Всё, что видим мы.

Я прибыл в город на рассвете. Местная стража при виде одинокого всадника в добротной одежде и на хорошей лошади без лишних проволочек распахнула передо мной ворота.

– За капитаном уже послали, – сказал начальник караула, едва передние подковы моего коня звякнули о булыжник внутри городских стен.

Спрашивать, кто я и зачем приехал, он не стал. Ночью по местным лесам без охраны и спутников не посмеет разъезжать никто, кроме хорошего мага. А единственным хорошим магом в здешней глухой провинции мог быть только тот, чьего прибытия из столицы ждали вторую неделю.

Королевский дознаватель, присланный разобраться в преступлении, совершенном с применением сверхъестественных сил.

То есть, я.

– Город волнуется, – сказал капитан.

Его звали Андерс. Своего имени в ответ я не назвал.

– Возмущаются? Требуют крови?

– Наоборот, – он выглядел несчастным, – люди просят освободить мессира Лоренцо.

– Если я докажу, что он невиновен в смерти графа, я так и сделаю.

Капитан неопределенно пожал плечами и скривился, словно от кислого.

– Его светлость не пользовался любовью горожан? – спросил я.

– Его светлость прибыл к нам несколько месяцев назад. Всё, что он успел сделать – обустроить себе новый дом за счёт городской казны… а мессир Лоренцо живёт здесь много лет, и все эти годы отлично справлялся с обязанностями городского чародея!

– Мессир Лоренцо не назначен на эту должность официально, – заметил я.

– У нас маленький городок, – ответил капитан Андерс. – Вам лучше моего известно, что нам не положено иметь собственного мага, члена гильдии. Это удача для нас, что мессир Лоренцо поселился здесь по собственной воле, оказывая городу все потребные магические услуги, вместо того, чтобы обосноваться поближе к столице.

– А как вы думаете, почему, собственно, он выбрал ваш маленький город, отказавшись от достойной карьеры?

Капитан снова пожал плечами:

– Мессир Лоренцо, насколько я знаю, не большой любитель высшего общества. Ему нравится здешняя простая жизнь – он много раз это говорил.

***

– Лоренцо? Не помню такого. Мессир дознаватель, поймите меня правильно, я не могу помнить каждого студента, у меня их десятки выпускаются каждый год, а вы говорите – пятнадцать лет назад! Библиотечная карта – слишком мало для того, чтобы я смог… хотя, подождите. Он пользовался этой картой два года, а потом перестал – значит, не закончил обучение. Лоренцо, Лоренцо. Теперь я вспомнил, о ком идёт речь. Был такой паренёк. Он мне не нравился. Я бы даже назвал его бездарностью – знаете, из тех, что учатся старательно, но недостаток таланта ничем не восполнить. И образования ему недоставало, он едва умел читать, когда начал учиться. Потом нахватался, конечно. Мне никогда не нравилась идея обучения всех сословий вперемешку, лишь бы были способности к магии: на мой взгляд, крестьянским детям не место на одной скамье с князьями, это ужасно затрудняет обучение. Способности способностями, но уровень начальных знаний, уровень культуры, в конце концов!

Ваш Лоренцо попросту не справился с учёбой. Первый год он худо-бедно закончил, сдал все экзамены. Я помню, на зачёте по управлению стихией огня, когда он без особенных усилий зажёг свечу, я даже подумал, что из мальчишки будет толк, невзирая на низкое происхождение, у него есть стиль.

Верные интонации, правильная техника, уверенная небрежность – это был красивый зачёт! Но, увы. Судя по всему, то была кратковременная вспышка дара, в целом, крайне слабого. Второй год обучения это показал.

В конце семестра Лоренцо пришел ко мне с просьбами о дополнительных занятиях, о переносе экзаменов, говорил, что это его последний шанс.

Я не проявил снисхождения – не видел к тому ни малейших оснований.

Как ни странно, тогда он задал мне тот же самый вопрос, что вы задаёте сейчас.

Я отвечу вам то же, что ответил ему: ученик благородного происхождения попросту не пришёл бы ко мне с подобной просьбой, приняв свою неспособность к обучению магии с должным достоинством.

Нет, это не было личной неприязнью. Ни в коей мере, мессир дознаватель, мне оскорбительно подобное предположение.

***

Тюрьма была – одно название. Строили её для воров и пьяниц, в редких случаях сюда волокли пойманных разбойников, если только не убивали на месте. Удержать истинного мага здешние камеры были никак не способны. Для этого потребовались бы железные стены, гильдейские печати на балках, наложенные должным образом, замкнутый контур на четыре угла, внутри которого невозможны никакие магические воздействия.

Захоти заключенный маг сбежать – сделал бы это так же легко, как утром встаёт с кровати.

Но он не пытался бежать.

– Лоренцо?

– Забавно. Впервые за много лет ко мне обращаются, забыв добавить «мессир». Это потому, что я обвиняюсь в убийстве?

– Нет. Общаясь друг с другом, мы часто опускаем титул.

Высокий рост. Волосы – соль с перцем. Глаза светлые, точнее сказать я не мог, потому что взгляд Лоренцо безостановочно блуждал по камере, избегая моего лица: окно, дверь, кровать, снова окно.

– У вас есть просьбы или пожелания? Может быть, жалобы на условия содержания?

– Ничего подобного.

– Если хотите, я распоряжусь, чтобы вам разрешили краткие визиты посетителей. Хотите кого-нибудь увидеть – домашних, слуг, жену?

Он поднял голову и в первый раз посмотрел прямо на меня:

– Увы, мессир дознаватель, это невозможно. Моя жена мертва.

Глаза у Лоренцо были ярко-синие, пронзительного цвета июльского неба.

***

– Да-да, мессир дознаватель, это он. Как вы сказали, Лоренцо? Ей-богу, узнал, только моложе он тогда был, двенадцать лет прошло, ни больше, ни меньше. Но помню, будто сейчас стоит перед глазами.

Трактиром тогда заправлял мой отец, я больше у него под ногами путался. Норов у папаши моего был суровый, нехорошо так о покойниках, только против правды не пойдёшь, пакостный у него был норов. Меня он ещё жалел, а слугам доставалось полной горстью. Сколько тех слуг сменилось в трактире на моей памяти!

