Стукач Шемяка

13 10489

Стукач Шемяка

(глава из «Прощальных мемуаров» Ионы Андронова)

Михаил Шемякин и его куратор – полковник КГБ Владимир Егерев. СПб. 2015 г.

На мое несчастье я познакомился в Нью-Йорке с Мишкой Шемякиным весной 1987 года. В ту пору я проработал уже десять лет в США советским журналистом и был корреспондентом московской «Литературной газеты». И вот однажды в марте того года пришел в мой манхэттенский корпункт знакомый мне эмигрант из Киева бывший Пантелей, а отныне Пол Давидовский. Он передал приглашение от другого эмигранта-художника Шемякина посетить его студию в богемном квартале Сохо на Вустер-стрит.

Приглашение неизвестного мне русского художника заинтересовало меня как профессионального репортера. Хотя гонец от него Пол-Пантелей был распознанным мною ранее агентурным осведомителем контрразведки американского ФБР.

Назойливый посетитель корпункта «Литгазеты» – толстенький и улыбчивый Пол-Пантелей – старался всячески подольститься ко мне, предлагая не раз оказать бесплатно сомнительные услуги. Говорил, что против уличных бандитов может снабдить меня револьвером без полицейской лицензии на владение оружием. Уговаривал согласиться на встречу с шайкой международных воров, которые якобы вывезли из Европы в Нью-Йорк захваченные гитлеровцами на войне против СССР сокровища наших оккупированных музеев и сейчас будто бы тайно ищут конфиденциальных покупателей из Москвы.

Обе приманки – нелегальный револьвер и свидание с ворьем – грозили мне почти наверняка арестом контрразведчиками ФБР. Они следили за всеми советскими представителями в Нью-Йорке. Это вовсе не моя шпиономания. 16 марта 1986 года газета «Нью-Йорк таймс» опубликовала интервью со «специальным агентом ФБР Джеймсом Фоксом, который возглавляет службу контрразведки, следящей за советскими гражданами».

Фокс («лисица») заявил: «Иона Андронов, 48-летний корреспондент московской «Литературной газеты», имеет агента контрразведки ФБР на его хвосте», ибо такие «первостепенные мишени подвергаются наружной слежке и электронной прослушке». (TheNewYorkTimes, March 16, 1986, p. E3).

Вместе с тем, как известно, в Москве были подвержены аналогичной слежке КГБ американские и прочие западные журналисты.

А вообще-то тогда в суровые времена американо-советской «холодной войны» я как-то привык в зарубежье к тому, что повсюду окружали меня чужие шпионы или наши. И опасался больше некоторых наших, особенно стукачей. Что же касается Пола-Пантелея, то терпел его возле себя, дабы не заполучить вместо него нового неведомого провокатора.

Приглашение в гости к вроде бы безвредному художнику явно не предвещало какого-либо подвоха. Так и оказалось поначалу. Шемякин гостеприимно встретил меня на пороге студии и ввел внутрь. Он был облачен в черную рубаху, черные кавалерийские галифе и черные офицерские сапоги до колен.

На стенах просторной студии висели большие портреты: Сталин в форме генералиссимуса, император Петр Первый в воинском камзоле, отец Шемякина в полковничьем мундире сталинских лет с боевыми орденами на груди.

Сбоку от портретов белел стоявший вертикально человеческий скелет. За ним – огромная картина распростертой и распахнутой изнутри наружу кровавой туши коровы. Рядом на деревянной подставке посмертная маска Петра Первого.

В глубине студии тянулся вдоль глухой стены длинный дубовый стол. На нем поджидала снедь и выпивка. Шемякин предложил отметить наше знакомство, сказав, что недавно он «расшился» и может позволить себе умеренную дозу спиртного.

В тот день он лишь слегка захмелел и рассказывал увлеченно о своей жизни и творчестве. Вспоминал с тоской свой Ленинград и Москву, где родился. Говорил с гордостью об умершем отце и его фронтовых подвигах. Уверял, что всеми помыслами и своей работой привязан духовно к России и ее великой культуре. Назвал себя русским патриотом. Высказал горячую поддержку тогдашней «перестройке» Горбачева в недоступной ему отчизне.

И я тогда не учуял в его словах ни фальши, ни саморекламы.

