Как водится, это случилось в пятницу.
В полнолуние.
Накануне за трапезой папенька свирепствовали.
Папенька свирепствовали, по обыкновению, бурно - в силу врождённой сварливости характера и известной старческой немощи.
Но в пятницу, в полнолуние, в папеньку просто зверь вселялся!
Вот и накануне, за трапезой.
Скромно откушав ущицы с цыплёнком, корицей, пшеном и перцем; заливным судаком в брусничном соусе, потрошками в соусе шафранном и винном, утёнком, жаренным на вертеле, ножкой бараньей, начинённой яйцом (20 штук), зайцем в лапше; закусив пирогами да блинами с икоркой и груздями маринованными; запивая яства медами вишнёвыми, малиновыми, белыми, паточными, медами с гвоздикой, мускатом, кардамоном; да ещё настоечки ягодные, всей округе известные!
Скромна была трапеза, скромна.
И в половину стол кушаньями заставлен не был.
Да и то сказать - кто же станет наедаться от пуза перед субботней-то исповедью?! Меньше ешь - легче каяться!
Завершив скудную трапезу, папенька внезапно сделался лицом красен, глазами сумрачен, бровями насуплен. Схватил баранью кость с серебрянного подноса да и швырнул прямиком в лоб младшему отпрыску.
Зверь, чистый зверь!
Отборной бранью разразился - и повторить честному люду стыдобушка.
Оскорбился младший отпрыск, насупился - да и вон из-за стола!
Да и кто бы не оскорбился на папенькино:
- Ты, поганец, дискредитируешь моё Величество!
Так и сказал - "дискредитируешь".
Вот ведь пакость какая!!!
Вылез, темнее ночи, молодец из-за стола, сладким не побаловавшись, и отправился на все четыре стороны.
А колчан со стрелами всегда при нём - мало ли что.
Вышел в чисто поле, что за задним двором царства простиралося, и принялся в сердцах стрелы пускать куда глаза глядят.
Авось, да и случится чудо - попадёт какая в красну девицу невзначай.
Прислушался молодец, ладонь к уху приставив - не вскрикнет ли обрадованно девица, стрелой отмеченная?
Нет, тихо вокруг.
Лишь лягухи горластые на болоте насмешливо перекликаются.
Вздохул младший наследник царства-государства, да и пошёл к болоту, стрелы собирать - дабы прибиту не быть папенькой за пустое разбазаривание государственного имущества.
Бредёт, за кусты камзолом цепляется, за лопухи сапогами узорчатыми запинается, честит вполголоса папеньку со всеми девицами впридачу.
Глядь - на краю болота лягуха преогромная.
На голове корона зубчатая серебрится, каждый зубец шариком золотистым увенчан, и мигают-переливаются те шарики цветом ярким, невиданным.
Держит лягуха пучок стрел Ивановых, лапами перепончатыми оперение задумчиво перебирает, а на морде улыбка от уха до уха простирается!
Ах ты, чудо-чудное, диво-дивное!
- А ну, тварь пучеглазая, возвертай сей же час стрелы государственные! - грозно вскричал молодец, недвусмысленно подбоченясь.
- Ви - хотеть - женить? Ся? - скрипуче проквакала зелёная мерзавка. И торопливо подкрутила один из шариков на короне.
- Это папенька хочет жениться... тьфу! Хочет, чтобы я... того.... женился, - растеряно пробормотал Ваня.
- Да пропади он пропадом, ваш папенька! - в сердцах воскликнула лягушка уже мелодичным голоском.
И кокетливо захихикала.
Тут же поляна перед ними самонакрылась - и оком не успели моргнуть! - подносами с изысканными явствами. Чего только не было!
Жареный молочный поросёнок в яблоках, обложенный кундюбками; жаркое из зайца, замоченного в лимонном соусе с кардамоном; дикая утка тушёная; лапша из голубей; перепела в виноградном соке; отварная губа лося; судак фаршированный заливной; а уж пирогов! Каравай яичный, каравай с сыром, с грибами и шкварками; пирог круглый с курицей и яйцами, пироги блинчатые икоркой начинённые, пирожки карасиком, драчена с пылу с жару с коровьим маслицем; сбитень медовый! Пудинги яблоневый и гру...
- Стой! - закричал Иван, с ужасом глядя на всё прибывающие яства. - Стой, пучеглазая! Я же только что трапезничал! Смерти моей хочешь?!
- Да не я это, - лягушка сняла с головы странное сооружение, осмотрела его со всех сторон и задумчиво почесала макушку. Затем, неопределённо взмахнув лапой, пояснила. - Автор. Диетой мается.
Иван плюхнулся рядом с пучеглазой и тоскливо уставился на пиршественную поляну.
- Давай, не стесняйся! - лягушка подтянула к себе ближайшее блюдо. - Не пропадать же добру. Честным пирком да за свадебку!
- Ну, а теперь, Иван, пришла пора о деле поговорить, - лягушка, явно увеличенная в размере, попыталась вновь натянуть корону на голову. Та не налезала. - Вот пропасть, шлем с разъёмом не стыкуется... ну да ладно, пока достаточно аргентума для модуля не соберу, всё равно на связь с кораблём выходить толку нет.
- Ась? Об чём речи непонятственные вести изволишь? - Иван икнул и осоловело уставился на сотрапезника. И тут же расплылся в понимающей улыбке. - А-а-а. Опять автор?
- Он, зараза, - лягушка выплюнула застрявшую перепелиную косточку. - Вот что, Ваня. Реверансы мне разводить некогда, поэтому давай кратко. Я материализую тебе жену, а ты мне поможешь во дворец добраться. А уж там я дня за три сам управлюсь.
