Миры Дж. Толкина, Дж. Мартина, У. Ле Гуин, Т. Пратчета,.. даже вселенные поляков Р. Желязны и А. Сапковского – все эти великолепные творения суть есть «западные» идеологии и европейская культура. Но есть на Земле и столь же глубинные этнокультурные пласты – История Руси Древней. И каков будет этот Мир, если его перенести в масштабы Средиземья? Не сыграют ли «престолы» в «ящик»?
Уважаемый читатель!
Я рад представить Вашему вниманию не просто книгу, не просто фэнтезийный роман, а целый Мир. Это Мир исполинских трав и огромных незаселённых пространств. Это Мир, который населяют удивительные существа, страшные и странные твари и диковинные народы. И многих из них Вы не только впервые повстречаете в моём мире, но и увидите на страницах моей книги. Первой книги трилогии «До неба трава»… из масштабного цикла «Мир Закров».
Мир «Закров» - это не только текст… текст и ещё много раз текста. Мир «Закров» - это по- настоящему целый мир! Чтобы лучше ознакомить читателей с его основными героями, чтобы показать его глубину и подробнее раскрыть его характеры, над иллюстрированием книги работали более 7 (семи) художников! К концу первой книги остались только самые лучшие, и следующие части романа будут ещё более подробными в прорисовке персонажей и создании моей вселенной.
Но уже сейчас книга просто наполнена всевозможными иллюстрациями. Яркая обложка, карты мира, щиты и знаки, боевые сцены, иллюстрации больших форматов, разработка персонажей, схемы уникальных локаций, чертежи диковинных строений, проработка оригинальной архитектуры и создание атмосферы мира, буквицы, концевики, шмуцтитулы… В итоге, общее количество карандашных рисунков и полноцветных иллюстраций приблизилось к 200-м! Читать далее...
Часть3 (Начало здесь. Часть1, Часть2 )
Преследователи лишь на полдня отставали от влюблённой пары. На исходе дня шестнадцать конных мужчин достигли перекрёстка с камнем на обочине дороге, что вела к скрытому в низине дому.
Ехавший несколько впереди прочих легко оборуженный человек был младше средних лет и не носил тяжёлого доспеха. Склоняясь с седла, он на всём скаку взглядом выхватывал из дорожной пыли укрывавшиеся там следы. Ближе к перекрёстку он замедлил бег коня, а у самого поворота и вовсе осадил его. Скакавшие следом воины остановились, не доезжая.
Вперёд выехал пожилой рубака с длинными усами и бородой. Он снял ездовую рукавицу, сделал обережный знак рукой и привстал на низких стременах.
— Где они, Искрен? — его молодые и зоркие не по годам глаза пробежали по зелёной тропке и теперь пристально рассматривали покоящийся в низине дом. — Неужто в пропадшее место свернули?
Тяжёлый доспех, что так ладно сидел на нём, отличался богатством отделки, искусством ковки и явно выдавал в хозяине воеводу.
— Похоже на то, — Искрен, высматривавший следы на дороге, украдкой оборотясь, кинул быстрый взгляд на ожидавшую дружину. — Но нам туда с разбегу нельзя. Недобро там…
Прочие воины, что двигались следом в походном строю, роднились единообразием своих лат и превосходной выучкой. Это также явно выдавало во всех этих бойцах отлично сбитую княжескую дружину — кованую рать, избранную для длительных боевых переходов. На всех были шишаки с личиной, пластинчатые латы, одетые поверх кольчуг, тёмно-синие штаны заправлены в высокие сапоги. У каждого к седлу были приторочены лук, колчан со стрелами и длинное копьё. Недлинный каплевидный щит, что так ладен и для конной сечи и в пешей рубке, виднелся за каждой спиной. Солнце с волнистыми лучами на сверкающих умбонах довершало причастность всех воинов к единству в служении одному господарю.
Из-за спин дружины выехал шестнадцатый участник преследования. Высокомерность его соперничала только с его же высоко вскинутым подбородком и надменным блеском в чёрных, едва раскосых глазах.
— Ты потерял след, Светобор? — сухой, как пергамент, голос резал слух и нервы. — Я всё ещё предлагаю тебе свою помощь.
