Гурджиев:
Кто-нибудь скажет мне что-нибудь, что заинтересует меня, так сказать, какой-то отчет, который заинтересует?
Спрашивающий:
Я хотел задать вопрос.
Гурджиев (другому ученику):
Идите сейчас же выполнять указания, которые я вам дал. Впоследствии я дам вам отчет мистера Районного.
(Обращается к спрашивающему): И вы, вы потеряли вашего друга. Снова там же, это моя вина. Вы начали говорить, и он смылся. Я беспокою вас. Я всегда поступал как дьявол. Пожалуйста, я слушаю.
Спрашивающий:
Я хотел задать вопрос о тщеславии. Почему всегда, в лучшие и худшие моменты, приходит тщеславие. Если кто-то преуспевает в выполнении упражнения, к примеру, или, наоборот, делает его неверно. Но в любом случае это повод для тщеславия.
Гурджиев:
Это очень простая вещь. Может быть, у вас было плохое обучение, плохая подготовка? Движущая сила тщеславия исходит из того, что вам дали в процессе вашего образования ваши родители, ваши близкие, ваши друзья. Только исходя из этих факторов. И когда в вас входит другой фактор, первый возвращается и затапливает собой все остальное. Чтобы быть точным, исходя из констатации данного факта, вы должны осознать, что ваш крупнейший враг и есть этот фактор, кристаллизовавшийся в вас. Я ничего не знаю о том, как вас обучали. Но возможно, это ваше образование сделало вас таким, какой вы есть. Оно поместило в вас этот краеугольный камень. Этот фактор является фундаментом вашей структуры. Когда приходит другая движущая сила, другой импульс, этот первый также функционирует, еще сильнее погружает в себя и контролирует все вокруг. Это очень хорошее открытие для вас и для того, кто изучает душу. Для вас, Доктор, это очень интересно. Это очень важно в психологии. Иногда совсем маленькая вещь, как эта, может мешать человеку продолжать. Объективно это весьма малая вещь, но для того, кто подчиняется ей, это большой враг, основополагающий враг. Вы ничего не можете делать против него. Он в тысячу раз сильнее вас. Все остальное бессильно. Ваша работа тоже бессильна, он убивает все. Необходимо укреплять тысячи раз вашу индивидуальность, ваше «Я». Когда оно начнет направлять ваши функции, только тогда вы будете должны попробовать сделать «чик» вашему тщеславию. Сегодня это невозможно. Но боритесь, чтобы уменьшить эту силу. С «Я есть» или факторами, аналогичными «Я есть». Позвольте этим факторам кристаллизоваться в вас, и автоматически другой фактор может уменьшиться.
Среди всего прочего (и это между нами) ваш вопрос помог мне намного лучше понять вас. Сейчас я знаю, кто ваш враг, что у вас за собака, и я буду лучше направлять вас. Тем временем делайте все, что я вам говорил до сегодняшнего дня, и впредь я буду давать вам много упражнений общего назначения. Среди прочих вещей, по правде говоря, это книги по обучению хорошему тону, общеобразовательные книги, которые учили вас, что этот фактор необходим в жизни. Это внедрялось в детей, и тот, кто обучал вас, делал все, чтобы кристаллизовать тщеславие в вас.
Он никогда не думал, что в один день,
когда вы вырастите, вы выберете иной путь. Это очень сложно – изменить чей-то путь. Если вы придерживались изначального пути, это могло бы быть очень хорошей вещью для вас – ваше тщеславие. Если бы вы были чиновником, слугой народа, министром, военным офицером, это было бы прекрасно. Но для нормальной жизни это ваша собака №1. Сегодня пометьте для себя этот день как юбилейный. Даже я до последнего времени, может быть, не понимал вас и не мог выдать вам точной причины вашего внутреннего замешательства. А сейчас я вижу все. Ваш внутренний мир высветился мне, как на картинке. Вы помогли мне помочь вам.
