«Агломерация, это отсечение от общественного пирога, значительной части населения России». (c). Андрей Фурсов.
«Глобализация, это не включение всех. Это включение одних, и исключение других. И глобальный мир, это не вся планета, не 100% территорий. Это примерно 150-200 точек-агломераций, которые связаны между собой в основном по воздуху и морю. А то, что между этими агломерациями, всё это не попадает в современный глобальный мир. И эти промежуточные зоны, государством вообще не контролируются. Они контролируются племенами, кланами, (как в Сомали), криминальными сообществами, (как в латинской Америке), или в «золотом треугольнике». Но не государством.
В такой стране, как Россия, создание агломераций породит ещё больше проблем. Далеко не все города способны принять огромную массу людей. А это означает рост социального напряжения. И получится так, что с созданием агломераций, власти сами притащат социальный динамит. А уж кто бросит зажженную спичку, это зависит от обстоятельств.
Далеко не все люди захотят жить в агломерациях. Не захотят те, кто устал от бюрократического произвола, кому физические и интеллектуальные силы и социальный потенциал, позволяют жить, рассчитывая только на себя. Такие люди будут уходить в не контролируемые, или слабо контролируемые пространства между агломерациями. Они будут создавать некие квазиобщины, некие домены, которые будут существовать сами по себе. Они, безусловно, вступят в конфликт с преступными сообществами. И либо уничтожат их, либо будут уничтожены сами. Либо создадут симбиоз. В среднесрочной перспективе, создание агломераций, может породить очень интересный социальный тип. Та часть населения, которая не захочет жить внутри государства, она будет жить в его порах. В порах между агломерациями.
Создание агломераций, будет означать экономию. Экономию на чужом здоровье, и чужих жизнях».
Андрей Фурсов. Серые зоны агломерации.
Поздним утром, лучи солнца наконец протиснулись в щёлочку плотных штор, и добрались до лица спящей сном младенца Алисы. В это время, в доме кроме моющей посуду за разошедшейся по делам семьёй бабушки, да ещё перебиравшего привезённые Алиской пули деда, никого не было. И едва вырвавшись из объятий морфея, девушка мгновенно поняла, что отец оставил её дома. Осознав это, она мгновенно выскочила из-под лёгкого одеяла, скинула с себя тонкую ночнушку на бретельках и, накинув на голое тело забытый после вчерашней бани халат, прошлёпала босыми ногами в горницу. Столы здесь были уже убраны, стулья и кресла расставлены по углам и вдоль стен, усталый от ночных похождений и охот, в качалке на пледе дремал рыжий кот Рудик. В родительских комнатах было так же по-утреннему тихо и спокойно. Звон посуды раздавался лишь на кухню. И как она боялась, отца в доме уже не было.
- Доброе утро, ба. – Алиса бросила испуганный взгляд на настенные ходики. – А где все?
- Доброе. – Согласилась бабушка и улыбнулась ей. - Мужики стрелять уехали. А мама у Светловых, полы помогает красить. Садись беляши есть. Пока горячие.
- Да что ж они меня-то не разбудили…? – отчаянно всплеснула руками Алиса.
- Куда уже? – дедушка оторвал взгляд из-под очков от пневматической пули и посмотрел на внучку. – Четвёртый день вместе с отцом на базу мотаешься. Чего тебе с мужиками то делать? Дым глотать, да строем маршировать!
Его всегдашнее рабочее место - им же сделанный, крепкий кухонный стол, размещался под большим окном, сам же дедушка, по его же издревле установленному правилу, сидел в уголке, за трубой отопления, на обшитом войлоком, массивном табурете. На трубе лежала подшитая дратвой кожаная упряжь, стол занимали разнообразнейшие коробочки и баночки с пулями и осалкой для них.
Алиса улыбнулась своему Николаю Кузьмичу. Она знала, как тот души не чает в своей единственной внучке и что ворчит лишь по любви. Дед вновь склонился над электронными аптекарскими весами. Он аккуратно взял в пальцы полнотелую, литую пулю и положил её на весы.
- Жалко тебя было. Весь вечер носом клевала – вот и не разбудили. – бабушка вернула на стол большой, из пищевого многослоя, бидон с молоком, приготовленный для опускания в холодильную яму и откупорила замки вакуумной крышки. – Давай вот с молочком. Поешь и бежи.
