Душным вечером, когда дрожащее в пыльном мареве солнце покидало небосвод, у Водяных ворот Ершалаима выстроилась вереница повозок, запряженных лениво мычащими волами. Стражники разморено смотрели на покидающих город довольных земледельцев, с выгодой продавших выращенное к славному празднику Песах.
Среди повозок угрюмо брел худой черноволосый человек лет сорока, в своем рваном, покрытом грязью рубище более похожий на городского нищего. Левий Матвей стремился быстрее уйти из Ершалаима, немилосердно душившего его то ли зноем, то ли воспоминаниями о недавней казни. Стражник подозрительно покосился на него и совсем уж было окликнул, но, перехватив блеснувший тяжелой безысходностью взгляд оборванца, почему-то смущенно отвернулся. Левий низко опустил голову и вышел в ворота, направляясь на восток.
Какое-то время он продолжал идти по обочине, обгоняемый спешащими домой земледельцами, потом, пройдя мимо серой оливковой рощи, свернул на юг и пошел по едва заметной среди камней тропе. Солнце почти уже скрылось, когда он достиг одиноко стоящего кривого строения, по всей видимости, служившего когда-то хлевом. Левий подошел к двери, помедлил, и, со вздохом отворив ее, вошел внутрь. Зыбкий огонек лампады, горевшей на покосившемся столе у стены и с треском пожиравшей масло, резко освещал фигуру сидящего за столом человека. Ветхие тени качались на стенах. Левий молча, глядя в пол, подошел к столу и сел на скамью напротив.
- Ну, как? – Жадно спросил его человек.
Левий поднял глаза на худощавое лицо, обрамленное длинными каштановыми волосами, перехваченными на лбу сыромятным ремешком. Ожегшись взглядом, Левий Матвей быстро схватил кувшин, стоящий перед ним, быстро налил дрожащей рукой легкого красного вина в глиняную чашу и стал пить, захлебываясь. Розовая струйка сбежала по подбородку на грудь. Напившись, он медленно произнес:
- Все закончилось. – Перед глазами снова отчетливо встала картина распятого на кресте человека, и так не покидавшая его в последние дни. – Все закончилось, - повторил он тише.
Его собеседник низко опустил голову, обхватив ее руками.
- Это моя вина, - со стоном произнес он.
- Не кори себя, - сказал Левий Матвей, осторожно прикасаясь к его руке, - ты ни в чем не виноват. Он сам выбрал свою судьбу.
Человек медленно помотал головой.
- Ты же помнишь его слова, - продолжил Левий, - «В наше время мертвый пророк красноречивее живого». К тому же живого Иешуа не оставили бы в покое, не позволили бы закончить начатое. Он так сказал.
Сидящий напротив еще ниже склонил голову, с силой сжал ее ладонями, потом отпустил и, подняв взгляд, с горькой улыбкой произнес:
- Я все понимаю, мой добрый друг. Только как жить дальше с этим? – он пронзительно прищурился. – Как жить?
- Ты должен жить. Иначе все было напрасно, - горячо воскликнул Левий.
- Я знаю. Только облегчения это знание не приносит. – Он помолчал и тихо попросил: - Расскажи, как это было?
- Все было так, как он предсказал, - начал Левий Матвей, - они осудили его. Они заставили его самого нести свой крест. Они били его кнутом. И знаешь, - сквозь блеснувшие слезы взглянул он в глаза собеседнику, - кнут рвал его спину и вместе с ней словно разрывал мое сердце на части… Потом они распяли его.
- А что с тем человеком, который ходил к первосвященнику, назвавшись Иудой?
- Его тоже убили.
- И это он предвидел… Как много смертей! Мне, порою, кажется, что этот путь всегда будет отмечен смертью. - Человек поднял глаза и, глядя куда-то вдаль сквозь стены, сквозь глыбу времени, произнес окрепшим голосом: - В другое время, я вижу, люди приходят к Богу. Много людей: целые страны, континенты… - его голос снова угас. - Только стоит ли это такой жертвы?
Левий растерянно помолчал и, наконец, ответил:
- Стоит. Я так думаю. И он так говорил. Он говорил, что большая жертва – единственное, что может заставить людей задуматься и придти к Богу.
- Но такая жертва, когда отдается не только жизнь, но и имя, честь, память – все, что только есть у человека – это очень много! Ты только подумай, чем отныне станет для людей его имя!
- Я понимаю тебя, - медленно ответил Левий, ужаснувшись. Потом подумал и весомо, словно убеждая самого себя, продолжил: - но этим он показал, на что должен быть готов человек ради Бога. И ты показал, чем можешь пожертвовать ради людей. Ведь он был одним из твоих любимых учеников. Позволив ему взойти на крест вместо себя, ты ведь тоже принес большую жертву. Ведь так, Учитель?
- Да, ты прав, - сказал человек после долгой паузы. – Мне пришлось пожертвовать им, чтобы продолжить свое дело. Он сам это предложил, и я не смог его отговорить от задуманного. Ну что ж, теперь мы должны сделать все, чтобы эти жертвы не были напрасны. Нужно продумать воскрешение, нужно, чтобы многие люди увидели меня в разных местах, нужно… нужно закончить книгу – это уже твоя задача, а я помогу.
Левий согласно кивнул.
- Я готов, Учитель!
- Тогда пойдем, мой добрый друг. У нас впереди много работы.
Они встали и решительно вышли в ночь. Захлопнувшись, дверь загасила потоком душного тяжелого воздуха отчаянно метнувшийся огонек лампады. В наступившей кромешной темноте медленно умирала невероятная, страшная тайна…
Оценили 16 человек
35 кармы