Спрашивающий:
Мистер Гурджиев, в эти последние две недели я совершала больше постоянных усилий, чем раньше, и я попробовала следовать данной манере в жизни, чтобы «Я», отделенное от «я», могло лучше преодолевать жизненные трудности как внешнюю роль, которую я должна выполнять без затрагивания внутренней части меня. Это очень помогло мне лучше понять добровольные страдания, и я увидела, что в моменты, когда я была в состоянии чувствовать «Я», «Я» было в состоянии лицезреть все, что происходило во мне. Тем не менее я также видела, что я должна была постоянно пробовать это чувствовать. Потому что это не продолжалось слишком долго. Воспоминание этого продолжалось больше, чем когда-либо раньше, но само чувство было очень коротким.
Гурджиев:
Подождите, не продолжайте. Я уже понял очень хорошо. И я собираюсь попросить мадам де Зальцманн исключительно для вас объяснить субботнее упражнение номер один.
К м. де. З : Это спасет ее, это сделает вещи проще для нее. Только это упражнение поможет ей.
(Обращается к спрашивающему): Это упражнение поможет вам понять в очень точном виде. Это упражнение будет разделять «вас» от «себя». Вы знаете, из чего человек слеплен: из индивидуальности и функций организма. До последнего времени внутри вас эти две функции существовали как одна, одна функция, смешанная с другой; одна функция, скрещенная с другой. Когда мы разделяем внутреннюю жизнь от внешней жизни, «Я» – это внутреннее, «мое» – это внешнее, и это возможно разделить их в точном виде. Это упражнение поможет вам делать это. Впоследствии вы будете в состоянии знать и будете нести ответственность за ваше будущее. До настоящего момента вы не несли ответственность. Вы будете. Вы узнаете, и это будет вашей ошибкой, если вы не будете выполнять его хорошо. Страдания всех видов будут необходимы, чтобы рассчитаться по долгам. Идите тогда к мадам де Зальцманн. Она объяснит. Делайте все, что она скажет, в течение двух недель, и я буду отвечать на ваши вопросы.
Спрашивающий:
Я хотел задать вам вопрос, который похож на вопрос первого спрашивающего, но то, что происходит со мной, это не тщеславие, а желание, чтобы люди имели обо мне хорошее мнение.
Гурджиев:
Это та же самая вещь. Это тот же фактор: шоу закончено.
Спрашивающий:
Но мистер Гурджиев, даже если это не приносит мне ничего? Даже если это бесполезно?
Гурджиев:
Это та же самая вещь.
Спрашивающий:
Мистер Гурджиев, я задавал вам похожий вопрос около года назад или чуть больше года, когда пришел к вам первый раз. Но с того времени ровным счетом ничего не изменилось.
Гурджиев:
У вас не было возможности. Не было нужных факторов. Сейчас это по-другому.
Спрашивающий:
Сейчас это менее видимо. До того кто угодно мог видеть это. Но сейчас это более тонко. Все, что изменилось, это то, что в способах поиска хорошего мнения я стал намного более тонким.
Гурджиев:
Зачем вы это говорите? Вы просто подтверждаете это. Раньше, действуя как обычный человек, вы отмечали, что вы не обычный человек. Ваш беспристрастный разум отмечал это. Это не более тонко, просто так оно выявлялось.
Спрашивающий:
Это замутняет все, что я делаю.
Гурджиев:
Несомненно. Это дает эманации. Желтого цвета, например. И так как это сильнейший фактор внутри вас, и он дает этот желтый цвет всем вашим функциям. Я говорю вам те же самые вещи. Вы должны осознанно кристаллизовать внутри вас другой фактор, более сильный, чем первый. У вас уже имеется много материала. Например «Я есть». Когда человек начинает работать с «Я есть», ему удается убивать эти проявления. Если человек начинает снова и снова сотни раз, тогда появляется способность к трансформации себя; сегодня это то, что есть «вы». Если вы кристаллизируете другой более сильный фактор, первый фактор станет снова простой функцией.