Потом он снова приглашал меня неоднократно на застольные долгие разговоры и побывал в моем корпункте, познакомился с моей женой. В итоге я решил добиться с помощью «Литгазеты» признания Шемякина на его родной земле талантливым русским живописцем и нашим доброжелателем на чужбине. А он на это понадеялся, еще раньше, зная о том, что «Литгазете» дозволены Кремлем небольшие писательские вольности, запрещенные официозной прессе.

Однажды Шемякин, называя меня уже «дорогим другом», разоткровенничался и о меркантильной заинтересованности в его патриотической реабилитации в Москве. Он посетовал:

– Малорекламной распродажей моих картин занимаются в основном в Нью-Йорке, Сан-Франциско и Лос-Анджелесе лишь трое эмигрантов из Советского Союза. Они владеют торговыми выставками-галереями экспонатов русского искусства. Этого недостаточно для массового заполучения американских покупателей. Я сам попытался инициировать публикацию рецензии о моем творчестве в «Нью-Йорк таймс», но схлопотал оттуда презрительную отповедь. А торгаши моими картинами – пара бывших рижан и москвич – отстегивают мне от продажной стоимости картины только процентов двенадцать. Вот такие тут рыночные порядки…

Между тем американские газеты в те дни уже пестрели репортажами из Москвы западных корреспондентов о возрождении там благодаря «перестройке» буржуазного бизнеса: частных ресторанчиков, авторемонтных мастерских, лавок с ширпотребом, аукционов антиквариата и живописи. Этот новоявленный рынок колоссальный страны возжелал Шемякин освоить максимально и заодно прибыльно. А я не был против. Ведь плодовитый художник не собирался обжуливать его будущих покупателей в еще советской России.

Шемякин загодя наладил многоштучное производство своей продукции. Помимо студии, где он принимал гостей и жил, имелось у него показанное только мне отдельное помещение с дюжиной нанятых подешевке рисовальщиков-эмигрантов. Они дописывали за него начатые им картины и копировали с них в натуральную величину цветные литографии большими тиражами для массовой распродажи.

Таких литографий надарил он мне столько, что я мог бы обклеить ими все стены моего кабинета в корпункте. Воспроизвожу здесь из-за дефицита книжного места лишь пару рисунков и минилитографию с его дарственными автографами.

Моему Другу – Ионе с любовью от Миши           Дорогому моему Другу – Шемякина  1988 Нью-Йорк                                             Ионе Андронову                                                                                                         Миша Шемякин 1987 ____________________________________________________

С Днем Рождения Иона! – Мишка 1988.                                                      Другу Ионе Андронову – М. Шемякин. 1988. Нью-Йорк.                                ---------------------------------------------------------------------------------------

В начале апреля 1987-го я телеграфировал в московскую редакцию «Литгазеты» текст интервью с Шемякиным. Отмежевал его от иных эмигрантов-антисоветчиков: «Шемякин очутился на чужбине полтора десятилетия назад, по его словам, вовсе не по политическим мотивам, а из-за молодого бунтарства и несогласия со старшими коллегами».

В унисон процитировал его самооправдание:

– Меня сочли врагом социализма, но это неверно. Мне нравятся лучшие полотна Иогансона и Герасимова, а особенно я ценю Лактионова. Следуют гордиться многими достижениями социалистического реализма. Сам же я был и остаюсь до конца русским художником.

Далее он развенчал мифы о райской жизни для всех на Западе:

– Хочу предостеречь некоторых знакомых мне земляков от расхожих иллюзий в отношении Запада. Хотя мне здесь вроде бы повезло, но это редкое исключение. Большинство тех, кто рвался за границу в надежде на быстрый успех, персональные вернисажи и салоны, оказались тут никому не нужны. Двое художников повесились, третий отравился газом, четвертый спился и умер от цирроза печени. Прочие маются в безвестности. Русскому художнику на Западе очень трудно выжить. Не всякий может приспособиться к запросам рынка и жесткой конкуренции.

И напрямик высказал он первопричину его забугорной ностальгии:

– Мне очень хочется показать на Родине свои картины. Я слежу за теперешними переменами на моей земле и радуюсь происходящему дома.

Это интервью с Шемякиным сперва придержали в редакции «Литгазеты», согласуя, очевидно, с начальством Отдела пропаганды ЦК КПСС. А затем позвонил мне из Москвы первый зам главного редактора газеты Юрий Изюмов:

– Если ваш дружок Шемякин на деле патриот, то пусть выразит мнение о размноженном прессой открытом письме десяти эмигрантов - антисоветчиков Михаилу Сергеевичу Горбачеву.

