Уважаемые читатели!
Об огромном Мире, в котором разворачиваются события данной книги, Вы сможете узнать на страничке посвящённой ему: здесь Вас ждёт иллюстрированный Мир Закров, его история, карты, народы и расы, города и герои. Здесь написанный мир оживает в ярких иллюстрациях.
Открой для себя новый Мир.
Сарланы помогли собрать носы и закрепить их между двумя более-менее уцелевшими конями. Для этого следопыту пришлось отдать своего верного боевого друга. На носы, две жердины с натянутым на них плащом, положили раненого Ярого, а на самих животных сели раненый в ногу Светополк и Диментис, который умудрился в этом пылу смерти найти утерянную кнемиду. Он по-прежнему передвигался на своём красавце-коне. Скакун грека привлёк большое внимание сарланов. Каждый из них подходил к нему, цокал языком, кивал в знак восхищения головой и пытался погладить коня. Конь фыркал и косил глазом на неведомых ему существ. Вся его паполома, закрывающая спину и грудь, была сделана из толстой кожи и расшита стальными бляхами. И попона, и открытые части тела животного были сплошь в крови, но силы и ретивости возможные раны не убавили ему ни на малость. За Светополком и Диментисом ехал Градислав. Его конь слегка прихрамывал и также был уязвлён в нескольких местах. Все раны животных более-менее залечила Аварна, и теперь густая белёсая мазь затягивала бока, ноги и шеи коней. За поводья, молчаливый и угрюмый Градислав, вёл лошадь брата, на которую были положены завёрнутые в собственные плащи павшие дружинники — Хрул и Бронислав. Последним из дружины людей плёлся, хромая и держась за укушенное плечо, Искрен. Он шёл пешком, а за поводья тянул лошадь Светополка, у которой нога, подвёрнутая ещё до боя, не давала возможности ехать верхом. Своё плечо следопыт не стал показывать девушке-воину, хотя рану жгло пламенем. Среди сарланов по-славянски могли говорить лишь Даранхамара да ещё молодой мужчина, лет тридцати, высокий и стройный — Ардагдас. Он намного меньше, по сравнению со своим вожаком, владел речью дружинников, но с лихвой дополнял пробелы в знаниях искренним любопытством к новым друзьям. Ардагдас и девушка-воин шли рядом со следопытом и выполняли обязанности арьергарда. Ещё двое рогатых латников двигались по бокам отряда. Их командующий, Даранхамара, шёл в авангарде. Сарланы не стали прибегать к своему удивительному четвероногому способу передвижения и шли пешком.
Первую часть пути Искрен во все глаза рассматривал двух своих спутников. Ардагдас отличался от членов своего отряда формой рога. Рог у него был S-образный, не такой длинный, как у вожака сарланов, и напоминал не клык, а волну — острую, с режущей кромкой, с небольшим «брюшком» спереди у вершины, и вогнутой частью у корня. Этот рог, как и цвет лат его хозяина, выделялся из других своей непохожестью, и Ардагдас, заметивший то, как сравнивает и разглядывает следопыт эти различия, поведал суть:
— Сарланы — это народ наш, а мы — племена его. Даранхамара — воин племени Тасканикс. Я — Ракс—Вадану! Он Клыколобый, я Волнопронзающий. — Старательно подбирая слова и немного их коверкая, сказал Ардагдас и указал себе на грудь.
Кроме различий в изображении, нагрудный щит на левой стороне отличался тем, что был изготовлен из обычной меди, а над ним не было золотого кольца.
И если Ардагдас был так, или иначе похож и латами, и шлемом на своего командира, то Аварна радовала глаз много бóльшими различиями. В её доспехах, по сути таких же комбинированных и скроенных по тому же принципу, что и у остальных, была гибкость, обтекаемость, лёгкость и изящная ажурность. И ещё больше подчёркнутая схожесть с обликом хищной птицы.