Мелли появилась у нас по весне. Хорошенькая она была, рыжая, в веснушках, глазищи зелёные. Нанялась на кухню, но я и прочие сразу смекнули, что папаша хочет сделать её девочкой для гостей, только медлит, не желая спугнуть раньше времени. А в тот вечер он как раз собрался пристраивать девчонку к делу, велел ей подсесть за стол к клиенту, да быть с ним полюбезнее. Мелли упёрлась, папаша приказал ей не быть дурой, но девка ударилась в слёзы и заявила, что лучше уйдёт из трактира сей же час. Конечно, отец ей не позволил бы, никуда б она не делась, поломалась бы и смирилась, сколько я их таких перевидал. Но тут вмешался парень за стойкой.

Ничего примечательного в нём не было. Одежда небогатая. Сидел себе мирно, но услышал, как папаша обрабатывает рыдающую Мелли, и велел оставить девчонку в покое. Отец ему, само собой, посоветовал не лезть не в своё дело – разве что, если он готов заплатить за компанию Мелли больше, чем первый клиент.

А паренёк и говорит: заплатить-то я готов, только смотри, трактирщик, как бы тебе руки не обжечь моей платой.

Достаёт из кармана монету, кидает отцу. Тот поймал – а монета в его руках полыхнула огнём, отец хотел бросить, да никак, монета прилипла к ладони, не стряхнуть. Папаша, не будь дурак, бухнулся на колени, стонет: молю мессира мага о милости! Тот подошёл, накрыл его руку своей, пламя и погасло. Отец воет, ему ладонь до мяса прожгло, а этот хоть бы хны: маг, одним словом. Когда выходил, обернулся к Мелли. Ты идёшь? – говорит. Она и пошла за ним, как собачонка.

***

Я прослужил советником у покойного графа Риналдо десять лет. Не сказать, чтобы я его любил – таких людей, как его светлость, не любят, им хранят верность. Десять лет вся моя жизнь без остатка принадлежала графу. Теперь, когда его нет, я чувствую себя осиротевшим и неприкаянным. Ту же самую неприкаянность я читаю в глазах Карло, личного телохранителя его светлости. Помимо воли, представляю нас с ним бесхозными псами, с которых внезапно сняли привычные ошейники и выставили за порог после смерти прежнего хозяина.

Конечно, у графа были враги, как у любого знатного человека. Однако после назначения его наместником местной тихой провинции и отъезда из столицы, я всерьёз рассчитывал на то, что теперь-то моя жизнь потечёт спокойно и мирно, и заранее скучал.

Как же я ошибался…

Впервые я услышал о мессире Лоренцо сразу после прибытия сюда, от слуг предыдущего наместника, после его смерти доставшихся графу Риналдо вместе с должностью, так сказать, по наследству.

– Дипломированный маг, член гильдии, здесь? – поразился его светлость. – В этой дыре?

Его дурное настроение к тому моменту сделалось непереносимым. Меня наше новое положение повергло всего лишь в уныние и скуку. Его светлость же считал свое назначение опалой и ссылкой – по правде говоря, не слишком в том ошибаясь – и срывал свою досаду и ярость на всех приближенных.

В первую очередь, на мне.

– Недоучка, – фыркнул граф, выслушав мои пояснения. – Как и следовало ожидать.

Я заметил, что, недоучка или нет, с дипломом или без, маг может быть нам полезен.

– Это влиятельный человек. Будет нелишним с ним подружиться, ваша светлость.

По лицу графа я понял, что мысль о дружбе с магом-недоучкой его отнюдь не вдохновила. Тем не менее, его светлость был разумным человеком.

– Распорядитесь, Филипп, – велел он.

Поначалу мне казалось, что званый ужин в честь чародея удался. Амелия, супруга мессира Лоренцо, очаровала его светлость, и граф уговорил её принять в подарок золотой медальон с изумрудами, на витой цепочке. Изящная вещица, тонкой работы, весьма дорогая.

Разумеется, это не было экспромтом. Я заранее подобрал украшение, соответствующее вкусам госпожи Амелии, с камнями в цвет её глаз. Совсем несложно, учитывая, что в городе был ровно один приличный ювелир…

Мессир Лоренцо оказался крайне интересным человеком. У него был волшебный голос: когда он начинал говорить, все прочие за столом смолкали и начинали внимательно слушать, едва ли не против собственной воли. Не знаю, усиливал ли он эффект магией или нет – некоторым людям от природы дано умение приковывать всеобщее внимание, и мессир Лоренцо в полной мере обладал таким даром. Он перекинулся парой слов с каждым слугой. Попросил девушку, подавшую ему полотенце, передавать привет матушке, у кухарки поинтересовался, как её спина…

Граф, безусловно, заметил, как с присутствием гостя дом словно ожил, сделавшись похожим на часы, в которые вставили ключ, придав механизму новый завод.

– Должно быть, в этом городе у вас отбоя нет от клиентов, – заметил его светлость после очередной шутки мессира Лоренцо с прислугой.

– Это хороший город, ваша светлость, – просто ответил маг. – Вы, думаю, скоро полюбите его, как в своё время полюбил я.

– Полагаю, вы не откажетесь поспособствовать мне в этом, приняв должность моего личного мага?

Я замер: это не входило в планы. Иметь дипломированного личного мага не позволено никому рангом ниже герцога. Конечно, формально мессир Лоренцо не имел диплома, но всё же…

Предложение графа балансировало на самой грани приличий.

– Личный маг в нашем городе ни к чему, – рассмеялся Лоренцо. – Что же касается особого приоритета в моём списке клиентов – будьте уверены, ваша светлость его получит.

– Нет, нет, – покачал головой граф. – Никакого особого списка. Мне нужен личный маг, который будет жить в моём доме.

– Боюсь, что слишком многие жители города будут крайне огорчены, прими я подобное предложение, – мягко заметил Лоренцо. Кажется, он ещё надеялся свести всё к шутке.

– Принимая подобное предложение, – перебил его граф, – вы получаете шанс не больше чем через год стать действительным членом гильдии. Соглашайтесь, Лоренцо – вы ведь понимаете, что для вас это последний шанс, в вашем-то возрасте!

Улыбка сползла с лица мессира, словно её стёрли тряпкой.

– Боюсь, ваша светлость, – сказал он медленно, – что в моём возрасте уже поздно изображать из себя комнатную собачку, пляшущую ради объедков со стола для какого-то знатного гордеца.

Прощание вышло крайне скомканным. Госпожа Амелия благодарила графа за приём, опустив глаза, её щёки покраснели так, что россыпь веснушек полностью растворилась в этом румянце. Лоренцо, напротив, был бледен и спокоен.

Золотой медальон с изумрудами госпожа Амелия графу, впрочем, не вернула.

Надо полагать, просто забыла.

***

– Ты идиот!

Я замерла, не донеся до порога левой ноги.