— Благодарствую, Нергал, я пока справляюсь, — бородатого воеводу раздражал не только голос и манеры колдуна, но более всего его методы и способы, предлагаемые для решения задач. — Искрен молвит, что они съехали с дороги на сём трипутье. Видно, к истьбе направляются.… Ныне подъехавший лишь громко и пренебрежительно фыркнул.
Он не являлся воином. Он даже не являлся причастным к служению единому с остальными воинами княжеству. Это был человек ночной ворожбы и чёрного чародейства. Это был колдун из далёкой халдейской страны, выписанный Великим князем за немалую плату золотом.
Вся одежда колдуна: длинный походный плащ с глубоким капюшоном, тонкой шерсти штаны, заправленные в сапоги, и тонкие перчатки на руках — всё имело цвет холодной ночи и запах могильной тьмы. Оружия видно не было, но Светобор знал, что под одеждой, на ремне висел короткий широкий нож. Жертвенный нож. Бородатый воевода также знал, что одна из седельных сумок скрывает оружие, что будет пострашнее и опаснее сотни ножей.
— Если следопыт уверен в сём, то отчего же мы в нерешительности тут топчемся? — Нергал скривил тонкие губы, — словно… словно дворовая девка в бане с мужиками.
Ноздри воеводы гневно расширились, втягивая воздух. Он перевёл взгляд на следопыта Искрена. Его взгляд выражал ярость на этого заморского чёрного хоря, который, проживая менее года на довольствии у его князя, принёс с собой заморские похабства, но так и не понял чистоту нравов этой земли.
— Людям и коням роздых необходим, — терпеливо объяснил Светобор. — Да и прежде чем соваться в эту низину, пути разведать надо. Соглядатая заслать… Воевода мельком бросил хмурый взгляд на колдуна и стал отдавать команды.
Воины, опасливо оглядываясь на выстланную зелёным дорогу, принялись спускаться по противоположной тропинке, ведущей к лесу. Достигнув деревьев, они спешивались и вязали поводья на протянутые им ветви. Светобор, крякнув от усталости в затёкшем теле, также сошёл с коня и принялся разминать поясницу подле своего вороного. Расталкивая латников, к воеводе подскочил брызжущий ядовитой слюной Нергал.
— Что ты делаешь?! — змеем зашипел он. — Сейчас ни в коем случае нельзя останавливаться! Даже тупому ослу ясно, что княжна и её похититель в той избе. И теперь тебе захотелось старые кости у огонька погреть. Ты что, Светобор, избы испугался? Или вам всем невтерпёж набить брюхо мясом?
Голос колдуна уже не был насмешливо-пренебрежительным. Он сверкал глазами разгневанной гадюки и скалился длинными клыками из-под верхней губы. Нергал в ярости сбросил капюшон, и голая, костистая голова только усилила сходство заморского колдуна с пресмыкающейся тварью. На гладкой макушке черепа заходящее солнце высвечивало кровавый багрянец.
— Дружина с утра уже путствует. А ежели беглецы в истьбе, то и вовсе никуда не денутся, — воевода Светобор высвободил руку из костлявой хватки колдуна. — Дружам необходимо оправиться и вызнать о пропадшем… о том месте, куда придётся сунуть свой нос.
— Если бы ты, словно заяц, не хоронился каждого куста, мы бы давно их схватили, — Нергал в злобе скалил зубы и тыкал пальцем в сторону дома. — А теперь-то чего ты устрашился? Княжна в этом доме вместе с её похитителем, которого именно ты к ней и приставил. И если сейчас пошевелиться, то солнце ещё не сядет, как мы его схватим. А может ты именно этого и боишься?
— Внемли, калдей… — воевода повернулся лицом к колдуну, но сдержал себя. Искрен узрел, как следы коня Яромира ступили на дорогу к истьбе, но далее следы обрываются. Их просто нет! Нет вообще никаких следов. Ни мужских, ни девичьих, ни конских копыт. И без разведки я туда соваться не стану.