Это публичное послание советскому руководству напечатали в марте 1987 года французская газета «Фигаро», американская «Нью-Йорк тайме» и другие издания на Западе. Советская «Правда» откликнулась бранью. Лишь одни «Московские новости», дав тоже отпор, все же воспроизвели письмо с перечнем авторов. Среди них были громкие имена – Василий Аксенов, Александр Зиновьев, Юрий Любимов, Владимир Максимов, Эрнст Неизвестный, Владимир Буковский.

Они объявили обманом горбачевскую «гласность» из-за ее неспособности «пересмотреть господствующую идеологию», «безоговорочно осудить психиатрические репрессии», провозгласить в Афганистане «свободные и честные выборы под строгим международным контролем», «опубликовать наши книги и пластинки, показать наши фильмы и спектакли, выставлять наши картины и скульптуры».

И вот пришлось мне поневоле обратиться за комментарием к Шемякину, зная о его близости с тремя авторами послания и предчувствуя недобрый результат. Но к моему удивлению, он назвал письмо «дурацкой затеей» и добавил, что «никогда не стал бы подписывать такое письмо». С этаким довеском интервью Шемякина все целиком появилось в «Литгазете» 15 апреля 1987 года.

Так Шемякин выскочил к старту его последующей славы в СССР и к обогащению. Вслед за его интервью в «Литгазете» поспешили к нему в гости советские дипломаты, корреспонденты в Нью-Йорке главных советских газет «Правда» и «Известия», а за ними приезжие московские журналисты.

Существовавшая в Нью-Йорке русскоязычная газета «Новое русское слово» оповестила о московской публикации И. Андроновым сенсационного интервью с Михаилом Шемякиным, перепечатала интервью и констатировала: «Легализацию Шемякина на родине начал И. Андронов». (НРС. 24 апреля, 28 июля, 24 сентября 1987 г.)

Спустя год Шемякин, гостя уже триумфально в Москве, высказался и обо мне на страницах популярного журнала «Огонек» (03.06.1989):

«Пробить советскую прессу было довольно сложно. Первый, кто, как у нас говорят, «подстелил» меня, был Иона Андронов. В общем-то, милейший человек, мы с ним часто сидели за столом, болтали, я понимаю, он человек старой закваски и есть у него участки какого-то замкнутого пространства, куда пробиться невозможно. Но я видел с его стороны дружеское расположение. Несмотря ни на что, я ему благодарен, потому что вольно или невольно он одним из первых назвал меня большим, значительным русским художником. Не изгоем, не предателем, ползающим по задворкам Сохо».

Относительно моей «старой закваски» поясняю, что корил Шемякина, когда он впадал в очередной запой, по его же словам, «нажравшись до поросячьего визга». С тяжкого похмелья тоже был несносен, погружался в могильную депрессию и даже по ночам не давал мне выспаться, названивая по телефону и сетуя часами на свои бредовые горести. Я злился на него, но не вешал трубку, ибо боялся, что он в алкогольном угаре и психозе полоснет себя бритвой.

Его шрамы на лице не были вовсе, как он морочит теперь журналистов, следствием ресторанных потасовок или производственных травм при цеховом литье ювелирных статуэток. Он при мне переодевал рубашки, не стесняясь зарубцованных и розово-свежих порезов на груди, плечах и предплечьях.

Самопорезы штопал Шемякину по его телефонным вызовам квалифицированный дерматолог-хирург Пинкас Лебовиц, выходец из Ленинграда. За его медпомощь Шемякин вознаграждал доктора своими картинами. Лебовиц также гостил иногда в студии Шемякина, но с ним при мне не пьянствовал.

И я с ним не пьянствовал и не соучаствовал в его дебошах с приглашенными шлюхами. Так как и впрямь я «человек старой закваски». Зато его бывший приятель в эмиграции Эдуард Лимонов общеизвестно расписал похабную оргию Шемякина в его студии. (Эдуард Лимонов. «Коньяк «Наполеон». On the wild side. Москва. 1995).

Впрочем, один раз я угодил непредусмотрительно на буйный кутеж Шемяки, будучи им приглашен вместе с моей Валентиной на банкет 4 мая 1988 года в честь его дня рождения.

