Когда я первый раз был по университетским делам в Штеммерльдорфе, меня удивила бытующая здесь фраза. В различных вариациях и сочетаниях она упоминала чёрную бабочку. К примеру: «…через пару лет к фрау Зюгген прилетит чёрная бабочка…» Или «…герр Фридрих скоро допьётся до чёрной бабочки…» Меня крайне заинтересовала эта идиома, и я не придумал ничего лучшего, нежели напрямую спросить своего тогдашнего гида, смотрителя городского музея, господина Клямпфе:
- Скажите, пожалуйста, а что означает это упоминание чёрной бабочки?
Герр Клямпфе посмотрел на меня сперва сквозь очки, потом поверх них, потом приподнял их и осмотрел меня ещё раз. Выражение его лица явно говорило о том, что я ляпнул какую-то вопиющую бестактность.
Подобное выражение можно наблюдать на лицах старожилов, сидящих в маленьком деревенском трактире, славящемся на всю округу своими яблочными пирогами и не менее яблочным сидром, в тот момент, когда неизвестно откуда появившийся турист с детской обидой в голосе спрашивает трактирщика: « А почему у вас гамбургеры не продают?»
Разумеется, герр Клямпфе облил меня презрением с ног до головы, но всё-таки решил снизойти к моему невежеству:
- На будущее очень прошу вас не употреблять без нужды этого словосочетания. Понимаете ли, люди не любят разговоров о смерти.
- То есть, - ухватил мысль я, - чёрная бабочка – эвфемизм смерти? Данное выражение имеет хождение на территории вашей области?
Герр Клямпфе посмотрел ещё строже:
- При чём здесь эвфемизм? Это абсолютнейшая реальность. В первый раз чёрная бабочка прилетает и садится на левое плечо человека ровно за неделю до его смерти. Второй раз её можно видеть уже в момент смерти. Это… как бы вам объяснить… в некоторой степени проклятье нашего города.
Я с трудом подавил желание хихикнуть, настолько серьёзен был тон моего собеседника.
- Простите, герр Клямпфе, то есть вы убеждены, что некое насекомое знает дату смерти человека с точностью до недели и прилетает, чтобы сообщить ему об этом?
- Полагаю, это не обычное насекомое, - хмуро заметил герр Клямпфе. – И знаете – напрасно вы ёрничаете, молодой человек. Несколько столетий назад люди не были столь материалистичны. И если вы думаете, что слово «легенда» равносильно слову «выдумка» - то вы ошибаетесь. Загляните вечером ко мне в музей, я покажу вам кое-какой манускрипт.
Разумеется, вечером я был в музее. Герр Клямпфе позвенел ключами, открыл один из глухих дубовых шкафов и бережно, как тарелку тончайшего фарфора, положил передо мной старинный рукописный фолиант, озаглавленный «Хроники славного города Штеммерльдорфа, записанные городским архивариусом Карлом Дроммельстом по поручению магистрата, в целях сохранения истории, такоже для просвещения будущих поколений».
Эту надпись я кое-как разобрал. Но далее… Старонемецкий, да ещё выполненный готическим шрифтом, оказался мне не по зубам. Усмехнувшись, смотритель музея сжалился и изложил своими словами приблизительно вот такую историю:
… в 1563 году от Р.Х. в городе Штеммерльдорфе появился некий колдун. Впрочем, он не насылал мор, не губил посевы, не торговал зельями… Всё его колдовство заключалось в том, что он знал дату и день смерти любого человека.
Многие, конечно, прибегали к его знанию. Наследники любопытствовали - когда умрёт завещавший им наследство старый отец, зять истерически вопрошал – когда же сдохнет ненавистная тёща, помощник бургомистра деликатно интересовался – скоро ли его босс отойдёт в мир иной? Колдун охотно озвучивал интересующие клиентов ответы, брал деньги, и в качестве бонуса ещё и называл день смерти клиента… Это было с его стороны неблагоразумно… Мало кого вправду интересует такая информация.
