Боевое братство и Православное движение «Ревнители». По сути, это военизированные семьи-общины, боевые братства, всегда готовые к отпору дружины зелотов. Эдакое «добро с кулаками». Ну а если учитывать их традиции приёма в дружину, то это правильно называть «добро с топором». Одеваются Ревнители в одежды «бородатой» Руси, славят обычаи дохристианской эпохи, почитают духи умерших предков, и практикуют ратное дело. А кое в чём, они даже следуют некоторым языческим традициям, а так же, используют символику языческой Руси. И наверно их можно было бы назвать сектантами,… Если бы Ревнители не соблюдали бы в строгости, как Православный типикон, так и Христианские законы. По всем религиозным догмам, нормам и принципам, ревнители остаются верны Христианству. Они так красиво, без стыков и шероховатостей, вплавляют всё дозволенное из язычества, в Православные правила, что ни один современный иерей не сможет придраться. Если конечно захотел. Ревнители выступают в качестве защиты сильно побиваемой веры, и гнать этого защитника, никто не желал.
Сбор был намечен у выхода из ангара автотехники. И чтоб в лишний раз полюбоваться на таившиеся в его недрах боевые машины, Вран не пошёл по улице, а двинул по внутренним переходам. Пропуск пискнул при приближении к пешеходному пропускному пункту и замок, откликнувшись на призыв ключа, мигнул зелёным глазом. Владимир толкнул дверь, дверь отсалютовала ему надписью на экране «только одна персона» и попал в то место, которое прозывалось в народе «парк чудес». Это был Автопарк боевой, тяжёлой техники специального назначения СПКМ Магнитогорска. И здесь и впрямь были собраны очень многие чудеса военной техники ВПК России. Однако, все парково-хозяйственные работы в связи с выездом спецгруппы сопровождения были отложены и почти все вооружённые и опасные гиганты чутко дремали под покровами брезентовых одеял. Лишь в самом конце ангара, сразу за раскрылатившейся фигурой винтокрылого птеродактиля Ка-БУТ (бронированный ударный транспорт), напротив широко раздвинутых ворот, в пятне утреннего солнечного света, стояли и грелись несколько машин.
Вран поспешил к ним.
Он проходил мимо стальных зверюг, больших и малых размеров массы и поражения. Замедлял шаги в тени самых крупных из них. Касался ладонью, и втягивал запах их бронированной кожи, атомных сердец и крови их смазочных систем. Парк чудес городской автономии ММКгорска недаром носил такое величание, ведь количественное и качественное составляющее его ангаров и гаражей, было поистине чудом отечественного военпрома. Конечно, в ангарах армейских гарнизонов вокруг Московии, или Санкт-Путинбурга можно было понайдти ещё и не такое,… но на то они и «два горба» Либероссии. Однако, своим богатством выбора предметов «ухайдокать» ближнего своего, город Чубайсигорск славно выделялся на фоне более жалкого существования всех прочих гарнизонов по стране. И причиной того, можно было считать не только его стратегическое положение меж Европой и Азией. И даже не наличием важнейшего стратегического производства стали, сплавов и машиностроения. Причиной того была личная заинтересованность гендиректора ММК Рашпильникова, и хозяина всея Чубайсигорска, господина Морозовецкого.
Два джентльмена, похоже считали все эти земли, нечто вроде своей вотчиной… наделом, который требовал заботы и обороны. Это были настоящие помещики прошлого. «Красные директора» в океане рыночного либерализма. Они были настоящими, истыми, классическими капиталистами. Большие семьи, патриархат в доме, воспитание по канонам, почитание предков и героев, «сильная рука», отчизна… и никакой гомосятины. Они достаточно сытно кормили и поили людей батрачивших на них, в меру лечили больных, и обеспечивали пенсией стариков. Холили и лелеяли главных инженеров и умелых мастеров на производстве. Обучали детей работающих масс, развлекали сами эти массы, а так же старались держать эти же массы «в узде». Ну и естественно, для защиты всей этой собственности, господам требовалось вооружение и вооружённые им люди. Криминальная милиция, по сути своей, уже являлась подразделением муниципального, то есть местного подчинения. Задачей ему ставилось защита особо важных, стратегических объектов, таких как весь огромный кластер ММК, а так же газотранспортный узел, обеспечивающий газом «Бухара-Урал», весь Южно-Уральский лимитроф и некоторые соседние. Да и люди, что служили в полку КМ, были едва ли на 60% местными жителями,… То есть, людьми своими… подданными. Ну а вооружить их наилучшим образом, имея огромный кусок прибылей с ММК, и мощный административный ресурс, не составляло никакой проблемы.
