Смоковница

Чудо

Он шел из Вифании в Ерусалим,
Заранее грустью предчувствий томим.

Колючий кустарник на круче был выжжен,
Над хижиной ближней не двигался дым,
Был воздух горяч и камыш неподвижен,
И Мертвого моря покой недвижим.

И в горечи, спорившей с горечью моря,
Он шел с небольшою толпой облаков
По пыльной дороге на чье-то подворье,
Шел в город на сборище учеников.

И так углубился Он в мысли Свои,
Что поле в унынье запахло полынью.
Все стихло. Один Он стоял посредине,
А местность лежала пластом в забытьи.

Все перемешалось: теплынь и пустыня,
И ящерицы, и ключи, и ручьи.
Смоковница высилась невдалеке,
Совсем без плодов, только ветки да листья.

И Он ей сказал: "Для какой ты корысти?
Какая Мне радость в твоем столбняке?
Я жажду и алчу, а ты — пустоцвет,
И встреча с тобой безотрадней гранита.

О, как ты обидна и недаровита!
Останься такой до скончания лет".
По дереву дрожь осужденья прошла,
Как молнии искра по громоотводу.

Смоковницу испепелило до тла.
Найдись в это время минута свободы
У листьев, ветвей, и корней, и ствола,
Успели б вмешаться законы природы.

Но чудо есть чудо, и чудо есть Бог.
Когда мы в смятеньи, тогда средь разброда
Оно настигает мгновенно, врасплох.
Смоковница и минута свободы

В основу стихотворения Бориса Пастернака «Чудо» легло евангельское событие, известное как «иссушение (или проклятие) бесплодной смоковницы». В принципе, в этих „нескольких словах уже изложена фабула этого события, повергающего в некоторое недоумение: за что такая, казалось бы, жестокость? Это единственное из чудес Господних, не благословляющее, а казнящее. Разве не лучше (логичнее, красивее...) было бы сделать смоковницу плодоносной?

Несколько туманными кажутся строки о «минуте свободы»: о какой свободе здесь можно говорить? Ведь свобода – дар Божий, предназначенный людям, а не бездушному дереву.

И уж совсем непонятны обращенные непосредственно к читателю последние строки: «когда мы в смятеньи...». Трудно назвать проклятие чудом, еще труднее представить его относящимся не только к смоковнице, испепеленной две тысячи лет назад, но и к нам, сейчас, сегодня.

Ничего непонятно!

Обратимся к Евангелию от Матфея :

«Поутру же, возвращаясь в город, взалкал; и увидев при дороге одну смоковницу, подошел к ней и, ничего не найдя на ней, кроме одних листьев, говорит ей: да не будет же впредь от тебя плода вовек. И смоковница тотчас засохла. Увидев это, ученики удивились и говорили: как это тотчас засохла смоковница? 

Иисус же сказал им в ответ: истинно говорю вам, если будете иметь веру и не усомнитесь, не только сделаете то, что сделано со смоковницею, но если и горе сей скажете: поднимись и ввергнись в море, — будет; и всё, чего ни попросите в молитве с верою, получите.» (Мф. 21:18-22)

Внимательно сличая евангельский текст, с которым спорить не приходится, с текстом стихотворения, мы видим несколько несоответствий:

действующие лица: в стихотворении их всего двое: Иисус и смоковница. Ну и «небольшая толпа облаков» - если это и апостолы, то участия в этом эпизоде они не принимают.

время года: в стихотворении — лето в зените, жара, зной. В Евангелии этот эпизод отнесен ко Страстной Седмице, то есть ранней весне: « еще не время было собирания смокв»(Мк. 11:13).

само слово, сказанное Господом Иисусом: если в Евангелии это слово занимает всего одну строчку, то в стихотворении — целых шесть.

окончание эпизода: в Евангелии Господь говорит о вере и ее всесилии, о сомнении и молитве; поэт же задумывается о «минуте свободы», о поистине царском всесилии чуда и распространяет это всесилие на нас, живущих две тысячи лет спустя: «когда мы в смятеньи...».

