В старом ободранном футляре было темно, тесно, и густо пахло канифолью. Концертов не было уже две недели. Музыкант уехал с семьей глядеть на рыб в Красном море, оставив футляр в несгораемом шкафу в театре. Рядом лежали другие футляры, их уносили-приносили, доносился гомон и смех, мимо стучали шаги, вразнобой звучали настраиваемые инструменты. От звуков этой проходящей мимо жизни Скрипке и Смычку было еще более, чем всегда, невыносимо скучно лежать вдвоем в футляре. Общество друг друга им порядком осатанело.
Ну еще бы, попробуйте полежать вдвоем в темноте лет сто, и я на вас посмотрю, как вы будете друг другу рады. Ни черта не будете рады. Да просто тошнить вас будет друг от друга. Даже юные влюбленные, которым кажется, что они неразлучны, как волна и пена, огонь и дым, Полярная звезда и Малая Медведица... в общем, после пары лет совместного лежания каждую ночь под одним одеялом и юные влюбленные осатаневают любо-дорого. Не все, но многие. Что уж говорить о сотне лет в проканифоленном футляре. Тут и святой не выдержит.
Первые лет тридцать они развлекались тем, что придумывали друг другу оскорбления. Смычок обзывался на Скрипку "облезлым деревянным ящиком". Скрипка обзывалась на Смычка "проканифоленной волосатой палкой". Ну и так далее. Потом им это надоело, и к концу первого века своей совместной жизни они и ругались уже лениво, нехотя. Ругаться тоже было скучно.
Людям, в общем-то, повезло. Им всегда есть чем заняться. Они разгадывают кроссворды, пекут булочки, смотрят телевизор, воспитывают детей, работают работу, плавают в море с аквалангом, ну вот как Музыкант, например. Множество способов разнообразить совместную жизнь. А такой паре, как смычковый инструмент, только и остается, что обсуждать концерты и ругаться друг на друга. То еще развлечение.
Конечно, музыка - это да. И после сотни лет Скрипка и Смычок занимались музыкой страстно и бурно. Или наоборот, нежно и тихо. Или ярко и зажигательно. Но каждый раз с наслаждением. Музыканты менялись, мелодии и ритмы менялись, но музыка - это музыка, и каждый раз Смычок и Скрипка на время забывали, что их друг от друга тошнит. Правда, как только замирал последний звук, вспоминали снова. Музыка - это, увы, не вся жизнь. Снова начиналась эта пытка облезлым футляром.
Когда несгораемый шкаф упал, футляр открылся, и скрипка оказалась среди соседних инструментов, заваленная смычками и обломками, она от души порадовалась переменам, несмотря на порванные струны. Ну что струны, новые поставят. Не проблема.
Пока шкаф поднимали, груду переломанного инструмента разбирали и сортировали, Скрипка успела посмаковать подробности события с товарками, обсудить, у кого поломана дека, у кого гриф переломился, а у кого всего лишь царапина на боку, так что можно вечером играть...
Потом выяснилось, что Смычок переломлен в трех местах и починить его нельзя. Это тоже было приятным разнообразием: вместо проканифоленной темноты в футляре с надоевшим компаньоном Скрипка наслаждалась вниманием. Музыкант прискакал из отпуска чуть ли не в в акваланге и в буквальном смысле рвал на себе волосы. Нескончаемым потоком потянулись журналисты, представители страховой компании, другие музыканты и просто сочувствующие. Скрипичных дел мастера из разных стран ходили консилиумом и озабоченно что-то лопотали на разных языках: бубубу, бубубу... Все это было очень весело.
Правда, музыкой позаниматься было не с кем, и Скрипку начало охватывать незнакомое томление и нетерпение. "Хочу" - думала она, косясь на соседских Смычков. Смычки были новенькие, блестящие красивым лаком. Всем своим видом они обещали неслыханный экстаз чарующих звуков.
Еще потом принесли новый Смычок. Он был молоденький, изящный, без единой царапинки, гладкий, стройный и длинный. Скрипка лежала с ним в футляре по дороге на репетицию и вся трепетала в предвкушении.
А еще потом все было плохо. Чарующий звук не получился, все было совершенно не так, и никакого экстаза не вышло. Скрипке совсем расхотелось играть, а захотелось обратно в футляр, который все еще пах ее старым, потертым, старомодным Смычком.
Когда они закончили музыку, Скрипка ничего не сказала новому Смычку. Достаточного было того, что в сердцах выкрикивал Музыкант. В конце концов, Смычок-то не виноват... молодой еще, глупый, ну и просто от рождения не гений. Не виноват, но играть с ним Скрипка не желала категорически.
Вот так дальнейшая жизнь старинной Скрипки потеряла всякий смысл. Зато внезапно обрела смысл жизнь прежняя, со старым, надоевшим Смычком. Целых сто лет смысла - это немало, если подумать.
Оценил 21 человек
48 кармы