других развитых государствах, в тех же США и Англии. И стихийные миграции таких контингентов, в том числе и из-за границы, свидетельствуют как раз о высокой интенсивности промышленного развития России.

На фото: Рабочие и прорабы на фоне подготовки к заливке цемента для основания шлюза плотины через Оку. Белоомут, 1912 год.

На фото: инженеры министерства путей сообщения

На фото: Геологи. Сибирь

Речной пароход на Волге

На строительстве мурманской железной дороги

Аппарат управления страны, о котором мы привыкли судить лишь по гипертрофированным карикатурам русских сатириков, был куда более отлажен и действовал куда эффективнее современного. На всю Россию насчитывалось около 250 тыс. государственных чиновников — вдесятеро меньше, чем при советской власти, не говоря уж о сегодняшних управленческих штатах. И при этом они четко обеспечивали все функции государственной жизнедеятельности от сбора налогов и исполнения повинностей до благоустройства и социальной сферы. Существовали еще сословные пережитки, но границы между сословиями стали уже очень зыбкими. Личное дворянство автоматически приобреталось с высшим образованием, награждением первым орденом, выслугой в первый офицерский или гражданский чин. А для получения потомственного дворянства достаточно было профессорского звания, чина полковника или, соответственно, более высоких орденских и гражданских степеней. Но преимуществ это уже не давало ни малейших, превратившись в пустую формальность. Фактически родовые пережитки сохранили какое-то значение только в одной сфере — придворной.

Россия пользовалась практически всеми политическими свободами. Была свобода слова, печати. Цензура, уже существенно ослабленная в начале столетия, с 1905 г. была упразднена совсем — и восстановлена в 1914 г. как военная цензура. Даже большевистская “Правда” легально издавалась с 1912 г., а когда за явно противозаконные публикации ее все же закрывали, тут же возобновляла работу под другим названием с прежним составом редколлегии. В политической жизни запрет существовал только на те партии, которые открыто проповедовали экстремистские и террористические цели, — но ведь и это явление вполне нормально для любого цивилизованного государства. Весь центральный аппарат политической полиции, знаменитого “Третьего отделения” насчитывал... три десятка офицеров. А по России и до тысячи не дотягивал. Смертная казнь применялась крайне редко — только там, где политика переплеталась с уголовщиной и конкретными террористическими актами. А Веру Засулич, стрелявшую в петербургского градоначальника Трепова, суд присяжных вообще оправдал. В Государственной Думе были представлены все партии, вплоть до большевиков. Правда, при конфликте ветвей власти царь имел законное право распустить Думу и назначить перевыборы, чем неоднократно и пользовался, — но из современного опыта российского парламентаризма поневоле напрашивается вопрос: а может, так оно и лучше?

Да, на фронтах мировой неудачи были. Но ведь далеко не того масштаба, как позже в гражданскую, когда отдали немцам всю Украину и Россию до Пскова. И не того масштаба, как в Великую Отечественную, когда врага отбивали от Москвы и Волги. За три года русская армия оставила противнику часть Литвы, Польши и Белоруссии, при этом измотав саму Германию в боях. А на других фронтах одерживала и яркие победы, заняв значительную территорию в Турции, неоднократно наступая в Галиции и прорываясь в Венгрию. Потери на фронтах соотносились как 1:1,2 в пользу России, а не 20:1 в пользу врага, как в 1941 — 1945 гг. На рубеже 1914/15 г. наблюдались острые недостатки в снабжении боеприпасами, которые во многом и обусловили отступление на западе. Но уже вскоре промышленность перестроилась на военный лад, и положение вполне выправилось. К 1917 г. армия получала вооружение и снабжение в таких количествах, что его хватило на всю гражданскую войну, да еще и осталось потом, раздаривалось большевиками дружественным режимам.

