Шаман завывал.
Он вертелся волчком, и полы его разноцветных одежд носились за ним по кругу.
Седые космы волос отливали пурпуром в свете огромного жертвенного костра.
Шаман бешено потрясал руками и брызгал слюной - ритуал требовал полной отдачи.
- О великий дух! - пел шаман, остерегаясь называть духа по имени: еще не пришло время.
- О великий дух, яви нам свою благодать! Осени нас творческим потенциалом! Окропи палитрой своих возможностей! Дабы познали мы экстаз вдохновения и последущее восхищение потомков!
Ученики шамана, мерно двигающиеся по кругу, принялись колотить в тамбурины, подтанцовывая в такт. Ритм ударов нарастал, и быстрее крутился шаман, завывая совсем уже неразличимо в тревожном гуле.
Вторя завываниям шамана, завыли женщины племени, умело поднимая звук до самой высокой ноты.
Невдалеке от жертвенного костра, рядом с огромным, начищенным до блеска медным котлом, столпилась кучка бледнолицых, охраняемых суровыми воинами племени. Пленники мелко тряслись - происходящее ввергало их в поистине первобытный ужас.
И лишь вождь племени оставался спокойным, наблюдая таинство с непроницаемым лицом.
- О великий дух! - взревел шаман, перекрывая грохот тамбуринов. - О повелитель Широкого Мазка! Я ощущаю тебя! Ты близко! О могущественный покровитель Грунтовки!!!
Женщины разом прекратили завывать и рухнули на колени, пряча лица в ладони: женщинам племени испокон веку не позволялось видеть лик великого духа.
Шаман резко замер и вскинул руки к звёздам; в тот же миг оборвались все звуки.
Племя, казалось, перестало дышать.
- Сияющий! Вобравший в себя все краски вселенной! Великий Каляка-Маляка! ЯВИСЬ!!!
Голос оторвался от шамана и упал в бездонное небо.
Сам шаман рухнул ниц, распластав руки и одежды.
Вслед за ним рухнули все, находящиеся на Ритуальной Поляне.
Лишь вождь утомлённо прикрыл глаза.
Через мгновение, показавшееся вечностью, люди почувствовали на своих спинах, плечах и вжатых в землю головах удары вязких маслянистых капель. То осенял их благодатью великий дух Каляка-Маляка, раз в год, в ночь летнего солнцестояния, являющий племени свое покровительство.
- Что будем делать с бледнолицыми, о великий вождь? - устало спросил шаман, прислушиваясь к празднику, гудящему за пологом шатра.
Вождь пожевал губами:
- Этого, с отрезанным ухом, сварить. Уж больно весело наблюдал за таинством. А этого... как его... Саль... Сальвадра... ну что за имена у бледнолицых...
- Дали, - услужливо подсказал шаман.
- Да, - кивнул вождь, - этого отпустить. Он принес племени много блестящих жемчужин.
- Алмазов, - машинально поправил шаман.
Вождь сверкнул глазами:
- Всё время быть начеку. Не выпускать его из виду. Пусть в Сотби ставит именно нашу цену за картины. Следить за ним! Как следует! Чтобы не случилось, как с этим... с Малякиным?
Вождь в ужасе затряс руками:
- Не поминай всуе имени могущественного духа, о великий вождь! С Малевичем!
- С ним, да, - вождь скривился. - Испортил такое полотно, мерзавец!
Оценили 12 человек
22 кармы