Сфинкс.

- Остановись!

Я замираю.

Сфинкс возникает впереди, мягко и опасно двигаясь навстречу мне, и мурлычет:

- Коль появился здесь, ты должен разгадать загадку. Ответишь правильно – продолжишь путь. Иначе – смерть.

- Загадывай, - киваю я.

- Итак, кто ходит утром на четырех ногах, днем на двух, а вечером на трех?

- Всего-то? Это - скакун, купленный аль-Абдаллой-ибн-Хабибом, худшим наездником из богачей.

- Ответ не тот! – торжествует сфинкс и выпускает когти.

- Почему же? – возражаю я. – Ранним утром на рынке в Пешаваре этот конь стоял на земле всеми четырьмя копытами. После полудня он по большей части вздымался на дыбы, вскидывая в воздух передние ноги, а пытавшийся усидеть в седле аль-Абдалла то и дело познавал боками, и крестцом, и затылком твердость мардакского грунта. Вечер скакун встретил стреноженным, в то время как его владелец, стеная, лежал в тени инжирного дерева и лечил ушибы примочками, а досаду – шербетом и кальяном. То и то сделает со мной держащий в руке бусину вселенной, если я лгу!

Земля не разверзается, молния не бьет с небес. Сфинкс, выгнув спину, разочарованно шипит:

- Принимается. Проходи!

Я машу ему рукой:

- До скорого!..

Обиженный сфинкс не отвечает.

Вся сложность общения со сфинксом в том, что ответом на загадку нельзя воспользоваться более одного раза, а миновать стража мне приходится часто.

- Остановись!

Стою.

- Коль появился здесь, ты должен разгадать загадку. Ответишь правильно – продолжишь путь. Иначе – смерть. Кто ходит утром на четырех ногах, днем на двух, а вечером на трех?

- Диван пани Ковальской.

- Не то! – сфинкс готовится к прыжку.

- Оно самое. Диван привезли ей с утра. Пани Ковальская полдня гоняла мебель по квартире, подыскивая место получше, и в каждом углу с размаху плюхалась на диванные подушки, чтобы оценить – каково ей будет впредь тут отдыхать? Пани Ковальская не обижена ни энтузиазмом, ни широтой зада, поэтому к обеду диван, следовавший волоком из комнаты в комнату, лишился двух ножек. Пан Ковальский, явившийся вечером, сумел, чертыхаясь, приладить лишь одну из них – другая, выкорчевываясь, разворотила основание. Под угол дивана пришлось подложить стопу прошлогодних журналов. Живут Ковальские в Варшаве, улица Маршалковская, дом номер…

- Проходи! – рявкает сфинкс.

Я иду без лишних слов: сегодня сфинкс не в настроении.

- Остановись!

Куда тут денешься?

- Коль появился здесь, ты должен разгадать загадку… Кто ходит утром на четырех ногах, днем на двух, а вечером на трех?

- Педро Рамирес, жиголо из Рио.

Сфинкс ошарашен:

- Ты подошел к разгадке близко, очень близко… Но почему именно он?!

- Каждое утро Рамирес просыпается, распластавшись в постели на животе, утомленный ночными трудами. Сил у него почти нет, он с трудом отрывает щеку от подушки и приподнимает торс, упираясь в матрас подрагивающими руками. Подтягивает колени под живот – и встает на четвереньки. Ему кажется, что с утра он способен только ползать. К обеду Рамирес приходит в себя настолько, что на своих двоих добирается до ресторанчика, где подкрепляется фейжоадой, стаканчиком кайпириньи и, конечно же, кофе. К вечеру он совершенно оживает, жеребячья сила возвращается к нему, и Рамирес отправляется на поиски привычных приключений – окрепшая третья нога сама выбирает для него маршрут по злачным местечкам Рио.

- Пожалуй, тут я соглашусь с тобой, - задумчиво мурлычет сфинкс.

- Так я пошел?

- Постой! Ответь мне на вопрос.

Вот это да! Правила изменились? Черт побери, с чего бы это?

- Еще одна загадка?

- Не она. Ответишь или нет – на этот раз ты обеспечен правом следовать вперед. Скажи мне честно: ты знаешь ответ, которого я жду?

- Пожалуй, - отвечаю я осторожно.

- Тогда к чему все это представленье? Игра с опасностью?

- Мне скучно жить по строгим правилам.

Сфинкс кивает. Я не выдерживаю:

- Ответь и ты мне.

- Спрашивай.

- Мне говорили, будто ты, услышав ожидаемый ответ, будешь обязан броситься с обрыва?

Зрачки сфинкса сужаются:

- Это так.

- Вот и еще причина. Поверишь ли? Я как-то привязался к тебе. Было бы жаль лишиться такого противника.

Я едва успеваю отпрыгнуть: когти бороздят камень там, где я только что стоял.

- Жалеешь сфинкса? – воет мой собеседник. Шерсть на нем стоит дыбом. – Пожалей себя! Тебе придется очень постараться, чтобы я очередную байку принял вместо должного ответа!

Я торопливо шагаю прочь. Сфинкс бесится за моей спиной.

Следующий раз не за горами. О ком или о чем мне говорить тогда? Вот, например, жаркая ненасытная Ана Фелипа Вилья Бранка из Альтеа – каждое утро она стоит босыми стопами на терракотовых плитках в своей спальне, вцепившись ладонями в собственные колени, и пара ног, поросших черными завитками, подталкивает ее сзади, гортанно покрикивающую, в объятия новых суток. Перед дневной сиестой Ана Фелипа, облаченная в строгий деловой костюм, уединяется в офисе за белой дверью дамской комнаты и, жаля пол дуэтом острых каблучков, исступленно ласкает себя пальцами, то складывающимися в колечко, то скрещивающимися иксом. А вечером, перед тем, как вернуться домой, она заскакивает к Ниньо, мальчишкой потерявшему ногу под грузовиком – правду говорят, что спаситель, лишающий человека чего-либо, вдвойне утешает его в другом: одноногий любовник даст фору многим из тех мужчин, кому требуются два башмака.

Согласится ли уязвленный сфинкс с такой трактовкой? Это мне еще предстоит выяснить.

© zh_an