Кто такие эти западенцы Геть-маны и где они были, когда в Киеве сидели русские князья? В ОРДЕ они были! Вот откуда «ноги растут»!
Их красавицы дочки-амазонки рады были сбежать с русскими богатырями. Ордынцы-то в шалашах на кибитках жили, а у нас нарядные избы с резными наличниками, сады, баньки. Почитайте русские былины: СБОРНИКЪ ВЕЛИКОРУССКИХЪ НАРОДНЫХЪ ИСТОРИЧЕСКИХЪ ІІѢСЕНЪ. (м о с к в а. I860. Въ Типографіи Н. Эрнста. Ценсоръ Н. Гиляровъ-Платоновъ.)
Вот стихи из сборника Кирши Данилова.
О женидьбѣ князя Владиміра.
«Гой еси ты, сударь, ласковой Владиміръ князь!
Благослови передъ тобой слово молвити,
И единое слово безопальное,
А и безъ тоя опалы великія;
Я ли, Иванъ, въ Золотой Ордѣ бывалъ
У грознаго короля Етмануйла Етмануйловича,
И видълъ во дому его двухъ дочерей:
Первая дочь Настасья Королевишна,
А другая Афросинья Королевншна;
Сидитъ Афросииья въ высокомъ терему,
За тридесять замками булатными,
А и буйные вѣтры не вихнутъ на нее,
А красное солнце не печетъ лице:
А то-то, сударь, дѣвушка станомъ статна,
Станомъ статна и умомъ свершна,
Бѣлое лице какъ бы бѣлой снѣгь,
А ягодицы какъ маковъ цвѣтъ,
Черныя брови какъ бы соболи,
Ясныя очи какъ у сокола;
Посылай ты, сударь, Дуная свататься».
Призываетъ онъ Владиміръ князь
Дуная Ивановича въ спальню къ себѣ,
И сталъ ему на словахъ говорить:
«Гой еси ты Дунай, сынъ Ивановичь,
Послужи ты мнѣ службу заочную,
Съѣзди, Дунай, въ Золоту Орду
У грознаго короля Етмануйла Етмануйловича,
О добромъ дѣлѣ о сватаньѣ
На его любимой на дочери,
На честной Афросиньѣ Королевишнѣ,
Бери ты моей золотой казны,
Бери триста жеребцовъ и могучихъ богатырей».
Подноситъ Дунаю чару зелена вина въ полтора ведра,
Турій рогъ меду сладкаго въ полтретья ведра,
Выпиваетъ онъ, Дунай, чару того зелена вина,
И турій рогъ меду сладкаго;
Разгоралася утроба богатырская
И могучія плеча расходилися,
Какъ у молода Дуная Ивановича;
Говорить онъ, Дунай, таково слово:
«А и ласково солнце, ты Володиміръ князь!
Не нужна мнѣ твоя золота казна,
Не надо триста жеребцовъ,
Не надо могучихъ богатырей
А и только пожалуй одного мнѣ молодца,
Какъ бы молода Екима Ивановича,
Который служить Алешкѣ Поповичу».
После неудачного сватовства пришлось силу применять русичам.
Скричитъ тутъ Дунай сынъ Ивановичь:
«Гой еси, Екимъ сынъ Ивановичь!
Что ты сталъ, да чего глядишь?
Псы борзы заходили на цѣпяхъ.
Хочетъ насъ съ тобой король живьемъ стравить»
Бросился Екимъ сынъ Иваиовичь,
Онъ бросился на широкой дворъ;
А тѣ мурзы, улановья
Не допустять Екима до добра коня,
До своей его палицы тяжкія,
А и тяжкія палицы мѣдныя,
Лита она была въ три тысячи пудъ,
Не попала ему палица желѣзная,
Что попала ему ось-то телѣжная,
И зачалъ Екимъ помахивати,
Прибилъ онъ силы семь тысячей,
Пятьсотъ онъ прибилъ меделянскихъ кобелей.
Закричалъ тутъ король зычнымъ голосомъ:
«Гой еси, Дунай Ивановичь!
