Миры Дж. Толкина, Дж. Мартина, У. Ле Гуин, Т. Пратчета,.. даже вселенные поляков Р. Желязны и А. Сапковского – все эти великолепные творения суть есть «западные» идеологии и европейская культура. Но есть на Земле и столь же глубинные этнокультурные пласты – История Руси Древней. И каков будет этот Мир, если его перенести в масштабы Средиземья? Не сыграют ли «престолы» в «ящик»?
Уважаемый читатель!
Я рад представить Вашему вниманию не просто книгу, не просто фэнтезийный роман, а целый Мир. Это Мир исполинских трав и огромных незаселённых пространств. Это Мир, который населяют удивительные существа, страшные и странные твари и диковинные народы. И многих из них Вы не только впервые повстречаете в моём мире, но и увидите на страницах моей книги. Первой книги трилогии «До неба трава»… из масштабного цикла «Мир Закров».
Мир «Закров» - это не только текст… текст и ещё много раз текста. Мир «Закров» - это по- настоящему целый мир! Чтобы лучше ознакомить читателей с его основными героями, чтобы показать его глубину и подробнее раскрыть его характеры, над иллюстрированием книги работали более 7 (семи) художников! К концу первой книги остались только самые лучшие, и следующие части романа будут ещё более подробными в прорисовке персонажей и создании моей вселенной.
Но уже сейчас книга просто наполнена всевозможными иллюстрациями. Яркая обложка, карты мира, щиты и знаки, боевые сцены, иллюстрации больших форматов, разработка персонажей, схемы уникальных локаций, чертежи диковинных строений, проработка оригинальной архитектуры и создание атмосферы мира, буквицы, концевики, шмуцтитулы… В итоге, общее количество карандашных рисунков и полноцветных иллюстраций приблизилось к 200-м! Читать далее
Осеннее солнце по всему окоёму разворачивало свои пламенеющие стяги. Знамёна огнились и поджигали за собой всё в округе. С каждым наступающим мгновением легионы света множились и крепли, всё яростнее надвигаясь на тьму ночи. Копья света и стрелы лучей разили и жгли клубы мрака, заставляя его сдавать одну позицию за другой. Ночная зябь и сырость ещё держали оборону, но солнца диск уже суживал им новую ткань существования. Ткань как укромную завесу для просыпающейся земли.
— Туман не к месту, — сказал воевода, поправляя шелом на голове.
Он стоял оборуженный и смотрел, как из каждого овражка и каждой низинки поднимаются молочно-белые облака и, протягивая друг к другу свои руки-жгуты, соединяются в белёсое и непроглядное покрывало.
— Не помеха. Я ещё до тумана свидел всё, что возможно. — Гудим Шелест махнул рукой. Он запоздало дожёвывал свою долю хлеба с большим куском бело-розового сала. — На самые макушки высоких деревьев лазал — на хату ту глядел.
Гудим напился из фляги холодной от ночи воды, поболтал во рту последним глотком и, проглотив, продолжил свой доклад:
— Двор большой, хозяйский — не на одну семью. На две, потому как дом о двух печах. И сараев во дворе такоже по паре. Углом стоят. Хлев большой… голов на пару десятков будет. Большой стог с сеном, крытый кожухом. Денник о нём дюже большой, жердями обнесён. Палисад пред домом велик и такоже забором утыкан. За домом — поле с грядами. Яблони, груши, кусты ягодные. Очень большое поле, добрым забором огражено. На том углу поля, что ближе к дороге, — каменный навес в две стены углом. И сарай тот, и забор подле него сильно ползуном поросли. На дальнем краю городьбы — ива знатная растёт. За ивушкой, вдоль поля и ограды, тропка бежит, за тропкой — озеро. Озеро превеликое: край его, что волос тонок.
Следопыт Искрен принял у Гудима флягу и глотнул из неё.
— А что с истьбой? — утерев уста, спросил он.
— Истобу худо видать. Я с четырёх лесин собственноочно лазил глядеть, — осины да берёзы гляд скрывают. — Гудим во время разговора приводил себя в походный порядок.