В конце концов, добрые бюргеры, предводительствуемые местным священником, сожгли колдуна в его собственном доме. По свидетельствам многочисленных очевидцев, в момент, когда горящие балки провалились внутрь, из пламени вылетела туча чёрных бабочек. То ли это было последнее заклятие колдуна, то ли он сам решил продолжить своё существование таким образом…
В любом случае – с тех пор любой житель Штеммерльдорфа знает, что если на плечо ему села чёрная бабочка – можно приводить в порядок земные дела…
Само собой, я ни капли не поверил в эту историю. Мало ли я читал подобных? Но на следующее утро…
На следующее утро я, как обычно, завтракал в кофейне фрау Циммер. Булочки были выше всяких похвал, запах кофе манил посетителей ещё за двадцать шагов до дверей кофейни, а сама фрау Циммер, очаровательная пухлая вдовушка с ямочками на щеках, как всегда, улыбалась посетителям из-за стойки, одновременно усердно натирая посуду цветастым полотенцем. Солнце приветливо светило в распахнутые окна, посетители болтали друг с другом, создавая фон, напоминающий умиротворённый пчелиный улей.
Внезапно шум голосов стих, как по команде. Чуть не расплескав кофе, я резко повернулся, пытаясь понять, что случилось?
Все взоры были устремлены на фрау Циммер. А она стояла за стойкой, выронив полотенце, и бледнела на глазах.
На плече у ней сидела чёрная бабочка.
В тишине прошла минута. Фрау Циммер наклонилась, подняла полотенце, рассеянно сложила его и аккуратно положила на стойку. Голос её был хрипловат.
- Извините, господа. Сделавшие заказ – подождите немного, сейчас меня сменит племянник. А я вынуждена вас покинуть. Извините ещё раз.
В полном молчании она прошла через зал и скрылась за дверью чёрного хода.
Я не выдержал.
- Послушайте, уважаемые, это что – вся эта сцена из-за какого-то насекомого? Вы же современные люди! Ну нельзя быть настолько суеверными! Я уверен, что это просто случайность и разумеется, ничего страшного с нашей уважаемой хозяйкой не произойдёт!
Мне никто не ответил. Посетители торопливо допивали свой кофе и тихо выходили на улицу…
Разумеется, вечером я специально заглянул в эту кофейню. Фрау Циммер по-прежнему не было, а за стойкой бодро хозяйничал рыжий вихрастый юноша, размахивающий полотенцем так, что приходилось опасаться за целость посуды, изящной пирамидой стоящей на стойке. Как ни странно, кучи осколков нигде не наблюдалось.
- А скажите, молодой человек, - начал я…
- Тётя у нотариуса, - спокойно ответил рыжеволосый. – Оформляет на моё имя заведение, и отдаёт распоряжения по поводу похорон.
- Но ведь это бред! – вырвалось у меня.
- Вы не здешний, - по-прежнему спокойно ответил юноша. – Вам не понять, да и не нужно.
Мне пришла в голову идея.
- Молодой человек, вы не подскажете мне, кто ваш семейный доктор?
Юноша за стойкой кивнул.
- Герр Шульц. По этой же улице четвёртый дом отсюда.
Поблагодарив, я вышел, и спустя две минуты нажимал на кнопку звонка возле массивной дубовой двери с начищенной медной табличкой, извещавшей прохожих, что доктор Шульц живёт именно здесь.
Изложив все свои наблюдения, я перешёл в наступление.
- Послушайте, док, вы же образованный человек! Вы учились в университете! Неужели вы тоже поддерживаете этот всеобщий идиотизм, основанный на какой-то древней легенде?
Доктор Шульц усмехнулся:
- Вы знаете, поддерживаю, - как-то очень просто сказал он.
- Почему? – заорал я.
- Шестеро моих пациентов, можно сказать, умерли у меня на руках. И к каждому из них прилетала бабочка.
Я разинул рот. Но герр Шульц выглядел абсолютно серьёзным.
- Так, - сказал я. – Давайте попробуем по-другому. У фрау Циммер имеется какое-либо серьёзное заболевание?
- Разумеется, я сегодня провёл полное обследование. Для статистики, и просто на всякий случай… Так вот – ничего серьёзного у фрау Циммер нет. Тем не менее, уверяю вас, что летальный исход неизбежен, причём выяснить его причину можно будет только после.
- Чушь! – рявкнул я.
Доктор Шульц пожал плечами.
