Литературное импортозамещение. Возрождение славянского фэнтези в «мировом» масштабе (глава 2.2)

0 3078

Миры Дж. Толкина, Дж. Мартина, У. Ле Гуин, Т. Пратчета,.. даже вселенные поляков Р. Желязны и А. Сапковского – все эти великолепные творения суть есть «западные» идеологии и европейская культура. Но есть на Земле и столь же глубинные этнокультурные пласты – История Руси Древней. И каков будет этот Мир, если его перенести в масштабы Средиземья? Не сыграют ли «престолы» в «ящик»?

Уважаемый читатель!

Я рад представить Вашему вниманию не просто книгу, не просто фэнтезийный роман, а целый Мир. Это Мир исполинских трав и огромных незаселённых пространств. Это Мир, который населяют удивительные существа, страшные и странные твари и диковинные народы. И многих из них Вы не только впервые повстречаете в моём мире, но и увидите на страницах моей книги. Первой книги трилогии «До неба трава»… из масштабного цикла «Мир Закров».

Мир «Закров» - это не только текст… текст и ещё много раз текста. Мир «Закров» - это по- настоящему целый мир! Чтобы лучше ознакомить читателей с его основными героями, чтобы показать его глубину и подробнее раскрыть его характеры, над иллюстрированием книги работали более 7 (семи) художников! К концу первой книги остались только самые лучшие, и следующие части романа будут ещё более подробными в прорисовке персонажей и создании моей вселенной.

Но уже сейчас книга просто наполнена всевозможными иллюстрациями. Яркая обложка, карты мира, щиты и знаки, боевые сцены, иллюстрации больших форматов, разработка персонажей, схемы уникальных локаций, чертежи диковинных строений, проработка оригинальной архитектуры и создание атмосферы мира, буквицы, концевики, шмуцтитулы… В итоге, общее количество карандашных рисунков и полноцветных иллюстраций приблизилось к 200-м! Читать далее

Глава 2.2 (Начало Часть1.1, Часть1.2, Часть1.3, Часть2.1)


Убедившись что ткань скрывает всю невинность девы, спаситель Асилисы начал совершать довольно странные действия: принялся лизать языком кончики своих пальцев, обильно смачивая их слюной и затем принялся отклеивать тряпку с уст девушки. Асилиса при виде всего этого в гневе замотала головой и стала отбиваться от этих «липких посягательств».

— Смирись, дева. Я лишь желаю избавить тебя, — голос спасителя был чистым и по-юношески ещё нежным, но уже с мужскими взрослыми тональностями.

На радость Асилисы, она прекрасно поняла его речь. Однако не будучи уверенным в том, поймёт ли его «дева», парень немного подождал и, когда княжна успокоилась, вновь повторил свою попытку. Княжна напряглась всем телом, но позволила коснуться себя. Юноша быстро, то смачивая кончики пальцев слюной, то отвоёвывая таким образом участок за участком тряпицы, освободил княжну от помехи. Оказавшийся в руках парня липкий кусок ткани перекочевал в его собственный рот, который, не переставая виновато улыбаться, принялся жевать оную. Асилиса же в ответ скривила свои высвобожденные губки в брезгливой гримаске. При этом её брови, словно нарисованные умелым мастером, сошлись от недовольства на переносице. Она, прикрываясь тканью, села и, поджав к груди колени, принялась ладонью тереть подбородок и губы.

— Это скоро пройдёт. — Парень легко и без помощи рук поднялся и отправился к противоположному краю листа, на котором лежали какие-то вещи.

Асилиса рассмотрела его странное одеяние: всё стройное и сильное тело юноши облегала серебряная ткань, которая, однако не бликовала на свету. Откинутый за плечи, покоился глубокий капюшон из того же материала. Когда молодой человек находился на открытом пространстве, подставив своё красивое тело солнечным лучам, — его костюм тускло серебрился, но стоило ему попасть под тень нависающего листа, как ткань одежды темнела, словно бы перенимала и впитывала сумрак. Стянутые шнуровкой, на его ногах сидели короткие, без каблуков, круглоносые кожаные сапожки.

— Ты кто? — всё ещё настороженно спросила девушка, разглядывая оружие молодого воина.

Это был средних размеров нож. Острые и любопытные глазки Асилисы уже давно обратили внимание на ножны, с выглядывающей из них рукоятью с резным паучьей сетью орнаментом. Материалы ножа не отличались ценностью, но и белая костяная рукоять, и широкие чёрные кожаные ножны с костяными вставками выдавали руку искусного мастера. Девушку удивило лишь то, что оружие крепилось безо всяких ремней и застёжек на груди у парня. Создавалось впечатление, словно нож был приклеен к объёмным мышцам на его груди.