Завидев подошедшего Владимира, командовавший «прогулкой» Игнациус, спрыгнул со щитка боевой машины и скомандовал на построение. Сидор старший первым встал у передней оси здоровенного броневика. СПБМ-«Клинч», специальная, бронированная полицейская машина. Приземистая, долотообразная, о шести спаренных огромных колёсах, она длилась почти на шесть метров. Вдоль неё, в ряд, стояли девять командировочных бойцов. Вторым командиром назначался Сидор старший, подле которого и пристроился Вран. Игнациус произвёл ртом приказ о конвоировании незаконно пересёкших границу граждан иных стран, поинтересовался о наличие возможных вопросов, приказал провести проверку боеготовности и отдал команду «по машинам».
Кроме одного полицейского бронетранспортёра «Клинч», в конвое участвовала одна бронемашина «Надёжная отвага», отличавшаяся от той, на которой нёс свою вахту Вран тем, что была обвешана дополнительными модулями брони, украшена станиной с пулемётом на крыше, усложнена потоками электроники и превращена в абсолютный вседорожник. Приняв в салон Игнациуса, водителя и пулемётчика, она сразу же заняла место позади броневика, выпустив вперёд небольшой колонны два триангуляра «Рикошет».
СПБМ «Клинч» разместил в себе одного водителя сидящего впереди, по центру в окружении целого комплекса управления. Владимир и Булан размещались сразу за ним, в отдельном стрелковом модуле. Ещё двое автоматчиков расположились в отдельном, вместительном десантном отсеке. В подобной компоновке десантного модуля было шесть кресел, сейчас примкнутых к бортам и развёрнутых лицом друг к другу, на которых, с краю от кормовых аппарелей, и заняли места два бойца. А так как «Клинч» имел классность аэродесантируемой машины, то каждое кресло было оборудовано прочной рамкой безопасности, крепящейся в походном положении откинутой к потолку машины. Именно эту особенность страхования бойцов при десантировании в СПБМ была использована при конвоировании преступников из числа депортируемых нелегалов.
За рекой, не далеко от бара «Чёрный металлург» на смотровой площадке, находилась древняя тюрьма. Ныне сидельцев в ИК практически не было, в Либеросии с преступниками разговор был очень короткий, основным же контингентом на зоне состояли несколько человек по лёгким преступлениям, коим суд определил общественные работы, да непостоянная количеством группа отловленных эмигрантов нелегалов, и их нарушивших закон, легальных собратьев. Именно за таким иностранным контингентом и отправилась колонна сопровождения.
Подле главных ворот исправительной колонии, караван уже ожидал тюремный фургон с парой дюжин заключённых. Ещё четверых вывели отдельно, закованными в наручники и в сопровождении автоматчиков. Здоровенные метисы хаски и росомахи, хрипя горлом с удалёнными голосовыми связками, рвали поводки в руках инструкторов. Снайпера на вышках, неспешно из стороны в сторону поводили своими длинными «вёслами».
Пока Игнациус расписывался в получении живого груза в планшетах тюремного начальства, Вран с пятью бойцами устроили живой коридор, по которому провели четырёх крепких мужиков, натворивших нечто такое, что их не просто выдворяли за границы страны, но ещё и давали пинком под зад на прощание. Уголовников затолкали в десантный отсек и усадили на четыре кресла, подальше от торцевых аппарелей. Когда стальные трубки рамок безопасности опустились и, встав на свои места, защёлкнули двойные электромагнитные замки, с них сняли наручники и два бойца охранения заняли свои места у входа. Колонна включила решечённый фургон меж «Надёжной отвагой» и «Клинчем», вывела курс на транспортную магистраль Магнитогорск-Карталы и, набрав крейсерскую скорость, двинулась к цели.