- Вы можете иметь какое угодно мнение, - тихо сказал он.
Прошла ровно неделя. Утром меня разбудили звуки траурного марша.
Кое-как набросив на себя халат, я вылетел на улицу. В толпе провожающих похоронную процессию шёл доктор Шульц. Я бросился к нему.
- Коронарный тромбоз, - коротко сказал он, не дав мне даже возможности спросить. – Кто мог предвидеть?
«Ерунда, - бормотал я про себя, - ерунда, дичайшее совпадение. Так не бывает. Не может быть».
Но вид похоронной процессии за моим окном утверждал, что ещё как может.
В предпоследний день моего пребывания в Штеммерльдорфе, на главной площади проходил парад. В мою честь. Шучу, конечно. Местное общество любителей старины постаралось на славу и подготовило театрализованное шествие. Средневековые крестьяне и охотники, рыцари и ландскнехты, монахи и миннезингеры шли чинными рядами под звуки любительского духового оркестра, игравшего что-то маршевое.
Мэр вскарабкался на подготовленную трибуну и, пощёлкав пальцем по микрофону, начал заготовленную речь.
- Уважаемые сограждане! Славная история нашего города…
Если бы на черепичных крышах Штеммерльдорфа лежал слой сажи, и если бы резкий порыв ветра сдул её единым махом, то это выглядело бы точно так же, как то, что произошло в следующее мгновение.
Сотни и тысячи чёрных бабочек взвились в воздух с тем, чтобы через пару секунд каждая, как бы выбрав жертву, уселась к ней на плечо.
Духовой оркестр издал несколько фальшивых нот и замолк…
Паника была страшной. Мэр пытался призывать к спокойствию, но несмотря на усиленный динамиками голос, взывал он тщетно. Парад превратился в хаотично беснующуюся толпу, которая постепенно утекала с площади маленькими нервными ручейками. Лица людей были искажены.
Я отнял у мэра микрофон.
- Ну будьте же разумны! – вопил я. – Подумайте! Хоть чуточку! Время средневековых чумных эпидемий кануло в прошлое! Войны не предвидится! Не может ведь в наше время одновременно погибнуть такое количество жителей! Очнитесь! Хватит верить в легенды!
Люди текли мимо меня. И на лицах у них было в чём-то одинаковое выражение, выражавшееся в словах «за что?»
На следующий день я уехал.
Спустя ровно неделю после этого кошмарного парада я проснулся без всякого будильника. Одновременно и боясь, и пытаясь бодриться, я включил телевизор. Новостной канал.
«…страшная утренняя трагедия…» - прозвучал голос диктора.
Я замер.
«…товарный состав, перевозивший продукцию химического концерна «Ральффстар» сошёл с рельс вблизи города Штеммерльдорфа…»
«…в трёх цистернах находился крайне ядовитый компонент…»
«…от удара цистерны треснули и содержимое…»
«…к несчастью, ветер дул в направлении города…»
В мои уши словно забилась вата. Я коротко вздохнул и потряс головой. Звук для меня снова прорезался только на последней фразе:
«…по предварительным данным, в городе погибло более пяти тысяч человек…»
Не верить словам диктора было глупо.
За окном метнулась небольшая тень и в открытую форточку влетела бабочка.
Мне стыдно признаваться, но я заорал и закрыл глаза. Крик мой длился, пока не кончилось дыхание.
Страшась увидеть проклятую бабочку на своём плече, я медленно приоткрыл веки и увидел чёртово насекомое, бьющееся в окно.
Проклятье! Это была обычная капустница. Через секунду она всё-таки обнаружила открытую форточку и вылетела на улицу.
Я вспомнил тучи пикирующих чёрных бабочек на праздничной площади, и меня затрясло от какого-то дикого, первобытного внутреннего холода. Подойдя к бару, я ухватил бутылку коньяка и, скрутив пробку, брызгая и захлёбываясь, пил коньяк из горлышка, не ощущая ни вкуса, ни крепости…
* * * * *
Даже если ты не являешься уроженцем Шметтерльдорфа – будь осторожен, друг мой. Ведь когда-нибудь и к тебе на плечо может вспорхнуть чёрная бабочка…
Оценили 17 человек
37 кармы