Смертельное оружие.

Их было тридцать. Тридцать свирепых, привыкших к невзгодам неутомимых волков-грабителей прибрежных поселений, спрыгнувших за своим вожаком Олафом Кособрюхим на прибрежную гальку с борта старого, но верного дракара. Суровые угрюмые викинги, привыкшие смотреть смерти в лицо, не просившие пощады и не привыкшие ее дарить поверженному врагу. Огромный тугоухий Бйерн, сжимающий в руках двусторонний топор. Всем Бйерн был хорош, да только жрал много, и мухоморовой настойки на него не напасешься. Однако в бою был непобедим – только за это брали его с собою. Братья-близнецы Варг и Вигго - небольшого роста, рыжебородые, за спиной лук и стрелы, в руках мечи. Мама родная не могла отличить их друг от друга, а не то что вождь – даже зубы у них были выбиты одинаково – по четыре резца у каждого. «Счастливчик» Торре – поспоривший с Иваром на глаз, что Бйерн не сможет оторвать ему ухо одной рукой. Еле-еле уговорил взять глаз не с той стороны головы, где ухо... Рагнар и Сверре, любители мухоморовой настойки, тайно ненавидившие Бйерна, но боявшиеся его кулаков. Копьеносец Ярл Плешивый и одноногий скальд Стигандр, потерявший с ногой мужское достоинство, фальшивым голосом веселивший остальных во время ратных отдыхов. И еще двадцать храбрецов, не боявшихся ни Одина, ни Локи, ни даже плевков косматой выжившей из ума матери Олафа.

Ранним весенним утром под прикрытием туманов они высадились рядом с деревушкой, где, по слухам старейшин, обитало племя, обладавшее несметными сокровищами, но которое никто и никогда не мог победить. Лишь отчаянные головорезы Олафа решились приплыть настолько далеко, движимые жаждой наживы и напутствием жен, стариков и детей: «Без добычи не возвращайтесь, засранцы, а то только и можете, что настойку хлестать!».

Только Стигандр Одноногий остался сидеть в дракаре, тонким голоском бубня первые куплеты своей новой героической саги об Олафе Кособрюхом, в одиночку уложившим сотню мужчин, надругавшимся над двадцатью женщинами и изнасиловавшим сорок стариков. Потом, прогнав особо наглую вошь с волосатой груди, он поменял стариков и женщин местами, а то херня на его профессиональный взгляд получалась, а не сага.

Крепко сжав в руках оружие, они двинулись в сторону деревни.

За шесть тысяч шагов до первого ряда жилищ Бйерн почуял запах жарящегося на завтрак мяса. В животе его громко заурчало, за что он удостоился чести быть награжденным пинком от Олафа. После короткой разъяснительной работы Бйерн, потирая зад, твердо решил оставить мысли про еду при себе, но кратко наметил маршрут атаки типа «берсерк», заканчивающийся около котла с похлебкой и мясом. Кстати говоря, обычная атака так и происходила – обезумевший Бйерн яростно, но слепо пробивался к котлам и сковородкам, оставляя за собой трупы врагов, и успокаивался только тогда, когда набивал рот честно отбитой халявой. Правда, один раз казус случился – когда викинг прорвался к котлам, в которой вражеские женщины кипятили грязное белье, и прежде чем он понял разницу, успел проглотить пару не совсем чистых трусов и детских подгузников, за что вполне заслуженно получил кличку «Говноед».

Видя предвкушение атаки Бйерном, Варг многозначительно закатил глаза и пожевал губами, будто пробуя что-то ужасно вкусное. Вигго заржал, за что получил ощутимый тычок копьем от Ярла. Бйерн не услышал и потопал дальше.

Тут в ближайших кустах затрещало, навстречу им вывалилось около пяти тощих грязных мужчин. Викинги подняли оружие, приготовившись к бою, но вид противника их сильно озадачил. Мало того, что они были совершенно безоружными, так еще и лица их выражали явную радость при виде пришельцев. От группы отделился седой старик и стал осторожно приближаться, держа руки ладонями вверх, выражая полную покорность судьбе и радушие одновременно.

- Приветствую вас, о Великие Войны! - понятный викингам язык вызвал немало удивления.

- И тебе здорово, старик! - Олаф сделал знак близнецам, чтоб те опустили оружие.

- Нет слов и выражений, чтоб описать нашу радость при виде вас, о мужи, и спешим покориться вашей воле и объявить себя вашими подданными. Кстати, а сколько мест у вас на корабле и есть ли свободные, чтоб не оставлять тут ваших верных рабов?

«Ого... Быстро они рабами заделались...» - Олаф присвистнул про себя, и спросил у старика:

- А что же деревня? Кто там живет и сколько войнов?.