— Я постоянно слышу эти бабьи сплетни про «пропавшее место»! Бабьи, потому что их болтают твои воины. Я велю тебе немедля седлать коней и следовать за мной! — видя взрыв гнева воеводы, Нергал ещё больше усилил напор. — Теперь ты в немилости у князя и он приставил меня следить за твоей верностью ему. Не забывай об этом! Твоя судьба… судьба твоих людей в моих руках!
— Я ведаю, что в твоих руках. Но пока я здесь чельник и это моя дружина, — Светобор отвернулся и повёл вороного к остальным лошадям. — А ты можешь делать всё, что тебе заблагорассудится.
— Трусливая гиена! — выкрикнул в спину воеводе колдун и вскочил в седло, — князь узнает о твоей измене.
Нергал плюнул под ноги уходящему воеводе и, сидя в седле, вытащил из походной сумы тонкие листы грамот. Затем в его руках появилась полоса выправленной бересты и длинный узкий кусочек угля, зажатого меж двух стянутых нитью палочек.
Светобор не знал, кто такой осёл, но вот кто такая гиена, он уже был наслышан. Он повернулся с готовностью свернуть скулу негодяю, но, увидев чертающего письмена колдея, остановился. Кто ведает, какой донос сейчас строчит этот вонючий хорь...
Поймав за руку следопыта Искрена, направившегося было следом за колдуном, воевода устало выдохнул:
— Пусть его. Надоел, как пёс шелудивый. Главное, чтоб за княжной один не сунулся.
Он посмотрел, как на расстилаемые плащи в дружном кружку рассаживались его воины. В середине уже была собрана снедь, лежали берестяные фляги и кожаные меха.
— Я пригляну, — Искрен кивнул на строчащего по бумаге буквы халдея.
— Не стоит, — помотал головой Светобор и поинтересовался о насущем: — Что в отряде?
— Дозоры выставлены. Кони на привязи. Как стемнеет, возьму Шелеста и пойдём к истьбе, — Искрен вплотную приблизился к воеводе. — Нельзя калдея вот так отпускать. Я пойду, посмотрю?
Светобор одарил друга благодарным взглядом.
Искрен был молодым мужчиной стройного и крепкого телосложения, роста выше среднего, длинные его волосы пепельного цвета дополняли правильность черт мужественного лица. Тёмно-зелёного цвета были его глаза, штаны, короткая куртка с капюшоном и незлобивая лесная душа следопыта. Следопыта, созерцателя-отшельника, прекрасно владеющего мечом и луком… но всё же не воина.
Вся выборная рать Светобора — это один сплочённый дружбой и спаянный многими битвами организм. Существо из стали и могучих мышц под ней. И если сравнивать роль всех воинов в отряде, то Искрен был интуицией, внутренним голосом дружины. Все ратники воеводы были надёжными, отважными и преданными воями, добровольно отправившимися со своим воеводой в эти пропадшие места. Но так сложилась их боевая дружба, что Искрен всегда был ближе и нужнее Светобору. Следопыт заменял ему сына. Родного сына, который, будучи рядом, был безмерно далёк.
— Противен мне его гад. Сороконога эта, — воевода перевёл взгляд в сторону колдуна, — постоянно какие-то заклятья на ней кладёт. А после целует и ластит её, словно девку.
Он положил ладонь на плечо Искрену.
— Ты верно молвишь. Пойди, присмотри за калдеем. А ну как дури хватит, — сунется один к дому, — Светобор сжал плечо следопыту. — Только сам за дорогу не суйся. Бабы тоже сплетни не с пустого места сказывают.
Улыбнувшись в ответ, следопыт пропал в наступающем сумраке нарождающейся ночи. Скрываясь в высокой траве, Искрен добежал до дороги у самого трипутья. Затаившись в росших у самой обочины кустах, он осторожно выглянул наружу.
Колдун находился сразу за развилкой и, сидя на встревоженном коне, пытался одной рукой справиться с поводьями, а другой теребил пряжку сидельной сумки. Конь чёрной масти, высоко вздымая красивые ноги и запрокидывая точёную голову, пятился всё дальше от распутья. Нервозность коня усиливал сам колдун, постоянно и беспричинно дёргая поводья, и грубым голосом незнакомого языка, в котором, казалось, отсутствовали гласные звуки, с ненавистью кричал на него. На колдуне не было его чёрных перчаток, а голые кисти рук вместо этого покрывали старые, давно зажившие и совсем новые шрамы и рубцы. Наконец Нергал справился с застёжкой и, запустив в сумку руку, вынул оттуда небольшую деревянную клеть.
