"Не позволям!" Про Liberum veto

"Сеймы и сеймики! Сабля и шапка! Жупан и кунтуш! Тысячи голосов - в едином вопле: "Позволям!" Но один голос произнесет магическое "Вето!" - и тогда весь сейм летит к чертям собачьим, и хоры голосов уже ничего не значат для польской нации... Таковы вольности панства посполитого"

(В.С. Пикуль " Слово и Дело").

Красиво писал Валентин Савич свои произведения. Действительно мастер слова. И во всех своих романах, про поляков ни единого худого слова не сказал. Более того, пишет он о Польше и ее народе с явной симпатией. Описывая беды, постигшие эту страну в XVIII веке, он еще и сопереживает братскому, как он считал народу. А уж разделы Речи Посполитой его прям за сердце берут. Бедная страна! Если бы не панские вольности! Проклятое Liberum veto! Кстати, а что это такое - Liberum veto?

"Свободное вето" (лат. Liberum veto) - принцип парламентского устройства в Речи Посполитой, который позволял любому депутату сейма прекратить обсуждение вопроса в сейме и работу сейма вообще, выступив против. "Единогласие" было принято как обязательное в 1589 году, в 1666 году было расширено на воеводские сеймики"..

Истоком этого принципа стала традиция единодушного принятия решений в сейме, где каждый шляхтич представлял свою область, был избран местным сеймиком и нёс перед ним ответственность за все решения сейма, а также федеративного характера самого польско-литовского государства. Решение, принятое большинством против желания меньшинства (даже если это был только один сеймик) считали нарушением принципа политического равенства. Кроме того, для обоснования указанного принципа ссылались на закон Nihil novi (так называемая Радомская конституция), который запрещал королям принимать новые законы без согласия шляхты.

Выглядит предельно демократично, но приязни у большинства читателей не вызывает. Большинство даже возмутится: 

"Как это понимать? Вся рота идет не в ногу, только один в ногу? Какой идиот придумал правило, позволяющее одному кретину плевать на мнение большинства! Понятно, почему Польша захромала!"

А вот не спешите с выводами насчет дебилов. Во-первых, если закон совсем дурной, его быстро отменят, либо не станут исполнять. Во-вторых, не дураки его принимали. Они знали, зачем они это делают и какова с этого польза. Ну а в третьих, почему-то этот закон не мешал росту польского могущества. В- четвертых, это правило существовало не только в Польше. Была страна, где народ жил по этим правилам аж до второй половины XIX века. И при этом эта страна не разваливалась. Что это за страна? Вы эту страну знаете и многие из вас в ней родились. Россия- матушка!

Итак, Польша и Россия это страны-антиподы. И если у поляков принцип единодушного принятия решений господствовал только среди шляхты, то в России по этому принципу принимались решения в крестьянских общинах. Не стоит этому удивляться. Именно таким образом, древние славяне и решали дела, касающиеся всех.

Забавно однако получается: В Польше по старым славянским обычаям позволено жить только аристократии, а бесправное быдло живет по тем правилам, что приняты во всей Европе. Например, по Магдебургскому праву. В России наоборот. Крестьянам - демократия польского образца, дворянам - строгий регламент без всякой демократии! И кто в России быдло, если крестьянам было доступно то, о чем наши дворяне, глядя на шляхту, только мечтали?

Впрочем, в конце XVIII века, шляхта почему-то сочла, что Liberum veto губит Польшу.

"Liberum veto было упразднено 3 мая 1791 года; Конституция (принятая конфедеративным Четырёхлетним сеймом) установила принцип большинства".

Казалось бы, переход на принятые во всем мире принципы голосования, должны покончить с дурдомом. Но оценить это нововведение, граждане Речи Посполитой не успели. Их страна потеряла независимость и была разделена между Австрией, Пруссией и Россией. Потом ее еще раз поделят в 1815 году. Часть этой страны, именуемое Царство Польское, войдет в состав Российской Империи. Но войдет как страна, имеющая свою конституцию. А где конституция, там и выборы. По прекрасным европейским правилам. Что из этого вышло, рассказал маркизу де Кюстину император Николай Первый:

"Тут император умолкает и пристально глядит на меня; я, не отвечая ни слова, слушаю, и он продолжает:

- Мне понятна республика, это способ правления ясный и честный, либо по крайней мере может быть таковым; мне понятна абсолютная монархия, ибо я сам возглавляю подобный порядок вещей; но мне непонятна монархия представительная. Это способ правления лживый, мошеннический, продажный, и я скорее отступлю до самого Китая, чем когда-либо соглашусь на него.