Старик затрясся и невнятно забормотал что-то о проклятии, затем сказал:

 - Людей там немного... Да только разве можно назвать их людьми? Это вот ваше оружие? - он внезапно указал на топор Бйерна.

- Угу. - буркнул Бйерн и погладил лезвие рукой. Запах из деревни становился сильнее, слюни текли по мохнатой бороде, что сильно нервировало могучего викинга и его соплеменников.

- Мдаа... - старик с сомнением покачал головой. - Не возьмете их вашим оружием. Здесь вообще оружие не действует. Никакое. Так что – не советую.

- То есть "не действует"?

- Так. Не действует. И кулаки не действуют, - старик пожал плечами. - И у них не действует. Проклятие какое-то али колдовство чужое. Одна баба давно наложила, никто снять не может. Кстати, в деревне тоже одни бабы живут. Это к вопросу о бойцах...

- Одни бабы??? Совсем одни??? Врешь, старый...  - Олаф недоверчиво покосился на седого, потом на бойцов, рожи которых начали расплываться в страдострастных улыбках. Если все то, что говорит старик – правда, намечалось веселье и разврат. Разврат викинги любили, веселье тоже, а жены весьма кстати были далеко.

- Проверяйте. А мы, коли вы не против, около корабля вашего посидим, вас подождем, песен послушаем. Если, конечно, повторюсь - вы не против.

- Идите! - вождь махнул рукой.  -А нам пора делами заняться...

...........

Такого поражения викинги не испытывали никогда. Сначала все шло по плану. Свирепо рыча, Бйерн поднял тяжелый топор и со скоростью локомотива рванул к центру деревни. За ним, топоча и возбужденно выпирая штанами, несся остальной отряд во главе с Олафом Кособрюхим. Первым огреб Говноед. Топор вырвался из рук и впол-рукояти вошел в плотный суглинок. Бйерн по инерции пролетел около пятнадцати метров, выбил из сустава руку и с размаху въехал физиономией в столь желаемый, но такой горячий котел. Котел треснул и горячее варево обожгло доблестного война. Олафу повезло ненамного больше – меч вырвался из рук, перелетел через его головы, врезал сзади пониже спины и воткнулся в балку бревенчатого сруба. Чертыхаясь, Олаф пролетел над котлом с воющим Бйерном и упал в лужу рядом с мирно лежащими свиньями. Сзади, доблестно матерясь и храбро выпуская из рук оружие, с грацией молодых дубов падали его верные войны.

Женщины, до этого недоуменно наблюдавшие за непрошенными гостями, перешли в наступление. Зная, что оружие и физическую силу использовать нельзя, они весьма успешно использовали матюги и крепкие слова – словно всю жизнь тренировались в острословии. Впереди строем шли почтенные матроны, для устрашения размахивая половыми тряпками и поминающие нехорошими словами всю родню вплоть до седьмого колена. По флангам шли женщины поменьше, всяческими словами богохульствуя и понося столь святые для любого викинга имена. В центре бежали молодые сочные девушки, дальнобойно высмеивая интимные и физические недостатки захватчиков – больше всех от их атаки пострадали близнецы, «Счастливчик» Торре же был полностью деморализован и выбыл из битвы. С тыла маленькие девочки забрасывали детскими дразнилками и насмешками. Сзади доносилась канонада тяжелой артиллерии в виде старух, утративший способность двигаться и оттого бивших особенно мощно.

Перед тренированными годами женщинами доблестные викинги не имели никаких шансов. Попытки использовать старое проверенное оружие на буквы «Х», «П» и «Е» разбивались о стомиллиметровую крикливую броню. Любой удар прямым викингским матерком парировался и отвечался тучей ругательств, описывающих все физические и моральные недостатки противника, причем женщины умудрялись не повторяться. Позорно оставив на поле в прямом смысле брани оружие и остатки достоинства, викинги бежали к дракару, преследуемые меткими остротами и колючестями. Лишь обожженный, но счастливый тугоухий Бьерн медленно уходил, недосигаемый даже для крупнокалиберных орудий старушечьего тыла. Он был немного раздасадованным ввиду потери любимого топора и жжением морды лица, но он был жив и живот его был полон, а значит – Вальхалла с ее сомнительными яствами была далеко.

....................................

Свинцовая волна била в борт старого товарища-дракара. Посаженные за весла седой старик его люди натужно сопели, ворочая тяжелые весла, но по их лицам было видно, что они счасливы. Олаф сидел и лечил уши, стараясь не смотреть на довольного Бьерна. Скальд, перепутавший героическое отступление с триумфальным возвращением и начавший свою сагу невовремя и не в тему, с синяком на пол-лица подавленно молчал, как молчали и двадцать девять других свирепых войнов. Домой возвращаться совершенно не было желания....

© kabizdoh