– Господи, Мелли…

Голос мессира Лоренцо звучал устало. Как обычно при ссорах с женой. Всю душу она из него вынула, стерва. Он же её любит, до сих пор любит, слова поперёк не скажет! Мелли то, Мелли это, ах, душенька Мелли!

Превратил бы он её за сварливость в крысу. Нет, лучше в жабу.

Я ведь знаю, как он на меня смотрит, когда думает, что я не вижу – и, конечно же, когда поблизости нет душеньки Мелли!

– Ты ведь понимаешь, Амелия. Я никак не мог согласиться.

– Так и не соглашался бы! Зачем ты его оскорбил? Да будь он трижды надутый индюк, он – граф! Правитель нашего города!

– Мне досадно, что правитель нашего города – надутый индюк, Мэл.

Я фыркнула, закрыв рот ладонью. Боже мой, никто из любезничающих молодых идиотов и в подметки не годится мессиру Лоренцо! Ну и что, что голова наполовину седая, зато внутри головы – чистое золото. И характер у него золотой. И руки – половина вещей в доме его руками сделана, даром, что маг, никогда не гнушается смастерить что-то нужное в хозяйстве!

– Мы столько сил положили, чтобы закрепиться в этом городе! Так много достигли!

Я снова фыркнула: скажите, пожалуйста – мы! Ты-то здесь причём, кошка рыжая?

– И ты хочешь всё это пустить ослу под хвост? Лоренцо, ты идиот!

– Остынь, Мэл. Я прошу тебя.

Прошуршали шаги, и мессир Лоренцо появился на пороге.

– Доброго утречка, – пролепетала я.

– Ты всё слышала, Луиза? – негромко спросил он, закрывая за собой дверь спальни.

– Ни словечка!

– Я ведь действительно не мог согласиться, – сказал он, подходя ко мне и беря мою руку в свои.

Ой-ой…

– Я понимаю, понимаю, мессир, конечно же, – говорила я, чувствуя, как полыхают уши.

Стояла бы так и стояла.

В спальне скрипнула кровать. Мессир Лоренцо выпустил мои пальцы и вздохнул:

– Ступай, Лу. Когда пойдёшь за покупками, загляни к госпоже Берте, это будет как раз по пути. Спросишь, как она себя чувствует, и узнаешь, не пинался ли нынешней ночью ребёнок в её животе сильнее обычного, после вчерашних снадобий.

***

– Не понимаю, – сказал я. – Это звучит нелепо.

– Что именно кажется вам нелепым, мессир дознаватель?

– Эта странная вражда. У его светлости и мессира Лоренцо не было повода даже для серьёзной неприязни, не говоря уже о ненависти друг к другу.

– Трагическая случайность, – развёл руками Филипп, бывший советник графа Риналдо. – Я бы сказал, что вся эта вражда – цепь трагических случайностей. Поначалу его светлость не желал ничего дурного, всего лишь хотел познакомиться с городским чародеем. Но чародей оказался слишком независим и горд, его светлости захотелось поставить его на место, в ответ последовала резкость…

Возможно, если бы мессир Лоренцо хотя бы в дальнейшем проявил должное почтение, история не получила бы столь трагической развязки, но…

Кажется, советнику нравились многозначительные паузы.

– В чём заключалось непочтительность мессира Лоренцо? – уточнил я.

Вместо Филиппа мне ответил Карло, телохранитель его светлости, не справившийся со своей работой.

Высокий. Угрюмый. Лицо сплошь из острых углов, глаза глубоко запали. От шеи вниз по груди змеятся белесые шрамы, пересекаются друг с другом, ветвятся и снова сливаются, скрываясь под рубашкой.

Матерый зверь.

– По городу поползли слухи, – сказал Карло. – Колдун то здесь, то там говорил дерзости. Высказывался о графе с презрением. Сравнивал с… с…

– Уничижительно высказывался об уме и талантах его светлости, – пришёл ему на помощь Филипп.

– Можно и так сказать, – криво усмехнулся Карло.

***

Чёртов Лоренцо не понравился мне с первой минуты. Знал бы я, чем все обернется, перерезал бы ему глотку без промедления.

Господин называл меня, Карло, своим верным псом. Но ведь на то и пёс, чтобы чуять врага. Чуять и рвать в клочья. А я не смог. Не справился.

Проклятый колдун. Будь моя воля, все ваше чародейское племя под корень бы извел. Не боюсь ли я произносить эти слова? Чёрта с два. После того, что я пережил, мне нечего больше бояться.

После того случая, на охоте, год назад. Когда я метался в своей каморке, скуля от боли в разорванной груди, мечтая лишь поскорее сдохнуть.

Но я не умер. Ко мне прислали колдуна: седого старика со скрюченным носом. Таким няньки пугают на ночь детей.

Он принялся лечить меня. Если, конечно, пытки можно назвать лечением. Сперва мою плоть разрезали острыми ножами. Я лежал, стиснув зубы, старался не прокусить язык. Думал: только бы переждать эту адскую боль, хуже уже не будет. Хуже стало, когда колдун воткнул в мое тело бесчисленное множество прозрачных трубок. Трудился, не покладая рук, перекачивал каким-то дьявольским механизмом внутри меня жидкость жёлтого цвета. Я не знаю, что было в тех трубках. Если бы по моим жилам текло расплавленное олово, это вряд ли было бы так же мучительно.

Не знаю, как долго я корчился под истязаниями колдуна. Позже мне сказали – десять дней. Возможно. В таком случае, это были очень долгие десять дней. Боль не уходила ни на миг, терзая меня даже в беспамятстве.

Приходя в сознание, я то и дело видел склоняющееся надо мной лицо чародея.

И с каждым разом всё ясней понимал: ему нравилось причинять мне боль. Ему доставляли удовольствие мои стоны. Я был готов вцепиться ему в горло зубами. Если бы только был способен пошевелиться.

К сожалению, паршивец не дал мне такой возможности. Едва я оказался в силах оторвать голову от стола, колдун уехал. Оставил меня на попечение обычных лекарей.

Лоренцо, этот наглый выскочка, дерзил и ухмылялся в лицо его светлости – ухмылялся так же, как тот глумливый чародей. Да ещё посмел распускать о синьоре Риналдо грязные слухи.

Но я отплатил ему. Отплатил сполна.

***

– Да, мессир дознаватель, я был тогда на площади. Не вру, как бог свят, не вру. Я каждый день здесь сижу, с утра до вечера, вот и тогда сидел.

С самого начала и до конца, мессир дознаватель.

Мессир Лоренцо вышел из лавки зеленщика, и направился дальше.

Я ему крикнул:

– Доброго дня!