Булан уселся в кресло по левую от Врана руку, снял шлем и выдохнул.
- Теперь рысью до старой кулачихи, пописать-покурить, и через пару часиков будем на месте. - Его правая рука сама-собой, уже наверное по привычки, коснулась резьбы узкобородого топорика, что крепился на кожаной петле, на ремне бронекостюма. – Дай Боже… и выведи нас грешных.
Булан, как и всё большое семейство Сидоров, был истым Православным. Однако, у любого святого старца в истории Православия на Руси, вызвал бы оторопь, это не совсем обычное верование. Сидоры, как и многие-многие другие семьи в Либеросии, считали принадлежащими себя к некоему Православному движению Ревнители. Движение образовалось где-то под Ладогой, получило развитие на Урале, и распространилось на всю Либеросию. Ревнителей было трудно найти в агломерациях, немногим больше их было разбросано и по диким землям. Зато в техзонах, и городских автономиях при них, Ревнители чувствовали себя прекрасно. В заброшенных городах оставалось предостаточно древних храмов, которые требовалось восстанавливать и защищать. Это движение выступало если не за агрессивное Христианство, то за активную защиту оного от надвигающегося конца света и власти демонов. По сути, это были военизированные семьи-общины, боевые братства, всегда готовые к отпору дружины зелотов. Эдакое «добро с кулаками». Ну а если учитывать их традиции приёма в дружину, то это было «добро с топором». Ревнители носили одежды «бородатой» Руси, славили обычаи дохристианской эпохи, почитали духи умерших предков и практиковали ратное дело. Они следовали некоторым языческим традициям, и использовали символику языческой Руси. И наверно их можно было бы назвать сектантами,… Если бы Ревнители не соблюдали бы в строгости, как Православный типикон, так и Христианские законы. По всем религиозным догмам, нормам и принципам, ревнители остались верны Христианству. Они так красиво, без стыков и шероховатостей, вплавили всё дозволенное из язычества, в Православные правила, что ни один современный иерей не смог бы придраться. Если конечно захотел. Ревнители выступали в качестве защиты сильно побиваемой веры, и гнать этого защитника, никто не желал.
Вот и сейчас, Булан нежно поглаживал пальцами славянский узор резьбы на деревянном топорище, плавно переходящий в объёмное Распятье.
Владимир тоже расположился поудобнее, отключил и снял с головы шлем, отложил его в сторону. Затем открепил с держателей на спине ГАК и установил его в зажимы спецстойки у борта. Пока Булан разговаривал с сидящим впереди водителем, Вран отщёлкнул фиксатор бронешторы, и рывком сдвинув её вниз, открыл живописный вид на пробегавшие мимо леса и поля.
К тому времени, кортеж, порыскав по тропам меж развалин древних сооружений советской цивилизации, отыскал широченную трассу китайского асфальтового пластификатора, и понёсся по ровнейшей ленте её идеальной поверхности. Эта дорога, соединяющая Магнитогорск и Карталы, была сделана ещё пятнадцать лет назад, и казалось, совсем не изменилась. Лишь кое где, где покрытие пластификатора по тем или иным причинам начало утрачивать нормативные стандарты, участки полотна изменили свой обычный цвет. Да и само покрытие всей трассы, с каждым прошедшим годом службы, постепенно меняло свой цвет на более светлый. Тем самым давая понять, где необходим ремонт, и сколько процентов покрытия вышло за пределы нормы.
