Миры Дж. Толкина, Дж. Мартина, У. Ле Гуин, Т. Пратчета,.. даже вселенные поляков Р. Желязны и А. Сапковского – все эти великолепные творения суть есть «западные» идеологии и европейская культура. Но есть на Земле и столь же глубинные этнокультурные пласты – История Руси Древней. И каков будет этот Мир, если его перенести в масштабы Средиземья? Не сыграют ли «престолы» в «ящик»?
Уважаемый читатель!
Я рад представить Вашему вниманию не просто книгу, не просто фэнтезийный роман, а целый Мир. Это Мир исполинских трав и огромных незаселённых пространств. Это Мир, который населяют удивительные существа, страшные и странные твари и диковинные народы. И многих из них Вы не только впервые повстречаете в моём мире, но и увидите на страницах моей книги. Первой книги трилогии «До неба трава»… из масштабного цикла «Мир Закров».
Мир «Закров» - это не только текст… текст и ещё много раз текста. Мир «Закров» - это по- настоящему целый мир! Чтобы лучше ознакомить читателей с его основными героями, чтобы показать его глубину и подробнее раскрыть его характеры, над иллюстрированием книги работали более 7 (семи) художников! К концу первой книги остались только самые лучшие, и следующие части романа будут ещё более подробными в прорисовке персонажей и создании моей вселенной.
Но уже сейчас книга просто наполнена всевозможными иллюстрациями. Яркая обложка, карты мира, щиты и знаки, боевые сцены, иллюстрации больших форматов, разработка персонажей, схемы уникальных локаций, чертежи диковинных строений, проработка оригинальной архитектуры и создание атмосферы мира, буквицы, концевики, шмуцтитулы… В итоге, общее количество карандашных рисунков и полноцветных иллюстраций приблизилось к 200-м! Читать далее
Вооружены сикари были словно лапотное ополчение на стадо бодливых коз: сучковатые палицы, укороченный бердыш, кривые засапожники и лишь один ржавый меч. Вот его то, хозяина, Яромир постарался «угомонить» в первую очередь.
Чтобы не быть окружённым, парень отступил на шаг, ушёл от бердыша, отбил палицу и, пропустив сбоку меч, ударом торца травины у себя в руках, проломил мечнику лбину. Далее, ухватив своё бревно за один конец, он, так и не подпустив к себе оставшихся бандитов на расстояние их удара, попереломал двоим из них хребты и шеи. Последний, получив дубины мощный удар под дых, рухнул на колени пред воем.
Оружие само выпало из рук оставшегося в живых воина. Он пал на колени и засипел, судорожно втягивая воздух в лёгкие. К нему подступил Яромир и поднял свою народную дубину для последнего удара.
— Постой, воин. Постой. Не лишай жизни! — отдышавшись, бандит выставил перед собой ладонями вперёд руки, в неподдельном страхе обращаясь к Яромиру:
— Я не ведаю, кто ты, и ты не знаешь меня. Так давай же разойдёмся с миром.
Яромир крепче сжал свою травину, и хотел было довершить начатое, но на его плечо внезапно опустилась рука старосты.
— Погоди, парень. — Она уже не выглядела растерянной. — Я знаю этого сикаря и сама с ним разберусь.
Аполлинария подошла к стоящему на коленях бандиту, держа в руке кривой нож и верёвку, за которую ещё недавно был привязан Листик.
— Двуехвост, тот, что у телеги, — проговорила староста, связывая за спиной руки бандиту. — Будь осторожен, он луком бьёт. С последним сикарём мы сами разберёмся.