Именно последние строки стихотворения, не имеющие прямого аналога в Евангелии, и будут темой этого сочинения.

«Найдись в это время минута свободы

У листьев, ветвей, и корней, и ствола,

Успели б вмешаться законы природы.»

О какой «минуте свободы» говорит поэт? Что это за «законы природы», не успевшие, по всей видимости, вмешаться?

Кстати, о законах природы. «Одно из особенных свойств смоковничного дерева состоит в том, что плод является на нем без всякого признака цветения и даже прежде листьев.» (http://www.slovopedia.com/13/209/1008494.html)

То есть, наличие листьев подразумевает наличие плодов. Листья без плодов — это нарушение законов природы. Может быть, именно эти законы природы и должны были вмешаться? Но что же это все же за «минута свободы», которой не нашлось у смоковницы?

Да о смоковнице ли вообще идет здесь речь?

Известно, что многие эпизоды в Евангелии имеют символическое значение, являются притчами. Попробуем же разобраться, метафорой чего является смоковница.

Самым распространенным толкованием является следующее: «Смоковница как дерево, обилующее плодами, это, согласно пророческим книгам Библии, образ ветхозаветного Израиля. Проклятие смоковницы — это проклятие современного Христу иудейства, которое «листьями» — исполнением внешних обрядов — прикрывало отсутствие духовных плодов, которые оно обязано было принести Богу!»(«Нескучный сад», «Чтение Евангелия как Таинство», 10/2012).

Также читаем и у свт. Феофилакта Болгарского:

«Смоковница означает иудейскую синагогу, которая имеет только листья, то есть показную букву, но не имеет плода духовного.»

Применение этого толкования к нашему стихотворению приводит нас в тупик: получается, что речь там идет о свободе ветхозаветного Израиля, вернее, об отсутствии этой свободы, даже минуты ее! Можно конечно вспомнить египетского фараона, сердце которого Господь намеренно ужесточил — но чтобы Господь лишил свободы целый народ, да еще возлюбленный Им с самого начала его истории — это уже спекуляция. Нет, не это имел в виду Борис Пастернак.

Тем более и другие святые отцы не разделяют это мнение.

Вот читаем у св. Иоанна Златоуста:

«Прежде всего, почему было нужно иссушить смоковницу словом, а не сделать ее тем же словом плодоносной? Ведь кто иссушил ее словом, Тот мог словом сделать ее плодоносной. Затем, чем была виновна смоковница, скажет кто-нибудь, если ей не время было плодоносить, по словам евангелиста Марка (Мк.11:13), так как тогда была зима? И если то, что совершил Господь над смоковницей, не заключает в себе таинственного смысла, тогда должно оказаться, что это дело, с одной стороны, заслуживает похвалы, а с другой – может подвергнуться порицанию. Должно восхвалять за это Господа, потому что Он иссушил ее одним словом, но можно и упрекать за то, что проклял ее несправедливо. Затем должно подумать, возлюбленные, образом чего была смоковница, – потому что Христос ничего не совершал, что бы не имело таинственного значения. Ни одного из Его дел нет такого, которое бы не было весьма полезно; ни одного нет такого, которое бы не свидетельствовало громко об истине; ни одного нет такого, которое бы не двигало ум к восприятию небесного.»

И далее:

«...относительно этой смоковницы многие говорили, что она подобна синагоге, к которой пришел, говорят, Господь, ища от нее плода веры, и не нашел, – только учением пророков и закона она была украшена как бы листьями, – поэтому и иссушил ее, сказав: «да не будет же впредь от тебя плода вовек». Но я пытаюсь оспорить это толкование, потому что его мысль не совсем основательна. В самом деле, как мог проклясть Господь, говоривший: «Благословляйте.., а не проклинайте» (Рим.12:14) Даже и синагогу как мог Он проклясть и иссушить, когда говорит: «Сын Человеческий пришел не губить души человеческие, а спасать» (Лк.9:56, 19:10)? Если же кто еще хочет противоречить и оспаривать мои слова, утверждая, что смоковница имеет несомненное сходство с иудейской синагогой, то пусть он объяснит, каким образом синагога, иссушенная до самого корня, произрастила такую плодовитую ветвь, как сладчайший Павел? И многих других мы знаем, обратившихся ко Христу из этой самой синагоги: ведь и Стефан, которого иудеи побили камнями, из этой синагоги, и Акила и Прискилла, и многие другие, от перечисления имен которых мы в настоящее время по их многочисленности отказываемся. Что не совершенно отверг Бог народ иудейский, пусть слова мои подтвердит и ап.Павел: «Итак, спрашиваю: неужели Бог отверг народ Свой? Никак. Ибо и я Израильтянин, от семени Авраамова, из колена Вениаминова. Не отверг Бог народа Своего» (Рим.11:1–2 ). И даже спасение этому народу обещает апостол в последние дни, говоря: когда «войдет полное число язычников», тогда «весь Израиль спасется» (Рим.11:25–26).» Конец цитаты.

Преподобный Ефрем Сирин пишет в свою очередь:

«Некоторые же говорят, что дерево смоковницы обозначает Иерусалим, так как он не дал плода, и (потому), говорят, в (образе) смоковницы проклял Иерусалим, и Кто, утверждают, алкал, Тот алкал покаяния и пришел, чтобы найти его у Иерусалимлян – и не нашел. К этому присоединяют другое изречение: «у одного человека была смоковница в винограднике своем» (ср.: Лк.13:6), – и то и другое относят к городу Иерусалиму. Но если Он искал плода именно от Иерусалима, то почему проклял его, чтобы низвергся, под образом смоковницы, для которой не настало еще время, чтобы дать плод? А если не настало время его, то как понять слова апостола: «в конце времен послал Бог Сына Своего» (ср.: Гал.4:4)? И так как пришествие Единородного произошло в надлежащее время, то почему смоковница в непригодную для плодов пору сравнивается с городом Иерусалимом, для которого настало время плодам? Приложим же большее старание к этому месту Писания, чтобы найти в нем решение нашего вопроса. Вот о Господе, входящем в город Иерусалим, написано: «увидел Господь его и заплакал о нем, и сказал ему: о, если бы ты узнал сей день твой» (ср.: Лк.19:41–42). Итак, если настал день его, то насколько более (настало) и время его? Однако для смоковницы не (настало) время свое, откуда явствует, что иное – смоковница, и иное – Иерусалим.

Из сего исследования о смоковнице уразумеваем, что она не означает города Иерусалима, как говорят некоторые.“ Конец цитаты.

И далее:

«...чтобы показать власть Божества Своего, проклял смоковницу, и она засохла, дабы посредством настоящего, которое видели, они поверили и тому, что предстояло увидеть.»

То есть дело не в том, почему засохла смоковница, а зачем было явлено это чудо. Чему оно должно было научить свидетелей его, то есть святых апостолов, а через них и нас.

Вернемся к Евангелию.

«Иисус же сказал им в ответ: истинно говорю вам, если будете иметь веру и не усомнитесь, не только сделаете то, что сделано со смоковницею, но если и горе сей скажете: поднимись и ввергнись в море, — будет;

и всё, чего ни попросите в молитве с верою, получите.»(Мф. 21:18-22»

Можно понять это следующим образом: Господь как бы предлагает своим ученикам, если достанет у них веры, повторить Его чудо, но уже с другим знаком. То есть предлагает им оживить смоковницу. Поняли ли они это, попытались ли – об этом Евангелие умалчивает. Мне лично очень нравится это толкование, оно освобождает нас от тягостного недоумения по поводу столь несправедливого, казалось бы, проклятия смоковницы. Проклятие не окончательно, отмена его зависит от силы веры и молитвы.

Жаль, что и это толкование не объясняет «минуту свободы».

Начнем сначала.

Проклятие бесплодной смоковницы — так обычно назвается этот эпизод.

Но слово «проклятие» напрасно будем мы искать в нашем стихотворении!

Что же произошло со смоковницей?