Гибкий стан Асилисиного спасителя опоясывал широкий ремень из толстой чёрной кожи с многочисленными кармашками и крючочками. На нём, со спины человека, был приторочен короткий меч в широких ножнах. Асилису удивило расположение этого оружия: меч крепился на ремне вдоль и чуть наискосок, да так, что рукоять смотрела вверх.

«Как-то не по-нашему», — подумала она.

И находившийся на груди нож, и висевший на пояснице меч, были выполнены из одних и тех же материалов и в одном стиле. Красивый паутинный орнамент красил и кость, и кожу меча.

Парень поднял с листа оставленную им ранее одежду и, вернувшись к княжне, сел сложив ноги «кренделем». Порывшись в многочисленных карманах, он вынул маленькую деревянную флягу и с улыбкой протянул княжне.

— Возьми. Малость прысни на длань, а после потри.

Асилиса не обратила внимания на протянутую фляжку. Вместо этого она блеснула гневным взором на парня и резко бросила:

— Ты кто? — однако, поняв, что получилось слегка грубовато, смягчила свой тон:

— Ты не из тех, в бабьих юбках?

— Я не ношу юбки, — юноша уловил перемену в голосе девушки, и его улыбка стала радостнее.

— Меня зовут Вереск. Родители величают Вереном, а друзья Веском кличут.

Княжна, умерив свой пыл, гораздо милостивее посмотрела на парня и приняла из его руки флягу.

— Ижде это я? — задала она, наверное, свой самый главный, наболевший вопрос.

— Место сие Закровом величают. Кто, как черту заповедную сюда проходит, — тот сменьшается. Как мураш малый становится, — объяснил Вереск, но тут же добавил:

— Но назад ходу уж нет. Прежнего росту уж не вернуть. Но боле об этом разговор не здесь вести надобно.

— Талан-злодей кинул меня в сей страшный мир. Впутал меня в своё тоното… — грустно проговорила Асилиса.

— А, ты из-за Закрова? — юноша с восхищением разглядывал красивое лицо и обнажённую девичью руку, что пыталась вытащить пробку из фляги. — Восины тебя на дороге подобрали? Я зрел, как они пролетели в тот край.

Оставив последние попытки сладить с накрепко закупоренной ёмкостью, княжна передала флягу обратно Вереску.

— Я княжна Сарогпульская Асилиса Ладимировна. — Она уже с большим интересом смотрела на Вереска. — А ты сам кем будешь? Наряд у тебя чудной — юбки не носишь, а словно нагой ходишь.

Улыбка парня вновь стала смущённой.

— Тотчас портарь вздену…

Передав обратно княжне откупоренный бутыль, он вскочил на ноги и принялся надевать на себя принесённую с края листа одежду. Она тоже оказалась диковинной. Не имеющая ворота роба с короткими рукавами, переходила в короткие штаны. Цвета они были чёрного и материала плотного, грубого. Как и на ремне, вся одежда имела различные карманы и колечки. Сняв с себя ремень, парень влез в штаны.

— А я — из косцового роду, касожьего племени… касогами нас величают. — Добавил Вереск, облачаясь. — Живу здесь, недалече. Споро дойдём.

Княжна перестала опасливо нюхать откупоренную флягу и, сдвинув брови, недовольно посмотрела на Вереска, который уже успел продеть руки в рукава и застёгивал железные крючочки, скрывая под ними грудь и живот.

— Никуда я с тобою не пойду! — отрезала она. — Мне надобно вернуться скорее на дорогу. Там суженый мой раненый лежит. Мы с коня сверзлися, и он главу в кровь сбил.

Она вновь закупорила флягу и поставила её подле себя. В очередной раз, опоясавшись поверх новой одежды, Вереск как-то грустно посмотрел на неё, и улыбка тут же покинула его уста.

— Надо обязательно успеть укрыться у нас в летовье. До ночи надо. Ночью во Высокотравии очень опасно. — Он справился с пряжкой и присел на корточки подле княжны. — Вдвоём сейчас не под силу добраться до дороги. Пожрёт нас ночь, заглотит чёрным зевом.

— Никуда я с тобой не отправлюсь! — Асилиса стала подбирать размотанную и лежавшую смятой грудой ткань своей пелены. — Одна пойду. Али я полонянка твоя? Хм! Хитник хитника обокрал!

— Я тебя не неволю. — От обиды Вереск поднялся на ноги и сложил руки на груди. — И вовсе не потому я тебя из полона высвободил.