Однако Алисы уже не было в кухне. Схватив в зубы беляш, она косматой кометой метнулась в сейфовую комнату и уже тащила здоровенный пластиковый ящик с кодовым замком к себе в комнату.
На стальном шилдике, на крышке кофра, виднелся логотип и объёмными буквами значилось:
«АкМех. ЦНИИ Eccumech eng».
- А будешь с Митрием говорить, скажи ему, что последние «шершни» много лучше прежних. – окликнул её Николай Кузьмич, пробегавшую через кухню. – А вот «литьё» какое-то разнограммовое вышло. Приходится каждую по весу сортировать.
Алиса «угукнула» и подтвердив кивком, затащила вооружение себе в комнату. По правилам оборуживаться было необходимо исключительно в сейфовой комнате, но пока отец не видел, Алиса сделала себе послабление. Жуя отлично приготовленные воздушное тесто и сочный фарш, она обнажилась и привычно старательно натягивала микропористое нательное бельё медкостюма. Облегающая ткань микропоры, способная индикатировать сменой своего цвета попавшую на неё кровь, тонкая, но сверхпрочная, привычно образовывала на нагой коже девушки новый слой чёрного цвета.
- Сядь – за стол, поешь. – неслось ей из кухни. – Куда в горницу с куском – то?
- Дмитрий-то, стол купил? – дедушка, кстати, вспомнил о прошлой поездке внучке в агломерацию и её рассказе о Димкином быте. – Или как бусурманин… на полу ест?
- Ага, деда, как бусурманин. – Откликнулась Алиса из своей комнаты.
Она откусывала от беляша, и, мыча бодрую песню, одевала себя в элементы уставного костюма военных медиков «Эскулап». Это было штатное обмундирование, оставшийся у неё со времён прохождения службы в спецзоне ПТЗ.
БКМ XQLab. Боевой костюм медика «Эскулап».
Облегчённая, без тяжёлых, оставленных под кроватью пластин дополнительной защиты, пласталь бронекостюма защёлкивалась на стройных ногах девушки, повторяла изгибы её бёдер, усиленно оберегала интимность лона, исполняла танец плоского девичьего живота и приостанавливала свои объятия под высокими холмами упругих грудей, вздымая и покоя их в колыбелях композитного пьедестала.
Второй раз на кухне Алиса появилась в наполовину закованная в пласталь костюма и обтянутая чёрной микропорой на бюсте, шее и руках. Она схватила кружку с молоком, и, гусаком вытянув вперёд шею, отхлёбывая из неё большими глотками холодную жидкость, двумя пальцами и оттопыривая все прочие, сцапала ещё один беляш.
На такое явление, бабушка лишь всплеснула руками, а дед скосил глаза от очередной пули.
- И как он их печатает… Митрий то? – дедушка рассматривал под двояковыпуклым увеличительным стеклом увесистую пулю с остроконечной «головкой» и небольшой «юбочкой». – А, Лиска? Прям на плинтере, что ли?
- На принтере объёмной печати… порошковыми металлами который печатает. – девушка отпила молока и обратилась к бабушке. – Ба, я к нашим. Если кто будет спрашивать, я на базе.
- Ну да, без тебя-то не разберутся. - бабушка печально вздохнула и, поворочав пирожки в глубоком блюде, положила для внучки сверху погорячей. - Без тебя-то ружо не выстрелит и пуля не полетит…
Последние бабушкины слова доносившиеся из кухни, Алиса вновь услышала из своей комнаты. Совмещая приятное с полезным, она продолжила обряд обряжения. И объёмная, рельефная пластина легла на её грудь и была сцеплена в едино с соседними сегментами брони. Далее на руки легли и замкнулись раструбы армопластовых бицепсов, запястья объяли наручи со встроенной микроэлектроникой, а красивую девичью выю обручил широкий ошейник с упругой подставкой для подбородка из резинокорда. Последним из ящика, военврач 1-го ранга вытащил короткий кавалерийский карабин концерна Калашников К4 – «Tetra». В народе прозываемый «рашентетрис», по НАТОВСКОЙ классификации, он проходил как «кафор». Далее, она извлекла из отсека в сейфе баллон со сжатым воздухом и подсоединив его переходник к разъёму в подкладке брони, плотно заполнила им подушку прокладки между костюмом и телом. Воздух расширил прочную ткань и она мягко облегла весь рельеф тела девушки, и заполнила его изгибы. После чего, костюм сидел поистине как «влитой». Выпускник военно-медицинской академии был готов к несению службы.