Вырвавшись на оперативный простор «коридора М-К74», кортеж прибавил скорости и, выровняв движение по тюремному фургону, самому медлительному из машин, рванул к промежуточной цели. Активировав устройство «клиринговой вариабельности» шести своих заключённых в бронеколпаки колёс, «Клинч» сильно снизил дорожный просвет, и гоночным болидом припал к трассе. Два «Рикошета» сминали пространство и пыль дорог шестью своими широкими колёсами впереди, чётко соблюдая режим движения при конвоировании. Переодически, то один, то второй, начинали постепенно сбавляя скорость приотставать и пропуская мимо себя машины конвоя, двигались далеко позади всех.
Или наоборот, один из них, резко набирая скорость, сильно отрывался от остальных и шёл с таким отрывом некоторое время, совершая разведывательный выезд. Станины «Юнитрона», обычно забивающие своими «X» образными крестовинами стали и электроники, здесь отсутствовали как данность. «Коридор М-К74» оставив в за собой конечную станцию рельсовой дороги, в полном одиночестве стремилась вперёд, к госгранице Либеросии.
Небо было высоко и чисто.
Несколько раз, над головами появлялся их дозорный беспилотник, и, вычерчивая в светлом небе плавные зигзаги, следил за движением машин. Булан, получив от оператора управления доступ к камерам БЛА, несколько раз подключался к его видео-объективам, и тогда они с Владимиром получали удовольствие от наблюдения великолепных ранневесенних пейзажей вокруг дорожного полотна с высоты птичьего полёта. Но их беспилотник был не единственным механическим летуном в воздухе над трассой. «Коридорные» операторы, следили за состоянием, безопасностью и целостностью покрытия транспортных коридоров Либеросии со своих летающих дронов. Их БЛА провожали, насколько позволял служебный регламент кортеж, а затем отводили своих электронных «питомцев» на приданные им маршруты.
В этом современном мире, дороги страны, превращённые тридцать лет назад в «транспортные коридоры Либеросии», и подключённые к «глобальной транспортной системе», приняли более чем просто транспортную функцию, Они превратились в ещё одну, помимо газовой зависимости, зависимости от паразитической транзитной экономики. Как древняя, Русь изначальная, была расположена вдоль речных путей, так и современная Либеросия, тоже была нанизана на эти полимерно-кадабровые, судоходные реки. Ведь транспортные артерии страны и, тем более, мира – это не только транспорто- и пассажиропоток, но и поток денежный. Это были по настоящему «коридоры власти». «Из варяг в греки» - так назывался древний торговый маршрут. Торговый путь современности, носил название «шёлкового червя». То есть, «Из китайцев, в европейцы».
Вот только было в этом одно «но». Все дороги «дядюшки Лю», по закону о концессии, на полвека вперёд полностью принадлежали Имперокитаю. Да и весь струнный транспорт, вся сеть «Юнитрон», являлась собственностью совместной Китайско-Либелорусской компании «UNIco». 75% акций которой находилось у китайского государства. То есть… струнный транспорт так же был во власти «поднебесной». Это были частички того шёлкового шнура, на котором была стянута половина мира, входившая в зону китайского влияния. Ну а попутно, путь «Шёлковый червь», кормил ютившихся по его обочинам, либеросийских жителей.
Кризисные явления, деиндустриализация страны, истощение ресурсной базы, перманентно возникающие локальные вирусные эпидемии… всё это год за годом базарно-рыночной экономики, вносили чудовищные прорехи в наполняемость бюджета Либеросийской Федерации. Что и заставило правительство страны оптимизировать даже средние по размеру города. Начавшийся полтора века назад процесс миграции жителей из сёл в города, не остановился. Он продолжился повальным исходом населения из городов в агломерации. Ко всем экономическим бедам, случилась ещё и катастрофическая убыль населения Либеросии. Первопричиной, которой и стала семейная политика и потребительская идеология либерально-капиталистической власти. Демографический провал оставил населённые пункты без критического количества жителей и тем самым, запустил процессы ликвидация инфраструктурных элементов. А установленные лимиты на предельную численность муниципальных сотрудников и госслужащих, вынудили оптимизировать все институты социализации городского типа даже в крупных городах.