— А пошто тогда? — княжна даже перестала возиться с длинным и запутанным полотном материи. Сложностей прибавляло ещё и то, что одной рукой ей приходилось постоянно придерживать и прижимать к груди верхний край тряпицы.

— Идти надо. Двуехвосты повылазят — до дому не дойти станет. — Вереск кивнул на догорающий закат. — Вон, уже светила краюха осталась.

— Да пошто лик-то воротишь? — Асилиса прищурилась и подбоченилась. Видно было, что вставать в подобную позу ей очень нравилось. — А ну, молви, пошто ты меня от этих крыланов скычал? Ведь их поджидал же?

— Это восины. Ныне же нам должно стремливо схорониться до утра, — парень продолжал настаивать на своём.

— Нам? Я иду на дорогу. А ты можешь тещи, куда душе угодно. — Княжна подобрала и намотала на руку полотнище.

— Хороняка! Не следовало тогда меня спасать! Брошенные в запальчивости слова княжны больно задели Вереска. Он резко отвернулся от неблагодарной девицы.

— Спас за тем, что от поругания да от смерти лютой выручал. А течи в косцовье всё равно потребно. — Вереск боролся с собственной обидой и жалостью к девушке. — Не выручить твово суженого… не добраться до него уже. Наверняка его уже Шестиглав прибрал.

— Да ты воистину, хороняка! — княжна в порыве отчаяния схватила стоявшую подле неё фляжку и зашвырнула ею в собеседника. — Али особливое замышление на меня мнишь?

Касог, уловивший и услышавший движение за спиной, развернулся вполоборота и легко словил фляжку на лету.

— Были мысли, да все вышли. — Фляжка по-хозяйски была прибрана в один из карманов одежды. — Пошто мне такая взбалмашна жена. И впредь я тебя не неволю. Поди, куда душа сманит.

— Ах, во-о-он оно как! Кознодейство эдакое учинить удумал? Искорыстовать да бесчестить чужих невест! — не на шутку разошлась Асилиса.

В ярости она вскочила на ноги, но, запутавшись в длинной полосе ткани, вновь свалилась на лист. Вереск в порыве кинулся к девушке на помощь и успел подхватить её под локоть:

— Я мнил, ты дева… — стал неловко оправдываться он.

— Пусти меня, клюкавый! — Асилиса резко выдернула свой локоть и свалилась-таки на лист. — Дева я, дева! Уяснил?

Вереск вновь попытался помочь этой красавице-рыси, но она замахала на него руками и одарила таким сверкающим молниями взглядом гневных очей, что парень в сердцах плюнул и, отойдя на дальний край листа, уселся спиной к Асилисе.

— Глумление какое учинил! Не указ ты княжне! И, не прекращая ворчать, девушка тщательней подобрала ткань и вновь попыталась встать, когда внезапно в ночных сумерках стали раздаваться какие-то странные звуки.

Княжна оборвалась на полуслове. От таких звуков у неё побежали не то что мурашки, прямо мураши по всему телу. От страха она села на лист и прижала колени к груди. Где-то внизу неведомое существо издавало, как показалось Асилисе, вопль жуткой боли. Но когда этот страшный вопль резко перешёл в дикий хохот, то княжна уже так не думала. Теперь ей казалось, что смеётся сам хозяин Мёртвых гор. От страха девушка округлила свои красивенькие глазки и прикрыла рот рукой.

Жуткий глас стих, но в отдалении по разные стороны зазвучали нечеловеческие уханья и хихиканья. Прижимая длинные полотна к груди, Асилиса на четвереньках поползла к Вереску. Вдруг на полпути её остановил звук крыльев. Не привычный звук птичьих крыл, какой она каждый день слышала у себя дома, а шелестящий звук полупрозрачных перепонок неведомых существ в юбках, с непреклонной злобой в очах. От прежних звуков, правда, этот отличался более тонкой тональностью и частым перебиранием крыл. Существо буквально плюхнулось на лист-полог над головой Асилисы, и звук полёта сразу прекратился. Княжна замерла, как мышка. Она вся съёжилась и вжала голову в плечи. А над её головой послышался скорый топот маленьких ножек. Прекратившись на краю листа, он снова перешёл в шелест быстрых крылышек. Асилиса попыталась сглотнуть пересохшим горлом. Но страх сковал её тело. Немного выждав, девушка вновь продолжила путь к своему спасителю. Однако выручитель её, несмотря на все последние события, так напугавшие княжну, сидел на удивление спокойно и неподвижно. Казалось, что Вереск вообще не услышал того, что происходило подле них.

— Вереск, — тихо позвала девушка.

Касог не пошевелился. Оставляя позади себя белый след из вновь размотавшейся полосы ткани, Асилиса подползла наконец к парню.

