Грубый проступок.

«Причиной грубого проступка явился половой инстинкт» ( запись в карточке поощрений и взысканий матроса Чупахина)

На очередном комсомольском собрании береговой базы ракетных катеров разбирается персональное дело комсомольца Чупахина. Увольнительная в город ему была выписана до 12 часов ночи, а он пришел только к утру. Виновник торжества, прибывший с гауптвахты наголо остриженный щуплый матросик, сидит в первом ряду актового зала клуба и напряженно смотрит в пол. На сцене трибуна и длинный стол, покрытый красным бархатом. За ним восседают начальник политотдела, командир береговой базы капитан 3 ранга Плужник и секретарь комсомольской организации лейтенант Валерий Душко. Лица у всех строгие и ответственные. С портретов сверху на личный состав взирают вожди – Ленин и Брежнев.

— Комсорг, ведите собрание, — командует начпо.

Лейтенант Душко встает и идет за трибуну.

— Комсомолец Чупахин, встаньте пожалуйста и расскажите собранию, как вы совершили такой грубый проступок?

Чупахин встает и молчит.

— Чего вы молчите, Чупахин? – спрашивает начпо. – Стыдно? Ничего, ничего, рассказывайте, а мы послушаем!

Чупахин мнется и сопит.

— Ну, чего рассказывать, — наконец открывает он рот, — ну, встретил девушку на набережной, познакомился с ней, предложил проводить её домой, долго уговаривать её не пришлось.

Все. Опять молчит и ковыряет носком ботинка пол.

— Дальше, дальше что?

— Ну, чо? Ну пошли к ней домой на улицу Окатовую.

Молчание.

Комсомольцы бербазы проникаются нездоровым интересом. По очереди встают и требуют у Чупахина продолжения истории.

— Ну, чо, — продолжает нарушитель дисциплины, — сначала пригласила к столу, выпили вина. Танюха включила музыку, она любит группу АББА. А потом…

Чупахин опять замолчал.

— Ну, чего ты? Давай продолжай! Всю ночь музыку слушали, что — ли? – Матросы ерзали на стульях и сыпали вопросами.

— Ну, потом она постелила постель и попросила меня расстегнуть ей сзади на платье молнию, — продолжает Чупахин, — ну, я и расстегнул. Потом она сняла платье и осталась в кружевных трусиках и бюстгальтере.

Начпо переглянулся с командиром бербазы. Получалось не собрание, а черт его знает что.

Секретарь комсомольской организации, сглотнул слюну и не выдержал:

— Ну не тяните комсомолец Чупахин, докладывайте собранию, что было потом!

— Ну, я, эта…,возбудился, — матросик повесил голову, — а сам говорю ей, мол, увольнительная у меня только до двенадцати ночи. Могу, мол, с увольнения опоздать. За это, говорю, меня на гауптвахту посадят, и на комсомольском собрании разбирать будут.

— А Танюха, что? – заинтересованно спросил командир бербазы Плужник.

— Сказала, что успеем, еще, мол, полтора часа в запасе.

Всё собрание вытянуло шеи и внимательно слушало. А Чупахин продолжал:

— Снял я, эта, с себя одежду и полез вслед за Танюхой в кровать…Забавная она такая! Столько всего умеет! В полтора часа никак не уложишься!– мечтательно заулыбался Чупахин.

Начпо не выдержал.

— Душко! Прекращайте этот балаган, — заорал он, — это не комсомольское собрание, а сборище эротоманов! А вы Чупахин, сегодня же напишите мне подробную объяснительную о своем проступке. В том числе, где эта ваша Танюха проживает и что она умеет и не умеет.

По комсомольской линии за опоздание из увольнения Чупахину объявили выговор без занесения в учетную карточку. Голосовали единогласно.

© Ю. Ткачёв