Так что причин для столь резкого и всеобщего недовольства вроде бы и не было? Но это для нас с вами не было. Разгадка лежит в области психологии. Не надо забывать, что в течение 70 лет коммунистического господства народ нивелировали и муштровали, всеми способами доводя до покорности убойной скотины. Причем на всех переломах и во всех критических ситуациях в первую очередь гибли лучшие — и на фронтах гражданской, и от террора, и в аду ГУЛАГа, и под гребенками раскулачиваний и коллективизации, и в пламени Отечественной. Систематически выбивался лучший генофонд, и, соответственно, менялись стереотипы мышления, постепенно приходя к нынешним. А в начале века, как раз на гребне могущества России, люди были еще совершенно другими! И психология у них кардинально отличалась от нашей. Тогдашние коррупция и казнокрадство — детские игрушки по сравнению с современными — переполняли чашу их терпения. Военные неудачи — не столь уж постыдные по отношению к какой-нибудь Чечне — воспринимались подлинной трагедией национального позора. Несправедливости и недочеты государственной системы, которых мы с вами и не заметили бы, тогдашнему человеку дышать не давали. А первые — самые первые в России! — очереди за продуктами выглядели личным оскорблением. И причин, ничтожных, с нашей точки зрения, оказалось достаточно, чтобы рухнула 300-летняя династия.

Но, пожалуй, следует разделять причины самой революции с другими, помешавшими дальнейшей нормализации обстановки, стабилизации общества и переходу жизни в здоровое, обновленное русло. Первой из таких причин оказалось несоответствие между теоретическими моделями либеральных и демократических реформ и русской действительностью, а также между большими амбициями и целями самих реформаторов и их ничтожными практическими способностями по управлению страной и претворению своих замыслов. Зачастую сами эти теории входили в противоречие с практикой их проведения в жизнь.

Вторым мощным фактором стала в условиях войны подрывная деятельность германских спецслужб. Если в “рыцарском” XIX в. шпионаж считался позорным явлением, недостойным честного человека, то в начале XX в. Япония произвела настоящую революцию в военном деле путем массового его применения, давшего в условиях русско-японской войны весьма ощутимые результаты. Германия расширила и углубила эту практику, включив в задачи агентуры не только разведку, но и дезорганизацию тыла противника — моральную, политическую, экономическую. Во многом внутреннее разложение России стало результатом целенаправленных диверсий. Тем более что в разгар войны двери в страну были широко открыты через Швецию и Финляндию, входившую в состав империи, но не подчинявшуюся ее юрисдикции (именно из-за этого самому сильному разложению подверглись Балтфлот и Петроград). Германией поддерживались и оппозиционные движения внутри России — одни напрямую брались на содержание, другие использовались втемную, не догадываясь о своих истинных покровителях.

И третьей причиной стала как раз особенность массовой российской психологии, воспитанной в многовековых традициях сильной монархической власти, а отнюдь не слабой демократической. Поэтому после крушения устоев империи страна, покатившись в хаос, смогла остановиться только на уровне жесточайшей диктатуры — еще более авторитарной, чем прежняя монархия, но сменившей знак моральных ценностей “плюс” на “минус”. Конечно, все эти факторы могли и не сказаться, и, скорее всего, не сказались бы, не в силах сами по себе сокрушить монолит России. Но как только внутренние скрепы монолита были надломлены революционным взрывом, действие их сразу стало ощутимым и направленным в сторону дальнейшего разрушения.

Отметим и то, что в конце XIX — начале XX в. Россия действительно переживала критический период. Когда долгое время сдерживаемым социально-экономическим и политическим реформам открылась зеленая улица, то сами результаты этих реформ — интенсивный переход к промышленному развитию, успехи просвещения и культуры, демократизация общества, видоизменение государственных структур — невольно ослабили прежние патриархальные моральные устои государства: “Вера — Царь — Отечество”. Причем как раз из-за традиционного триединства формулы ослабление одного звена неизбежно сказывалось на прочности других. А новый фундамент общества — характерный, например, для развитых стран современности — сформироваться и зацементироваться еще не успел, сразу же подвергшись столь серьезным нагрузкам, как мировая война...