Яромир отодвинул слетевшую с петель калитку, и пошёл вдоль улицы к воротам. Он не успел вывернуть из-за угла, как перед ним в сухие стебли забора вонзилась стрела. Не дожидаясь второй, Яромир метнулся обратно за угол. От телеги, стоящей всё ещё у распахнутых ворот, послышалась ругань и тявкающий лисий голос, кого-то громко зовущий. Яромир рванул через улицу и укрылся за противоположным забором. Точно в то самое место, где пережидал парень, но всё же с запозданием вонзилась вторая стрела, пущенная по его душу. Из нового укрытия Яромир увидел, как Аполлинария возле своего дома что-то говорит какому-то человеку и направляет его в сторону ворот, после чего посланник стремглав бежит по улице и прячется на прежнем месте Яромира. То был один из охотников, коего нашли на дороге. Он кивнул парню и указал на сложенные невдалеке горою мешки с оброком. Яромир понял, что от него требуется, и помчался до них. По дороге он увидел, как из-за борта телеги показался двуехвост, который выпустил в него третью стрелу. Яромир, не добежав, высоко подпрыгнул и укрылся за горой мешков. В тот же момент, охотник высунулся из-за угла и спустил уже натянутую тетиву. Стрела, пущенная в парня, застряла в мешках, а вот выстрел человека с луком не прошёл мимо цели. Двуехвост заорал от боли и спрятался обратно за телегу. Из-за мешков Яромир смог разглядеть, как двуехвост, зажимая рану в плече и петляя, как заяц, удирает через ворота в травяную чащу. После чего он оглянулся и увидел растерянного охотника, явно не знающего, что ему дальше делать. Но вскоре подоспела Аполлинария с пятью мужиками и одной женщиной. За спиной одного из мужчин был горит. Староста быстро оценила ситуацию. Она принялась чётко раздавать команды приведённым ею людям. Трём мужикам с палицами староста дала наказ срочно идти к знахарке и привести находящегося там недужного бандита, ушедшего туда на излечение. А единственную, пришедшую с ней женщину, она отправила созывать всех в било.
— Ваг! — обратилась Аполлинария к бородатому стрелку, ранившему двуехвоста. — Ваг, бери Скорика и поспешайте за черноспинным! Рысью бегите, вертнем извернитесь, но не дайте ему уйти!
Бородатый Ваг и Скорик, молодой человек с горитом за спиной, сорвались с места, словно их же собственные стрелы, в стрельбе которыми им не было равных.
— Всех пришлых, и умёртвых, и живых, — сносите к общинному амбару!
Аполлинария обратилась к последнему мужику, и тот опрометью бросился выполнять приказ. Сама она подошла к мешкам и, вытащив застрявшую стрелу, бережно перевязала дыру верёвкой.
— Ох, и задал ты нам дел, Молчан…, или как тебя там... — староста устало присела на тюк с тканью. — Что же теперь будет-то…
— Яромир, — напомнил парень, и кивнул в сторону скрывшихся в чаще двух лучников:
— Догонят?
— Лучше у нас всё равно нет, — всплеснула руками староста. — Алаух с подраненной ногой лежит и раньше трёх дней не встанет.
В это время откуда-то из-под земли, глухо, будто в подземелье спрятали колокол, раздались удары била. Звук был громкий и своей мерностью и глубиной содрогал всю гору, и стоявшую на ней деревню. В отличие от воспоминаний Яромира, доступ к коим для него теперь был невозбранно открыт, и в коих струился чистый и звонкий колокольный звон со звонницы, лившийся окрест всего города и подымавшийся, казалось, до самого верхнего неба, этот звук неведомого инструмента густой патокой растекался внутри самой горы. Яромир даже почувствовал вибрацию земли под своими ногами. Этот гул и эта вибрация неведомого била созывали из своих изб людей. Калитки и ворота отворялись, и на улице показывались всё новые и новые жители селения. Они один за другим шли вверх на гору, туда, где был вход в подземные зимовья. Где была огромная чёрная нора, отвесно уходящая в неведомые селянам глубины, нора, отгороженная у пологого поворота сплошной стеной из толстенных травин, и заваленная грудой камней. Чёрную дыру закрывал стоявший на ней большой и приземистый амбар с общинными припасами. Староста выкрикнула имена троих мужчин, кои направлялись вверх по улице, а когда те подошли, наказала им грузить весь оброк в телегу и вести быка к тому же амбару.