Кроме того, этот фактор тщеславия очень полезен, он не должен быть убит. Необходимо, чтобы он никогда не брал на себя инициативу, это никогда не должно войти в ваше «Я». Он должен оставаться функцией, и когда это нужно, используйте его как функцию.
Спрашивающий:
Но если я обращаюсь за этим, оно захватывает все пространство, это ведь очень опасно.
Гурджиев:
Мы говорим на будущее. Мы исправляем прошлое, мы работаем.
Вы еще не опытны в этом. Я объясняю вам все это для вашей работы, и это все. С этой работой вы можете исправить ваше прошлое и подготовить ваше будущее. Это в точности та вещь, как у него (обращаясь к первому спрашивающему).
Только внешне немного другая. Это тоже поганое образование. Фуу-фуу образование. (Называйте это как хотите, я скажу лишь одно слово – дерьмо. Я плохо говорю по-французски, так что этим словом я называю все, что хуже дерьма.)
У каждого здесь такое же образование. И особенно во Франции, я заметил это в очень интересном опыте. Я всегда ношу конфеты в кармане. Когда я вижу ребенка, я даю ему.
С ребенком всегда кто-нибудь есть: отец, мать, тетка. Все без исключения говорят детям одинаковые вещи: «Что надо сказать?» Машинально, мало-помалу ребенок говорит «спасибо» всем присутствующим и не ощущает ничего большего. Это идиотская вещь. Это дерьмо. Когда ребенок желает сказать мне спасибо, я понимаю это. Это говорится на языке, который я понимаю. И это язык, который я люблю. Для того чтобы просто слышать это, просто видеть эти импульсы, я расходую каждый день по пять кило конфет, которые я покупаю за 410 франков за кило. Только чтобы увидеть эти импульсы. Но когда кто-то говорит ребенку «что надо сказать?», он убивает все. Дерьмо отец, мать. Они убивают ребенка для будущего и убивают мою доброжелательность. Это хороший пример, и вы знаете это. Я не знаю, как вы понимаете это, но для меня это очень типично. Я говорю это для примера.
Люди готовят все автоматически, они конструируют детские функции как звоночки, которые звонят, когда кто-то нажимает на эти функции, как электрик жмет на кнопку. Одно нажатие одной кнопки означает для вас ваш брат. Вы с фотографией. Внутри вас вы желаете ему удачи и вашей сестре достаточно трудного настоящего, чтобы у нее было хорошее будущее. Делайте упражнение как добрую службу, как работу и больше ничего.
Делайте это.
(Обращается к матери мистера Районного Прокурора.) Вы понимаете, что плохое настоящее может дать хорошее будущее? Это выявляет абсурдные желания. Но в то же самое время вы понимаете, мамаша, не правда ли?
Спрашивающий:
Мистер Гурджиев?
Гурджиев:
Покажите свой нос сначала!
Спрашивающий:
Я много раз слышал, вы используете выражение, что Бог все расставляет таким образом, чтобы дьявол забрал вас и что дьявол расставляет все так, чтобы Бог забрал вас. Мне хотелось бы знать, как привести в соответствие эти две вещи и какие меры использовать, чтобы понять, когда вас нужно забрать Богу, а когда дьяволу.
Гурджиев:
Это объективный вопрос. У вас нет субъективных данных, чтобы понять этот объективный вопрос. Это любознательность. У вас есть тысячи вопросов более важных для вашей индивидуальности.
Это объективно, это слишком рано для вас, внутри вас не сформирован фактор, чтобы понять это.
(Гурджиев говорит по-русски с м.д. З)
Мадам де Зальцманн:
Мистер Гурджиев говорит, что существуют тысячи субъективных вопросов, которые встают для вас, и которые вы должны разрешить до того, как спрашивать о Боге и дьяволе. Вы не должны интересоваться такими вещами. Это абстракция, это любознательность.
Гурджиев:
Я здесь не для того, чтобы удовлетворять вашу любознательность, мое время слишком дорого.