В критические периоды истории особенно важной выступает и личность властителя, что тоже печально сказалось на судьбах России. Николай II оказался на троне явно не ко времени. Хороший и отзывчивый человек, тихий, интеллигентный и легкоранимый — это был чеховский, а не державный типаж, не обладавший ни энергией Петра, ни мудростью Екатерины II, ни гибкостью Александра I, ни твердостью Николая I. С одной стороны, был не по возрасту и не по положению доверчив, порой наивен, чем и пользовались весьма успешно все интриганы. С другой — патологически сторонился всякой грязи и скандалов, что обеспечивало тем же интриганам безнаказанность. Не умея разбираться в советниках, постоянно совершал ошибки — скажем, ввязался в войну с Японией и проиграл ее.

Поначалу ему вроде повезло — в 1905 г., когда напряжения в обществе, усугубленные этим поражением, подошли на грань взрыва, у руля государства еще нашлись толковые люди — Витте, за ним Столыпин. Либеральные реформы, провозглашенные Манифестом от 17 октября, в сочетании с решительными действиями по наведению порядка позволили предотвратить катастрофу. Не считаясь ни с сиюминутными раскладами общественной конъюнктуры, ни с кривотолками, ни с собственной популярностью и ставя во главу угла лишь пользу России, Столыпин не побоялся разогнать слишком радикальный состав Думы, взявший курс на расшатывание государства. Расширением применения смертной казни он ценой жизни немногих погромщиков и террористов остановил волну анархии и преступности. И страна, вставшая после обретения гражданских свобод на новые, незаржавелые рельсы, совершила гигантский рывок в своем развитии за 1907—1914 гг. Столыпин, продолжая политику сочетания твердой власти с реформами, повел решительное наступление на сельские общины, где равноправны были и хороший хозяин, и пьяница, земля которого лебедой поросла. Дал возможность хозяину отделиться, не тащить на себе лишнюю обузу. Пользоваться землей постоянно, а не по жребию, по которому пьянице мог достаться лучший кусок, а хозяину — заросший бурьяном и вчера принадлежавший забулдыге. А коли нет земли, но руки и голова на месте — опять же выход есть. Столыпин начал переселенческую политику. Из перенаселенных губерний Центральной России крестьяне, получая значительную поддержку от казны, могли переехать в богатые, немереные просторы Сибири, Алтая, Приамурья, Казахстана. Сделать крестьян собственниками, фермерами, предпринимателями — и Россия станет несокрушимой на века! Сколько раз на него покушались! Дом взорвали, дочь искалечили. А он работал. Еще бы немного... да не судьба. Слишком уж многим он поперек дороги встал — и правым, и левым. И погиб от руки революционера Богрова, когда его отставка все равно уже была предрешена царем...

После Столыпина ни одного путного человека на посту премьера больше не находилось. Оказывался плох один — назначали другого, еще хуже. Окружать себя дельными, энергичными людьми Николай не умел. Да, пожалуй, и не хотел — без них спокойнее. А он, неуверенный в себе, старался обходиться без резких движений и без новшеств. Если сегодня прошло как вчера — то и слава богу. Все как-нибудь само сложится, утрясется. А ему бы с семьей побыть, с горячо любимой женой и с детьми пообщаться... Жены русских царей не оставляли заметного следа в истории. Александра Федоровна, увы, стала роковым исключением. Под ее влиянием выдвигались на первый план сомнительные и недееспособные личности, всплывали наверх мастера козней и интриг. Неизлечимая болезнь ребенка заставила искать “экстрасенсов” — и выползла фигура Распутина. Что ж, как подчиняют себе всевозможные знахари женскую психику, как становятся у экзальтированных дамочек наивысшими авторитетами — дело сейчас тоже широко известное. И уже целый клубок проходимцев всех мастей, умеющих угодить пьяному хаму, через царицу стал наперебой хвататься и дергать за нити российской политики.

В результате к 1917 г. Николай успел потерять авторитет и опору даже среди монархистов. Теперь уже и они видели возможность спасения самодержавия и монархической идеи лишь путем смены властвующего царя. И когда Россия подошла к грозным событиям, удержать штурвал власти было некому. А начались эти события неожиданно. Пожалуй, для всех неожиданно...

На фото: Представительница русского дворянства