Машина времени.

-Батюшка! Петр Лексеич! Вернулсяяя! - Аркашка вломился в царские покои и бухнулся на колени.

Царь разлепил веки и мучительно выплыл из какого-то мутного, тягостного сна.

-Чего орешь? Кто вернулся? - хриплым спросонья голосом спросил он холопа.

-Дык, как же? Этот головастый, который вам машину, чтобы в будущее заглядывать, сладил, Попов. Вернулси он, целехонек. Радостный главное такой! Балаболит чего-то не по-нашему - кажись, умом подвинулся. Оно и понятно, почитай три месяца гулеванил в завтрем...

-Кончай вопить! - царь все никак не мог собраться с мыслями. Едва вспомнил - весной еще Попов этот исчез. Искр было, грохоту, дыму... Машину с той поры не трогали, так и оставили как есть в подвале, заперли на замок и стражу поставили. И вот надо же, вернулся.

Царь велел подавать одежду и завтрак. И пока одевался, подгонял челядь - занервничал. Любопытен был государь, охоч до новых штук, спасу нет.

Сев завтракать, не утерпел, велел Попова привести.

-Здрав будь, Петр Лексеич! - Попов как-то небрежно поклонился, по свойски так. Шельмец, совсем там в завтрем, от рук отбился.

-Проходь, садись, да сказывай - махнул царь куриной ножкой на табурет напротив.

-Ой, отец родной - все расскажу, ничо не утаю. Был я в завтрем-то. Как есть был - вот те крест! Все видел, все узнал, все изведал. Даже и не соображу, с чего начать.

-Ты не томи, шельма. Говори уже - истомил предисловиями!

-В общем так. Столица там в Москве...

-Ну, это ты, положим, врешь! Не для того мы силы наши и умения положили на землю северную, чтобы столицу назад вертать.

-Не вру, ей-ей! Правда - вот те крест!..

-Да хватит креститься то! Дальше говори!

-Видел я памятник тебе! Дюже странный, но главное ведь, что помнят, верно?

Царь молчал.

-По улицам там повозки самоходные носятся - вонь от них страшенная! А вот за табак наказывать стали.

Царь укоризненно покачал головой, но не перебивал, слушал.

-По небу птицы стальные летают, а в домах лектричество и на улицах ночью светло, как днем. Компутеры ишо там у всех. И пиво. Много пива. И весело, барышни кругом, лампочки мигают...

Я ить когда перенесся, сперва дюже напугался - ночь, а светло, народу как в муравейнике, все кричат, фейерверки запускают. Да свезло мне, подобрали ребяты молодые, не дали пропасть. У них и обретался все это время, покуда ждал как пружинка на машине сработает, возвратная.

Ну и учился, по мере сил. Для отчизны старался! Для тебя, царь-батюшка! С собой ведь, акромя ума назад взять ничего не возьмешь, вот и старалси!

Всему обучили, ребяты меня. Я в сетке всю историю прочел россейскую и про радио и про паровозы-тепловозы и про Гейтса басурмана, будь он трижды неладен... Я теперя и фотожабу смастерю из любой фотки и серфить могу по сетке, да и дрова повесить сумею. А то ишо и...

-Ты вроде по-русски говоришь, а я ни слова не пойму. Ты мне вот лучше скажи, победим мы шведов?

- Я вот в Гугле лазил...

Терпение царя иссякло. Спятил Попов! Как есть, спятил. Подвинулся умом в краях далеких и несет околесицу.

-Ты вот что, друг любезный. - перебил царь Попова. - Ты ежели важного ничего не разведал - погодь гоголем ходить. Ты ступай пока, отдохни. А мне подумать надо...

Наутро машину разломали и сожгли вместе с чертежами. И указ издали: запретить Попову и сыновьям его к изобретательству прикасаться. Под страхом смерти. Плетей всыпали окаянному, он враз в ум-то и вернулся. Словами глупыми сыпать перестал и вроде как вовсе забыл приключению свою.

Эпилог:

-Накося, сынок. - Попов протянул Ваньке красивый конверт, залитый сургучом.

-Что это, батя?

-Это, сына, надобно хранить в глыбокой тайне! Это и фамилию прославить может, и со свету сжить. Чертежики там кое-какие, Марконькиной машинки. Ты сберечь должон и сыну передать. А тот свому сыну, а уж тот пусть и распечатает. А то ишь, изобретать запретили. Поповых так просто не возьмешь!

И тихо добавил: «Ламеры мастдайные!»

© Copyright: Святослав Ли