Спрашивающий:
Не будете ли вы достаточно любезны дать мне совет, как дать хорошее образование детям, которые доверены нам таким, как мы есть?
Гурджиев:
Попросите мадам де Зальцманн дать вам две главы из книги, которую я написал («Встречи с замечательными людьми»), – «Мой отец» и «Мой первый учитель» Я объяснил там сжато все то, о чем вы меня спрашиваете. Эти две главы составят вам хорошую инструкцию
Спрашивающий:
Я уже модифицировал свой стиль преподавания с момента, как я пришел сюда. Но я часто нахожусь в затруднении, я думаю, я отметил, что дети чувствительны к усилиям, которые кто-либо делает, чтобы вспомнить себя; к тому же лучшее, что я могу сделать, это бороться против сильных негативных эмоций. Мне кажется, что дети были чувствительны к этому.
Гурджиев:
В тысячу раз больше вас. В ребенке кристаллизация в тысячу раз больше, чем внутри вас. В этом состоит опасность – предложить ребенку что-то плохое, так как его чувствительность в тысячи раз сильнее вашей.
Спрашивающий:
У меня меньше трудности в самовоспоминании, когда я в классе перед детьми, чем в другое время.
Гурджиев:
Ваши дети пока не испускают эманаций.
Спрашивающий:
Мне кажется, что дети сейчас стали спокойнее.
Раньше, когда они нервничали, я орал, чтобы их успокоить. Сейчас я стараюсь быть спокойным, и тогда дети успокаиваются автоматически.
Гурджиев:
Вы констатировали хорошую вещь. Не ваше обучение имеет значение для будущего ваших детей. Ваши эманации.
Не для настоящего, для будущего. Вы можете учить только автоматическим ассоциациям, но ваши эманации важны и показывают, насколько вредно неосознанное образование.
Спрашивающий:
Я заметил, что класс – это карикатура на учителя и что любой может узнать его через атмосферу в его классе.
Гурджиев:
Вы сделали несколько хороших наблюдений. Наблюдайте снова, и вы сможете узнать себя через детей. Думайте эгоистично, что вы работаете ради текущего момента, для себя.
Все, что я делаю, я делаю для того, чтобы иметь возможности стать хорошим альтруистом в будущем. Сегодня я дерьмовый альтруист. Я желаю быть хорошим эгоистом, чтобы хорошо стоять на ногах.
Спрашивающий:
Я хотел бы попросить у вас точного совета. Мой маленький мальчик хочет самоутверждаться все больше и больше. Он всегда говорит нет и всегда возражает. У меня есть два способа заставить его сдаться. Это или говорить с ним долгое время, убеждать его, что не всегда возможно, или отвлекать его, давать ему игрушки, что очень просто, но, по-моему, не очень хорошо.
Гурджиев:
Второе плохо, первое хорошо.
Убеждайте его, используйте аналогии, дети очень сильно любят аналогии.
Спрашивающий:
Но это трудно.
Гурджиев:
Это другой вопрос. Вы должны делать это. Вы не должны использовать второй способ. Ребенок очень хорошо все понимает, он более смышленый, чем взрослые, просто требуется очень простая логика. Что понято, никогда не забывается.
Спрашивающий:
Для нас это очень трудно.
Гурджиев:
Но для него это очень легко. Для вас это трудно, а ребенку очень легко понять, если правильно объяснить. Вам трудно объяснить, потому что вы плохо обучены. Вы учились не для того, чтобы стать учителем, а чтобы вязать носки. А сейчас вот вы учитель, а у меня дырки в носках.
Спрашивающий:
Мистер Гурджиев, я всегда был чрезвычайно невнимательным
(обсуждение с мадам де Зальцманн перевод слова «невнимательный, небрежный»).
Гурджиев:
Говорите, вы невнимательный. Но все это я знаю уже очень давно. Расскажите нам что-нибудь новое.