«По дереву дрожь осужденья прошла...»

Осуждение, вынесение приговора — вот о чем идет речь в стихотворении.

Если слово Иисуса Христа в Евангелии «отныне да не вкушает никто от тебя плода вовек!» звучит как приговор, то в стихотворении мы видим целое развернутое обвинительное заключение.

И если речь идет о вынесении приговора, то «минута свободы» обретает вдруг смысл. Это — последняя минута перед вынесением приговора, последняя минута перед казнью. Здесь вспоминается Ф.М.Достоевский, вложивший свои собственные воспоминания и переживания во время «последней минуты» в уста одного из своих любимых героев: «...ничего не было для него в это время тяжелее, как беспрерывная мысль: "Что, если бы не умирать! Что, если бы воротить жизнь, -- какая бесконечность! И всё это было бы мое! Я бы тогда каждую минуту в целый век обратил, ничего бы не потерял, каждую бы минуту счетом отсчитывал, уж ничего бы даром не истратил!"» Конец цитаты.

Итак, если у смоковницы «нашлась бы минута свободы», то законы природы взяли бы свое — и она дала бы плод, потому что раз были листья, то должны были быть и плоды. Почему она не нашлась? О какой свободе идет речь?

В википедии читаем: «Свобода подразумевает наличие у человека или процесса возможности выбора варианта и реализации (обеспечения) исхода события. Отсутствие такого выбора и реализации выбора равносильно отсутствию свободы — неволе.»

Поэт Юрий Левитанский определил это так:

«Каждый выбирает для себя

Женщину, религию, дорогу.

Дьяволу служить или пророку -

Каждый выбирает для себя.»

Все ли так просто? Ведь служение Богу коренным образом отличается от служения греху. В служении Богу человек остается свободным: «Если пребудете в слове Моем, то вы истинно Мои ученики, и познаете истину, и истина сделает вас свободными» (Ин. 8, 31–32). Служение же дьяволу (греху, страстям) порабощает человека, лишает и «минуты свободы». «Всякий, делающий грех, есть раб греха.» (Ин. 8, 34). Если смоковница — образ человека, то отсутствие свободы говорит о полной порабощенности его дьяволом. Смоковница – образ человека, порабощенного грехом. Доступная ему свобода заключается в возможности выбора: принести покаяние или упорствовать в грехе и дальше: «Господь ожидает твоего покаяния и вместе предоставляет твоему свободному произволению избрание спасения или погибели твоих.» (Епископ И. Брянчанинов)

При таком прочтении наказание представляется не столь незаслуженным, хотя и хочется в некотором отчаянии воскликнуть вместе с учениками:

«...так кто же может спастись? А Иисус, воззрев, сказал им: человекам это невозможно, Богу же всё возможно.» (Мф. 19:25)

Не случайно Господь почти предлагает им, как указывалось выше, совершить чудо: воскресить смоковницу. Потому что только чудом, только с Божьей помощью возможно возвращение из рабства греху.

Очевидно, мы на верном пути. В последние строках, обращенных непосредственно к нам, говорится именно об этом чуде:

«Но чудо есть чудо, и чудо есть Бог.
Когда мы в смятеньи, тогда средь разброда
Оно настигает мгновенно, врасплох.»

Осуждение, последняя минута, внезапность... «да наглая смерть не похитит мя неготоваго...» (Покаянный канон ко Господу нашему Иисусу Христу)

Речь идет о суде Божьем не над смоковницей – над нами.