Шлем, позолоченной ладьёй, низко сидел на красивой головке девушки и более походил на величественную корону, с вытянутым вверх шишаком. Это сходство придавала резная и толстая пластина, что четырёхзубой короной охватывала весь низ шлема. Имея на челе острый угол, корона закрывала этим «корабельным носом» и переносицу владелицы. Наносник был выполнен в виде клюва хищной птицы. Височную часть и затылок с шеей прикрывала железная чешуйчатая бармица, набранная из маленьких пластин-пёрышек. Шелом сверкал сталью и красил мир чернением вытравленных орнаментов трав и древ. Золото присутствовало в убранстве, повторяя обводы листьев и завитки ветвей.
Открытой кожи на теле Аварны было куда больше, нежели чем у её соратников-мужчин. И посему, серая, с разводами сталь в большем количестве присутствовала в доспехе у девушки. Не столь массивные наплечники из хитина, были «одеты» в сталь полдронов, что придавало ей ширину плеч и гордую осанку. Зерцала — нагрудные пластины в доспехе, были выполнены из той же сварной стали, которая литьём своим повторяла красивые формы Аварны. Тонкий стан девы-воина охватывал широкий кожаный ремень с крупными медными бляшками, с чеканными символами солнца и птичьих голов. Большая лилия украшала массивную пряжку.
Чресла воительницы скрывала не длинная, пластинчатая юбка, чешуйки которой были вновь выполнены в виде птичьих перьев. Чернёный рисунок пера на них, только придавал более схожий с ними вид.
Аварна была молчалива и гордо шествовала по левую руку от Искрена. Их разделяла не только лошадь Светополка, но и стальное величие воительницы. По правую руку от следопыта, шёл Ардагдас, и, хотя он был не прочь поговорить, из-за начального знания славянского языка у парня, понимания у них было мало. Искрену требовалось знать ответы на такие вопросы, что и соотечественник не враз смог бы дать. Следопыт уже было потерял всякую надежду на прояснение обстоятельств, происшедших с ними, но Ардагдаса сменил воевода сарланов.
Это произошло, когда их отряд, наконец-то, после долгого продирания по высоченному и нехоженому лесотравью вышел на большую поляну, а перед этим встал на узенькую, едва заметную тропку. Даранхамара вернулся с головы отряда, а разговорчивого рогатого латника отправил на своё место.
— Вскоре прибудем, — сказал он, занимая место Ардагдаса, — места здесь поспокойней, вот пусть и поводительствует.
Следопыт хотел было расспросить обо всём, что рвалось, стучалось и просилось на волю из его переполненной вопросами головы, но Даранхамара сам начал разговор. Сарлан рассказал, что их сторожевой кулак выполнял глубокую разведку дальних подступов к крепости, и случайно наткнулся на идущий, под сенью лесотравья, бой. И решив, что враг моего врага — мой друг, вступился за славян. Правда упоминание Даранхамары о воздушной разведке, что собственно и высмотрела побоище, осталось для Искрена загадкой. Осталось, по причине того, что начальник сторожевого кулака начал повествование о том, куда они попали. Он, будто угадывая незаданные вопросы, без просьб со стороны следопыта, поведал ему о свалившемся на них непростом положении. И каждое его сказание, повествующее о Закрове, Вышетравье, необычных свойствах этого мира и некоторых его обитателях, буквально пригвождало следопыта к земле. Даже не так, не пригвождало, а погружало в абсолютно чуждый, новый и неведомый обычному человеку, мир. И этот мир интересовал, манил в свои тайны и диковины. Искрен шёл к неизвестной крепости и думал о коварных и златострастных двуехвостах, о благородных сарланах, о живущих где-то поблизости летучих восинах, названных Даранхамарой «крылатыми крысами», о ловких и храбрых косцах, трудолюбивых стружах и союзниках людей и сарлан — антарах. Думал о таинственном Вышетравье, раскинувшемся под величественным Закровом, и о том, что людская молва в его прежнем мире о «пропавшем месте» не ведала и толики правды.
— Ну, а что же до твоего ветроголового Деяна, то сгубит его оборотная дорога. Да и дойдёт ли он до неё? Сам зришь, каков край сей пакостный — сикари да двуехвосты. А то и восины губительствуют. — Ответил Даранхамара на мучавший Искрена вопрос о судьбе бродяги Пустельги. — Хотя,… как молвит наша Аварна — Namu Masta, odu Masta!