— Любит тебя Род, Яромир, — она повернулась к парню и подала ему стрелу, вытащенную из мешка. — Любит и хранит. Хочу, чтоб он так же хранил и моё поселение.
Яромир взял стрелу и повертел её в руках. Он хотел спросить у старосты об этих бандитах, но Аполлинария уже не смотрела на него. Она махнула руками стражам на вышке и закричала:
— Ну, почто варежки раззявили-то? Затворяй ворота! Али кого ещё ждём?
Яромир повернулся и пошёл вверх по улице. Он решил сам вызнать, вызнать из первых уст все ответы на свои вопросы. Он шёл широким шагом, и ему казалось, что вместе с памятью к нему вернулась вся боль от полученных за эти слепопамятные дни ранений. Ныли на груди и спине глубокие шрамы от клыков и когтей волчара, болела в боку рана от стрелы, но паче всех кровоточила и рвала душу рана на сердце.
Когда Яромир поднялся на самую вершину, то увидел отворённые внутренние ворота и многолюдье во дворе подле амбара. В тени у глухой стены уже лежали некоторые знакомые ему по схватке бандиты. Они вели себя смирно и лишь глядели в небо. Их было пятеро, и никто их уже не охранял. На солнечной стороне амбара сидели двое бандитов. Один из них всё ещё был одет в шелом с петушиными перьями, и придерживал рукой нижнюю челюсть. Второй сидел со связанными за спиной руками и, низко склонив голову, поджимал к груди связанные ноги.
Двуглав же был не связан, и вокруг него толпились мужики с палицами и вилами. Охранники были явно озадачены и обеспокоенно поглядывали на своих пленников. Вслед за Яромиром вошли, таща за собой ещё одного упирающегося тощего бандита, трое мужиков с палицами. Они бросили связанного пленника рядом с двумя его подельниками и встали неподалёку.
— Со спущенными портками застали, — буркнул один из мужиков. — У знахарки в травяном настое отпаривался.
У бандита действительно штаны едва болтались на бёдрах. Яромир, опираясь на свою травину, подошёл к Збигневу и бросил её к ногам. Двуглав медленно поднял голову. На него смотрел его грозный «пленитель». В одной руке у него была зажата стрела, другую же он протягивал ему. В огромном и так знакомом Двуглаву кулаке был всё тот же заветный платок:
— Откуда у тебя плат сей? — голос парня уже не звучал потерянно и хрипло. Он излучал силу и решимость.
Двуглав хотел было что-то сказать, но тут же скорчился от боли и схватился рукой за челюсть. Яромир спрятал за пазуху плат и наклонился к главарю банды. В руке у него блеснула стрела.
— Молви, гнида! Откуда у тебя плат сей? — прорычал ему в лицо Яромир и, схватив за грудки, подтянул Двуглава к себе.
Тот задёргался и засипел нечто невразумительное. Парень поднёс к его правому глазу остриё стрелы, и повторил вопрос. Двуглав принялся сипеть ещё громче и схватился руками за руку Яромира, пытаясь отклонить стрелу. Но Яромир явно был сильнее, и из раны под глазом бандита появилась капля крови.
— Очи твои поганые повыйму, коли не скажешь, — продолжал настаивать Яромир, когда ему на плечо вновь легла знакомая рука. Рука тяжёлая, привыкшая и имеющая полное право указывать.
— Погоди, Яромир, — Аполлинария отвела его руку в сторону. — Ты ему рыло набок свернул, и челюсть вышиб. Он теперь только мычать и может.
Яромир выпустил главаря и подошёл к бандиту, коего привели последним. Тем же самым образом, что и его хозяина, он подтащил сего пленника к себе и, не говоря ни слова, чиркнул по лбу стрелой. Бандит заорал и задёргался в руках парня. Затем Яромир повторил свой вопрос и приставил стрелу к его глазу.
— Не ведаю я, плат сей! — вопил, мотая головой, бандит. — Малый я человек в сем деле!