Обратимся же к свт. Иоанну Кронштадтскому:

«Бесплодная смоковница при дороге с одними листьями - это я, и вы, брат и сестра, возлюбленные. К нам с вами часто приходит и рано и поздно Насадитель жизни нашей, Господь Иисус Христос, алчущий нашего спасения, приходит, чтоб утолить голод души нашей, чтобы стать для нее хлебом жизни. И, увы, почти всегда находит в нас только заботы о житейском - одни листья; плодов же веры, всеусильного попечения о спасении душ наших нет как нет. Между тем, каждый из нас с тем и посажен на земле, чтобы приносить духовные плоды. Какие же это в частности плоды, которые должен приносить каждый человек, особенно христианин? На это святой Апостол отвечает так: плод духовный есть любовь, радость, мир, долготерпение, милосердие, вера (Гал 5,22). Вот, брат и сестра, какие плоды должны мы непременно приносить Насадителю нашей жизни, Господу Иисусу Христу ежедневно. Теперь смотри каждый: плодовитая ты смоковница или бесплодная?»

http://azbyka.ru/otechnik/Ioann_Kronshtadtskij/velikiy_post/in_kr3_31.html

Правильно учат нас обращаться к святым отцам: кто-нибудь да поможет. Кто-нибудь да вразумит. Как писали покойные братья Стругацкие, «ничего нельзя придумать: все или уже придумано, или происходит на самом деле».

Остается сделать несколько замечаний.

Вернемся к нашему списку несоответствий стихотворения с евангельским текстом:

действующие лица: в стихотворении их всего двое: Иисус и смоковница. Несомненно, представ перед лицом Господа, каждый из нас остнется с Ним один на один.

время года: в стихотворении — лето в зените, жара, зной. Зенит жизни? В стихотворении этот зной приводит как бы к сворачиванию и пространства, и времени, простирая этот эпизод до краев земли, до нашего с вами века.

само слово, сказанное Иисусом: наших оправданий никто не будет слушать. Приговор же будет соответствовать нашей жизни, плодам, принесенным нами. «Теперь смотри каждый: плодовитая ты смоковница или бесплодная?»

окончание эпизода: во-первых, помнить о минуте свободы, которой так не доставало смоковнице, но которой в достатке, казалось бы, у нас. Помнить и поступать соответственно: «да наглая смерть не похитит мя неготоваго...»

Итак, суд, личный ли, пограничным шлагбаумом ждущий каждого из нас в конце жизни земной, или Страшный Суд – но суд. При чем же здесь «чудо»?

«Но чудо есть чудо, и чудо есть Бог.»

Что можно найти чудесного в суде? Вот уж где все должно идти по строгим правилам...

Чудом, то есть деянием, идущим вразрез с законами природы, является иссушение смоковницы, происшедшее по одному слову Господа нашего. Чудом было бы и оживление ее словом апостолов. Чудом будет и приговор, ждущий каждого из нас, каким бы он ни был. А судить нас будут так:

«Тогда скажет Царь тем, которые по правую сторону Его: приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира: ибо алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня; был странником, и вы приняли Меня; был наг, и вы одели Меня; был болен, и вы посетили Меня; в темнице был, и вы пришли ко Мне. Тогда праведники скажут Ему в ответ: Господи! когда мы видели Тебя алчущим, и накормили? или жаждущим, и напоили? когда мы видели Тебя странником, и приняли? или нагим, и одели? когда мы видели Тебя больным, или в темнице, и пришли к Тебе? И Царь скажет им в ответ: истинно говорю вам: так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне. Тогда скажет и тем, которые по левую сторону: идите от Меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный диаволу и ангелам его: ибо алкал Я, и вы не дали Мне есть; жаждал, и вы не напоили Меня; был странником, и не приняли Меня; был наг, и не одели Меня; болен и в темнице, и не посетили Меня. Тогда и они скажут Ему в ответ: Господи! когда мы видели Тебя алчущим, или жаждущим, или странником, или нагим, или больным, или в темнице, и не послужили Тебе? Тогда скажет им в ответ: истинно говорю вам: так как вы не сделали этого одному из сих меньших, то не сделали Мне. И пойдут сии в муку вечную, а праведники в жизнь вечную.» (Матф.25:34-46)

Очень дорогим для меня, поскольку дающим какую-то надежду на оправдательный приговор, является слово «алкать», присутствующее и в Евангелии, и в стихотворении. Не о физической жажде идет здесь, конечно же, речь. Превращающий воду в вино и Накормивший пятью хлебами пять тысяч человек – не считая женщин и детей – нашел бы и в пустыне, чем утолить голод и жажду. Речь шла не о Его голоде, а о судьбе смоковницы, о спасении или осуждении ее. Не равнодушным судией, лениво перелистывающим страницы уголовного дела, представляется мне Господь наш Иисус Христос, а Судией Предвзятым, горящим желанием найти в нас духовный плод. Судией, алчущим нашего спасения.