Он ответил:

– И тебе привет, Луис.

Обычное дело. И собрался было идти мимо, у меня он редко покупает. Зелёнщик – иное дело, у него-то в лавке мессир Лоренцо и час может провести, и больше, и списки с заказами оставляет.

И тут на площадь вылетели два всадника. Вернее, это я потом увидел, что их всего двое, а спервоначалу со страху показалось – с десяток. Подковы гремят, плащи хлопают, оружие бряцает.

Не привыкли мы тут к такому. Народ разбежался с середины улицы, но, должно быть, недостаточно резво, потому что графский слуга – к тому времени я уже увидел, кто это был – поднял лошадь на дыбы, и конские копыта едва не разбили голову хромому мясникову помощнику.

Мессир Лоренцо стоял себе спокойно и глядел не на слугу: на графа, который остановился рядом с моим прилавком. Я от греха подальше отступил вглубь. За булочки с лепёшками не очень-то, конечно, спрячешься – но до меня никому не было дела.

– Уважение, – сказал граф. Говорил он тихо, но я услышал – все услышали, кто был поблизости, потому что к тому моменту на площади стояла полная тишина.

– Вам, дорогой мессир Лоренцо, не хуже моего известно, что репутация строится на уважении. При первой встрече вы мне понравились. Жаль, что вы не оценили той дружбы, что я предложил вам. Из уважения к вам я даже был готов простить дерзость, сказанную наедине. Но вы возомнили, будто имеете право порицать правителя вашего города в разговорах с другими людьми. Такого неуважения я простить не могу. Считайте то, что сейчас произойдёт, уроком. Карло!

Графский слуга соскочил со своей лошади и пошёл к мессиру Лоренцо. Тот, кажется, только сейчас понял, о чём говорил граф – должно быть, никак не мог поверить.

Мессир Лоренцо отступил на шаг и вскинул руки, его ладони засветились было зеленым светом – но графский слуга быстро, как кот, прыгнул вперёд, толкнул мессира Лоренцо, и вдруг каким-то образом оказалось, что мессир Лоренцо лежит лицом вниз, а Карло стоит над ним, прижимая его к мостовой, не даёт встать.

Каким-то образом он умудрялся делать это одной рукой – а правой достал из-за пояса плеть.

От первого удара мессир Лоренцо дёрнулся всем телом, после второго застонал, а потом удары посыпались один за другим, только плеть свистела. Я никогда не видел, чтобы один человек бил другого с таким умиротворённым лицом, как это делал тот графский слуга. Мне было очень страшно.

Мессир Лоренцо больше не дёргался и не стонал. Я испугался, что он умер.

Графский конь зафыркал и забил копытом.

– Спокойно, Феличе, – сказал граф, наклонившись к конскому уху. – Хороший скакун не должен бояться запаха крови. Карло, достаточно.

Граф тронул поводья. Его конь, не переставая фыркать, но не переча всаднику, подошёл к распростёртому на мостовой телу.

Мессир Лоренцо поднял голову.

– Я надеюсь, что никаких недоразумений у нас с вами, мессир городской маг, больше не возникнет? – спросил граф.

Карло уже садился на свою кобылу. По-моему, у него даже дыхание не сбилось.

– Никаких недоразумений, – голос мессира Лоренцо был очень хриплым. Он говорил спокойно и медленно – примерно так говорит человек, только что очнувшийся от глубокого сна.

Почему-то от звуков этого голоса графский конь заржал и отпрянул.

– Феличе! – граф похопал коня по шее. Тот заржал снова.

– У вас хорошая лошадь, ваша светлость, – сказал мессир Лоренцо.

Граф посмотрел на него, и, кажется, не нашёлся с ответом.

Резко дернул поводья, заставив своего Феличе сделать что-то вроде пируэта на месте, и рванул с места в карьер.

***

Не только яды или снадобья. Краски всех сортов. Благовония. Иногда – порох мелкого помола. Масло, дёготь – кузнецы и тележники не заказывают столько, сколько брала у меня госпожа Амелия. Колёса, блоки и верёвки. Зеркала всех форм и размеров.

Жена мага всегда вежливо улыбалась, оплачивая счета. А свои догадки о том, зачем мессиру Лоренцу всё это, я оставлял при себе. За них мне никто не платил.

Но в тот вечер чародей заглянул ко мне сам. Слегка пошатываясь, обошел прилавок. И указал на игрушку, деревянную фигурку лошади, пылившуюся в углу.

– Милая безделица, – сказал мессир Лоренцо. – Сколько стоит?

***

Феличе – значит, счастливый. И то правда: мало кто из четвероногих удостаивается чести служить столь знатной особе. Конь достался его светлости Риналдо жеребёнком, и на удивление сильно привязался к своему суровому хозяину. Что ещё удивительнее, сам граф испытывал к Феличе столь же явную приязнь. Возможно, потому, что имел не так много друзей, и не завёл ни жены, ни детей. Я не говорю, что Феличе заменил ему ребёнка – но, право же, иногда подобные мысли мелькали у меня в голове!

Теперь его светлость приходил ко мне на конюшню каждый день, и я всегда знал, о ком он будет справляться. Как дела, Бернард? Здоров ли Феличе? Ухожен ли? Вдоволь ли получил сегодня овса?

Ради благосклонности графа я старался изо всех сил. Феличе вырос в вороного красавца, одного из лучших скакунов во всём королевстве.

Я быстро понял, что иных коней, кроме Феличе, для графа не существовало. Но лишь

со временем я уяснил, что граф ставит своего коня выше всех людей.

В последнем я имел случай убедиться год назад, во время королевской охоты, одной из последних перед ссылкой графа в провинцию.

Мы затравили волка, крупного, сильного зверя. После нескольких дней облавы, после долгой погони, тварь со свалявшейся серой шерстью и пастью, в которой без труда поместился бы трехлетний ребёнок, загнали к обрыву. Волк развернулся, готовый принять бой.

Его светлость поднял ружье и нажал на курок. Выстрела не последовало: случилось то, что служило причиной гибели множества охотников. Ружьё заклинило.

Волк пошёл нам навстречу. Граф вытащил пистолет, выстрелил, но никакой пистолетной пули не хватит силы остановить такого мощного зверя.

Одним прыжком тварь наполовину сократила расстояние до его светлости. Почуяв запах хищника, Феличе встал на дыбы, сбросил с себя всадника и ускакал в чащу. Зверь оскалил пасть.

И тогда мы все услышали сухой щелчок. Волк замер, навострив уши.

Карло, слуга его светлости, неторопливо слез со своей кобылы, ещё раз щёлкнул кнутом. Зверь зарычал.