Горожане, поначалу сами и бесконтрольно расселявшиеся по законам рыночной экономики, вскоре были направлены жёсткой рукой государства. Созданная им «национальная система расселения», резко увеличило количество пустых, «мёртвых» городов, и даже целых регионов. Выгода бизнеса от концентрированной локализации оказалась чрезвычайно, и непреодолимо высока. Территориальное распределение промышленности и населённых пунктов, создало чрезвычайно не равномерную, и чрезмерно плотную концентрацию народонаселения в нескольких успешных агломерациях. В окружении пустых, «диких» территорий. В капиталистической конкуренции городов Либеросии за людские ресурсы, случилась самая настоящая «война городов.
Буржуазное правительство не могло обеспечить хоть какое-нибудь качество жизни в умирающих городах. Постепенно, оно отказалось поддерживать в них какие либо государственные институты, предложив всем желающим собираться в ближайших к ним агломерациях. Так были сформированы двадцать макрорегионов-лимитрофов, наметились шесть городов-претендентов, и выявились четырнадцать сформировавшихся агломерации. Их то и «нанизали» на «нити» транспортных коридоров, назвав Либеросией. Все прочие неконкурентные города, оказавшиеся по «волчьему» закону лишними, жестоко и прагматично добили.
«Город – городу волк и корм» - стало девизом современности.
В свою очередь, отступающая цивилизация стала постепенно оставлять за собой мёртвые территории, которые в дальнейшем превратились в «поры агломерации», а по сути, огромные чёрные зоны. Время шло и все граждане в прошлом великой страны, были окончательно сегрегированны на три неравные части: агломироеды – жители цивилизованных гигаполисов, урбанЫ – самое меньшее по количеству население городских автономий и техноплощадок, а так же архосы - население всего того, что называлось внеагломерационными зонами или же порами агломераций. По сути, это были деревенские жители, кое-как распределённые по 80% всей остальной, напрямую неподконтрольной государству территории страны. К тому моменту, жителей агломераций и техзон, насчитывалось уже лишь 70 миллионов человек. Сколько же миллионов выживало в диких землях… знал лишь Господь Бог.
Однако такая система не была ноу-хау Либеросии. Ровно все эти процессы проходили на поверхности всей планеты. Весь мир скукоживался в гигантских гигалополисах. Закрывался за высокотехнологическими защитными барьерами. Словно амёба поджимал жгутики-ложноножки… удушал себя в ядовитых объятиях рыночного самопотреблятства.
Объявленное в начале 21 века эпоха «Нового средневековья», наконец свершилась!
Дикие земли по обоим сторонам дороги постепенно перешли в обрабатываемые человеком территории. Весна лишь только стояла у порога времени мира, а пластиковые и легковозводимые теплицы на этих полях, уже были готовы принять семена будущих урожаев. В промежутках между пирамидами теплиц, виднелись всё новые и новые их ряды. Наконец появилась высокая стела Ассоль с большим шаром регистрирующей аппаратуры на плоской верхушке. Следом за которой, из-за невысоких плодовых деревьев показались пика вышки связи, строенная площадками зарядно-обслуживающая станция беспилотников, и пятнадцать-двадцать, разномастных домов. Проживающих в них людей, было трудно заподозрить в пристрастии как к чувству прекрасного, так и вообще к различным красивостям. Частных домов было мало. Основу же, составляли строения барачного типа. Заборы, сбитые из чего попало, сараи мазанные для теплоты коровьим дерьмом, стены без окон, и серая тональность во всём. Возле первого же дома, въезжающий на единственную улицу деревни кортеж, увидел моющую стекло в низком окне, укутанную в тёмные тона длинного, тёплого платья, женщину средних лет. Быстро глянув на машины, она натянула горловину растянутого свитера на лицо и, оставив открытыми два колючих взором глаза, скрылась в калитке ворот.
Конвойный транспорт въехал в село, и, сбросив скорость, остановился на его середине. Подле самого большого и богатого дома. На воротах его был прибит пошарпанный герб Либеросии. На зубочистке его антенны висел выцветший триколор. Всё это означало принадлежность данного населённого пункта к техзоне ММК, и гарантировало защиту государства. На территории большого двора, под защитой высоченного забора, стояли стела Ассоли и станция беспилотников. Одну из площадок последнего занимал заряжающий аккумуляторы, крылатый разведчик.