Уйми ты своего слугу вѣрнаго;
Оставь мнѣ силы хоть на сѣмена;
А бери ты мою дочь любимую
Афросинью Королевишну»!
А и молодой Дунай сынъ Ивановичь
Унималъ своего слугу вѣрнаго,
Пришелъ къ высокому терему,
Гдѣ сидитъ Афросинья въ высокомъ терему,
За тридесять замками булатными.
Буйные вѣтры не вихнутъ на нее,
Красное солнце лица не печетъ;
Двери у палатъ были желѣзныя,
А крюки, пробои по булату злачены,
Говоритъ тутъ Дунай таково слово:
«Хоть ногу изломить, а двери выставить»!
Пнетъ во двери жѣлѣзныя,
Проломалъ онъ крюки булатные,
Всѣ палаты тутъ зашаталися,
Бросится дѣвица, испужалася,
Будто угорѣлая вся,
Хочетъ Дуная во уста цѣловать.
Проговоритъ Дунай сынъ Ивановичь:
«Гой еси Афросинья Королевишна!
Не цѣлую я тебя во сахарныя уста,
А и Богъ тебя милуетъ;
Достанешься ты князю Владиміру».
Взялъ ее за руку за правую
Повелъ изъ палатъ на широкой дворъ,
А и хочутъ садиться на добрыхъ на коней
Спохватился король въ Золотой Ордѣ,
Самъ говориль таково слово:
«Гой еси, ты Дунай Ивановичь!
Пожалуй подожди мурзъ, улановей»!
И отправляетъ Король своихъ мурзъ, улановей
Везти за Дунаемъ золоту казну;
И тѣ мурзы, улановья
Тридцать телѣгъ ордынскихъ насыпали златомъ
И серебромъ и скатнымъ жемчугомъ,
А сверхъ того каменьями самоцвѣтными.
Скоро Дунай снаряжается,
И поѣхали они къ городу Кіеву,
А и ѣдутъ недѣлю уже споряду,
А и ѣдутъ уже другую,
И тутъ же везутъ золоту казну;
А наѣхалъ Дунай на бродучій слѣдъ,
Не доѣхавши до Кіева за сто верстъ,
Самъ онъ Екиму сталъ наказывать:
«Гой еси, Екимъ сынъ Ивановичь!
Вези ты Афросинью Королевишиу
Ко стольному городу ко Кіеву,
Къ ласкову князю Владиміру,
Честно, хвально и радостно;
Было бы намъ чѣмъ похвалитися
Великому князю во Кіевѣ».
А самъ онъ Дунай поѣхалъ
По тому слѣду по свѣжему, бродучему,
И и ѣдетъ ужь сутки другіе,
Въ четвертые сутки слѣдъ дошелъ,
На тѣхъ на лугахъ на потѣшныхъ;
Куда ѣздилъ ласковой Владиміръ князь всегда
за охотою.
Стоитъ на лугахъ тутъ бЬлъ шатеръ.
Вь томъ шатрѣ опочивъ держитъ красна дѣвица,
А и та ли Настасья Королевишна,
Молодой Дунай онъ догадливъ былъ,
Вьнималъ изъ налучна тугой лукъ,
Изъ колчана вынулъ калену стрѣлу,
А и вытянулъ лукъ за ухо калену стрѣлу,
Котора стрѣла семи четвертей,
Хлестнетъ онъ Дунай по сыру дубу;
А спѣла вѣдь тетивка у туга лука,
А дрогнетъ матушка сыра земля
Отъ того удару богатырскаго;
Угодила стрѣла въ сыръ кряковистый дубъ,
Изломала его въ черенья ножевые.
Бросилася дѣвица изъ бѣла шатра будто угорѣлая,
А и молодой Дунай онъ догадливъ былъ
Скочилъ онъ Дунай со добра коня
Воткнетъ копье во сыру землю,
Привязалъ онъ коня за остро копье,
И сталъ онъ сь дѣвицею дратися,
Сшибъ онъ дѣвицу съ рѣзвыхъ ногъ,
Онъ выдернулъ чингалище булатное.
