Внешность у Щелкунова была моложавой. Даже детской. Прибавьте к этому негромкий голос, маленький рост, врождённую скромность и получите портрет.
Когда известие о получении очередного воинского звания «капитан»(!) застало его, лежащего в госпитале с аппендицитом, и появилась срочная необходимость обмыть звание с соседями по палате, он, накинув госпитальный халат, сходил было до ближайшего магазина, потом до другого…ни в том, ни в другом водку ему не продали.
- Спиртное только с двадцати одного года!
- Дык…
- Паспорт покажи.
Паспорта с собой не оказалось.
- А сигарет можно?
- А восемнадцать тебе уже есть? Точно?
Правда, и выпивал то он не по-взрослому как-то. Не особо нравилось это ему, да и пьянел очень быстро – сообразно своему весу и росту.
Приехавши к новому, как ему тогда казалось, спокойному месту службы он, как это водится, накрыл поляну. Небольшую, так – поляночку. Военных-то в военкомате шесть душ всего вместе с ним. А тут как раз двух зайцев одним махом – и за прибытие, и за звание. Надо сказать, что в этом маленьком городишке ему насчёт продажи спиртного никто никаких вопросов не задавал, хоть и пошёл он до магазина не в новых майорских погонах, а в спортивном костюме. На само действо, понятное дело, переоблачился в форму.
Офицеры и прапорщик, новые сослуживцы Щелкунова, оказались на редкость душевными людьми. По крайней мере, так поначалу показалось. Предлагали помощь в работе и переезде, звали на рыбалку, обещали завтра же сводить-показать все достопримечательности и злачные места города. Шутили наперегонки. Даже самый старший из них, военный комиссар, был мужик простой. Не запанибрата, конечно, но и без чванства и высокомерия — именно старший товарищ.
Но что-то всё-таки немного напрягало. Чувствовалась какая-то особая кастовость в этом небольшом коллективе. Что-то, видимо, важное и интересное, возможно даже тайное, их объединяло и сплачивало. Наверное, со временем, он тоже станет посвящённым в это. Вот сейчас вольётся в коллектив, сработаются...
Возлияние происходило, как это обычно бывает – с рассказами-распросами о службе друг друга.
- А что, Дмитрий Николаич, — сказал, чуть приобняв, прапорщик, — я гляжу, ты мужик что надо. И по разговорам, и за столом. Мы так тебя и курить научим.
- Да я вообще-то умею, — объятья прапорщика, с которым только что познакомились, на мгновенье показались чем-то диковатым и несуразным, панибратско-фамильярным, но своё слово тут же вставил военком:
- Александр Юрьич — мудрый прапорщик. У него, Дмитрий Николаич, есть чему поучиться.
- Коль умеешь – хорошо. Научим и более сурьёзным вещам, — прапорщик как-то заговорщицки подморгнул ему и улыбнулся непростой какой-то улыбкой.
Щелкунов удивился сначала. Но небольшое застолье потекло дальше, и от обилия алкоголя и общей душевности происходящего удивление быстро сошло на нет. Но ненадолго.
Все как-то вдруг переглянулись, снова в их взглядах была какая-то тайна, немного отсели от стола, пооткидывались на спинки стульев.
- Что, Андрей, опять?
- Да. Похоже, снова ломать начинает.
С этими словами высокий, стройный, но какой-то бледноватый молодой майор отодвинулся к стене, засучил рукав, достал шприц, наполнил его какой-то гадостью и ввёл себе…
- Вот, майор, смотри, — из-за плеча раздался голос мудрого прапорщика, — ты следующий.
Мир перевернулся в одно мгновенье. Перед глазами появился какой-то туман, даже сидя на стуле стало тяжело держаться вертикально. Взгляд Щелкунова нашёл глаза военкома.
- Константин… - начал было жалобно он.
- А ты как думал, майор, — на этот раз уже не особо дружески ответил комиссар, холодно улыбаясь, — здесь у нас так. Мы все через это прошли. С волками жить – по-волчьи...
Щелкунов сполз со стула в нокаут. Раньше в случае чего красавицы падали в обморок. Как это называется сейчас у майоров — не знаю. Наверное, так же.
Похлопали по щекам, дали нюхнуть нашатыря.
Немного оклемался.
Ужасное чувство щемило грудь и сосало мозг. Как же так? Куда я попал? И это офицеры? Наркота! Хотелось куда-то бежать, повеситься, застрелиться, утопиться!
Но этого не произошло.
Потому что ему быстренько объяснили одну простую вещь. У Андрея Николаича – сахарный диабет. И он периодически инсулин себе колет.
Их бин пошутить...
Оценили 25 человек
46 кармы