Оставив в пластиковом сейфе шлем и перчатки, Алиса убрала его под кровать и прошла на толстой резине рельефных протекторов кожаных берцов доедать утренний завтрак.
Неполной комплектности боевой костюм полевого медика БКМ XQLab, или попросту «эскулап», блестел чистотой наведённой заботливыми руками хозяйки, контрастировал чёрно-белым цветом основных сегментов и блистал двумя разными эмблемами на рукавах и грудных пластинах: советские символы медвойск на левой и медслужба МЧС современной россии на правой стороне. Отсутствие шлема, кой в купе с боевыми перчатками на руках делал костюм неполным, заменяла джинсовой ткани красная косынка, повязанная на затылке.
Дедушки в кухне уже не было. Николай Кузьмич, прихватив несколько типов и видов пневматических пуль, отправился тестировать их на стенде. В большое кухонное окно, Алиса видела, как зажавши подмышкой ещё один Димкин подарок – мощную пневматическую винтовку с дальнобойной оптикой, старый вояка направляется к бревенчатому тиру за огородом. Николай Кузьмич, заражённый когда-то пневматикой от своего младшего внука, отныне являлся заядлым «снайпером» и имел уже не только солидный арсенал и богатый опыт, но и значительные достижения.
Алиса доела и допила завтрак, помогла бабушке пересыпать мешок муки в большой деревянный, оцинкованный ларь и, поблагодарив её, помчалась в шорню. Там, вытащив из большого, принадлежавшего ей казачьего сундука, комплект конской упряжи, потащила его за ограду. Алиска схватила сразу и седло со всей упряжью и карабин и отдуваясь под всей этой тяжестью, отчаянно старалась ничего не выронить. Показавшийся из будки овчар полукровка Филимон, вывалил алый язык и заулыбался молодой хозяйке. Одно из его торчавших настороже ушей, вздрагивало от лёгких хлопков – звуков выстрелов, раздававшихся за огородом.
За оградой, сложив всё на скамье подле ворот, Алиса отловила среди гулявших здесь же стреноженными коней их семьи, молодого, ярко-огненного жеребца с чёткоочерченной звёздочкой во лбу и принялась седлать его. Хлеб, принесённый из дома, она разделила между ним и огромным, недавно охромевшим в бою, чёрным в белых чулках, отцовским жеребцом.
Её Вьюн, одоспешенный сбруей, с карабином, вертикально поставленным в пластиковый кофр на месте седельных сумок, радостно и резво гарцевал по станице. И в одном с ним настроении, осчастливливая всех встречных белозубой улыбкой, покачивалась в седле взнуздавшая его дева. Алиска выехала на широкую, центральную дорогу ведущую к выезду из станицы, и пустила коня рысью. Это был выезд, противоположный тому, по которому несколько дней назад, отец привёз дочь домой.
В распахнутых воротах большого гаража, подле одного из крайних домов, показался молодой парень. Засаленный его костюм был распахнут, и открывал крепкий торс и неслабые мышцы груди. Руки его, в попытке отчистить ладони от машинного масла, терзали видавшую виды ветошь. Однако, увидев направляющуюся к воротам всадницу, он бросился обратно в гараж и выбежал от туда, застёгивая на ходу комбинезон. В его руках была лихо завёрнутая панама-афганка. Парень, крикнув что-то в нутро гаража, скрылся в конюшне.
Алиса подзадержалась в центре станицы. Здесь, у большой избы с массой антенн на крыше и вокруг дома, со здоровенной спутниковой тарелкой на треноге и шпилем передающей станции, размещался радиоэлектронный центр поселения. Кроме рубки контроля над многочисленными системами слежения, а так же целой комнаты с дата-серверами и базами хранения информации, это был пункт радиостанции «Красный маяк». 365 дней в году, в режиме 24 на 7, Станичники несли добровольную, наложенную самими на себя, обязательную вахту. Вот уже более чем десять лет, красномаяковцы вещали на старых, выкупленных ими, радио частотах старого, советского радио" Маяк". В их распоряжении были все записи радиопередач советских лет, и вкупе с новостями дня сегодняшнего, станичники транслировали всё это практически на весь Урал.