А и хочетъ взрѣзать груди бѣлыя.
Въ ту пору дѣвица взмолилася:
«Гой еси ты, удалой доброй молодецъ!
Не коли ты меня дѣвицу до смерти.
Я у батюшки, сударя, отпрошалася,
Кто побьетъ меня во чистомъ полѣ,
За того мнѣ дѣвицѣ за мужъ идти».
А и тутъ Дунай сынъ Ивановичь
Тому ея слову обрадовался,
Думаетъ себѣ разумомъ своимъ:
Служилъ я, Дунай, во семи ордахъ,
Во семи ордахъ, семи королямъ
А не могъ себѣ нажить красныя дѣвицы,
Нынѣ нашелъ я во чистомъ полѣ
Обручницу, сопротивницу.
Тутъ они обручалися,
Кругъ ракитова куста вѣнчалися.
Въ глубокую дрѳвность предки русскихъ и древніе русскіе имѣли языческую вѣpy; венчанье кругъ ракитова куста было однимъ изъ обрядовъ языческой вѣры; языческая вѣра впослѣдствіи была заменена христіанскою.
А как в Киев приехали, сразу свадебку играть стали.
Сажали за столы убраные,
За яства сахарныя и за питья медовыя;
Сѣли ужь двѣ сестры за однимъ столомь;
А и молодой Дунай сынъ Ивановичь
Женилъ онъ князя ВладиМіра,
Да и самъ тутъ же женился,
Въ томъ же столѣ столовати сталъ.
Жили они счастливо, но недолго.
У князя Владимира, у солнышка краснаго,
Была пирушка веселая;
Тутъ пьяной Дунай разхвастался:
Что нѣтъ противъ меня въ Кіевѣ такова стрѣльца,
Изъ туга лука по примѣтамъ стрѣлять.
Что взговоритъ молода княгиня Апраксѣевна:
«Что гой еси ты, любимой мой зятюшка,
Молодой Дунай сынъ Ивановичь!
Что нѣту-де во Кіевѣ такого стрѣльца,
Какъ любезной сестрицы моей Настасьи
Королевишны».
Тутъ Дунаю за бѣду стало;
Бросали они жеребья,
Кому прежде изъ туга лука стрѣлять,
И досталось стрѣльть молодой женѣ
Настасьѣ Королевишнѣ,
А Дунаю досталося на главѣ золото кольцо держать.
Отмѣряли мѣсто на цѣлу версту тысячну,
Держитъ Дунай на главѣ золото кольцо;
Вытягала Настасья калену стрѣлу.
Сшибла съ головы золото кольцо.
Ну, настоящая амазонка! А вот пъяный Дунай опозорился, как ни отговаривала его беременная жена.
Въ ту пору Дунай озадорился,
И стрѣлялъ въ примѣту на цѣлу версту въ золото кольцо;
Становилъ стоять молоду жену;
И въ ту пору его молода жена
Стала ему кланятися и передъ нимъ убиватися:
«Гой еси ты мой любезный ладушка,
Молодой Дунай сынъ Ивановичь!
Оставь шутку на три дня,
Хоть не для меня, но для своего сына нерожденнаго,
Завтра рожу тебѣ богатыря,
Что. не будетъ ему сопротивничка».
Тому-то Дунай не повѣровалъ,
Становилъ свою молоду жену Настасью Королевишну
На мѣту съ золотымъ кольцомъ,
И велѣли держать кольцо на буйной главѣ.
Стрѣлялъ Дунай за цѣлу версту изъ туга лука:
А и первой стрѣлой онъ не дострѣлилъ,
Другой стрѣлой перестрѣлилъ,
А третьей стрѣлою въ нее угодилъ.
Прибѣжавши Дунай къ молодой женѣ
Выдергивалъ чингалище булатное,
Скоро споролъ ей груди бѣлыя:
Выскочилъ изъ утробы удаль молодецъ,
Онъ самъ говорить таково слово:
«Гой еси, сударь, мой батюшка!