Клетку плотно накрывала деревянная крышка с массивным кольцом. Колдун поднёс её к лицу и, заглянув через тонкие жерди решётки, оскалил зубы в улыбке. Вороной жеребец явно не разделял радости сидевшего на нём человека. С появлением из сумки нового предмета, он задвигал ноздрями, вдыхая запах опасности. Аккуратно поставив клетку на седло между ног, колдун открыл за кольцо крышку и запустил туда руку. В лучах заходящего светила в руке Нергала шевелилось длинное, многосуставчатое насекомое. Гигантская сороконожка имела чёрный с синеватым отливом цвет хитина и слизь по всему телу. Сидя на ладони, насекомое постоянно приподнимало плоскую головку и ощупывало воздух короткими усиками и раздвоенным языком.
Искрена вновь, как и в первый раз, передёрнуло от этого гада. Ещё с первого знакомства дружины с суставчатой тварью Нергал в подробностях описал все прелести своего любимца. Ядовитые жвала, ядовитый каждый из коготков сорока ножек и мощные церки — клещи на конце хвоста… всё приводило в восторг халдея. По его собственному хвалебному признанию, такое насекомое было редкостью даже в его родных землях.
Тем временем Нергал принялся хрипеть слова на глухом и незнаемом в этих краях языке, после чего его конь и вовсе взбеленился. Он храпел и, поворачивая голову, косил умным глазом на тварь в ладонях у седока. Калдей убыстрил темп и увеличил громкость произносимого заклятия. Казалось, что человек, игнорируя смертельную опасность, специально дразнит сороконога.
Несмотря на жуткий вид твари, не все люди гибли в корчах от его укуса. Сам заморский колдун был совершенно не подвержен смертельному яду своего любимца. Наоборот, при произнесении заклятия вместе с ядом колдун получал силу и необычайные умения. И следопыт уже не раз становился свидетелем подобных колдовских экзекуций.
Закатив глаза, колдун ещё больше возвысил голос и увеличил ритм. Он начал погружаться в транс, а его раздразнённое насекомое в неконтролируемую ярость. Оно всё больше и больше стало вытягивать вверх голову, и всё большее количество его передних лапок повисало в воздухе. Своим раздвоенным языком оно пыталось достать до ладони колдуна, что, раздражая, кружила над ним. Наконец голос Нергала перешёл на громкое сипение, и по его припадочному состоянию следопыт понял, что заклятие почти завершено. Осталось лишь довершить его последним, ядовитым штрихом игольчатых следов на человеческой плоти.
— Гадэ эшшэ думат… — громко просипел Нергал.
Заклинатель закончил творить колдовство и сблизил свои ладони. Многоножка получила желаемое. В то время как челюсти насекомого сомкнулись, челюсти колдуна раскрылись, и оттуда вылетел жуткий крик боли и наслаждения.
Вороной жеребец, не выдержав такого, рванул с места и понёс. Колдун, выпустивший для ритуала поводья из рук, силился удержаться в седле. Его сороконог метнулся вверх по руке и скрылся за воротом хозяина. Когда испуганный конь поравнялся с сидящим в кустах следопытом, тот выскочил и попробовал схватить его за поводья. Но, испугавшись неожиданного появления человека, животное заржало и встало на дыбы. Нергал, не успевший к этому моменту перехватить поводья, при виде Искрена округлил глаза от удивления и, взмахнув руками в отчаянной попытке сохранить равновесие, полетел в траву у обочины. Сидевшее при этом на камне всё то же маленькое крылатое существо взмыло в воздух.
Увиденное испугало и потрясло его так, что Искрен отшатнулся от жеребца и рванул из-за пазухи плетёный нитяной гайтан с берегиней. Он не мог поверить своим глазам: падавший прямиком в траву по ту сторону дороги колдун вдруг исчез. Его не было ни в траве, ни на дороге, ни в воздухе. Даже трава в том месте, куда летел калдей, была не смята. Не шелохнулась ни единая травинка.