— Хата рубленая, богатая. Забор добрый, высокий. Большие, изукрашенные резьбой ворота. Всё справное, но всё бесхозное. Двор быльём порос — мурава по пояс. Молодняка много растёт, никем не рубаемый. Ещё с пяток лет, — и вовсе лесом станет. Дорога с краёв, такоже поросшая, к брегу озера бежит. Через дорогу от хаты — пруд. Сам небольшой да чистый, а брега его с трёх сторон все тростником, аиром да ситником обросли. Но дюже иного всего око тешит древо чудное, кое за избой растёт. Растёт далече от избы, почитай что в самом поле и, похоже, что у самого озёрного брега. Сколь живу на свете, а такого дива отродясь не видывал.
Фляга тут перешла к воеводе, а с ней, словно у иных древних народов, представилась и возможность слово молвить.
— Узрел кого живого? — Светобор задал свой вопрос и отхлебнул из фляги. Его явно не заинтересовало дивное древо.
— Всё обезлюдело. Никого живого не свидел — ни люда, ни скота, ни зверя, ни птицы какой завалящей в небесях. Сколь можно было видеть — дом ставнями забран. Печь одна не топлена вовсе. Другая — в оный раз, почитай что по весне разжигалась — копоть на трубе по сию пору лежит. Но для укромного ночевья места беглецам лучше не сыскать.
Кроме воеводы, следопыта Искрена и разведчика Гудима в утреннем совещании принимали участие оба помощника воеводы и Диментис, человек из ромейского царства.
— По омолочи такой двумя отрядами идти не с руки будет, да ничего не поделаешь. — Воевода перешёл к главному:
— Я поведу основной отряд. Возьму Гудима и Володимиров. Шибан, отбери ещё троих, кого сам посчитаешь. Оставшийся отряд поведёт Искрен. — Светобор обвёл взглядом своих друзей. — Я пойду по дороге прямо к воротам. Ты, Искрен, поведёшь своих в обход старых осин на холм за полем. Как свидеши беглецов — хватай парня. Ты же пестун, лови свою воспитанницу. Но без напрасного смертоубийства. И всех молю о том же. Места тут дурные, а посему — взерцать окрест с особым тщанием.
Воевода ещё раз посмотрел каждому в глаза. Воины глаз не отводили, взора не прятали, но всякий кивнул в знак согласия. Одним словом, — его люди.
— Ну, коли так, тогда — по коням.
Когда все разошлись, следопыт положил руку на плечо Светобору:
— Не кручинься, воевода, — сыщем обоих. Живых и во здравии.
— Того и страшусь, — воевода встретился взглядом с Искреном. — Девку-то отец только выпорет, а вот парня… точно жизни лишит.
— И то, образуется. Всем знамо, что места здешние пропадшие — чай, ни один человек сгинул. — Искрен заговорщицки улыбнулся, и подмигнул другу. — Паче всего княжну отцу привесть, а парня можно и упустить ненароком. Всем ведомо — пропадшее место…
— Да… тебе поверяю всецело, Искрен. Да кабы нам самим не пропасть тут.
— Ништо, воевода, живы будем — не сомрём!
Следопыт ещё раз, на прощание, улыбнулся и пошёл к своему коню, а следом за ним отправился и Светобор.
На дорогу отряд выехал уже рассчитанным на две части. Все рукопожатия и братания остались на привале, и оба отряда на рысях отправились, каждый — по своему направлению. Млечность тумана быстро поглотила их.