Кто бы далъ мнѣ сроку на три часа,
А я бы на свѣтѣ былъ попрыжѣе
И получше въ семь седмерицъ тебя».
А и тутъ молодой Дунай сынъ Ивановичь запечалился,
Ткнулъ себя чингалищемъ во бѣлы груди,
Сгоряча онъ бросился во быстру рѣку.
Потому быстра рѣка Дунай слыветъ,
Своимъ устьемъ впала въ сине море.
А и то старина, то и дѣянье!
Вот они нам до сих пор и мстят! Мы с ними испокон веков воюем.
Те же готы Хер(Яр-Ар)-ман-Ариха (рейх-рекс) – это тюрки. На территории его бывшей империи полно тюркских названий, а в наиболее древних датских хрониках германцы назывались ТУРКИР, то есть, ТЮРКИ. В отличие от славянских языков, которым присущи открытые слоги, тюркским и германским языкам присущи закрытые слоги. Для немецкого и английского языков характерно придыхание, особенно после звуков П и Т, то есть, ПХ и ТХ, что характерно также и для тюркских языков, но только кыпчако-огузской групп. Схождение лексическое: слово TEETH как в английском, так и в казахском языке означает ЗУБЫ; слово MAN / MEN в тюркских и в германских означает ЧЕЛОВЕК / ЛЮДИ; слово DA в тюркских используется как послелог для обозначения нахождения в каком то месте (например, МАГАЗИНДА означает В МАГАЗИНЕ), тогда как в немецком оно означает ТУТ, ЗДЕСЬ.
Схождения можно расширить, анализируя названия племен, заселивших Британию: АНГЛЫ, САКСЫ, ЮТЫ. Наиболее показательно название второй группы, САКСЫ. Если учесть, что написание SAX могло вытеснить более раннее написание SAKS, а последнее можно понимать, как множественное число от слова SAK, то мы сталкиваемся с названием довольно известного азиатского племени САКИ, которые дошли в свое время до Крыма.
Эти положения подкрепляются данными тюркских авторов. Так, М. Аджи пишет: «Самые далекие от Алтая земли при Аттиле называли «альман» - по-тюркски «дальний». Отсюда топоним Альмания - ныне Германия.
Многие германские племена были синеглазыми, скуластыми, с явной кыпчакской внешностью, и говорили они по-тюркски, что доказывает их руническая письменность, древние обычаи и народная память. Они - выходцы с далекого Алтая!». Так что многие названия германских племен следует искать в тюркских языках, равно как черты культуры - в их тюркских аналогах.
Можно вспомнить антропоним Беовулф. Таково имя героя наиболее раннего литературного мифа англов. Но «Вулф» означает ВОЛК, тогда как первая часть имени, скорее всего, означает БОЕЦ. Названия, связанные с волком, характерны именно для тюрок. Так, в ХХ веке существовала турецкая националистическая организация «Серые волки».
В тюркологии кыпчако-огузская группа считается наиболее западной; именно из нее формировались такие тюркские языки, как азербайджанский, крымско-татарский и турецкий, причем для них характерно перемешивание как огузских, так и кыпчакских черт. Считается, что кыпчаки жили на северо-западе, а огузы - на юго-западе. Типичным представителем кыпчакской группы считался туркменский язык.
Для северян характерно глухое произношение согласных, тогда как для южан - звонкое. Примерно такая же картина наблюдается между немецким и английским языками, где в немецком преобладает оглушение (и наличие звука Г в конце слова), например, слово ДЕНЬ звучит как Tag, тогда как в английском языке то же слово сохраняет звонкий согласный day (а на конце мы видим Й, возникший, видимо, из У КРАТКОГО, Ў).Тем самым, противопоставление огузских и кыпчакских фонетических черт наблюдается в противопоставлении германских языков, что можно считать еще одной, уже пятой чертой сходства между ними. Иными словами, тюрки и были древними германцами.
Тюрки изначально принадлежали к европеоидной расе.