Вынырнув из своих мыслей, следопыт услышал звенящую тишину в отряде. Все его бойцы внимательно, с мрачными лицами вслушивались в то, о чём говорил сарлан. Последний его сказ о том, что возврат в прошлую жизнь и в любимый ими мир теперь заказан, особенно омрачил общее настроение и нагнал непроглядный сумрак в души людей. Так, молча и каждый в своём раздумье, воины прошагали до полудня, пока на очередной разреженной местности с огромными травинами, с толстыми стеблями и широкими кронами, Даранхамара не отдал приказ об отдыхе. На привале перед людьми предстала удивительная трапеза сарланов, на которую были приглашены и они. Густые золотые мёды разбавлялись, собранной ещё поутру, росой, рубились и очищались от толстой кожуры молодые, молочного цвета побеги какого-то растения, кололись и мелко крошились орехи, и всё это перемешивалось на только что сорванном, большом листе травины. Кроме сладкой золотистой горы являли аппетитное великолепие и ароматный запах, пряные куски копчёного сочного мяса с крошкой тех же орехов, ломти мягкого белого хлеба, цветастая мешанина свежей зелени и большой бурдюк с холодной, чуть хмельной медовой водой. Практически все блюда и их компоненты были собраны и принесены сарланами только что из травяной чащи. Лишь хлеб да мясо извлекались одним из рогатых воинов из большого заспинного мешка. Но, несмотря на то, что пища была простой на вид и несложной в исполнении, вкус она имела дивный! Этот изумительный вкус и чуднáя компания порядком поуменьшили тоску и мрак в мыслях и на сердцах воинов дружины Искрена. Но скорбная их ноша не давала забыться по-настоящему, незримым грузом тела тяготея за спинами. Люди тоже выставили свои, порядком оскудевшие, припасы. Ржаной хлеб всё ещё сохранял вкус большой старой печи в доме многодетной семьи отца Первуши. Воины ели, поминали добрым словом и матушку их товарища, и ему самому желали доброго здравия. Ржаной хлеб очень понравился сарланам, кои лишь раз в год, на ярмарке могли испробовать такой же. А ромейское вино, гранатовое и терпкое, вытащенное Диментисом из поклажи и пущенное по кругу в честь павших, было и подавно в новинку рогатым латникам. Каждый из них, отхлёбывая из большой берестяной фляги, кряхтел и шумно выдыхал крепкие пары. Попробовавшая было напиток Аварна, закашлялась и закрыла ладонью красивые уста. Ей явно не понравились улыбки людей, и она обидчиво отвернулась в сторону леса, а вскоре отошла к мечущемуся в бреду, Ярому.
Вторая часть их дневного пути была меньше предыдущей. И всю оставшуюся дорогу, Искрен рассказывал воеводе рогатых латников о том, как и почему его отряд оказался в их таком маленьком, и таком великом мире. Разумеется, поведал он не обо всём, утаив некоторые нюансы и тонкости отношений в княжестве и между главными действующими лицами всей этой истории. Сарлан молча слушал и лишь покачивал в такт рогатой головой. По окончании сказа он рассказал, что людской воевода, идя по Страте, дойдёт до самого Окола и что именно там и надо его искать. Это если, конечно, человеческий отряд не остановят по пути. А желающих будет достаточно. Но вот конкретного мнения о судьбе добровольно пленённой княжны и её «нежного похитителя», у Даранхамара не нашлось. Он сослался на множество разных возможностей и случайностей и сказал, что их «владетельный Ардар» и его «мудрая Матадауру», несомненно, разберутся в ситуации и помогут людям, чем могут.
Вечер незаметно настиг идущих под скрывавшими их от лика дневного шатра, листьями и колоннами стеблей. Здесь, под куполами и сводами живых палат и хором неизвестного титана, было почти всегда сумрачно, а ход светила по небосводу можно было наблюдать лишь по слабым отблескам высоко в кронах травин. Свет проникал через небольшие окна, просачивался сквозь прорехи в зелёной кровле и, дробясь, отскакивая, бликовал множественными солнечными пятнами на разнозелёном пологе трав.