Всё это официально именовалось НКС (наблюдательно-контрольная станция), плодовоовощная ферма Карталинская. А наспех одетого человека выскочившего из дома неофициально именовали Салошмат.
Должно быть у деревушки было какое-то местное, тюрское и сложно произносимое названии., Да и у человека, постоянно кланявшегося приезжим, именовали как-то иначе, возможно даже и Салаватом, но Вран о сих тонкостях не знал. Об этом знал лишь присутствовавший здесь его начальник, и он, если дослужится до подобных званий, так же будет обладать этими знаниями. Но сейчас, для того, чтоб расположившись за богатым достарханом в хозяйском доме, сытно поесть и вдоволь наслушаться последних новостей и сплетен, было достаточно и этой информации.
Салошмат был распорядителем Карталинского, отцом большого семейства из трёх жён и десятерых детей, а так же, старшим сыном главы поселения байши Зулейхи. В Чубайсигорске, её называли просто – кулачиха. Она являлась главой поселения НКС Карталинская, баем всех здешних дехкан, и ответственным за сохранность государственного оборудования размещённого на территории свободного поселения. Всё «разношёрстное» население коего состояло из восемнадцати семей, нескольких старых бобылей и пятерых одиноких парней. Национально деревушка была гораздо богаче. Здесь было таджикское большинство, башкирские, узбекские и кыргызские семьи, парубки из Окраины, батыры из Казахстана, три афганца, и пакистанское меньшинство в представлении семейной пары средних лет. Все они обслуживали НКС и работали на ферме. А кулачиха, пользуясь серым статусом своего села, владела всеми этими людьми. Ни Морозовецкому, ни тем более Рашпильникову, как собственно всему этому буржуазному правительству, было совершенно безразлично, кто и кем владел в диких землях. Главное для них было то, что НКС работал, а все они получали натуральные овощи прямо с грядки.
Кроме поставки продуктового налога в закрома городской автономии, Зулейха была обязана следить за зарядочным портом, своевременно докладывать о всём происходящем вокруг, и оказывать любое требуемое содействие любым представителям власти.
расположившись между Чубайсигорском и Карталами, между белыми бандами и администрацией ММК… между техно-прогрессом цивилизации и эко-архаикой диких земель, НКС Карталинская пользовалась плодами всех этих сторон, и с уверенностью смотрело в будущее. Станция представляла собой своего рода опорный пункт милиции в диких землях агломерационных пор. И служила не только источником экологически девственных продуктов, не только базой ретрансляции связи и зарядной станции для беспилотников, но и небольшим обжитым островком какой-никакой цивилизации, в море не подконтрольных правительству Либеросии, огромных пространств страны. Напрямую не подконтрольных. Именно с этим последним уточнением и была связана первая встреча Врана с его сегодняшним боевым доспехом ТКР A+.
Свободное поселение Карталинское, возникло на пепелище древнего, ещё советского посёлка. Оно, пепелище, ещё около пяти лет оставалось таковым после окончания «войны городов» и было заново воссоздано Двумя большими семьями перекочевавшими из Татарии, по причине межродовых разборок. Поселенцы смогли , среди хаоса тех лет, не только выжить, но пополнить своё поселение ещё тройкой семей, спасающихся от гонений уже на религиозной почве из разных стран и государств. Так развиваясь, и батрача на одну из нелегальных банд, что в те времена сотнями кочевали по порам агломераций страны, посёлок расширился до сегодняшнего количества поселенцев. Однако время шло, мелкие, «чёрные,» нелегальные банды либо объединялись и поглощались, либо подписывали договоры с правительствами агломераций. И тогда получали сертификат делегирование прав на насилие, и переходили в статус официальных, «белых» банд. Через которые государство если и не осуществляло контроль, то по крайней мере опосредовательно следило за тем супом, что варился в порах её агломераций. Одновременно с этим, усилилась и окрепла правительственная власть в лимитрофах. Вошедшие в свою силу тамошние кланы и «башни», дотянулись до поселений, ближайших к их «родовым угодьям», и быстро прибрали их к рукам. Ровно то же самое произошло и с Карталинским. И десять лет назад, оно поменяло и статус и подчинение. Хозяин Чубайсигорска Морозовецкий, при официальном кивке одобрения со стороны высшего командования СПКМ, решили слегка «замутить» передел собственности. Результатом чего, два свободных поселения перешли из рук банд, в руки… в смысле под защиту, ну и естественно и контроль, управления городской автономии.