Ехавший на правах разведчика, Гудим Шелест первым почувствовал неладное. Когда его, свернувшего на поворотную дорогу, пелена тумана окутала лёгким, но непроницаемым пологом, он придержал коня и оглянулся назад. Что-то незримое, неслышимое и неведомое случилось буквально за мгновение. Что-то изменилось в нём и во всём окружающем мире. Шелест по-прежнему ничего, кроме себя и своего скакуна, не видел, да и дорога под копытами оставалась как будто прежней, но с обонянием вдруг приключилось нечто удивительное. В нос резко пахнуло сыростью близкой земли, травяной свежестью, прелостью листьев, белыми грибницами, а также целой лавиной совершенно незнакомых ароматов. Да и сам воздух вокруг довольно необычно, физически переменился. Стало легче дышать, сидеть на коне, двигаться. Всё это было так неожиданно и ярко, что Гудим натянул поводья, и хотел уже развернуть коня, чтобы переговорить с воеводой о случившемся. Однако конь его, по всей видимости, также учуял внезапно обрушившееся на всех изменение и, заартачившись, прошёл ещё пяток шагов вперёд. Природное чутьё в следующее мгновение спасло жизнь ему и его хозяину…
Огромный чёрный валун ударил за спиной Гудима ровно в то самое место, где ещё незадолго до этого стоял его конь. За первым последовал ещё один, потом ещё и ещё. Валуны словно выпадали из тумана и вновь уносились в него, всё приближаясь и приближаясь к Гудиму. Звук был громоподобным и рвал влажную тишину туманного мира. Разведчик задрал голову и рассмотрел подошву валуна — плоскую с огромным серпом блестящей подковы. Сотрясая земную твердь, валун опустился совсем уж близко от разведчика, и тот увидел сквозь редеющий вблизи туман белоснежные, с мохнами, бабки огромного коня. Его собственный конь испуганно храпел и рвал поводья из рук. Он в полной растерянности топтался на месте. Дробные удары множились, слышались, ощущались и нарастали позади. Гудим хотел было уже пришпорить своего коня, но внезапно то самое высоченное тело коня-гиганта, что застилало весь вид, пропало. А вместо него появилось новое «тело». Новое животное дыбилось и рвалось с поводьев. Но, сделав пару-тройку шагов, также исчезло. Тут стали появляться всё новые и новые гигантские лошади, которые повторяли судьбу первых двух. Все они, словно перейдя какой-то невидимый простому оку рубеж, словно пересекая запретную черту, одна за другой пропадали из виду. Пропадали, не оставив ни единого следа. Шелест, как заворожённый, наблюдал за этим жутким, но великодивным действием. Семеро огромных скакунов, осёдланных и приоборуженных, показались пред очами Гудима и тут же исчезли. Исчезли вместе со своими ездоками.
Разведчика вывел из продолжительного, изумлённого ступора, когда он с открытым ртом и полными ужаса глазами смотрел ввысь, только вынырнувший из туманной пелены всадник. Гудим узнал в нём Раску, вдовьего сына, коего Светобор, видя бедность его семьи, взял в княжескую дружину. Очи парня размером были схожи с глазами его коня, который вращал ими во все стороны.
— Раска! — закричал ему Гудим. — Раска, ижде воевода, ижде Володимиры — наши все ижде?!
Молодой воин подъехал к разведчику, но сказать ему ничего не успел. Из тумана, один за другим, выскочили три конника. То были Шибан и Горазд. Третьим ехал Волен — рослый и кряжистый варяг.
— Светобор ижде? Первуша? Тиверец? — Шибан резко остановил подле разведчика своего храпящего коня. — Воеводу сыскать потребно.
— Сами же не стеряйтесь. — Горазд развернул коня и направил его в сторону, откуда они приехали. — Едино всем держаться и очами не хлопать.
Они разъехались по сторонам, держа друг друга в поле зрения. Вскоре на их зов откликнулся Первуша, а затем из молочной мглы показался и воевода. Светобор осмотрел всех своих воинов, отметил отсутствие Смеяна и обратился к разведчику:
— Что это за место, Гудим? — воевода указал куда-то в сторону. — Онамо камень лежит ростом со гору.
Голос воеводы был грозен и требователен, а брови кривились в недовольствии.
— Изоуст весь тутошний окрест оглядел. Не было ни каменя, ни пустоши оной. — Разведчик виновато пожал плечами:
— Быльё по пояс, да и только…
— Пропадшее место, одно слово. И только ли каменьям одним дивиться ныне придётся? — Горазд взял за плечо Светобора:
— Не горячись, воевода, в оном Гудим не повинен.
— Гудима не виню. — Воевода тронул разведчика за плечо. — Вызнай-ка, брат, ижде-то мы все очутились? И сыщите внука Светла.