- Ваше Величество, я всегда рассматривал представительный способ правления как сделку, неизбежную для некоторых обществ и некоторых эпох; но, подобно всякой сделке, она не решает ни одного вопроса, а только отсрочивает затруднения.

Император, казалось, ждал, что скажу я дальше. Я продолжал:

- Это перемирие, что подписывают демократия и монархия в угоду двум весьма низменным тиранам - страху и корысти; длится оно благодаря гордыне разума, упивающегося красноречием, и тщеславию народа, от которого откупаются словами. В конечном счете это власть аристократии слова, пришедшей на смену аристократии родовой, ибо правят здесь стряпчие.

- В ваших речах много верного, сударь,- произнес император, пожимая мне руку.- Я сам возглавлял представительную монархию, и в мире знают, чего мне стоило нежелание подчиниться требованиям ЭТОГО ГНУСНОГО способа правления (я цитирую дословно). Покупать голоса, развращать чужую совесть, соблазнять одних, дабы обмануть других, - я презрел все эти уловки, ибо они равно унизительны и для тех, кто повинуется, и для того, кто повелевает; я дорого заплатил за свои труды и искренность, но, слава Богу, навсегда покончил с этой ненавистной политической машиной. Больше я никогда не буду конституционным монархом. Я слишком нуждаюсь в том, чтобы высказывать откровенно свои мысли, и потому никогда не соглашусь править каким бы то ни было народом посредством хитрости и интриг".

Название Польши постоянно всплывало в наших умах, но в ходе этого любопытного разговора не было произнесено ни разу".

Вот оказывается до чего довела Польшу демократия европейского образца: было плохо, а стало гнусно.Вот только Польшей дело не ограничилось. Преемники Николая Первого, очень желали осчастливить русского мужика чем-нибудь этаким, передовым, европейским. Не знаю, долго ли думал царь-освободитель, но повелел он всем общинам крестьянским, принимать решения большинством голосов. К чему это привело? Кулаки сразу начали покупкой голосов проталкивать выгодные для них решения! Все как в Царстве Польском: "Покупать голоса, развращать чужую совесть, соблазнять одних, дабы обмануть других"

Жаль, что наши революционеры разных мастей этого не знали. А ведь наверняка читали де Кюстина. Впрочем, как потом выяснилось, они и русского мужика не знали. То-то потом удивились, когда в 1917 году в стране резня пошла!

Хорошо, отмена Liberum veto ухудшило ситуацию как в Польше, так и в русской деревне. Но какую пользу оно приносило тем-же полякам? Мы ведь знаем, что:

"Только на Польшу взгляни - новые распри растут!"

(Василий Тредиаковский)

Рассмотрим одну интересную ситуацию из истории Польши. Польской шляхте предстоит провести выборы короля на польский престол после смерти Августа II (1733). Франция поддерживала кандидатуру Станислава Лещинского, тестя Людовика XV, ранее уже занимавшего польский трон во время Северной войны, Россия и Австрия - саксонского курфюрста Фридриха Августа II, сына покойного короля.

Процедура и ход этих выборов прекрасно описана В.С. Пикулем:

"- На коло! Под шопу! - раздавались призывы. Резкий удар грома разорвал небо над Варшавой, хлынул проливной дождь. В грохочущих струях ливня промокли знамена староств, воеводств и поветов. За глубоким рвом открылось - все в пузырях дождя - поле рыцарского коло: хорунжа к хорунже, тесными рядами стояли всадники в жупанах, висли мокрые усы депутатов, высоко взлетали их шапки - под дождь, под гром, под молнии:

- Хотим Станислава!

Шпора к шпоре, сабля к сабле. Впереди хорунжей торчали малиновые значки региментов поветовых. Примасу подвели лошадь, и он вскочил в седло. Реял бархатный кунтуш на собольем меху, вилась за спиной примаса лисья мегерка... Взревели рога и трубы, когда он поскакал вдоль строя. Ряд за рядом проносился примас под дождем, осыпаемый рукоплесканиями варшавянок.

- За кого? - спрашивал каждого.

- Хотим Станислава! - и примас мчался дальше...

- За кого?

- За себя! - отвечал ему князь Сангушко.

- Так будь ты проклят! - И Сангушко поскакал прочь за Вислу.

