Загорелые африканские братья (с лицами «активистов») и стоящие перед ними в позе раскаяния белые пресмыкающиеся очень даже напоминают наших, отечественного разлива «патриотов». Одинаковой упоротостью в оценке истории. Она у них всегда черно – белая. Причем у первых – в буквальном смысле. В общем, слово «white» пишем с маленькой буквы, слово «black» c заглавной.
Году эдак в 1482 португальские каравеллы бросили якорь в устье реки Конго. Португальцы не просто расширяли жизненное пространство и искали ресурсы для своей короны, они совершали божий промысел – в соответствии с буллой папы Николая V, даровавшего сим документом монопольное право Португалии на проведение демократических реформ во всех африканских землях к югу от Марокко.
Но была одна закавыка. На землях, которые манили алчных реформаторов своими богатствами, жили отнюдь не дремучие дикари. Там уже существовало Королевство Конго. Со всеми полагающимися атрибутами – королем (выборная должность, кстати, была), армией, чиновниками и народом, который жил себе без европейских ценностей со времен сотворения мира.
Пришлось португальцам вступить в полные взаимопонимания и конструктива переговоры о вопросах евроассоциации с товарищем Нзинга Нкуву – на тот момент исполнял обязанности местного монарха.
Король оказался понятливым и зело сообразительным. Еще бы – конголезцы тысячи лет «мріяли» приобщиться к западной цивилизации! И очень быстро Нкуву согласился на взаимовыгодную торговлю с Португалией. В перечень товаров, что Королевство Конго поставляло в Европу без всяких квот, входило и некоторое количество рабов. Товар – деньги – товар. И никакого расизма. В обмен португальцы поставляли кое-какие технологии, потребительские товары, спасенье души в лоне ОАО «Римская католическая церковь»™. И с помощью мушкетов помогали усмирять буйных соседей и сепаратистов — соплеменников.
Чтобы еще больше задобрить «португальского брата-короля», Нзинга Нкуву с сыном Нзинга Мбемба легко отказались от веры своих предков и приняли христианство. Вместе с упиравшимися ногами и руками подданными. После чего, в официальной переписке, португальский двор именовал африканского монарха не иначе как «всемогущий и сиятельнейший король».
Естественно, что «всемогущему и сиятельнейшему» (а с 1506 на «выборах» победил Нзинга Мбемба) самому бегать и отлавливать «живой товар» было не с руки, не по понятиям. Да и португальцы (со своим европейским иммунитетом) как-то не спешили лезть во влажные конголезские джунгли — антибиотиков и противовирусных препаратов тогда еще не изобрели, и все болезни лечили бухлом и молитвами. Посему, в Конго очень быстро зародился мощный народный промысел, целая отрасль экономики – по поиску, ловле, сортировке, транспортировке, складированию и импорту своих же земляков. С финансированием, плановыми показателями и контролирующими выполнение обязательств социалистического соревнования чиновниками. Естественно, что основная часть рабочих мест в этой отрасли была занята… Правильно – черными братьями, чьи потомки через пять веков будут требовать от белых покаяния.
Ну, а там, где есть «жирная» официальная статья наполнения государственного бюджета, неизменно появляется коррупция, контрабанда, мафия, теневой сектор и прочие разные излишества нехорошие. Чиновники на местах, вожди вассальных и соседних племен, просто ушлые проходимцы очень быстро смекнули: «А с какого перепуга вся прибыль достается Мбемба и его двору? Мы тоже хотим торговать своими земляками!»
И объемы торговли рабами стали неуклонно расти. Не в пользу государственного бюджета. Черные бро вдохновенно ловили черных бро – аж гай шумел… в смысле – джунгли. Бамбуковые набедренные повязки заворачивались от быстрого бега и кучерявые чубы трепались на ветру от усердия.
Местные черные «бизнесмены» радостно потирали черные ручонки, складывая португальское золото в кубышку. А народ недоумевал: «Мы уже в Европе, или надо чутка обождать?»
Где-то к 1520 году ситуация начала выходить из-под контроля. Мбемба (при крещении взял имя Афонсу) озаботился заметным уменьшением числа граждан в Королевстве Конго (пропадали даже дети знати – их заманивали перспективой…кх-м… европейского образования), ослаблением экономики – все рванули в новый, сулящий небывалый расцвет бизнес — работорговлю, и громадной финансовой дырой в статье государственного бюджета под названием «Торговля живыми согражданами».
Таможня катастрофически не додавала денег в бюджет. Верещагин тогда еще не родился. Посему в таможне были дыры величиной с африканского слона. Кудой шли (мимо госучета) черные рабы – стройными рядами и колоннами.
И стал Афонсу писать письма португальскому брату – королю: мол, надо бы португальцам не покупать столько рабов, «ну или во всяком случае хотя бы не женщин» — потому как местный электорат волнуется, а рождаемость – внезапно! – падает.
В ответ португальский двор и местное понаехавшее духовенство стращали Афонсу отлучением от церкви и лишением абонемента на доступ в царствие небесное.
В 1526 году Афонсу решил изобразить из себя жесткого государственника, ударил кулачонкой по столу (или где у них там стучат?) и даже написал гневное письмо португальскому королю. В котором обозвал португальских купцов нехорошими словами: «ворами и бессовестными людьми, которые берут в плен и продают сынов страны в таких количествах, что земля скоро совсем обезлюдеет».
Н-да…
А надо бы продавать «сынов страны», положим будем говорить, разумно — «в таких количествах», чтобы на конголезской земле был мир и процветание?
В общем, на монаршую истерику португальцы ответили асимметрично – раздавая гранты бизнесменам – работорговцам, еще больше раздувая межплеменную вражду и гражданскую войну. Логично – где война, там больше пленных и рабов.
И к тому времени когда Афонсу умер (1543 год), его страна была охвачена хаосом и запустением. Что позволило португальцам легко разрушить действовавшую систему альянсов вокруг Конго. И к 1556 году Королевство Конго уже очень завзято воевало против недавнего союзника — короля Донго, носившего титул нгола, от которого позднее произошло название Ангола.
Ослабленная конголезская армия проиграла войну. Португальцы легко захватили Конго.
И вот тогда начались настоящие реформы…
Впрочем, это уже другая история.
Оценил 21 человек
33 кармы