С одними глазами

Лошадь, изредка пофыркивая, медленно тянула видавшую виды крестьянскую телегу, на которой развалились двое полицаев.

- На, Микола, выпей за помин душ безвременно почивших, - хрипло расхохотался один, протягивая бутыль с самогоном.

- Твоё здоровье, Семён, - сделав несколько глотков, полицай смачно занюхал «мануфактуркой»: грязным рукавом такого же грязного пиджака, - и пусть земля им будет пеплом.

- Жаль, немчура Полину не отдала, ладная девка была, в самом соку, чего ж сразу вешать-то.

- Не переживай, на наш век баб хватит, - Микола закурил и поёжился, - но, пошла, засветло бы успеть. Темнеет.

- Боишься? - рассмеялся Семён.

- А ты нет? – хмыкнул полицай, - слыхал о Лешем?

- Который вокруг Рейментаровки обитает?

- О нём. Говорят, на следующее утро одному немцу кто-то горло перерезал, а через неделю у них посыльный исчез. Нашли у села, холодного. Убит, как и первый.

- Может, из местных? – недоверчиво хмыкнул Семён.

- Каких местных. Забыл? – Микола настороженно осмотрелся и пришпорил лошадь, - мы ж всех подчистую, кто не сгорел, тот или висит, или за околицей валяется.

- Да мало ли, партизаны вернулись, разведка их, окруженцы какие-нибудь.

- Нет, Семён, тут дело нечисто. Помнишь фельдфебеля ихнего, Генриха? По секрету рассказал, что убиты чисто, словно или диверсант матёрый орудовал, или нелюдь какая.

- Да тю на тебя, придумал тоже – нелюдь.

- Тпруууууууу! – Микола резко натянул поводья, - что за холера.

Посреди дороги стоял грузовик.

- Эй, есть кто? – Семен схватил винтовку и спрыгнул на землю, - давай ты справа.

Микола, крадучись, двинулся по обочине, настороженно глядя вокруг. Никого, только где-то несколько раз каркнула ворона.

Дойдя до машины, полицай подтянулся и заглянул в кузов: какие-то ящики.

- Ыыыы, ахррррррррр.

- Семён! – Микола бросился вперед, на ходу сорвав с плеча винтовку, - Семён!

- Семён, - полицай замер, глядя на двоих скрючившихся немцев и своего товарища, смотревшего в небо невидящим взором. Горло пересекала красная полоса.

- Что ж это за, - Микола схватил валявшийся автомат и стал лихорадочно оглядываться, - выходи!

- Ыыыыы, - раздалось откуда-то справа.

- А, - полицай резко обернулся и выпустил очередь.

- Ыыыыы!

- Выходи, я тебя не боюсь!

- Ыыыыы, - казалось, что голос доносится отовсюду.

Микола бросился к телеге:

- Но, но пошла.

- Ыыыы, - прохрипело над ухом.

Чувствуя, как волосы поднимаются дыбом, полицай медленно оглянулся и замер. На него в упор смотрели полыхающие огнём глаза.

- Это ты, - прохрипел полицай, - не может быть.

- Ыыыы, - острый металл полоснул по горлу, и наступила темнота.

***

- Господин лейтенант, - вытянулся дежурный, - пропавший грузовик обнаружен.

- Где? - вскочил офицер.

- В трех километрах южнее Рейментаровки. Водитель и сопровождающий мертвы. Там же мы нашли телегу и двух полицаев.

- Убиты, как и ранее? – лейтенант закурил, внимательно глядя на подчинённого.

- Так точно, - вытянулся тот, - у всех перерезано горло.

- Но почему они остановились? – офицер задумался, - наши солдаты не настолько безрассудны, чтобы…

- Посреди дороги была закопана борона, зубьями вверх, пробиты колеса, - тихо добавил дежурный.

- Что думаете, Клаус, опять партизаны?

- Разведка молчит, господин лейтенант.

- Тогда кто, окруженцы?

- Слишком непохоже, за последние две недели шестеро погибших. Все убиты одинаково. Неизвестный охотится на наших солдат исключительно в пределах нескольких деревень. Если позволите моё мнение.

- Конечно, - ободряюще кивнул офицер.

- Это либо заблудившийся русский диверсант, либо…, - тут Клаус замолчал.

- Ну, говорите.

- Либо, как говорят местные жители, лесной дух, они называют его Леший. Некоторые уверены, что он мстит.

- За что?

- За Рейментаровку.

***

- За Рейментаровку?

- Так точно, - вытянулся разведчик, - наша группа наткнулась, когда он вкапывал борону. Савелий, подрывник, успел пообщаться, он их понимает немного.

- Иностранец? – удивился командир отряда.

- Нет, - замялся партизан, - он глухонемой.

- Веди.

Спустя десять минут бойцы собрались вокруг крепкого угрюмого мужика лет тридцати пяти.

- Отца живым бросили в горящую хату, - тихо переводил Савелий, - соседа, деда Апанаса облили бензином и подожгли. Всю деревню – кого из пулеметов, кого штыками, кого повесили. Ночью подобрал на дороге финку, с ней и пошел. Первого зарезал утром. Где-то нашел гитару, срезал струны и натянул через дорогу. Через день посыльный на мотоцикле врезался. Подняться уже не успел.

- Скольких ты убил, - спросил командир.

- Восемнадцать.

- Живёшь где?

- В лесу, по ночам прихожу в деревню, бороны ищу. Потом закапываю в дорогу.

- Зачем?

- Чтобы машина налетела. В кустах жду. Если удачно, то вырезаю всех.

- Пойдем с нами.

- Не хочу быть обузой. Лучше я сам по себе.

- С одними глазами много не навоюешь.

- Сколько смогу, столько навоюю, ночь скоро, мне пора, - глухонемой тяжело поднялся и, поклонившись, медленно двинулся в сторону родного села, от которого остались только обугленные печи.

Вскоре партизаны ушли, а Фёдор Растольный, уроженец Рейментаровки, сожжённой немцами в конце 1941 года, остался. И продолжил воевать, как мог. Ножом и крестьянскими боронами.

Эпилог.

Спустя два года, бригада Ковпака.

- Как думаешь, он живой, - не веря своим ушам, кинооператор быстро записывал воспоминания партизана.

- Может, и сегодня еще воюет, - грустно улыбнулся тот, - а скорее всего, убили его. Без ушей, с одними глазами, не скроешься.

Автор - Андрей Авдей

Совместный блог Андрея Авдея и Павла Гушинца (Доктор Лобанов) на Яндексе