Шелест взял себе в пару Раску и отправился в правую сторону от воеводы. В левую же поехали Горазд с Первушей. Разведывали долго. Во время их отсутствия из молочной тьмы раздавались перекликивания, на кои отвечали воины, оставшиеся с воеводой. Наконец, возвратились Гудим и Раска. Они поведали, что нашли место, где кончается пустошь сия, и резко пересекается стеной травы. Но обнаруженная трава та величиною по более любого дерева будет, а стволами своими и дубы могучие перешибёт. Пешему в лес тот, пожалуй, пройти можно, а вот конному уже никак — много мелких зарослей другой, малой травы. Но травы и былины, кои удалось рассмотреть разведчику, были ему известны ещё с детства. Все они были травами его родного края, только размером много больше. Гудим рассказал, что заметил следы кабаньего семейства у самой кромки леса, а, углубившись в чащу, нашёл следы заячьих зубов на одной травине. Он начал с воодушевлением повествовать братьям, что стоит трава та плотной стеною и что птицы в лесу том предостаточно, так что с голоду им не пропасть, как вдруг слева, с той самой стороны, куда отправились Володимир с Первушей, раздались громкие крики и звуки борьбы. Пятёрка мужчин, забыв про чудесный рассказ, поспешила на шум.
Ещё на полпути до места, где слышался звон оружия, несколько теней промелькнуло над головами конников и скрылось во мгле. Ещё одна тень, соткавшись из тумана, резко взмыла вверх, сильно испугав шибановского коня. Те из воинов, кто ещё не достал оружие, вытащили его из ножен. Кое-кто из них оборужился длинными пиками.
Воевода первым попал на место сражения. Он едва не налетел в разлившейся молоче на лежащего на земле Первушу и придерживающего его за плечи Горазда. Последний, перекинув поводья через плечо, держал свою лошадь подле себя. Конь Первуши испуганно ржал где-то в стороне. Воевода спешился и склонился над раненым товарищем.
— Кто его? — спросил он у Горазда, осматривая рану на шее парня.
— Упыри с воздуха вывалилися. — Володимир старался зажать руками рану. Его взгляд держал мёртвой хваткой взгляд Первуши. — В меня не единожды попали, да только с кольчугой не сдюжили совладать.
В доспехе Володимира и впрямь застряла пара диковинных стрел. К воинам тут спрыгнул Гудим. В это время сверху донёсся очередной шелест крыльев, и из тумана вынырнуло ещё одно крылатое существо. Оно резко пустило стрелу и, не останавливаясь ни на миг, снова взмыло вверх. Стрела со звоном впилась в стальной щиток на плече у воеводы. Он почувствовал болезненный удар в том месте, но пробить кольчугу доброй славянской работы вражеская стрела не смогла. Однако всё новые и новые крыланы вываливались из тумана и пускали стрелы в людей. Численность и сам вид их было не разобрать, и от этой неизвестности дружина пропадала в нерешительности и хаосе беспорядка. Последующие стрелы угодили в спину воеводы и в бедро разведчику. Пробить кольчугу они также не смогли, однако Шелест искривил лицо от боли. По крикам и звону, раздающемуся вокруг, воевода понял, что атака началась на всех дружинников.
— Шибан! — крикнул своему помощнику Светобор. — Веди всех к тому высокому камню, что на дороге был. Там и схоронимся.
— Не торопись, воевода. — Гудим положил свою ладонь на руку Светобора. — Покуда до камня того дотащимся — во мгле точно рассеем друг дружку. Окружат нас там и перебьют в молоке этом по одному.
Воевода сдвинул брови, и хотел уж было подняться, но Гудим вновь привлёк его внимание:
— Светобор, внемли же мне!
Затем он обратился к Горазду, указывая в ту сторону, куда их посылали на разведку:
— Володимир, там сежде лес травяной?
— Да. Сплошь савек да молодняк. — Горазд продолжал удерживать взгляд Первуши.
— Светобор! Надоть тещи к савеку тому. В молодняке схорониться. — Гудим вновь привлёк за руку воеводу. Ему уже не в первый раз стрелы чиркали по шелому. — Лес укроет нас от упырей поганых. Не веди отряд на пагубу!
Разведчик почти что кричал. Шелом его был сдвинут набок метким, но слабым для славянской брони выстрелом. В его голосе было столько уверенности и мольбы, что воевода вразумел.
— Шибан! Двигаем вперёд. Укроемся в лесу. — Воевода вскочил в седло. — Волен, пособи с раненым! Горазд, кажи дорогу! Все прочие — в коло становись! Состреляти упырей поганых!