Когда пятнышки светила утратили золото дня и налились багрянцем заката, отряд вышел на большую поляну. Высоченная трава — по пояс сарланам и по грудь людям — заполнила всё её пространство богатым ковром. Тропка вырвалась из-под полога леса слева и, завернув по ходу их движения, побежала по краю поляны. Отряд двинулся по ней, всяческие разговоры среди сарланов смолкли. И Искрен догадался, почему.
В середине пустого ровного пространства высился большой холм, явно возникший здесь по чьей-то воле. На самой вершине холма стоял, направленный рукоятью в небо, огромный меч, издали похожий на крест. Меч железил взор, и поил дух взиравших на него отвагой и мужеством. Самую вершину рукояти венчал большой солнечный диск красного цвета, лучи которого кривились волнистыми линиями и обрамляли его со всех сторон.
— Что это? — спросил Искрен и указал рукой в сторону кургана.
— Karg Skanx Desa. Мы называем это место «Курган Подвига десяти», — охотно пояснил Даранхамара. — Здесь покоятся десять наших великих воинов, среди которых была и моя праматерь. Мать, родившая дочь, которая стала матерью моей матери.
Искрен, позабыв на время о своих насущных вопросах, с большой заинтересованностью попросил поведать об этом, и сарлан негромко и с грустью рассказал об истории этого места.
— Это случилось в раннюю весну того давнего года, когда объединились две лайлы двуехвостов. В зимовье, в своих царствах, черноспинные твари сильно плодятся и множатся, и по весне являют миру несметные полчища. И тогда юанам той или иной лайлы необходимо, во избежание внутренней смуты и переворотов, повести своих, не в меру расплодившихся сородичей, на соседние народы и земли. Обычно, накопив за зиму склоки и претензии, а также подогреваясь амбициями двух ханов, обе орды шли войною друг на друга. При таком раскладе соседним народам всё равно приходилось туго, а в ту весну обе лайлы сплотились. Они объединялись и раньше, но тогда союз случился против нас, сарланов. Местом их общего сбора стала вот эта поляна. И сюда стеклось уже немало войска, когда на него наткнулся кулак приграничных стражей, пятёрка наших воинов, охраняющая границы, и обходящая их дозором. Кулак, во главе которого была моя праматерь, понимал, что погибнет, но вступил в бой с сильно превосходящим противником. Их тут же окружили двуехвостые твари, но на звуки боевого рога, который теперь ношу я, подоспел ещё один кулак и прорвал окружение. Воины отправили гонца, а сами встали в одну линию, и воинствоводцы обоих кулаков решили, что будут биться до последнего и прикрывать посланного гонца с известием в крепость. Девять бойцов стояли насмерть, и последней пала мая праматерь, не зная, что гонец был перехвачен ещё в самом начале. Но, будучи самым молодым и малоопытным, он показал великую отвагу и, вырвавшись из цепей плена, почти в тот же вечер, смертельно раненный, бежал. Он добрался до крепости и поведал о беде. Когда подошли основные силы, на поляне было уже всё кончено. Никого из наших в живых не осталось, не было на поляне и войск двуехвостов. Их начальники, перепуганные и поражённые доблестью и отвагой этой малой части нашего народа, решили, что будет лучше убраться подобру-поздорову. Кроме того, оба начальника двух орд перессорились и передрались между собой, обвиняя и подозревая друг друга. Мы погребли с почестями павших на поле боя, и гонца, который умер сразу после прибытия в крепость. Меч, что высится своей рукоятью в небеса, — знак храбрости и отваги лежащих под ним. А диск светила из десяти лучей, озаряет их славу и оком Бога оберегает их.
— Те твари, что напали на нас утром, это и есть двуехвосты? — спросил Искрен, поражённый рассказом.
— Да, это были двуехвосты. Сами себя они называют куйреками. А на вас напали воины юана Ильдея. Это юан погребного гляна. А вёл их его старший сын, — ответил Даранхамара и вытащил из поясного кармашка круглую бляху. — Для всех врагов сарланов любые наши знаки отличия считаются великой ценностью и неизбывным проклятьем. Ибо тот, у кого любой из нашего народа увидит сарланские вещи, обязан будет либо привести его в крепость для дознания, либо убить на месте. И так будет всегда.