Спрашивающий:
Сейчас я вижу это лучше и вижу, как это серьезно во всех планах. До сегодняшнего дня, несмотря на то, что я видел это, я не предпринимал усилий в борьбе с этим, потому что оно уводило меня слишком далеко. Но сейчас я хочу бороться, потому что эта невнимательность всегда меня уводит, и я спрашиваю вас, что делать?
Гурджиев:
Поставьте для себя задачу специальную на этом. Раз этот фактор у вас слишком силен, вы должны найти очень сильный критерий. Вы курите?
Спрашивающий:
Нет.
Гурджиев:
Вы едите?
Спрашивающий:
Да.
Гурджиев:
Тогда поставьте себя задачу на этом. Не будьте невнимательным. И если вы заметили, что были невнимательным, в этот же день дайте себе слово не есть очередную порцию пищи. До следующего раза. Если вы боретесь, вы едите. Если вы не боретесь, вы не едите. Все измеряется только этим и ничем другим. Небольшая поправка: если вы где-то в гостях, это правило не в счет. Вы не едите только дома.
Спрашивающий:
Как так получается, что идеи, в которые вы верите и в которых вы убеждены, не входят глубоко внутрь вас, а остаются на поверхности и не оказывают воздействия на вашу жизнь?
Гурджиев:
Потому что вы уверены в момент, когда вы говорите, но впоследствии вы погружаетесь в течение жизни.
Спрашивающий:
Но в процессе жизни человек делает другие вещи, отличные от тех, в которых был убежден. Я действую против того, во что я верю.
Гурджиев:
Потому что вы были обучены таким образом. Ваше обучение именно в этом и заключается. У нас есть две независимые структуры. Одна – результат нашей подготовки, другая – наше изначальное тело. Это тело функционирует только тогда, когда я расслаблен, спокоен и один.
Когда я погружаюсь в жизнь, оно слабо. Я не могу делать чего-то больше, и это нечто другое, что делает меня лучше. Я не могу делать что-то еще, то, что я решил, и таким образом вы продолжаете делать то, что вы привыкли делать. У вас есть идея. До погружения себя в жизнь, когда вы один дома, вы расслабляете себя и закладываете программу, как вы должны проявлять себя в течение дня.
Тогда вы внушаете себе следовать точно вашей программе. Вы провалитесь десять раз, двадцать раз. Первые двадцать раз вы проваливаетесь, но на двадцать первый раз вы сможете выполнить то, что вы решили делать, когда были один.
Не существует никаких других моментальных способов. Сделайте программу в состоянии, о котором я только что говорил вам. Погрузите себя в тишину, спокойствие, расслабление. Тогда вы можете создать эту программу на ближайшее будущее. Вы погружаетесь в жизнь и пробуете делать то, что решили. Если вы делаете это очень хорошо, сделайте себе что-нибудь приятное. И если вы забыли – накажите себя.
Спрашивающий:
У человека недостаточно силы воли наказывать самого себя.
Гурджиев:
Вы должны приучать себя. Это дает силу на будущее. Вы боретесь, и эта борьба дает результат мало-помалу, они аккумулируются в вас. Вы потерпите неудачу раз, десять раз, но каждое усилие дает результат, как субстанция, которая накапливается внутри вас, и результаты этих накоплений помогут вам завершить любое осознанное решение.
Все это просто. Но чтобы иметь другие вещи, необходимо иметь материал, это нужно знать. Вы здесь в первый раз. Существуют тысячи различных упражнений. Но на первый раз, пока вы здесь, я объясню это вам в общем, на простых вещах. Существует куча вещей, о которых надо сказать, но невозможно рассказать все сразу. Есть много упражнений, которые мы проделали, но их необходимо возобновлять время от времени. Ваша цель – это цель для каждого присутствующего здесь.
(Мистер Гурджиев спрашивает про новости о Рене Домале, пьет за здоровье всех мудрых людей, шутит о мудром мужчине и розе и обзывает другого ученика племянником Дяди Сэма.)
Оценил 1 человек
1 кармы