— Вереск, а что это деется, а? — спросила она тихим голосом, заглядывая через плечо юноши.

Прямая спина касога продолжала хранить молчание.

— Да Вереск же! Молви, что это гоготало так жутко? — Асилиса сжала своей рукой плечо парня и обдала его ухо жарким дыханием. — А оно нас не сыщет?

— Не будешь вопить на всю округу — не сыщет. — Вереск мужественно держался в огне битвы с невинными чарами девушки. Краем глаза он видел оголённое плечо княжны. — А коли до темени досидим — верно кого-нибудь дождём.

— Вереск... Верен, молю, прости меня. — Асилиса почувствовала, что понапрасну обидела парня. Она нежно погладила его по плечу рукой. — Я благодарю тебя за своё вызволение. Устрашилась я тебя и края этого, диковинного и неведомого. Коли так надо, то будь по-твоему, веди меня в укром свой.

Вереск сидел молча и недвижно. Сражение с таким непритворно напуганным голосом, жарким дыханием и тонким девичьим ароматом было проиграно — полки непреклонной строгости и ряды мужской гордости сдавали позицию за позицией. Парень сидел и уже не смотрел на тонкую полоску солнечного диска, которая, словно его собственный последний рубеж обороны, истончалась под напором ночных чар. Он уже был готов улыбнуться и, повернувшись к девушке, погладить её в ответном жесте и наговорить нежных и успокоительных слов. И всё же последний край обороны его сердца взяло отнюдь не трепетное поглаживание девушкой его плеча:

— Прости меня, пожалуйста. Я повинна пред тобой. — Асилиса опустила голову, и её красивые волосы, растрепавшись, упали ей на лоб. — Не ведаю, что удумали там про меня вои со крылами, а только мниться мне, что снасильничали бы они надо мной. Ведаю, что честью и жизнью своей ныне тебе обязана, а всё равно не могу быти с тобою.

В голосе княжны послышались слёзы и зазвучало искреннее раскаяние. Они-то и превозмогли гордость и обиду Вереска. Он обернулся, и его милостивая улыбка озарила сумрак под листом. Вереск поправил уже почти сползший до непристойности край полотна и погладил Асилису по голове. Девушка почувствовала влажность мужской ладони, но запаха пота не уловила. От юноши пахло ароматом мяты и чем-то ещё, терпким и приятным. Он почувствовал первую брезгливую реакцию на своё прикосновение, но не обиделся. Улыбка его снова стала извиняющейся.

— Прости, у нас, у касогов, такое завсегда. — Вереск убрал руку и попытался вытереть её об одежду. — Без того ни соскань не сплести, ни тоноток не справить.

Он махнул рукой в сторону. Княжна перевела взгляд и увидела рядом, в том месте, откуда касог принёс свою одежду, большой моток верёвки разного объёма и плетения. В наступившем под листом полумраке верёвка казалась свитой из тьмы ночного воздуха. Княжна протянула руку, чтобы потрогать диковинку, но Вереск остановил её, мягко положив свою руку ей на запястье.

— Не тронь… То косцово лино. Так люди наши вервии величают. И ежели приклеишься — самой тебе вовек не выпутаться.

— Какой ты чудной. — Княжна коснулась пальцами лба парня:

— Ты весь такой?

Лоб Вереска, как и кисти рук, а также все открытые части его тела, какие только могла сейчас видеть девушка, были покрыты странной влагой. Отняв руку, княжна потёрла пальцы. Они оставались влажными и слегка запахли мятой.

— Надо спешить, — прислушавшись, настороженно сказал Вереск. — Не следует страшиться голосящих — страшись безмолвно крадущихся во тьме.

Он решительно поднялся.

— Ты ведь не пожелаешь меня приобидеть? Ведь так, Вереск? — глаза княжны были влажными от скопившихся, но сдерживаемых слёз.

Касог потянулся рукой к правому своему предплечью, и вытащил нож из непонятно когда туда перекочевавших ножен.

— Я клянусь беречь тебя до смерти своей и не отдам ни человеку, ни какому иному созданию на свете! — торжественно произнёс он. — Клянусь, покуда сама не отпустишь меня, покуда не сымешь сей клятвы, или покуда изгибель не обретёт меня — буду верным стражем рядом с тобой!

Асилиса, удовлетворённая и успокоенная такой «грозной» клятвой, изобразила княжеское выражение лица и принимая клятву, утвердительно кивнула.

Оставив девушке немного ткани для прикрытия наготы, Вереск ровно отсёк добрый кус от растянувшейся по листу простиралы. Асилиса вновь залюбовалась точными и ловкими движениями касога. Нож в его руке порхал по полотнищу, словно перо у писаря.