- Матом... мате... резуй! - кивнул на всё согласный Иван. Раздувшийся живот давил на лоб и мешал соображать.
- Тогда давай целоваться, - вздохнула лягуха и с трудом взобралась царевичу на колено.
- Ты что, зеленая? Сбрендила?! С глузду сдвинулась? - Иван с омерзением затряс ногой, пытаясь сбросить нахалку. Но та держалась крепко, ощутимо надавливая на колено разросшимся брюшком. - Я люблю живность... наверное... но не до такой же степени!!!
- Спокойно, Ваня, - лягушка перевела дух. - И не тряси меня так... чревато. Целоваться будем, как ни крути. Это единственный способ войти в контакт для материализации психотипа. Хотя есть ещё иные, конечно.... но врядли тебя это обрадует.
И зелёная гадина скабрезно хихикнула.
- Нечего меня стращать непонятственным! Сказал, не буду - и не буду! Моё слово крепко! - надулся Иван, передёргиваясь от отвращения.
- Эх ты, друг называется! А кто клялся в вечной дружбе за седьмым жбаном с медовухой?! Кто помочь обещал? Я же без тебя навек застряну в этих болотах! Ловушка цивилизации... А мне ещё модуль ремонтировать! Да и папенька прибьют, коли без жены воротишься!
Упоминание о папеньке вернуло Ивана в чувство.
- Ладно.... тьфу ты, земноводное-инородное... только быстро! - И зажмурился, вытянув вперед губы трубочкой для романтического контакта.
- Чёрная дыра! - заорала лягушка басом. - Спиральная доминанта! Ступенчатый переход!!! И это ты называешь женой?!
Перед изумлённым взглядом царевича в дрожащем воздухе возникла сначала грозная секира с двумя пышными соблазнительными выпуклостями на древке, затем её сменила булава с теми же выпуклостями - игриво повиляв нижней частью, булава растаяла, а на смену пришёл меч-кладенец с двумя длинными стройными лезвиями.
- Ваня, - лягушка подпрыгнула и пребольно стукнула молодца лапой по лбу. - Сканирование показало, что земляне размножаются только с себе подобными! Думай о жене, фантом тебя забери! О молодой, резвой, горячей жене! Приготовились!
После следующего поцелуя на поляне раздалось призывное ржание.
- Ух ты.... - выпучив глаза, Иван с восхищением рассматривал белую кобылицу с изогнутой лебединой шеей, увитой шелковистой гривой. Нетерпеливо переступая стройными ногами, кобылица косила на молодца лиловым глазом и похлопывала себя по скульптурному крупу пышным хвостом.
- Кому и кобыла - жена, - непонятно констатировала лягуха и вновь шлёпнула Ивана по лбу.
- Да иди ты, - обиделся царевич. - Такой кобылки и у заморского императора, чай, не водится!
- Ты что, до утра намерен со мной целоваться?! - лягуха нервно вытерла макушку листом лопуха. - Перверсивец.... Давай, сосредоточься! Всю энергию потрачу на твои забавы... Целуемся в последний раз, и как выйдет, так и выйдет!
Вышло на славу.
Всем хороша, как ни повороти!
Назавтра и пир свадебный устроили на радостях.
Уж и пела новобрачная, уж и плясала - и лебедушкой по озеру, и цветами папеньку с гостями осыпала, и улыбками лучезарными всех одаривала! А рубаху какую царю сплела в одноночье! А уж пирогов настряпала!!!
Правда, злые языки остальных невесток болтали из-под локотка: мол, схожа молодая ликом с внучкой прачки Авдотьи; но на чудеса мастерица - что да, то да! Не чета девке прачкиной! Царевна, чай! Хотя кто знает, бабоньки, каковские чудеса внучка-простолюдинка Ивану на выбеленных солнцем простынях являла...
- Ваня, - сказала лягушка, с трудом приканчивая очередной кусок пирога (со стерлядью и прожаренными в коровьем масле рыжиками, да пару десятков яиц крутосваренных, да сдобрить не жалеючи печёнкою перепелиною). - Ваня. Я вот что думаю: автор должен быть сыт. А в идеале - ещё и пьян. И чтобы нос в табаке. И медные трубы. А лучше - вообще без него. Сами уж как-нибудь. Сообразим. Вот в нашей галактике уже давно...
- А я в иных раздумиях пребываю: когда же эта твоя... как там.... мелькать туда-сюда перестанет, - уныло пробормотал Иван, машинально поворачивая голову вслед молодой жене. Которая металась от печки к пяльцам и обратно.
- Наведённая голограмма держится несколько дней, - лягуха попыталась отодвинуть свежеиспечённый пирог, заботливо поставленный перед нею. Но дурманящий дух опять вызвал слюноотделение. - Ещё пару деньков потерпи, друг! Потом свободу обретёшь, путешествовать отправишься... Да и я закончу отлаживать модуль.
Лягушка с сомнением оглядела свой живот:
- Ничего... как-нибудь втиснусь. Как говорят у нас в провинциях - в тесноте, да на орбите.
И, взглянув в унылое лицо Ивана-царевича, певуче добавила:
- А шкурку лягушачью-то потом сожги! Сожги, мил-дружок, потешься! Да и мне спокойнее будет.
PS Любые совпадения имеют быть чисто случайными. Ни один царевич при написании сия опуса не пострадал (шлепки по лбу только укрепляют мозговую мышцу)
Оценили 19 человек
40 кармы