Горазд поехал первым, а варяжич, соскочив с коня, принял на руки Первушу. Остальные воины взяли в кольцо Волена с раненым на руках. Дружинники перевооружились. Поняв, что ни пиками, ни тем более мечами до летунов не добраться, они потревожили свои колчаны. И первые же их выстрелы, хотя и не достигавшие цели, несколько охладили пыл нападающих. Летуны стали осторожнее и, выпуская свои гарпуны издали, близко не подлетали к дружинникам.
Наконец, воевода увидел громаду травяного леса. Она, словно летняя стена соснового бора у его родного дома, также выступила из молочной мглы. С каждым шагом громада становилась всё чётче и ярче. Начали прорисовываться отдельные травины и листья. Былины размером с гору стояли недвижно в безветренном воздухе утра. Они завораживали взгляд старого воина, заставляя задирать голову с проседью в поиске верхушек чудо-деревьев. От этого дива дивного воеводу отвлекали и водружали в нём бойца только крики и теньканье тетив его дружины.
Горазд и Гудим уже стояли у самых травин. Володимир с размаху валил топором молодняк савека, прорубая просеку вглубь. Подъехавший следом Шибан, спрыгнул с седла и принялся помогать другу, работая с плеча своим длинным и широким мечом. Они уже довольно углубились в молодняк, как тут подошёл Волен. По лбу его большими каплями струился пот, но раненого Первушу он держал крепко. Светобор недаром поручил нести раненого именно ему, второго такого же силача ему было просто не сыскать. Таким мог быть ещё разве что Шибан, но тот потребовался ему в другом деле. Вот и сейчас Шибан эдаким «медведем» прорубался вперёд, оставляя за собой рубанину зелёных, сочащихся прозрачным соком, трав. Проделанный другом лаз подчищал и ширил Горазд. Он так ухватисто и сноровисто работал топором, что шедший третьим Волен, развернувшись боком, свободно внёс раненого под свод высокой травы.
За спинами воинов, увидев скрывающуюся от них добычу, крылатые существа усилили натиск. Перекрикиваясь, они поменяли тактику боя. Теперь нападающие пикировали не по одному, а сразу тройками, и тут же их новая тактика принесла свои горькие плоды. Неловкие в стрельбе Шибан и Волен уже заводили в травяное укрытие лошадей, как вдруг вышедшего из-под защитного зелёного полога варяжича сразила выпущенная сверху стрела. Она попала ему в бок, где кольчуга сходилась широкими кольцами. Волен выпустил узду коня и рухнул на колени. Вышедший следом за ним Шибан, ловко подхватил его на руки и отнёс в чащу.
Воевода пришпорил коня и выскочил на дорогу. И тут из туманной мглы прямо на него вылетели три существа. Они мчались достаточно невысоко и держались треугольником — два крылана были чуть повыше третьего, летевшего ниже и по центру от своих верхних собратьев. Воевода потянул стрелу из колчана и истончил тетиву во весь размах своих богатырских плеч. На дороге он стоял один, посему ни дикое, с хрипом, ржание коня где-то неподалёку, ни крики людей, ни топот его упирающейся лошади не мешали ему целиться. Светобора интересовал тот самый летун, что шёл ниже других. Враг сей вынырнул из тумана чуть раньше, и воевода сделал вывод, что и стрелять он будет первым. Остриё стрелы, лежащей на тетиве, упёрлось летуну в лоб. Светобор видел, как горят из-под шлема с коротким плюмажем злобой глаза, и кривится в усмешке рот. Воевода славился отличным стрелком во дни своей молодости, и даже быв обычным дружинным воином, разил слёту любую птицу. Но годы и раны взяли своё. И вот сейчас Светобор мог рассчитывать только на прежний свой опыт и удачу, ниспосланную ему Родом. Воевода разжал щепоть, в коей держал тетиву, снаряженною новой стрелой. Та скользнула между большим и согнутым указательным пальцем, чиркнув оперением по сжатому кулаку второй руки, и умчалась в цель. Но цели ей достичь было не суждено. В самый миг выстрела Светобор тоже понял, что промахнётся. Его цель — летевший понизу упырь, — вовсе и не думал стрелять в воеводу. Он летел налегке и в тот момент, как Светобор выпустил стрелу, ловко взял вбок и вверх. Воевода лишь успел рассмотреть очередную злорадную усмешку на лице летуна, как тут же ему в налобник шелома врезался короткий гарпун одного из вышелетящих. Вторую стрелу другого упыря с верхнего ряда приняла на себя кованая нагрудная пластина, обороняющая сердце воина. В глазах у воеводы потемнело, и последнее, что почувствовал Светобор, было то, как он опрокидывается на круп своего коня. Новая стрела сбила с головы воеводы шелом.