Пятясь, следопыт зашептал защитные слова берегине. У противоположной стороны дороги он остановился и, переведя дух, стал оглядываться. На дороге, ведущей в ту сторону, откуда они приехали, остывали следы ускакавшего коня.
Мир вокруг, казалось, не заметил произошедшего мгновение назад. Мир закончил купать ярого жеребца в солнце и увёл его в полуночные конюшни до самого утра. Вечер притушил свет алого пламени заката и накинул на окрестные земли саван тишины и спокойствия.
Но на сердце и на душе у Искрена спокойно отнюдь не было. Он не заметил, как из кустов на дорогу выбежали воевода и второй его помощник Володимир Горазд.
— Ижде он? — воевода схватил друга за руку, — что случилось?
— Калдей исчез. Свалился с лошади в траву за дорогой и исчез, — пробормотал Искрен, не отрывая взгляда от того места, куда падал Нергал.
Он поведал Светобору обо всём случившемся, и воевода, запустив пятерню в бороду, надолго задумался…
— Вот что. Коня уж не догнать, да и догонять не стоит. Заплутает али зверьё пожрёт, — Светобор пристально вглядывался в крышу далёкого дома. — Но вот как этот хорь мог исчезнуть…?
— Ровно так же, как и следы коня Яромира, — Искрен вынул из ножен меч и, приблизившись к краю дороги, медленно и нерешительно протянул руку с оружием.
Дотянуться до камня он не успел. Воевода метнулся к другу и перехватил его. Одной рукой он схватил за запястье руку, державшую меч, второй обхватил следопыта поперёк груди.
— Хватит! — глядя Искрену в глаза, воевода мягко отстранил его подальше от обочины, — хватит на сегодня пропаж и исчезновений. И до утра никаких вылазок по ту сторону дороги. Он махнул рукой стоящему всё это время в глубокой задумчивости Володимиру и позвал его.
— Горазд!
И когда тот вернул свой взгляд из полей, приказал: — Вели ночёвку ставить. Пали костёр и ослобони людей.
Когда на поляне появились следопыт и воевода, у большого костра уже было всё налажено — готовилась пища, щипали траву рассёдланные и стреноженные кони, были расставлены стражи, а вокруг огня на плащах лежали и переговаривались воины. Светобор тоже вытащил из седельных сумок свой походный плащ и разостлал его немного в стороне от остальных. Воевода чинно снял с белокурой головы островерхий шлем-шишак и разгладил красный лисий хвост, что пышным фонтаном старшинного яловца бил из длинной втулки. Освободившись и от остального доспеха и разоружившись, он откинулся на постель. Лоб воеводы хмурился от грозных дум и невесёлых воспоминаний.
Подле него присел на корточки Володимир Шибан. Могучий телом, словно бык, опытный, словно старый медведь и опасный в бою, как дюжина волков, — правая рука воеводы принёс в своих огромных ладонях большой ломоть белого хлеба с полосами вяленого мяса. Светобор благодарно кивнул помощнику и принял от него ещё и кожаный мех со сладкой медовой водой. Выслушав доклад о делах в отряде, Светобор хлопнул Володимира по плечу в знак одобрения и отправил его отдыхать.
Когда ратники у костра покончили с едой, недавнее место Шибана занял Искрен. Усевшись на траву подле Светобора, он поднял голову и долго вглядывался в узоры на серебряной поверхности огромной луны.
— Молвят, что старые джугарские шаманы через комамарье око могли зреть земные дела, — проговорил он, блуждая взглядом по созвездиям, — Великому князю стоило сыскать хоть одного…
— Мнишь, они там? — воевода посмотрел на друга.
— Да. И они тоже там, — прошептал следопыт, — все они там…
Воевода шумно выдохнул. Последовало молчание, в коем было слышно, как тихо переговариваются воины у костра.