Кочевники не имели постоянного места жительства, их стационарные поселения появляются после перехода к смешанной форме экономики, включающей в себя животноводство и земледелие. Наибольшее скопление топонимов булгарской принадлежности наблюдается в Западной Украине. Судя по сохранившейся многочисленной топонимике, основная часть булгар остановилась в этих местах надолго, лишь постепенно расселяясь на соседние земли. Другая часть двумя отдельными группами двинулась на запад вдоль Карпат и на север в обход поселений индоевропейцев. Отделившись от основной массы, какая-то часть мигрантов, пройдя через Моравские ворота, поселилась в Моравии и Богемии, откуда они продвинулись и в Баварию.
Аиш (Aisch), река в Баварии и город Нойштадт ан дер Аиш – чув. uj «поле», йыш«семья, хозяин, хозяйство» (в других тюркских языках jiš «лес»).
Аша (Ascha), община в Нижней Баварии – чув. ăшă «теплый».
Баар (Baar), город в западной Баварии и несколько общин в Баварии и Швейцарии – чув. пăхăр «медь»
Бёль-Иггельхайм (Böhl-Iggelheim), коммуна в земле Райнлянд-Пфальц – чув.ikkĕle «двоить, раздваивать», ikkĕllĕ «двоякий».
Борна (Borna), город Саксонии – чув. парне «подарок, дар, жертва».
Гера (Gera), город в Тюрингии – чув. кĕре «сильный, крепкий».
Ганновер (Hannover), столица Нижней Саксонии – чув. хăна «гость», вере «обычай, порядок, обряд».
Йена (Jena), город в Тюрингии – чув. йĕнĕ «берлога».
Кандель (Kandel), город в земле Райнлянд-Пфальц и гора Кандель, самая высокая точка Шварвальда – чув. кăн «поташ», тĕл «место, местность». В Шварцвальде издавна получали поташ из древесной золы.
Киль (Kiel), столица земли Шлезвиг-Гольштайн – чув. кил «дом, семья, жилище, двор».
Киркель (Kirkel), местность в земле Саар – чув. хыр «сосна», кĕл «пепел».
Нюрнберг (Nürnberg , первоначально Нюренберг) – чув. нÿр «влажный, сырой»,ен «сторона».
Пархим (Parchim), город в земле Мекленбург – Передняя Померания – чув. пар « давать, платить», хĕм «жар, огонь, пламя».
Салем (Salem), община в земле Баден-Вюртемберг – чув. селĕм «хороший, прекрасный, чудесный, замечательный».
Тартун (Tarthun), село в Саксонии-Ангальт – чув. тăртан «опухать, распухать»,туртăн «тянуться, натягиваться», туртам «груз, поклажа»
Харта (Hartha), город в Саксонии – чув. хăрта – 1. заплата, 2. неровности.
Хомбург-на-Майне (Homburg am Main), составная часть коммуны Трифенштейн в районе Майн-Шпессарт (Бавария) – чув. хум «волна».
Цорге (Zorge), коммуна в Нижней Саксонии – общ. тюрк. jorğa/jurğa «иноходец» (чув. çăрха).
При освещении темы тюркской экспансии широко используются данные булгарской топонимики, подавляющее большинство которой обнаруживаемой с помощью чувашского языка.
К примеру, среди всех булгарских топонимов наиболее часто, а именно 17 раз, встречается основа tekl. В Украине есть шесть сел Текливка, и еще два села Теклино, Текля, Теклянивка, в Польше – Теклинув и Теклин, в Венгрии – Текла, Текла утца, Теклафалу, в Германии существовало графство Текленбург. Ничего подходящего для расшифровки этих названий не нашлось кроме чув. тĕк, которое среди других имеет значение «спокойно, тихо, смирно». С добавлением к этому слову распространенного чувашского суффикса -лĕ образуется прилагательное «спокойный, тихий, смирный», которое и употреблялось для названия населенных пунктов.
Источник: http://www.v-stetsyuk.name/ru/Alterling/Bulgar.html
Оценили 6 человек
8 кармы