Телохранитель медленно обошёл волка полукругом. Волк неотрывно наблюдал за ним. Как только хищник повернулся к синьору Риналдо спиной, кнут свистнул в третий раз.

Дальнейшее произошло в считанные секунды. Человек и зверь, схватившись, катались по траве. Карло обвил плетью волчью шею, вцепившись в неё, словно клещами. Волк бился в его объятиях, вовсю молотя когтистыми лапами, рычал и визжал, но через несколько минут затих. Графский слуга за время всей схватки не издал ни звука.

Истерзанного, истекающего кровью Карло погрузили на повозку и отправили в замок. Но синьор Риналдо, к моему потрясению, даже не взглянул в его сторону.

– Бернард! – он схватил меня за плечи, встряхнул. – Немедленно разыщи Феличе. Даю кошелек золота. Найди моего коня, слышишь?

Теперь вы понимаете, мессир дознаватель, что лучшего способа свести графа с ума Лоренцо при всём желании не смог бы придумать?

Спустя неделю после того случая на площади, который обсуждал весь город, я обходил конюшню. Из стойла Феличе раздался страшный хрип. Красавец скакун стоял на коленях, из его ноздрей шла кровь. Я метнулся к бедному животному, но, увы, ничем не смог ему помочь. Несчастный Феличе рухнул на пол и забился в судорогах.

Вскоре он умер.

Его светлость обезумел от ярости и горя. Он разгромил конюшню и едва не пристрелил меня. Впервые в жизни я видел, чтобы человек в буквальном смысле рвал на себе волосы.

Я слышал собственными ушами, как граф сказал Карло: «Я уничтожу этого чёртового мага!»

***

Воды отошли вечером. Встав со стула после ужина, я ощутила ползущие вниз по ногам теплые струйки, и немедленно сообразила, что к чему. Не в первый раз.

– Беги за мессиром Лоренцо, Магдалена, скажи: роды начинаются, пусть поторопится!

Ох. И ох.

– Тише, тише, госпожа Берта! – молоденькая повитуха, сдаётся мне, боялась больше меня.

– Тёплую воду. Полотенце. Ну что, госпожа Берта, в пятый раз – как по маслу? Кого ты хочешь, Магдалена: братика или сестричку?

– Братика, мессир Лоренцо!

Весёлый он был в этот вечер, балагурил без умолку, пока я тужилась да стонала. Мессир Лоренцо всегда любил пошутить, а тут прямо разошёлся, я от смеха забывала про боль.

Ох!!!

– Получай своего братика, Магдалена!

Вот и славно.

И пяти часов не прошло, родила с божьей помощью да стараниями мессира Лоренцо. Точно, как по маслу.

***

Глухой ночью я проснулась, будто меня кто под руку толкнул. Мне снилось, что я сожгла обед и стою в клубах дыма, поднимающихся от загаженной плиты, а госпожа Амелия меня строго отчитывает.

Вскинулась, проморгалась – и поняла, что по комнате и впрямь плывут клубы дыма.

– Луиза! – завопила я, тут же закашлялась, хватнув полную грудь дымного воздуха. – Пожар, Луиза, мы горим!

– А, что???

С трудом растолкала девку, потащила к выходу из комнаты.

Открыла дверь и отшатнулась: меня едва не сбило с ног волной жара, накатившего из коридора.

– Помогите, – позвала Луиза, – пожар!

Какое там! Дом мага стоял на холме, в стороне от прочих. Никто нас не слышал.

– Мессир Лоренцо, помогите! – заголосила Луиза.

– Дурища, – рявкнула я на неё, – забыла? Мессир Лоренцо с вечера ушёл принимать роды, его наверняка ещё нет дома! Самим придётся спасаться!

Набросив на Луизу одеяло, я опрокинула сверху кувшин воды, стоявший у кровати. Лучше, чем ничего. Нырнула к ней, под одеяло, обхватила за плечи.

– Паола, я боюсь…

– Я тоже. Пошли!

И мы, пригнувшись, выскочили в коридор. В левом крыле трещал огонь, но путь направо был свободен, хотя в дыму вовсе ничего не было видно, мы с горем пополам, кашляя и задыхаясь, едва ли не ощупью выбрались на лестницу, а с неё – вниз, во двор.

Продышались. Луиза всхлипывала, я бросилась звать соседей и остановилась.

– Амелия. Где госпожа Амелия???

Луиза дрожащей рукой указала на окна спальни, из которых вырывались языки огня.

– Что у вас стряслось? Дым стоит столбом!

– Пожар!

А вот и соседи. Припоздали малость, но лучше так, чем никак.

– Амелия! Мелли? Где моя жена???

Луиза отчаянно закричала:

– Стойте, мессир Лоренцо!

Какое там! Не помня себя, маг рванулся в горящий дом.

– Что сидишь, дура, помогай тушить! – прикрикнула я на ревущую Луизу.

– Сгорит же, как есть, сгорит!

– Не сгорит! Куда там простому пожару сжечь нашего мессира Лоренцо!

Помогло. Луиза, всхлипнув ещё пару раз, утерла слезы, размазав сажу по щекам, и схватила поданное кем-то из соседей, успевших выстроиться цепью, ведро с водой.

– Глядите!

Пламя гасло. Сквозь багровые всполохи пробивались синие и зелёные лучи, дым, валивший из окон, приобрел болотно-зеленый цвет и истончался с каждым мигом.

– Я же тебе говорила, – толкнула я Луизу под бок. – Ох, окажись мессир Лоренцо дома, глядишь, и вовсе обошлось бы!

– Паола, – тихо сказала Луиза, глядя на меня широко раскрытыми глазами, – а отчего вообще случился пожар, ведь ты, ложась спать, погасила печь и выгребла всю золу?

Двери с треском распахнулись.

На пороге стоял мессир Лоренцо, держа на руках Амелию. Её голова запрокинулась, рыжая коса мела землю. Часть волос обгорела. Подол ночной рубахи закоптился и тлел.

– Жива??

Мессир Лоренцо покачал головой и опустился на колени, продолжая обнимать мёртвое тело жены.

Будто слепой, он гладил её по волосам и по лицу, я закусила пальцы, чтобы не зарыдать. Ох, горе-то какое.

Ладонь мессира Лоренцо задержалась на груди Амелии и сомкнулась вокруг золотого медальона с изумрудами, на витой цепочке.

Маг поднял голову:

– Отчего загорелся огонь?

Все молчали.

Мессир Лоренцо поднял руку с зажатым в ней медальоном.