Пиршество состоялось в арендованном зале ресторана «Приморский» на Брайтон-бич по прозвищу «Маленькая Одесса». Праздничные столы ломились от еврейских деликатесов и алкогольных напитков. Нанятые оркестранты и куплетист Миша Гулько ублажали юбиляра и гостей блатняцкими шлягерами «Мурка», «Окурочек», «По тундре», «На Колыме». Гремели тосты во здравие гениального живописца.

Ради праздничного апофеоза Шемякин заказал двум собутыльникам привезти сюда на такси его ленинградского дружка-эмигранта Костю Кузьминского – литератора, алкаша, эксцентричного скандалиста. Через час втащили в банкетный зал пьяного в дребезги Костю, пузатого, косматого, в распахнутом грязном халате на голое тело. Выволокли его на танцпол. И он рухнул уже совсем голышом в лужу собственной мочи.

Шемякин подскочил к Косте, стал плясать вокруг него и поливать из бутылки красным вином. Отшвырнул пустую бутылку, сел на стул и вдруг зарыдал истерично, размазывая слезы и слюни пятерней по физиономии со шрамом на щеке.

Моя жена изумленно и безмолвно остолбенела. Я взял ее под руку, и мы тишком вышли из кабака на ночную улицу ловить такси.

Шемякин развлекается в Нью-Йорке.                     Костя Кузьминский на                                                                                                     портрете его друга                                                                                                               Шемякина.

Альбом живописи Михаила Шемякина, подаренный им «Уважаемому Ионе Ионовичу Андронову и его милейшей супруге с почтением от Михаила Шемякина. 27 марта 1987. Нью-Йорк».                                             --------------------------------------------------------------------------------------

Нынче каюсь и запоздало сожалею, что не расстался в прошлом своевременно с аморальным пьянчугой на мою беду в дальнейшем. Оправдывал, увы, беспутство Шемяки тем, что и помимо него многим русским людям традиционно присущ чрезмерный алкоголизм.

Да и некоторые знаменитые художники грешили в быту запоями и буйством. Сегодня всемирно прославленный постимпрессионист Винсент Ван Гог спьяну отрезал себе пол-уха, пытался зарезать приятеля Поля Гогена, дважды лечился от запоев в психбольницах, застрелился. Метр сюрреализма Сальвадор Дали доконал себя сверхэксцентрикой до смертоносного безумия…

Так я оправдывал забулдыгу, терпел, жалел и помогал ему заручиться в Москве всесильными покровителями. Такая возможность подвернулась в феврале 1988 года, когда в Нью-Йорке устроили выставку советских художников, а на ее открытие приехал министр культуры СССР Василий Захаров.

Перед началом выставки я условился с Шемякиным познакомить его на ней с министром и убедить попечителя советской культуры разрешить моему протеже собственный вернисаж картин в нашей столице. В день открытия выставки я отобрал из гардероба Шемякина благопристойную и скромную одежду, запретил ему приободриться алкоголем и наказал воздержаться от спиртного на выставочном фуршете.

Шемякин нервничал, но все завершилось гладко. Министр был приветлив с художником, осведомлен о панегирике ему в «Литгазете» и пообещал содействовать в Москве подготовке выставки Шемякина.

Однако в Москве бюрократы министерства культуры почему-то не торопились выполнить обещанное их министром. Им отправил я дипломатической почтой официальное напоминание, но и оно не воздействовало на волокиту. Тогда договорился с верхами «Литгазеты» организовать сперва выставку Шемякина в большом зале редакционного здания. Но внезапно в октябре 1988 года он ошарашил меня столь гнусной подлянкой, что я наконец-то прекратил навсегда с ним общаться.

Началось с того, что сотрудник дипломатического постпредства СССР при ООН в Нью-Йорке пригласил меня по телефону посетить дипмиссию для некоего делового собеседования. Когда я явился туда, то обнаружилось, что побеседовать со мной поручено двоим – дипломату в ранге посланника Валентину Лозинскому и якобы атташе (гебисту) Юрию Чижику.

Они сообщили о поступлении жалобы Шемякина на меня за то, что я спутался будто бы с заправилой здешний иудеев раввином Мандельбаумом с целью изобразить его большим другом советских людей в ущерб русскому патриоту Шемякину. Суть доноса была явной: Андронов променял русского патриота на американского сиониста. Предательство!