Он засучил ногами, и его штаны окончательно спали до колен. Бандит задёргался и заорал ещё сильнее, когда остриё его же собственной стрелы вонзилось ему в нижнее веко.
— Истинно, не ведает он. Шестиглава плат сей. У него Двуглав его и выменял.
Яромир отпустил стрелка и выпрямился. Все смотрели на добровольно сдавшегося бандита. Тот по-прежнему сидел, подтянув к себе ноги, и низко склонив голову. Двуглав яростно зашипел на него, но тут же получил пинок от Яромира.
— Где сыскать Шестиглава сего, ведаешь? — продолжал допрос парень.
— Я ведаю, — ответ бандита опередила молчавшая до сих пор, и только внимательно вслушивающаяся в разговор Аполлинария. — Эти, всё одно, коли и знают, дак не скажут. А коли и скажут, то соврут.
Збигнев издал что-то похожее на смешок, но получил пинок уже от старосты.
В это время в открытые ворота, громыхая колёсами, въехала телега. Бык втянул её на гору и остановился подле ворот амбара.
— Стаскивай всё обратно в амбар, — распорядилась староста и, обратившись к Яромиру, добавила шёпотом:
— Свитка знает дорогу, она и сведёт. Обожди малость.
Аполлинария принялась отдавать команды. Все забегали и засуетились. Был распряжён бык и отведён в хлев, телега откатана за амбар. Пленных бандитов обыскали и сняли с них все доспехи. Затем, крепко связав Двуглава, их отвели в подземную часть селения. К тому времени, как телеги во дворе не стало, на её месте образовалась большая куча из оружия и доспехов, которые селяне не постеснялись снять со всех мёртвых и живых бандитов. Под конец в ворота втащили, держа под руки, чёрной спиной вверх беглого двуехвоста Осалыга. В его спине и затылке торчали две стрелы. Тело двуехвоста также было брошено подле остальных и обыскано. Яромир подошёл к Осалыгу и теперь по-новому смотрел на этого двухвостого стрелка. Никогда в своей жизни он не видел, да и не мог себе даже представить, что на свете живут такие бестии.
Распоряжения старосты дошли и до кучи с оружием. Она предложила Яромиру забрать себе всё, что он пожелает, и когда тот из всех трофеев выбрал бердыш на длинном и массивном топорище да широкий, набранный пояс Двуглава, Аполлинария раздала оставшееся селянам. Яромиру ещё с первого раза понравился сей бердыш. Когда-то это оружие с широким и массивным полукруглым лезвием, с одним трёхгранным шипом на противоположной его стороне и ещё одним, таким же на его верхнем торце, был насажен на длинное древко. Но сейчас, укороченный в два раза по длине рукояти, он устраивал Яромира как нельзя лучше.
Когда люди стали потихоньку расходиться, Яромир увидел зарёванную Свитку с собачьим ошейником в руках. Он, застегнув пояс и заткнув за него палаш, подошёл к девушке. Свита подняла на него всё ещё полные слёз глаза и шмыгнула носом.
— Свита, ты меня сведёшь к Шестиглаву? — обратился к ней Яромир.
Девушка растерянно заморгала глазами.
— Я не знаю… — всхлипывая, начала она.
В это время её прервала Аполлинария. Она встала между парнем и девушкой и ласково прижала Свиту к себе.
— Ровно я вас одних отпущу. Пошлю с вами охотников. Вот как только оборужатся, и можете сразу выступать, — заспешила она.
— Далече ли до Шестиглава? — парень смотрел на девушку, на её мокрые и ничего не понимающие, растерянные глаза, тоже не достаточно разумея, что происходит.
— Коли мешкать не станете — к ночи доберётесь, — сказала староста и обратилась к Свитке:
— Пойдём в избу, я тебя соберу.
Она развернула девушку и повела её в сторону дома. Яромир уловил тревожный взгляд Свиты. Он хотел было пойти за ними, как вдруг кто-то хлопнул его по плечу. Яромир обернулся и увидел одного из молодцов с палицами, приведшими стрелка со спущенными штанами. Молодец улыбнулся ему и отправился по своим делам.