С собой у Алисы была карта памяти, с информацией которую она скопировала, когда гостила дома у Виты. Девушка рассчитывала по быстренькому «заскочить» к станичным сетивикам и передать им карту. На счастье, Алиса по пути встретила одного из молодых служителей радиорубки, и передав карту памяти ему, направила коня на выезд из станицы. Теперь дежурный по компьютерному узлу, обработает и отчистит добытое, поместит отфильтрованную информацию в общедоступные архивы библиотеки и оповестит об этом станичников. Теперь каждый желающий, придя домой после рабочего дня, зайдя в локальную сеть станицы, сможет с пользой для себя изучить все новые веяния и тенденции в строительных материалах и искусстве зодчества.
Красная косынка промчалась мимо широкого плаца, на котором комдивы устраивали Строевые занятия с младшими командирами, и выскочила к сторожевой башне у ворот. И не успела Алиса, переговорив с пожилым стражем, и просочиться через приоткрытую им щель в воротах на выезде, как парень уже выводил запряжённого коня. Босые недавно ноги были обуты в высокие берцы поверх брючин, голову покрывала широкополая армейская панама, за спиной на ремне висел кавалерийский карабин. Оружие и лошадей, имели право держать у себя дома только служивые казаки, такие, какими были семьи Алисы и Семёна. Девушка уже скрылась за ближайшими деревьями высящимися после вырубленной полосы за рвом, когда всё тот же пожилой страж открыл проход для молодого преследователя.
Семён быстро нагнал Алису на дороге. Она же, ещё издали заслышав перестук копыт за спиной, обернулась лишь однажды. Однако на губах её заиграла приятная улыбка.
- Привет Алиса. – поравнявшись с девушкой, Семён придержал коня. – Я знаю куда ты собралась.
- Здравствуй. – Алиса спрятала улыбку в душу и сердце и ровным голосом поздоровалась с парнем. – Я тоже знаю.
- На полигон едешь. – не замечая шутки, улыбнулся Семён. – Рассчитываешь пострелять?
Он кивнул на доспех девушки, намекая на то, что непосредственно на стрельбище вход без обмундирования запрещён.
- А ты чего же? Позабыл там что? – Алиса искоса бросила взгляд на светящегося радостью парня. – Отец говорит, ты уж который день добровольно на дежурства заступаешь.
- Да я это… брата проведать. – лишь малость замешкавшись, нашёлся спутник Алисы.
- Ой ли? – ухмыльнулась девушка. – С утра, что ли соскучился?
- Ну ещё с тобой свидеться. – Семён не ходил вокруг да около. – Можно?
- Свиделись… - Алиса посмотрела в глаза Семёну и хитро улыбнулась ему. – Ты бы Вираж, лучше на политзанятия приходил. Я там завсегда бываю.
- Да я уже пропустил много… - махнул рукой тот. – Но если ты позанимаешься со мной… поднатаскаешь…
- Вираж… знаю я твои занятия. – Алиса не удержалась и рассмеялась коротким, звонким смехом. – Сходи к Уллену. Или к моему деду. Они из тебя вмиг настоящего коммуниста сделают.
- Я, - заявил Семён и несмотря на остававшуюся на губах улыбку, голос его стал серьёзен. – ученик одного учителя. Кроме тебя, никто не сможет меня научить ни коммунизму, ни классовой борьбе, ни жизни,… ни любви. Ты, Алиска, мне в учителя только и нужна. Согласись… ввек с твоих губ взгляда не отведу.
Алиса склонила в нечаянно набежавшей задумчивости голову и прикрыла глаза.
Ещё ране на несколько дней и она ответила бы Семёну какой-нибудь перчёной, девичьей отговоркой на счёт сего предложения. Или острая на язычок, уколола бы его меткой шуткой. Но сейчас, ей уже самой не хотелось этого. Сейчас, когда и шутки и колкости, сыпавшиеся на незадачливого ухажёра со стороны Алискиных насмешливых уст продолжались вот уже без малого полгода … сейчас ей уже этого не хотелось. Сейчас ей хотелось печально, по осеннему, задумываться над такими окольными и такими ясно-понятными словами парня.