Отряд, дойдя до середины поляны, свернул с тропки и двинулся, утопая в высоченной осенней траве. Ближе к кургану трава как будто становилась всё выше и выше, но, упёршись в выложенные широким кругом, опоясывавшим холм, белые камни, встала высоченной зелёной стеной в человеческий рост.
Перешагнув не без робости через эти камни, люди узрели, что это голые черепа, схожие с человеческими, но крупнее, скуластее и с массивными, слегка выпячивающимися челюстями. Многие из них были разрублены либо имели длинные расселины и ломаные края.
За черепной межой трава росла невысокая, и яркой своей зеленью радовала и удивляла глаз человека, настроенного осенней порой на блёклые тона в природе. Вблизи курган оказался ещё выше, чем это виделось от кромки травяного леса. Меч упирался в небосвод, а солнечный диск алел и подменял собой настоящее светило, медленно уходящее за горизонт. Искрен не ведал, на самом ли деле две трети клинка уходят глубоко под землю, или же курган скрывает малую его часть, но и без того сооружение поражало мощью и силой.
При ближайшем рассмотрении, рукоять оказалось деревянной, обмотанной толстой верёвкой, а прямое перекрестье было обито орнаментированным железом. Сам же уходящий в землю клинок был, похоже, железный. У места, где он породнился с землёй, лежали вкруг, выставив вовне свои острия, десять больших мечей, схожих с тем, что носили чудо-вои.
У подножия кургана отряд остановился подле круга плоских и почерневших от гари, вкопанных в землю камней. Сарланы быстро натаскали на это место сухого валежника из чащи и разожгли большой костёр.
Но огонь тот не был предназначен для приготовления пищи. Сарланы и люди поужинали холодной пищей и, испив молча из большого меха хмельного напитка, легли спать. Дозоры без приказов и назначений разошлись по своим местам во тьме, и лагерь затих. Разговоров было мало, и ночь, внемлющая тишине людской, подчинившись невысказанному приказу, хранила безмолвие до утра. Костёр прогорел всю ночь, и его блики играли и искрили большое лучистое солнце в вышине, создавая для людей из иного мира диковинную картину соседства светила дня и иголок звёзд ночи.
Когда же настоящий Ярило зашёл над горизонтом верхним своим краешком, и осветил предстоящий свой путь по небосводу, отряд был уже готов к движению. Они выбрались на тропку и доехали по ней до противоположного лесного края, где их догнали два сарлана, оставшихся для проведения ритуала у кургана. Отряд вновь, как и вчера, днём углубился в чащу трав и, не теряя из-под ног тропку, двигался по ней до полудня. На привале, где была лёгкая трапеза, перевязка раненых и тихий разговор, Даранхамара немного рассказал Искрену о тропках и дорожках в Высокотравье. Получалось так, что в основном, все тропки проложены животными, и идут в направлении, известном только им одним. Ходить по таким тропам можно, но лучше знать, чьи они и куда ведут. Двуехвосты ни дорог, ни троп не прокладывают и пользуются теми, какие сыщут. Но в том количестве, в коем ходят они, можно идти смело по любой дороге. Существа скоропарные да легкокрылые, дорог, понятно дело, вообще не имеют и не признают. Люди, сарланы, антары и прочие честные народы дорог прокладывают мало и редко, так как и самих их мало, а страна эта велика и необъятна для всех живущих в ней. Седьмицу можно пройти от одного селения до другого и не встретить ни единой живой души. А те тропки, по которым пришёл их отряд, проложены были сарланами для патрулирования разведки. Они на большое расстояние обходят всю округу от крепости, а самая дальняя разведка уходит на два дня глубоко в чащу.
Выйдя на очередную поляну, отряд увидел на противоположном её краю большое существо. Размером с поболе крупного медведя, оно имело толстые обрубки-пальцы на всех четырёх конечностях, тупую морду с крупными глазами и большим, губастым ртом. Существо было совершенно без волос, о тёмно-серой в глубокую складку, толстой шкуре. Тупорыл, так его представил вожатый отряда, отрывал крепкими, тупыми булыжниками зубов жёсткую кору с травины и выгрызал из-под неё белёсую мякоть. При виде чужаков, он недовольно и достаточно громко зарычал и, встав, словно человек, на задние лапы, замахал передними на отряд, двигающийся краем поляны.