Из темноты вынырнул капитан Андерс, начальник нашей стражи, задыхаясь от быстрого бега, с трудом проговорил:

– Мои… мои сожаления, мессир Лоренцо…

– Сожаления? – улыбка на лице мага была такой, что у меня мороз прошёл по коже. – Сожалеет пусть тот, по чьей вине погибла моя жена.

Золотая цепочка с чуть слышным звоном лопнула, голова Амелии упала на грудь мессира Лоренцо – словно она одобрительно кивнула.

***

– Не делайте глупостей.

– В присутствии капитана городской стражи? – усмехнулся мессир Лоренцо.

Мы двигались быстрым шагом, бок о бок, беседуя, как добрые друзья. Я не имел ни малейшего представления, куда мессир Лоренцо так спешит, оставив догорающий дом и тело жены на попечение своей кухарки и служанки. Знал только, что, куда бы он ни шёл, я ни в коем случае не должен оставить его одного.

– Вы – маг, – указал я на очевидный факт. – Если вы того захотите, все стражники города во главе со мной не справятся с вами.

– Ерунда. Маги не всесильны. Иначе моя жена сейчас была бы жива!

– Что вы собираетесь делать?

– Наказать того, кто виновен в её смерти.

– Я не могу вам этого позволить, мессир. При всём уважении к вашему горю.

– Вы можете арестовать убийцу.

– Разумеется, – я с облегчением перевёл дух.

Мессир Лоренцо был в ярости, но головы при этом не потерял.

– Тогда вперёд. Он здесь, – мессир Лоренцо взмахом руки указал на двери кабака «Медная подкова», к которым мы только что подошли.

– Вы в этом уверены?

– Я – маг, как вы и сказали, – напомнил мессир Лоренцо. – Давайте же, капитан Андерс. Делайте свою работу!

– Восемь свидетелей, – сказал Карло. – Восемь, капитан Андерс. Каждый из них поклянется всеми богами, что я вошёл в этот кабак после захода солнца и вставал с места лишь для того, чтобы выйти во двор отлить.

– Ты слишком трезв для того, кто пил десять часов кряду, – заметил я.

– Я пью, не пьянея.

Мне нечего было возразить. Телохранитель графа не мог поджечь дом мессира Лоренцо. Не мог никаким чудом.

– Арестуйте его, капитан.

– Он невиновен, – слова давались мне тяжело, но что ещё я мог сказать.

Карло ухмыльнулся в лицо магу.

– Ты слышал, что тебе сказал капитан, колдун?

Мессир Лоренцо сжал кулаки и бросился на телохранителя его светлости.

Пожалуй, Карло всё-таки прихвастнул, что пьёт, не пьянея, потому что его звериная ловкость явно поуменьшилась. Маг ударил его раз, другой, повалил на пол – лишь тогда Карло опомнился от неожиданности и начал защищаться, только без особого успеха.

– Капитан, – ухмыляться он так и не перестал, даже лёжа на заплеванном полу кабака. – Помогите же мне! Вы видите, этот человек напал на меня, когда я мирно выпивал, и избивает меня.

Я поднял его за шиворот и встряхнул. Карло не сопротивлялся, только ухмылка его делалась всё шире.

– Убирайся, – посоветовал я ему. – Иди к своему хозяину. Мы все знаем, кто устроил этот пожар. И будь уверен, ему не сойдёт это с рук, будь он хоть трижды граф!

***

Я знаю, сейчас каждый второй в этом городке клянётся, что пил в «Медной подкове» той ночью, и маг сидел за соседним столом, на расстоянии вытянутой руки.

Только в моём случае это самая что ни на есть правда, а верите вы мне или нет, мне плевать.

Я был там. Мессир Лоренцо как сел за тот стол, так и сидел, не двигаясь с места, и не прикасаясь к кружке, которую поставил перед ним трактирщик, часа два, не меньше. Кто-то пытался заговорить с ним, он не отвечал.

Врать не стану, я не заметил, как он поднялся. Просто обернулся, а маг уже стоит, возвышаясь над всеми нами.

Ну да, прямо на столе. Только дело даже не в этом, он, вы понимаете, казался куда выше собственного роста, грозный и страшный. Все выпивохи примолкли, я тоже.

Мессир Лоренцо обвел кабак взглядом. Глаза у него были совершенно мёртвые, сухие, как камни.

– Вы все меня знаете, – сказал он вроде бы тихо, но отчего-то это напомнило мне далёкие раскаты грома в летнюю грозу. – Я жил рядом с вами больше десяти лет. Лечил вывернутые руки и ноги, заговаривал больные животы, призывал тучи пролиться дождём над сохнущими полями, приводил домой потерявшийся скот. Я думал, что нашёл своё место в этом мире и счастливо проживу здесь до глубокой старости.

Но оказалось, что достаточно знатный и богатый человек может одним движением руки разрушить всю мою жизнь – всего лишь потому, что я не согнулся перед ним так низко, как ему того хотелось. Как вы думаете, справедливо ли это? Скажите мне, люди?

Мы молчали. Проползи сейчас по полу кабака таракан, топот его лап услышали бы все, кто там сидел.

Мессир Лоренцо посмотрел на нас – не знаю, как прочим, а мне показалось, что глядит он прямо на меня – и снова заговорил:

– Имеет ли право один человек делать такое с другим просто по праву сильного, по праву того, кто может? Если нет – то он виновен, и заслуживает смерти за то, что сотворил.

Если же ответ – да…

Он улыбнулся и развёл руками, раскрыв ладони:

– Если ответ – да, то он всё равно заслуживает смерти, ведь я могу сделать это по тому же самому праву. Могу – и сделаю.

На ладони мессира Лоренцо лежал золотой кулон с изумрудами. Маг поднял его над головой, показывая всем нам.

В следующий миг кулон вспыхнул ярким пламенем цвета первой весенней травы.

Вспыхнул – и сгорел без следа.

***

– Кто нашёл тело?

– Карло, мессир дознаватель. Он дежурил под дверью спальни его светлости, почувствовал неладное, вошёл внутрь, и…

Советник в очередной раз прервался на полуслове, горестно взмахнув руками.

– Дежурство? – удивился я. – После ночной попойки?

– Я мало сплю, – пояснил Карло. – И много пью. Старые раны не дают мне покоя по ночам.

– Что такое неладное вы почувствали?

– Граф храпел во сне. Громко. Иногда храп прерывался, но не больше, чем на несколько минут. Когда я понял, что уже довольно давно не слышу раскатов, я забеспокоился и решил проверить. Нашёл его в таком виде.

– Вы что-нибудь делали с телом?