Но если с первым поселением, расположенным где-то в стороне Башкирии, всё прошло гладко, то за «Карталинский» вступился его прежний хозяин – Фюрер среднего размера «чёрной» банды. Случился вооружённый конфликт, и по тревоге сформированную бригаду СПКМ бросили на обеспечение правопорядка в Южно-Уральском макрорегионе. Здесь-то Врану и выдали впервые «Тактический комбинезон реакции». Быстро зачистив сам посёлок от оставленных там надсмотрщиков, бойцы выдвинулись и вступили в сражение с основным кублом «чёрных», засевших в руинах древнего завода комбикормов. Здесь разгорелся короткий, но очень горячий бой. Вран был в звене поддержки и прикрывал работу штурм-звена. Но хватило и на его долю. Огневой контакт, дробины в броне, адреналин в венах, товарищи в крови, и даже один им уничтоженный бандит. Собственно, именно этот первый на его счету убитый человек, и стал причиной его воспоминаний. Этот первый раз смерти, был навсегда связан в памяти Врана, с первым разом использования боевого комбеза.
- Где Зулейха? – спросил Игнациус, выходя из машины и разминая суставы. – И почему какая-то херотень висит на государственной собственности?
Салошмат бросил быстрый взгляд на баранью шкуру, что так удобно была растянута на двух пиках в ограждении зарядной станции. Он ещё шире заулыбался и ещё сильнее прогнулся в спине. Подманив к себе одного из мальчишек, что сопливой толпой глазели на приезжих, он пинком отправил его снимать шкуру.
- Одну минуточку. Хозяйка сейчас подоспеет. – ответил он Игнациусу. – Добро пожаловать, господин начальник. Прошу вас, проходите.
Командир повернулся к машинам, и сделал знак рукой выгружаться. Вокруг них уже начали собираться люди. Батраки кулачихи были худы и грязны. По лицам многих можно было увидеть их болезни. По телам некоторых, их увечья. Толпа собралась небольшая, так как абсолютное большинство народонаселения, в данный момент пребывало на плодоовощных плантациях Зулейхи.
В этот момент отворились большие двери в дом, и из тёмной прихожей появились носилки. Палантин тащили восемь крепких человека. Длинные шесты прогибались под весом нескольких подушек, богатого драпа, тонких одежд и толстенной тётки. Байша Зулейха наполовину возлежала на этих тюфяках, тяжело дыша и слегка колыхаясь телесами при движении носильщиков.
«Паучиха», - промелькнуло сравнение в голове у Врана. – «Обожравшаяся крови паучиха».
Паланкин остановился перед Игнациусом, и его тень легла на кулачиху. Зулейха с явным трудом подняла заплывшие жиром веки. По всей фигуре этой женщины, было видно, что ела и пила она вдоволь всю свою жизнь.
- Здрасте. – кивнул Игнациус байше, когда носильщики отошли в сторону. – Вас должны были предупредить о нашем появлении. Наш специалист сделает проверку станции, и мы двинем дальше. Вам разрешена агитация… и предписан гостеприимный приём.
- Дааа… Всё будет. – голос Зулейхи был сиплым и перемежался отдышкой. – Мой сын всё сделает.
И она, подняв мясистую руку, махнула Салошмату. Вторым знаком, она подозвала носильщиков, и те унесли её в дом.
Словарь.
Ассоль - автоматизированная станция слежения, обслуживания и контроля.
Оценили 0 человек
0 кармы