Гудим видел, как сшибли воеводу. С ним самим только что тройка упырей проделала точно такой же трюк, от которого он едва спасся в молодняке. Не успело тело воеводы коснуться земли, как Гудим быстро перемахнул заросли, за коими прятался чуть в стороне от прорубленного входа, и помчался на выручку Светобору. Он подоспел вместе с Раской, который успел отвести своего коня в укрытие. Гудим упал на колени подле Светобора со стрелой на тетиве. В тумане промелькнула тень летуна, и Раска выстрелил в неё, но промахнулся. Разведчик мельком осмотрел раны воеводы и, убедившись, что сердце воина цело, попытался приподнять его за плечи. Бестолку, — могучий телом Светобор, да ещё и облачённый в полный доспех с оружием, весил очень немало. А волочить его под обстрелом, являлось и вовсе «мёртвым» делом.
Однако, узрев как Раска раз за разом выпускает одиночные стрелы, что вновь и вновь уходили в молоко тумана, у разведчика неожиданно родилась догадка:
— Повремени, Раска! Бери на стрелу левого вышняго и состреляй токмо, как крикну!
Раска понятливо кивнул головой. Оба воина едино натянули упругие жиловые тетивы, и оба острия кованой стали упёрлись в лоб летевшему в верхнем ряду слева противнику.
Как только раздалась команда: — «Бей!», одна за одной тенькнули две тетивы. Стрела Раски пронзила мглу на том месте, где только что был летун. Но в тот же миг Шелест, выгадав и вызнав сторону манёвра летуна, пустил в него свою стрелу. Разведчик увидел, как и на его выстрел, также бесцельно растворившийся в молоке, «упырь» только злорадно осклабился. Но вдруг чья-то третья стрела, наконец, настигла тело летуна. Она прилетела откуда-то сзади и чуть сбоку. Легко справившись с двумя стрелами лёгкими манёврами, третью стрелу сей проворный «упырь» либо попросту не заметил, либо его уменье уклоняться на третью стрелу не распространялось.
С торчавшим оперением в сердце, он рухнул на дорогу неподалёку от ног воеводы, пролетев по инерции ещё какое-то расстояние. Оба других существа из распавшейся тройки, услышав смертельный крик и,
увидев, как падает их соратник, не произведя выстрела, стремительно разлетелись по сторонам. Гудим и Раска обернулись в ту сторону, откуда прилетела спасительная стрела. Там, у края дороги, где трава доходила ему до пояса, стоял Горазд. В его руках был лук с наложенной на тетиву стрелой.
— Умно хитрость сдумал, — с улыбкой кивнул он Гудиму. — Надоть спавторить.
Из зарослей показался Шибан. Он, по-медвежьи раздвигая листья, выбрался на дорогу и, подбежав к лежащему на земле воеводе, поднял его на руки и так же, как до этого поступил Волен, отнёс воеводу под сень их нового и необычного укрытия.
Словарь непонятных слов и выражений.
Аир – камыш, тростник, стебель.
Ситник – трава речная
Омолочь – туман.
Онамо – там.
Пестун – заботливый воспитатель
взерцать окрест – осматривать вокруг.
Изоуст – самолично.
Сежде – тоже.
Савек - чаща, заросли.
Коло – вокруг.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
НАЧАЛО ЗДЕСЬ
Гл1.1 https://cont.ws/@id147779252/1215365
Гл1.2 https://cont.ws/@id147779252/1215989
Гл1.3 https://cont.ws/@id147779252/1217760
Гл2.1 https://cont.ws/@id147779252/1219544
Гл2.3 https://cont.ws/@id147779252/1221902
Гл3.1 https://cont.ws/@id147779252/1223335
Гл.3.2 https://cont.ws/@id147779252/1226814
Гл.3.3 https://cont.ws/@id147779252/1227674
Оценил 1 человек
2 кармы