– Только переместили его из спальни сюда, – Филипп обвел руками стены – в погреб. Чтобы, вы понимаете… воспрепятствовать разложению.

– Разумно. Кто ещё видел тело?

– Я, разумеется, – сказал капитан Андрес. – и наш ювелир. Он подтвердил, что это его кулон. Тот самый.

Начальник стражи указал на шею мертвеца, которую туго, на два оборота, обвивала золотая цепочка медальона, украшенного изумрудами.

– У меня больше нет вопросов, господа, – сказал я. – Я готов провести процедуру распознавания магического ритуала, повлекшего за собой смерть графа Риналдо.

Меня оставили наедине с покойным графом – не разложившимся, благодаря заботе его советника. Хотя лично мне, в целом, было всё равно. Состояние объекта магического воздействия почти не влияет на процедуру распознавания источника этого воздействия. След ритуала практически невозможно скрыть.

Поэтому убийства с помощью магии очень редки.

Я раскрыл свой мешок, достал медную чашу и две свечи белого воска и начал работать.

***

Королевский дознаватель пришел ко мне домой поздно вечером.

– Господин судья, – сказал он. – Моя миссия в вашем городе исполнена.

– Мессир Лоренцо едет с вами, я полагаю? Вам нужны люди для сопровождения?

– Нет. В результате проведенного дознания, следов вмешательства сверхъестественных сил в смерть графа Риналдо мною не обнаружено.

– Как… Никаких следов?

– Ни малейших. Следовательно, мессир Лоренцо невиновен в этом преступлении. Оставляю дальнейшее на ваше усмотрение, господин судья.

Он вежливо раскланялся и без дальнейшей задержки покинул мой дом.

Сказать по правде, едва фигура дознавателя скрылась за дверью, я ощутил невероятное облегчение.

И, пожалуй, гордость. Ай да Лоренцо! Так справить свое колдовство, что сам королевский маг не нашел зацепок!

Видать и мы, жители уездных городов, на что-то годимся. Не все этим столичным снобам носы задирать.

Завтра же распоряжусь отпустить из камеры мессира Лоренцо, храни его Господь.

И то правда, что бы мы все делали без него?

Вон, месяц назад у мельника нашего, Стефана, вскочил на глазу ячмень, так он весь извелся, бедняга, пока не пришел к мессиру на поклон. Тот пошептал, приложил какие-то травы, а назавтра ячмень и пропал.

…Пожалуй, скажу супруге, чтобы все же вернула мессиру Лоренцо одолженный на праздник мешок зерна. На всякий случай.

И все же… гложет меня сомнение, маленькая такая червоточина, будто бы все мы, и мессир дознаватель, и капитан Андерс, и я – упустили что-то важное в этом деле. Важное, и вместе с тем что-то очень простое.

Впрочем, не буду забивать голову дурными мыслями.

Оставим магию магам, а мы – люди простые.

***

Способности к колдовству я обнаружил в себе с малых лет. Как все почти природные маги – совершенно случайно. Ничего особенного: я мог создавать лишь небольшие вспышки света. Достаточно для того, чтобы вызывать зависть и восхищение у соседских ребятишек, но так мало для чего-то иного!

Очень хорошо помню, как я впервые увидел настоящего чародея, проезжавшего через наше захолустье. Он творил потрясающие вещи, но даже не это главное. Я увидел, как менялись лица тех, кто смотрел на чародея. Лица моих соседей, друзей, родных. Их глаза до краев заполнились восхищением и преклонением перед чудом.

Я немедленно решил: моя судьба будет такой и только такой. Иного мне не нужно.

В отличие от многих других решений, принятых в детстве, это осталось неизменным и по сей день.

Я отправился в столицу. Поступить на обучение в гильдию магов мне удалось без особого труда, но эта лёгкость оказалась обманчивой. Меня ждала стена непонимания и презрения, отделившая меня от всех. Я был слишком низкого происхождения – и не обладал по-настоящему серьёзным талантом, который позволил бы всем закрыть на это глаза. Проходимец, выскочка, кричали мне в лицо однокашники. Куда ему в маги, шел бы коров доить, хмыкали за спиной убеленные сединами чародеи.

Возможно, благодаря труду и упорству я всё же смог бы добиться цели и стать настоящим магом, будь я достаточно знатен. А с достаточным природным даром я смог бы пробиться, невзирая на свою крестьянскую семью.

Увы, моим мечтам не суждено было сбыться.

На второй курс я всё же сумел перейти. Один из старших товарищей научил меня, как обмануть профессоров на экзамене. Никакой магии, простой химический опыт. Хитрый состав, самовоспламеняющийся через рассчитанное время, позволил мне закончить первый курс, и даже удивить своего преподавателя.

Тогда я впервые понял: артистизм и магия – это две совершенно разные вещи.

И первое без второго вполне может сработать точно так же, как второе – без первого.

После того, как я был всё же отчислен, я покинул школу, униженный, но не сломленный, готовый добиться успеха если не в столице, то хотя бы где-нибудь в провинции.

Разъезжая по стране, ища, куда бы применить свой дар, я встретил бродячего фокусника. Он удивлял доверчивых деревенских жителей, доставая пушистого серого зайца из совершенно пустой шляпы. Я сдружился с фокусником – талант заводить друзей в чём-то сродни артистизму, и к тому моменту я успел его неплохо освоить.

Мой новый приятель поделился со мной секретами своего мастерства. В числе прочего рассказал: в его шляпе был потайной карман, в котором и прятался ушастый зверёк.

Я решил: если я не могу силой колдовства переместить зайца в шляпу, нужно просто убедить публику, что его там никогда не было. Только и всего.

Пусть я не могу стать магом. Но убедить зрителей в том, что я – маг, оказалось мне вполне по силам.

Время, проведённое в гильдии, в итоге принесло мне большую пользу.

Прежде всего, теперь я точно знал, как ведут себя истинные маги, знал основные секреты их ремесла, более или менее разбирался в теории – короче говоря, без особого труда мог сойти за мага там, где не требовалось колдовать.

Кстати, о колдовстве. Слегка изменив формулу самовоспламеняющегося состава, подсказанного мне старшекурсниками, я добился ряда эффектов, практически неотличимых от настоящей магии. Я научился делать порошок, разжигающий настоящий костёр – и крем, дававший скорее иллюзию пламени.

Я совершенствовался в применении своей «огненной магии»: покрывал разными видами составов навершие палки, создавая огненный посох, подошвы башмаков, монеты.

Именно тогда я встретил Амелию.

Это было одно из первых моих удачных представлений. Я был настолько окрылён тем, что всё сработало, что совершил две непростительных глупости сразу.