«Какая Мне радость в твоем столбняке?» - вопрошает смоковницу Господь. Посмотри, как «холмы препоясываются радостью; луга одеваются стадами, и долины покрываются хлебом, восклицают и поют» (Пс. 64:13-14) - ты же стоишь столбом, упорствуя в своем бесплодии, нарушая законы природы, отрицая свое предназначение, отказываясь принести плод... хотя бы плод покаяния...

Вдруг вспомнилось стихотворение Корнея Чуковского о радуге, символе Завета древнего Израиля с Богом:

«Рады рады рады белые березы,
и на них от радости вырастают розы!
Рады рады рады темные осины,
и на них от радости растут апельсины!»

Здесь тоже нарушаются законы природы — в радости служения Богу и Его Завету. Видите, как расширяет наши границы служение Богу и как сужает их служение греху! Вот такую свободу, вплоть до свободы от законов природы, дает Господь любящим Его и приветствующим Его от всего сердца.

Березы и осины видят всего лишь радугу, всего лишь символ — и на них вырастают розы и апельсины. А смоковница видит Самого Христа, приближающегося к ней — и не приносит ни малейшего плода... Что же является естественным, законы какой природы действуют — или не действуют — в этих случаях?

Вернемся в Великий Понедельник. Господь знает, куда Он идет и что Его ожидает. Начинается обратный отсчет времени. Он знает, а Его спутники не могут вместить этого знания, оставляя Его в одиночестве. А мы?

Мы должны вообще-то знать больше них, тогдашних. Мы принимаем участие в Таинствах. Мы постились, все сорок дней. Мы праздновали Вход Господень в Иерусалим, стояли с вербочками и свечечками и подпевали хору: «Осанна в вышних!». Что было под этими вербочками, свечечками, листьями смоковницы? Плоды покаяния? Или листья самообольщения?

Мы не первые, кто взывает «Осанна в вышних!». Так же взывали иудеи в тот, настоящий Великий Понедельник, и единодушие их было столь полным, что можно предположить, что устами их говорил Дух Святой. В них вселился Дух Святой, чтобы были сказаны эти слова. А через несколько дней они же, теми же устами, кричали: «Распни!» Как же так, неужели Дух Святой побыл в них, сказал нечто их устами – и покинул их, не произведя в них ни малейшего изменения? Вот мы бы на их месте...

А мы и так на их месте. Каждое утро мы обращаемся к Духу Святому со словами «Прииди и вселися в ны!» – и Он приходит и вселяется. А потом с нами происходит то же, что и с теми иудеями... День за днем, все две тысячи лет...

Но чудо есть чудо, и чудо есть Бог.
Когда мы в смятеньи, тогда средь разброда
Оно настигает мгновенно, врасплох.

Сегодня Великий Понедельник. Вместе с учениками нам предстоит пережить дни Страстной Седмицы, насколько мы сможем их вместить. Дни, часы, в том числе, смятения и разброда. В Гефсиманском саду Господь останется Один, ученики не смогут поддержать Его – мы и тем более. Апостол Петр трижды отречется от Учителя – что уж говорить о нас. Но несмотря на это, Чудо произойдет.

„«Я есмь воскресение и жизнь, – услышали мы в Лазареву Субботу. – верующий в Меня, если и умрет, оживет» (Ин.11:25). Вот оно, это чудо, которое настигнет нас вместе с учениками мгновенно, врасплох. Чудо Воскресения.

Стихотворение Пастернака перешагивает через то, что случилось со смоковницей, и устремляется вперед и вверх, к Воскресению Христову. Преодолевает смятенье, разброд, даже смерть и устремляется вперед и вверх, в жизнь вечную.

Последуем же за ним!