Семён был на три года старше Алисы. У него была большая семья в которой он был средним сыном. Была служба и звание в казачьем батальоне станицы, был хороший послужной список и не очень хорошие данные по успеваемости в науках. Семён был серьёзным парнем и вежлив в отношениях с девушками. Была так же у него и хорошая девушка в соседней станице… была, пока не поехала в агломерацию на учёбу в мединститут. В агломерации она и пополнила медперсонал одной из платных клиник. И хоть в ближайших сёлах и станицах невест было достаточно, а такому парню как Семён можно было даже и выбирать, выбрал он Алису. Которая смотрела на него, как на отличного и верного товарища, храброго и дельного бойца и весёлого, симпатичного парня. Всё. Она с удовольствием общалась с ним, ценила его помощь, любила его компанию, ей нравились его ухаживания… Она бы даже приняла его поцелуи. Если бы эти интимные ласки, не были бы той самой чертой, предосудительной у станичников гранью, за которую заступать можно лишь с одной целью – свадьба. А вот достижение именно этой цели, Алиса была не готова.
Возможно кто-нибудь из соседних сёл посчитал бы Алису закопавшейся в женихах единственной доченьки главы станицы… и был бы наполовину прав. Алиса выбирала не просто любимого, она выбирала единственного. Вторая же часть правды заключалась в том, что копалась она исключительно по причине требовательности не к внешнему виду и не к состоятельности претендента, а к его стремлению возвыситься над самим собой. Требовала высокой нравственности, уважения к традициям и подчинение жизни идеям коммунизма. В общем, как говорили её подруги, искала идеал.
Семён, прозванный Виражом за то, что ещё в детстве угнал отцовский внедорожник, гонял на нём полночи по пересечённой местности и под конец утопил его в болоте, не смутился замолчавшей в раздумье девушки. Всю дорогу до древних руин станции МТС, он весело беседовал с Алисой, развлекал её и сыпал приятными любому девичьему ушку лестными комплиментами. И когда из-за молодого леска выросла сохранившаяся крыша одного из цехов станции, Алиса уже вовсю улыбалась и беззвучно смеялась, обнажая пред дикой природой белоснежность своих зубов.
МТС, старая и давно заброшенная цивилизацией машино-техническая станция, выжила лишь чудом, и напрасными стараниями трёх молодых друзей-бизнесменов. Молодой бизнес, ещё в начале века желавший содеять здесь ремонтную базу для всего колёсного и гусеничного подвижного состава всей округи, конечно же, сильно просчитался. И дело было даже не в том, что на них наехали такие, кто вознамерился брать с бизнесменов дань. А потому, что кое-как договорившись с «крышей», друзьям по бизнесу вскоре пришла «крышка» от накатившего на всю страну, капитализма в его монополистической фазе. И посему, их бизнес вскоре покинул недружелюбные ему места. С тех самых пор, станция по ремонту, недооткрытая в недобомбленных корпусах МТС, как тысячи и тысячи подобных сооружений всевозможного назначения, осталась красить пейзаж Южного Урала. Сохранившаяся практически в прежних своих очертаниях, отныне она принадлежала красноказакам станицы Красный маяк, и с благодарностью к счастливому проведению, использовалась как тренировочная база. «Двинутые рюхой» корпуса и цеха станции были, кстати, прибраны и обжиты интенсивно развивающейся в то время станицей. И после пары стычек с разнопошибными бандитами за обладание оной, казаки остались хозяевами в ней надолго.
В станице Красный маяк, ровно, как и в Алых зорях и во всех идеологически схожих станицах и поселениях, не было особого деления на людей пашущих и людей воюющих. В подобных общинах, при необходимости, бойцом становился каждый. И каждый, не зависимо от того сеет он или пашет, механик он или плотник, каждый был должен сдавать нормы ГТО и проходить обучение действий в реальном бою. Однако, были и такие люди, первым делом и ремеслом которых было воинское дело и ратное искусство. Оставаясь командирами или сотниками, они так же были авто-слесарями или лекарями. Так например, есаул Степан Кузьмич, был прекрасным шорником и в свободное время любил играть на скрипке.
На крыше станции, из незримого снизу укрытия, поднялся человек в маскхалате. Опустив на грудь бинокль, он помахал рукой едущим по дороге. Когда Семён ответил на приветствие, часовой скрылся. Где-то впереди грозно залаяла собака.
Алиса знала, что рация уже донесла есаулу об их приближении.
Так и оказалось.
Продолжение следует…
Уважаемые читатели, по нижеследующим ссылкам, вы можете задать вопрос автору, оставить отзыв на прочитанное, а также, ещё больше познакомиться с миром АгломерАд:
https://vk.com/aglomerad
https://cont.ws/jr/aglomerad
Оценили 0 человек
0 кармы