— Молодец, Молчан…, или как тебя там! — к Яромиру подошёл весёлый, бородатый Ваг. В руках он держал лук двуехвоста. — Молодец, отлично с ними управился!
Ваг обнял парня за плечи и повёл к выходу.
— Аполлинария уже сказывала, что собираешься на Шестиглава. Пойдём, Свитка, поди, уже готова. А мне-то самому собраться — подпоясаться!
Они отправились к избе старосты. На их пути встречались изумлённые поселяне, — некоторые из них улыбались Яромиру, иные хлопали по плечу и жали руку. Многие с интересом смотрели на него так, как будто бы увидели этого большого парня впервые. Некоторым хотелось подойти и заговорить с «новообретённым» человеком, но Ваг отправлял любопытствующих дальше по своим делам. Впрочем, оглядевшись, парень заметил и другие настроения в народе. Так, некоторые бабы ходили с испуганными и даже зарёванными лицами, а старики, и большей частью старухи, охали и цокали языками: «То ли ещё станется...?»
— Ты на них не гляди. Старые люди, и думы у них старые, как их кости. Не гнутся никак, сказал Яромиру Ваг, заметивший его беспокойный взгляд.
Они вместе вышли из ворот, и перешли улицу на ту сторону, где была изба старосты.
— Наши деды жили под Двуглавом. Правда, то был совсем другой Двуглав, старого-то Гуня, его собственный сын-то, и прирезал. Да и глав у разбоища было всего четыре. Вот старики-то отмщения от оставшихся в логове разбойничьем и забоялись.
Ваг и Яромир вошли в свёрнутую набок калитку, и Яромиру сразу бросилось отсутствие собаки. На него никто не лаял, не рвал верёвку. Листик лежал подле будки под кожушком, и было непонятно — жив он или мёртв. Из избы им навстречу вышли Аполлинария и Свитка. Девушка была одета в тёмно-зелёные сапожки и лёгкий, узкий кафтанчик. Голову её покрывал голубенький платочек.
— Свита сведёт, куда надо. — Староста подвела за руку девушку и подтолкнула её вперёд:
— Тебе доверяю. Береги её, Яромир. Как зеницу ока, береги!
— Уберегу. — Кивнул парень. — Голову сложу, но уберегу.
Девушка как-то стыдливо смотрела на свои, видимо, редко одеваемые сапожки.
— Ижде Скорик? — обратилась староста к Вагу.
— Идёт Скорик. Сей миг примчится! — весело отозвался бородач. — Вот Алаух, жаль, подранен! Иначе бы все эти сикари…
— Ваг! — резко оборвала охотника староста. — Горазд ты болтать. Лучше бы Скорика поторопил.
Ваг не обиделся и хотел уже отправиться за своим товарищем, но тот вскоре и сам показался в калитке. Скорик покосился на пустую будку и подошёл к старосте.
— Я готов, — просто сказал он, встав рядом с Вагом, и поправляя горит.
Аполлинария передала Вагу увесистый мешок с припасами в дорогу и нагнулась поцеловать Свитку. Затем, прижав к своей груди оберег, с болью в сердце стала наблюдать за тем, как постепенно скрываются из виду молодая девушка, почти ещё девочка, и трое взрослых мужчин. Нет, она совсем не хотела этого, но не могла поступить иначе. Не могла во благо и ради жизни её селения…
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
НАЧАЛО ЗДЕСЬ
Гл1.1 https://cont.ws/@id147779252/1215365
Гл1.2 https://cont.ws/@id147779252/1215989
Гл1.3 https://cont.ws/@id147779252/1217760
Гл2.1 https://cont.ws/@id147779252/1219544
Гл2.3 https://cont.ws/@id147779252/1221902
Гл3.1 https://cont.ws/@id147779252/1223335
Гл.3.2 https://cont.ws/@id147779252/1226814
Оценил 1 человек
2 кармы