О смерти Лапшина, подставе Ерохина и системе в целом...

Прежде чем кричать про заказ и прочее, спросите себя, могла ли произойти эта история в нашей стране? Да впрочем, в любой другой?

И если Вы будете честны с собой, то ответ будет - да.

Итак.

Оправдание судом присяжных Игоря Ерохина, опера ивановского СИЗО-1, обвинявшегося в превышении служебных полномочий, повлекших по неосторожности смерть заключённого, фактически в убийстве, это не просто оправдание человека, которого подставляли под очень большой срок его сослуживцы, его начальство, следствие и прокуратура. Это и возможность узнать, кто действительно пытал и убил заключённого в СИЗО. Возможность, конечно, слабенькая против насквозь карательной коррумпированной правоохранительной системы. Никто не удивится, если Облсуд отправит дело на новое разбирательство. Но возможность появилась. Именно благодаря присяжным, в чём и заключается их сила — они не в системе.

Поэтому — выдержки из заключительной речи защитника Ерохина, адвоката Олега Бибика, одного из самых активных сторонников суда присяжных. Очень интересное чтение.

***

"Сегодня настало время подвести итог всему, что нам удалось узнать о трагической гибели заключённого Анатолия Лапшина.

Вспомните главного свидетеля обвинения — оперуполномоченного Кирилла Огурцова. Именно на его показаниях в решающей степени построено обвинение Игоря Ерохина. Огурцов попеременно краснел, бледнел, вытирал пот со лба, изворачивался и юлил, стараясь не смотреть в глаза присяжным. И не отводя заискивающего взгляда от гособвинителей, предпринимал беспомощные попытки объяснить нам, — для чего в тот роковой день он самовольно взял в дежурной части наручники и резиновую дубинку; почему спешно решил перевести Лапшина в другую камеру и почему тот отказался от перевода; зачем для вполне мирной беседы с Лапшиным вооружённый дубинкой Огурцов закрылся в помещении, где отсутствовали видеокамеры, и где он вообще не вправе был находиться.

С каких это пор совершенно бесправные заключённые из самых низов криминальной пирамиды, тех, кого называют «опущенными», стали вдруг нагло требовать от оперов сигареты и чай для приготовления чифира, да ещё громогласно упрекать их в обмане? Почему тщедушный и маленький Лапшин с закованными за спиной руками был до такой степени опасен огромному молодому оперу, на голову выше Лапшина, что для беседы с ним он тайно вооружился резиновой дубинкой? Почему на так называемую «воспитательную беседу» с Лапшиным собрался едва ли не весь оперативный отдел, но не было штатного психолога, не было никого из сотрудников, на которых в следственном изоляторе возлагается обязанность проведения воспитательной работы с заключёнными? Кого, наконец, имел в виду начальник оперативного отдела Смирнов, когда уговаривал сотрудников следственного изолятора дать ложные показания и говорил: «Мы надавали ему лещей… Сейчас главное, чтобы никто не сел в тюрьму из-за этого пи…са»? Кто были эти «мы»?

Только в самом конце допроса Огурцов неожиданно сообщил нам то, что сразу же позволило расставить всё по своим местам. Сложилась ясная и чёткая картина драматических событий, разыгравшихся в следственном изоляторе №1 почти два года назад. И эта картина принципиально отличалась от той, которая была представлена вам прокурором.

Огурцов проболтался. Он сообщил нам то, чего не должен был говорить. Он признался, что погибший Анатолий Лапшин являлся «агентурным работником» оперативного отдела. Его «работа», как вы понимаете, заключалась в том, чтобы предоставлять Огурцову информацию о людях, с которыми сидел в камере. За это Лапшина снабжали сигаретами и чаем.

Именно Огурцов был инициатором его перевода в другую камеру. Очевидно, у него был какой-то оперативный интерес к её обитателям. Лапшина ждала новая работа в новой камере. Но избалованный подачками, склонный к шантажу Лапшин устроил целый бунт. Сорвал все оперативные планы Огурцова. Он отказался от перевода и стал обвинять оперативников в обмане.

И вот беспомощный, беззащитный Лапшин с руками, скованными за спиной наручниками, бредёт следом за своим могучим шефом Огурцовым в кабинет дисциплинарной комиссии. Мы не видим, что происходит за закрытыми дверями, не слышим доносящихся оттуда истошных воплей заключённого Лапшина. Но беспристрастная видеокамера показывает нам тюремный коридор, в который выбегает взволнованный дежурный помощник начальника следственного изолятора Горбунов. В растерянности стоит возле закрытых дверей, прислушиваясь, что же там за дверьми происходит. Войти не решается и вновь убегает на своё рабочее место. Мы видим, как заключённый, кативший по коридору тележку, тоже вдруг застыл возле плотно прикрытых дверей. И всё это «немое кино» продолжается более пяти минут.