Первая – я забрал с собой спасённую девушку.

Второе, намного худшее – я рассказал ей правду.

Амелия была умна. Она стала моей подругой, незаменимой ассистенткой, позже – женой. Делать фокусы вдвоём намного легче, чем одному. Когда в нужный момент один из зрителей в зале направит внимание прочих в нужную сторону – это дорого стоит.

Вдвоём с Амелией я решился на то, что боялся предпринять в одиночку.

Я решился завоевать целый город.

Некоторое время мы собирали информацию. Потерлись тут, прошлись там. Пересекли провинцию, не привлекая особого внимания – краски для волос и кремы, изменяющие цвет лица, творят чудеса.

А потом я появился во всём блеске, с помощью моей супруги дав по-настоящему красивое представление, такое, что все поверили: в город прибыл маг.

Между прочим, поддерживать нужную репутацию куда проще, чем завоевать её.

Дожди чаще всего проливаются сами, лечить болезни можно и без магии – к слову сказать, в гильдии нам преподавали и обычную медицину! – а химические опыты неизменно служили мне добрую службу.

Всё шло просто замечательно. До тех пор, пока я не понял, в какую ловушку загнал себя, делясь с женой всеми деталями своего ремесла.

А, главное – это осознала сама Амелия.

Я ни в чём не мог ей перечить. Я не мог сказать ей дурного слова. При малейших ссорах она начала угрожать мне разоблачением. Да, она тоже теряла всё – какое-то время её останавливала эта здравая мысль, но, к сожалению, со временем желание власти надо мной взяло верх над разумом.

Начались прямые оскорбления. При самых мягких попытках урезонить её в ответ следовали угрозы. Хуже всего было то, что я понимал: она действительно способна сделать то, о чём говорит. Способна уничтожить мою жизнь, а заодно – свою собственную, просто ради того, чтобы насладиться моим унижением.

В конце концов, я осознал что должен от неё избавиться.

Но как было это сделать?

Будь я истинным магом – нашёл бы способ, но, увы, не с моими возможностями.

Пожалуй, я мог бы отравить её, но…

Жена мага умирает от загадочной болезни?

В кои-то веки моя репутация обратилась против меня. Я не знал, что делать.

Использовать те средства, которые тебе подбрасывает судьба – вот залог успеха. Мне нужно было всего лишь дождаться, пока моя судьба предоставит мне достаточно средств для того, чтобы исполнить задуманное.

Появление в моём городе графа Риналдо стало тем подарком судьбы, которого я так долго и терпеливо ждал.

Мы с Карло встретились в «Медной подкове». Он пил одну кружку за другой и выглядел глубоко несчастным. После пары часов общения ни о чём он разговорился, а концу вечера я вытянул из него всю его историю.

Десять дней он лежал под ножом колдуна, испытывая адские муки. И ни разу за всё это время хозяин, любимый хозяин, которому он, Карло, спас жизнь, не навестил его, не поддержал – ни благодарностью, ни добрым словом. В глазах господина Карло так и остался псом, преданным, да, полезным, безусловно, но не заслуживающим ни капли ласки, не то, что его ненаглядный Феличе.

Воистину, любовь и преданность ручного пса могли сравниться лишь с его же злобой и ненавистью.

– Я хочу, чтобы вы наказали синьора Риналдо, за то, что он сделал, мессир, – сказал мне Карло. – Убейте его своей магией. Я заплачу. Всё, что у меня есть.

И тогда смутный план избавления от Амелии, зревший так долго, наконец, стал мне ясен.

– Я могу предложить нечто лучшее, – ответил я. – Вы можете убить своего хозяина сами.

Это, вне всяких сомнений, был мой лучший трюк. Иллюзия, исполненная на глазах целого города. Раздутая, как лесной пожар, ссора с графом: этого заносчивого богатого дурака было так легко спровоцировать! Разыгранная ненависть ко мне его верного пса. Пузырёк яда, переданный Карло. Уверен, что подливая снадобье в воду хозяйского любимца, невозмутимый слуга хохотал про себя, как сумасшедший.

И, наконец, финальный акт представления.

Перед тем, как отправиться принимать роды, я подмешал Амелии пару капель снотворного и рассыпал по углам спальни свою фирменную горючую смесь. По дороге к госпоже Берте подал знак Карло, чтобы тот отправился в заранее условленное место, где с него не спустят глаз.

Дальше оставалось выйти на сцену и сыграть мужа, убитого горем. Под носом у доверчивого капитана городской стражи я передал Карло ожерелье. Дал ему пару часов: добраться до графа. И на глазах десятков свидетелей сжёг грубую копию ожерелья, наспех изготовленную за пару дней.

Между прочим, использование медальона было импровизацией – я не мог предугадать заранее, что граф захочет подарить его Амелии, но хороший артист никогда не упустит возможности придать представлению дополнительную глубину за счёт неожиданно подвернувшихся возможностей!

Всё.

Я свободен.

***

Я отхлебнул из кружки мутное пойло, которое здесь почему-то называли элем. Может, хоть головную боль заглушит. Да-да, голова может болеть даже у действующего члена гильдии. Когда есть, от чего.

Как маг-недоучка, отчисленный из гильдии за неуспеваемость, мог совершить преступление с помощью колдовства и не оставить никаких следов?

Невозможно. Уму непостижимо.

– Мессир дознаватель!

Это был тот самый трактир, в котором я останавливался по пути сюда. Двенадцать лет назад Лоренцо встретил здесь свою будущую жену.

Надо же, трактирщик вспомнил меня с первого взгляда. Редкая память на лица – собственно, три недели назад я подумал о том же, когда он припомнил Лоренцо по наброску-шаржу времён его недолгого студенчества в гильдии.

– Мессир дознаватель, а я ведь надеялся, что вы к нам ещё заглянете! Я ведь её нашёл!

– Что нашёл? – не понял я.

– Монету! Ту самую, что папаше моему ладонь до кости сожгла, помните?

– Неужели? – вежливо вздохнул я.

– Сохранил, сберёг! По правде говоря, когда отец преставился, я её сначала повесил над прилавком. Думал, будет в моём трактире своя волшебная вещь, народ повалит. Да ведь никто не верит! Говорят, брешешь ты, Джузеппе, подкоптил монету и думаешь провести нас!

Несколько мужиков, сидящих рядом, дружно загоготали.

– Вы ведь поможете мне, мессир дознаватель? Скажете этим невеждам, что я не вру?

Трактирщик протягивал мне старую потускневшую монету, прожегшую дыру в руке его отца.

© silver_mew