- За кого?

- Польше - поляка!..

Восемь часов подряд, под бурным ливнем, затоплявшим рвы, примас объезжал коло, и ревели трубы под шопой, одобряя каждый возглас депутатов. Шестьдесят тысяч человек он объехал за день, вставая на стременах, чтобы разглядеть лица... Вот и конец. Перед примасом - последний депутат.

- За кого? - спросил он его. И тут раздалось роковое:

- Вето!

Шестьдесят тысяч голосов обрушились в пропасть. Восемь часов под дождем - как собаке под хвост! Кто посмел сказать "вето"? Бедный шляхтич с Волыни Каминьский был против. А спросить его, пся быдло, почему против - никак нельзя (таков закон вольностей).

- Одумайся, безумец, - умолял его примас. - Иль ты за Вислу тоже хочешь? Один, совсем один, ты повергаешь в разоренье наше отечество, окруженное врагами, и воплем своим уничтожаешь всю силу голосов, поданных на этом коло нацией польской...

Шестьдесят тысяч человек жалобно кричали:

- Каминьский, не рушь коло!

Уговорили. Примас взмахнул рукой и бросил факел в шопу, чтобы она сгорела сразу. Три залпа возвестили миру об избранье Станислава Лещинского в короли. Хорунжие вздыбили коней, паля из пистолетов в небо. Из седел - то здесь, то там - падали с криком люди, убитые наповал шальными пулями (нечаянно)".

Что происходит дальше? Не всем странам понравились итоги голосования. А потому начинается война, ведшаяся в 1733-1735 годах коалициями России, Австрии и Саксонии с одной стороны и Франции, Испании и Сардинского королевства с другой.

Почти все участники этих коалиций выясняли свои отношения на итальянском и германском театрах военных действий. На территории Польши действовали только русские войска и французский десант численностью в 2000 человек. А сами поляки? Как мы видели, короля поддержало 60 тысяч шляхтичей, сидевших на конях и носящих саблю. Солидная поддержка по тому времени. И это не вся польская мощь. У многих шляхтичей есть возможность выступить в поход в сопровождении вооруженной свиты. А еще есть магнаты со своими частными армиями. К тому же, если Сейм выделит деньги, то король может нанять и содержать королевскую армию. В общем, тысяч сто, поляки могли выставить не особо напрягаясь.

А противостоит им русский корпус под командованием генерала Ласси. Что-то около 30 тысяч человек. Что делают поляки? Готовятся к битве с проклятыми схизматиками? Нет! 11 сентября 1733 года состоялись выборы, а на следующий день, избранный на коло (круге) король бежит в Данцинг, чтобы дождаться прибытия французских войск. Вот так - полно вооруженных сторонников, но вся надежда на французов! Через восемь дней, после бегства короля, корпус Ласси подошел к Варшаве. А еще через восемь дней, из столицы в направлении Кракова сбежали польские войска. Тогда Ласси, оставляя по пути гарнизоны, идет к Данцигу. Ласси смог привести к Данцигу лишь 12 тысяч солдат, которых было недостаточно для штурма города, так как численность осаждённых превышала силы осаждающих. Помимо поляков в городе также находились французские инженеры и некоторое количество шведских офицеров. Кроме того, их надежды поддерживало присутствие в городе французского и шведского послов Монти и Руденшёльда.

Правда, наверняка поляков было не очень много. Данциг в ту пору был населен в основном немцами и именно немцы защищали своего короля. Которого вообще-то не выбирали. И это несмотря на то, что накануне выборов короля, панство организовало немецкие погромы.

Интересная получается картина. Единогласно избрали того короля, который им пришелся по вкусу, но защищают его немцы, шведы, французы. А поляки по домам разъехались! Ну и зачем тогда было нарываться на конфликт с соседом?

Если бы не стали уговаривать Каминьского забрать свое "вето" назад, то не терпели бы таких унижений и убытков. Видимо понимал бедный волынский шляхтич, что с таким патриотизмом, лучше войну и не затевать. Жаль, что не хватило ему должной твердости.

В этом свете, Liberum veto не кажется глупостью. Мудрые предки поляков понимали, что нужна защита от дурака. Что когда заблуждаются многие, нужно дать возможность хотя бы одному умному человеку, не дать совершить глупость. А еще они понимали то, что большинство склонно принимать не самые оптимальные решения, а самые удобные. Предки это понимали, зато потомки перестали понимать такие вещи.