А нож тот был поистине дивен глазу. Клинок восточного, кривого типа, в своей середине имел отверстие, ровно такое, как бывает на планке, при помощи которой рыбаки плетут сети. По обуху шли несколько остро заточенных пропилов, а короткие концы гарды, толстыми иглами загибались в противоположные стороны.

Всё это время, пока княжна заворожено разглядывала нож и его хозяина, острейшее стальное перо продолжало витийствовать. Споро и ловко орудуя ножом, Вереск смастерил девушке нечто, напоминающее длинную тунику. Оставшиеся куски материи, он пустил на длинные полосы. Окончив работу, Вереск передал выкройку девушке и отвернулся.

Шорохи и сопение наконец окончились хихиканьем и Вереск осторожно глянул через плечо. Асилиса была уже в своей новой срачице и оглядывала себя со всех сторон. Парень мягко улыбнулся, заглядевшись на неё. Княжна подняла голову и, разведя руки в стороны, улыбнулась ему в ответ.

Затем Вереск рассёк полотнище меж девичьих ног и полосами ткани примотал их к бёдрам и голеням Асилисы, чем вызвал яркий румянец смущения на бархате ланит.

Полюбовавшись своей работой, парень подал ей снятый с себя портарь:

— Облачайся спешней. — Вереск остался в одном лишь облегающим костюме. Ткань костюма почти целиком скрывала касога в темени ночи. Нити, ещё так недавно радовавшие взор серебром лунного блеска, теперь саваном тьмы скрывали тело человеческое от посторонних глаз. Когда же касог накинул на голову свой глубокий капюшон, то тень легла и на его лицо, оставляя открытыми лишь подбородок и улыбающиеся уста.

— Придётся тебе ехать у меня на закорках, — весело сообщил парень, поворачиваясь спиной к Асилисе, и слегка присаживаясь:

— Прыгай смелее!

Девушка представила, что ей предлагается и вновь порозовела. Она стала натягивать предложенную ей одежду.

— Не пристало мне на чужой спине скакать. — Асилиса всё никак не могла сладить с железными крючочками, которые ни в какую не желали цеплять петельки. — Что я, младица какая?

Вереск подошёл к ней и помог с крючками-зацепами.

— А ты представь, что ты младица, а я твой братец, — предложил он, застёгивая полы куртки. — Уговор?

Княжна хмыкнула и поворотила свой лик в сторону, подставив устам парня своё маленькое, рдеющее ушко. Вереску едва удалось сдержаться, чтоб не поцеловать его. Он застегнул последнюю застёжку и, оправив куртку на княжне, вновь отвернулся от неё и присел. Едва он это проделал, — девушка тут же вскочила ему на спину. Её руки легко обвили плечи парня, а ноги с голыми пятками плотно прижались к молодецкому телу.

— Ну вези, коли так, — голос юной «всадницы» звучал весело и задорно.

Ремнём Вереск обхватил спину княжны и плотно притянув её к себе, застегнул пряжку. Затем подхватил скрученный осьмушкой моток верёвки и закинул его на плечо.

Не говоря ни слова, он разбежался и прыгнул с листа вниз.

Словарь непонятных слов и выражений.

Длань – ладонь.

Ижде – где.

Закров – купол, укрывалище.

Талан – судьба.

Тоното – паутина.

Полонянка – пленница.

Хитник – грабитель.

Скычать –выкрасть.

Стремливо – быстро.

Тещи – идти.

Хороняка – трус.

Мнишь – думаешь.

Клюкавый – коварный.

Срачица – сорочка, рубаха.

Ланиты – щёки.

Закорки - заплечье и поясница.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ

Невоенный анализ-57. Десять поляков вышли погулять. 27 марта 2024

Традиционный дисклеймер: Я не военный, не анонимный телеграмщик, не Цицерон, тусовки от меня в истерике, не учу Генштаб воевать, генералов не увольняю, в «милитари порно» не снимаюсь, ...

Зеленский перешёл границы разумного: Паника американцев теперь стала абсолютно ясна
  • ATRcons
  • Вчера 20:03
  • В топе

Теракт в концертном зале "Крокус Сити Холл" расставил по местам всех игроков на политической арене вокруг России. И это связано с реакцией стран на инцидент, унесший жизни почти 150 чело...

Пётр Толстой: нам плевать на Макрона. Убьём…

Французы в шоке, таким жёстким журналисты его ещё не видели. Впрочем, им не привыкать, в том числе и к реакции своих зрителей. Из раза в раз приглашать в эфир ведущего канала BFMTV и бр...