— Да чего там люди… отряды оборуженные пропадали. Дед сказывал, что в десятое его лето моглы шли близ Степного града. А большая их рать пошла нашей стороной. И стал появляться в княжестве нашем беглый люд. Да всё с тех земель, значит, где моглы грабительствовали. Всё ближе рать могольская, всё ближе.… А вдруг вррраз… и нет рати. Баяли, что де порубал их кованый полк сабров, шедший на них в лоб.… Да ведь и сабры те тоже сгинули. А до сего, в прадедовскую пору, когда ещё все озёра рукавами соединялись, ромейские лодьи приплывали. И что ж… все сгинули. Все в месте пропадшем том изгибли! — раздавался тихий возбуждённый голос. — А ещё мамка сказывала…
— Эй! Хорош баить. Аки бабы у колодезя, — воевода знал голос рассказчика. — Первуша, коли ты всё ведаешь, завтра первым выступишь.
Говор на время стих, но вскоре продолжился более тихим сказом.
— С конём скверно случилось. Там, в поклаже, грамоты калдейские остались. Те, что для князя письменами кропил, — с горечью в голосе выдал свои тревоги следопыт.
— Ништо… — воевода зевнул, вытащил из-под головы руки и, опершись на локоть, лёг на бок. — У Ярого остались две сумы калдейские. А конь вряд ли к княжеским людям попадёт. Волк задерёт али ведмедь. Лихие люди изловят.… Хотя жеребец у него путний был. Княжеской конюшни.
— А ведь ты верно молвишь, воевода. Не простой тот конь. Кудесный… — Искрен не хотел так просто отпускать на волю свои тревоги. — Такой конь нигде не пропадёт. В целости куда угодно грамоты доставит.
— А коли мы не доставим княжну, тогда мне никакие буквицы уж не страшны. Тогда уж обратной дороги у меня нет, — Воевода сокрушённо опустил голову, — да только я ломоть-то отрезанный. Пожил на свете-то.… Жаль вот только парня. Как бы завтра не повернулось, а ему всё равно все пути домой заказаны.
— Не казни себя, воевода. Ведь любовь дозволения ни у кого не испрашивает. И в том, что княжна полюбила своего стража, — так в этом ты неповинен, — Искрен ободряюще улыбнулся. — Яромир трудолюбивый, надёжный, добрый парень и опытный гридь. Отличный муж для юной и балованной княжны. А уж Лада, коли выбрала, свела бы их, кем бы они не были, и где бы не жили.
— Дурень он молодой, вот кто. А я дурак старый, — Воевода продолжал смотреть в землю. — И не случилось бы всего этого, коли двадцать лет назад вместе с сединой в бороде не случилось в любобранном сердце ласкосердого томления.
— Рано кручинишься, Светобор. Род только ведает, что может произойти завтра... — Искрен ободряюще положил руку на плечо другу и, улыбнувшись, легко поднялся на ноги, — заря разгонит сумрак твоих сомнений.
Искрен присоединился к кругу воинов у костра и перенял братину из рук соседа. Голоса дружинников становились тихими, а речи неспешными. Высокое прежде пламя костра опадало в такт погружающемуся в сон лагерю.
«Да, — подумал воевода, быть может, ты и прав, друг». Он провёл ладонью по своему щиту, который по походному уставу лежал подле него, и почувствовал его непоколебимую, кованую уверенность. Два грифона — славянских дива на умбоне, словно бы соревнуясь в силе, сжимали друг другу передние трёхпалые орлиные лапы. Но дивные звери не боролись, они были братьями. А прижатые ступни когтистых лап лишь крепили их братство.
Светобор снова откинулся на плащ и, последний раз взглянув на знакомое созвездие, смежил веки. Небесный сохатый ткнулся холодным замшевым носом, одаривая глубоким, но кратким сном.
Словарь непонятных слов и выражений.
Истьба – истоба, изба.
Путствовать – находиться в пути.
Внемли – слушай.
Узреть – увидеть.
Чельник – начальник, командующий.
Выборная, кованая рать – отряд хорошо вооружённых и обученных воинов-профессионалов княжеской дружины.
Ижде – где.
Комамарь (ст.славянск.) - луна.
Ромеи - Византийские греки.
Кудесный – волшебный.
Любобранный – имеющий любовь к войне.
Ласкосердие – любострастие, нега.
Кручинишься – печалишься.
Ведать - знать.
Умбон – металлический, часто выпуклый диск в середине щита.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
Оценили 2 человека
5 кармы