После полуденного привала воевода сарланов отправил одного из своих воинов вперёд с донесением и известиями в крепость, и тот, приняв четвероногое положение — очетверившись — мгновенно скрылся в чаще трав. Следопыт толком так и не смог рассмотреть, как именно это произошло. Он понял только то, что удлинённые ступни рогатых латников играют в этом превращении роль бабок коня. И так получалось, что в землю упиралась только первая, с пальцами, треть ступни.
Сумерки ещё не покрыли своей властной и необоримой тенью завесы, окружающей мир, как отряд людей и сарланов, долгое время шедший узкой тропкой, выступил на большое, открытое пространство и влился в достаточно широкую тропу. Травяной лес неожиданно закончился, и закатное светило удивило взор поражённых людей восхитительным зрелищем.
— Boroug Dauru, — громко сказал Даранхамара и указал вытянутой дланью вперёд.
Глазу людскому предстала удивительная, потрясающая картина. Травяной лес, явно вырубленный на определённой кем-то границе, резко заканчивался, и с этого места начинался подъём по склону. Поначалу он был не крутой, но для усталых людских ног вполне ощутимый. Со стороны отряда склон был пологий, с остальных трёх сторон — более отвесный и крутой. По пологой стороне шла отличная, выложенная тёсаным камнем, широкая проезжая дорога. Большак, чинно и не торопясь, выходил из ворот широкой и прилежно вымощенной светлым камнем лентой, и прямой стрелой скрывался за лесом трав. Сами ворота располагались в круглой, высокой и широкой башне белого камня. На плоском и открытом её верху, за зубчатыми стенами, виднелись люди и реяли узкие длинные вымпела. От башни, в обе стороны, кругом шла крепостная стена из такого же белого камня, с таким же зубчатым верхом. Через одинаковое расстояние бег стен прерывали башни, похожие на главную, с воротами, но меньше размером. Узкие стрельчатые бойницы таращились тёмными зраками во все стороны света. А за белокаменными стенами, огромная и величественная, высилась сама крепость. Люди позабыли обо всём на свете и, задравши головы и открыв рты, молча взирали на это восхитительное сооружение. И, надо сказать, имелось, на что посмотреть.
Когда-то это было великих размеров могучее дерево. Какое конкретно, сказать было трудно, ибо время и различные орудия труда сильно постарались для того, чтобы это осталось тайной. Но к гибели древо привело всё же не только время, оно лишь запустило процесс, а некое физическое воздействие на него, которое сломало могучий ствол примерно в метре от земли. О том, что это был ветер-бродяга, а может, и секира молнии небесной, но никак не топор дровосека, говорили неровные края верхушки и длинные щепы с одной из сторон ствола. Эти щепы, словно зубцы корон государей древности, обрамляли вершину крепости. И самый длинный зубец располагался прямиком напротив главной сторожевой башни с воротами и пологого склона с дорогой. Время продолжило, и, наверное, продолжало до сих пор вносить свои изменения в огромный пень. Оно высушило его и истемнило кору до тёмного, чёрно-багрового цвета. И сейчас, в лучах заходящего солнца, крепость казалась пламенеюще-алой. Люди, а может быть, и иные обитатели здешних мест довершили преображение старого пня в величественную крепость народа сарланов. По всей поверхности поверженного древа были видны окна, карнизы и балконы, вырезанные прямо в стволе. На самом большом и выступающем вперёд балконе, нависающем высоко над землёю и расположенном напротив башни с воротами, зоркий следопыт углядел сарланов. Их выдавали величественный рост и чёрно-серебристые латы. Сталь сверкала в лучах заходящего солнца острыми иглами льда. Вокруг самого балкона поверхность древа была изменена каким-то орнаментальным рисунком. Вообще, во многих местах крепости-древа все неровности грубой коры также были выровнены, и по ней ветвилась красивая резьба. Всю крепость украшали флаги и вымпела, изображения на коих рассмотреть не представлялось возможным из-за дальнего расстояния и бликующего света заходящего солнца.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.
Начальные главы можно посмотреть здесь.
Оценили 3 человека
5 кармы