Через два месяца заключённый Лапшин умрёт.

Кто из вас верит свидетелю Огурцову, что в эти минуты за закрытыми дверями, без посторонних глаз и видеокамер, размахивая резиновой дубинкой, он всего лишь ласково и нежно объяснял заключённому Лапшину, что тот неправ? Кто из вас верит, что Горбунов не доложил о своих волнениях тюремному начальству?

В тот день таким начальством были: заместитель начальника изолятора Маслов и начальник оперативного отдела Смирнов. Именно эти люди, бросив свои дела, сразу же прибежали в дежурную часть. Они сразу поняли значимость и серьёзность того, о чём им доложили. Они увидели в тюремном коридоре продолжение конфликта. Лапшина в наручниках. Огурцова с резиновой палкой.

И не погасили конфликт. Они приняли роковое решение — Лапшина вновь потащили на «воспитательную» беседу. Всё туда же, где нет видеокамер. Так начался второй акт этой драмы. Акт, ставший роковым не только для Лапшина, но и для Игоря Ерохина.

На видеозаписи мы видели — Огурцов вталкивает в помещение Лапшина. Тот едва не падает. Следом за начальниками туда поочередно заходят оперативники. Последним идёт Игорь Ерохин.

Он застаёт лишь финал драмы. Видит, как Лапшина толкают на пол, Огурцов наносит побои по голове заключённого, за сцепленные наручниками руки Огурцов поднимает его с пола и ставит напротив Ерохина… И именно на него Лапшин обрушивает весь свой гнев, поток оскорблений и угроз.

Тысячи раз Ерохин проклинал себя за ту минутную слабость, за то, что не сдержался, поддался эмоциям и дал Лапшину пару пощёчин.

Но история жизни и смерти заключённого Лапшина на этом не заканчивается. Лапшина уводят, но по дороге он теряет сознание, и его затаскивают в камеру, бросают на пол, сопровождая эти действия издевательской фразой «вот вам подарок от Кирилла Павловича». Заметьте, подарок не от Игоря Игоревича Ерохина, а от Кирилла Павловича Огурцова.

Независимые медики утверждают, что если бы в следственном изоляторе не затягивали с вызовом скорой помощи, были реальные шансы сохранить жизнь Лапшину. Но никто не хотел ему помочь. Огурцов и его начальники не считали нужным это сделать.

Только после восьми часов вечера, когда заключённые устроили демарш на вечерней поверке, отказавшись возвращаться в камеру и сознавая, что Лапшин умирает, в камере наконец-то появился медицинский работник. Заключённые оказались гораздо более милосердными и человечными, чем все эти Огурцовы. А ещё через несколько часов Лапшина всё-таки увезли в областную клиническую больницу, сделали нейрохирургическую операцию, но было уже поздно. Медицинская помощь опоздала более чем на двенадцать часов. И это тоже вопрос, на который обвинители не дают ответ: быть может, смерть Лапшина последовала по той причине, что его не только избили, но и умышленно лишили медицинской помощи. Этот вопрос даже не ставился обвинением перед экспертами.

События последующих дней тоже говорят нам о непричастности Игоря Ерохина к смерти заключённого Лапшина. Кто уговаривал его сокамерников сказать, что Лапшин упал в туалете и по этой причине получил травму? Кто запугал заключённых настолько, что они согласились под диктовку написать в своих объяснениях заведомую ложь? Может быть, это был Ерохин? Нет. Это был Огурцов.

А помните показания инженера Абрамова? Он видел, как на посту видеонаблюдения два начальника — Маслов и Смирнов, — специально отойдя в сторонку, о чём-то шептались с Огурцовым. Их беспокоила собственная участь. Маслов и Смирнов просили инженера Абрамова удалить записи стационарных видеокамер.

Кто вызвал в свой кабинет подчинённых и уговаривал их дать ложные показания, упрашивал подтвердить сотрудникам службы собственной безопасности УФСИН, что заключённый Лапшин якобы сам виноват в случившемся — просто упал и ударился головой? Кто признался этим людям, что «мы надавали ему лещей»? Может быть, это был Игорь Ерохин? Да его имя даже не упоминалось.

Это был начальник оперативного отдела Смирнов, и именно его откровения скрыто записали на диктофон и затем благополучно передали аудиозапись следователю сотрудники ОСБ. Но следователя это «мы» не интересовало. Обвинение в смерти Лапшина уже было предъявлено Ерохину. Зачем ещё другие?».

http://www.cursiv.ru/?publicat...