Раввин Бернард Мандельбаум был действительно одним из моих внеслужебных приятелей. А их у меня накопилось немало за одиннадцать лет пребывания в США. Несколько американских коммунистов, двое даже сионистов, двое очень известных адвокатов, трое вашингтонских дипломатов, местные журналисты, да еще пресс-секретарь президента Эндрю Фалкевич, ставший позже заместителем директора ЦРУ. Причем ни он, ни остальные меня никогда не вербовали. И я не шпионил за ними. Был знаком, впрочем, и с разными шпионами. А ненавижу и презираю стукачей.

Обладателям доноса Шемякина предложил я поговорить немедля по телефону с ним. Они согласились. Я спросил его:

– Зачем вы, Миша, выдумали мой бредовый замысел подменить вас Мандельбаумом?

– Это недоразумение, – пролепетал Шемякин. – Я ошибся. Извините. Померещилось спьяну.

Мои собеседники успокоились и заулыбались. Вероятно, им было не впервой заниматься доносами стукачей. А я, вляпавшись в людскую мразь, ушел в мерзком настроении. Тем не менее, тот донос стукача Шемяки был вроде бы нейтрализован.

Но спустя месяц Шемякин приволок в советскую дипмиссию второй донос на меня, который мне уже не предъявили наши дипломаты. Этот донос 32-летний давности засекречен по сей день. Вопреки Статье 13 Закона РФ о государственной тайне: «Срок засекречивания сведений, составляющих государственную тайну, не должен превышать 30 лет».

Недавно я обратился письменно к начальству Архива внешней политики РФ, где хранятся некогда секретные шифротелеграммы из Постпредства СССР при ООН. Попросил «ознакомить меня с текстом служебной телеграммы обо мне в ноябре 1988 года. Нуждаюсь в полном тексте телеграммы обо мне для достоверного упоминания о ней в моей книжке мемуаров».

Через неделю получил официальный ответ начальника госархива: «К сожалению, изложенная Вами версия о якобы наличии телеграммы постпреда СССР при ООН, в которой затрагивались взаимоотношения между Вами и художником М.М. Шемякиным, не нашла подтверждения».

Однако веских «подтверждений» тому имелось ранее уже две. Их изложу чуть ниже поочередно. А сначала – вероятная причина неожиданно быстрого ответа мне из госархива дипшифровок, откуда учрежденный срок ответа составляет 30 суток. Вместо того ответили вчетверо скорее потому, что там, как оказалась, и не разыскивали шифрограмму с доносом. Ибо засекречены поныне агентурные осведомители всех служб госбезопасности.

Об этом напрямик известил 24 июня 2020 года со страниц московской «Новой газеты» генерал-майор ФСБ Евгений Савостьянов. Он еще в 1992 году на его посту начальника Московского управления КГБ запретил «открывать из архивов посторонним лицам негласных осведомителей». Так же, по словам генерала, и сейчас «предписывает закон». Какой? А сие тоже, видать, засекречено.

Впервые я узнал в ноябре 1988 года о секретном доносе на меня Шемякина от знакомого мне майора разведки КГБ в Нью-Йорке. Ограничусь его инициалами ЕА, дабы не навредить ему, если он жив и все еще соблюдает обязательство неразглашения. Он оперировал в те дни под «крышей» журналиста. Был профессионалом своего опасного дела и хорошим мужиком, презирал в нашей среде интриганов, стукачей, карьеристов. Поэтому мы подружились. Он сообщил:

– Повторный донос на тебя, Иона, принес Шемякин опять в наше постпредство. Донос был письменный. Сводился к тому, что ты – неисправимый сталинист и враг новаторской внешней политики и перестройки Горбачева. Шемякин рекомендовал устранить тебя. Донос взял посол Белоногов, одобрил своей припиской и послал шифровкой в Москву. Наша резидентура прознала об этом, отнеслась негативно, но воспрепятствовать послу мы не вправе. Мне очень жаль, что так получилось. Не вини за это КГБ.

Лично ЕА я был благодарен, но усомнился в бессилии резидентуры КГБ. Тогдашний глава резидентуры КГБ в Нью-Йорке Юрий Анатольевич Антипов мог бы без размолвки с постпредом Александром Михайловичем Белоноговым вне его ведома направить самостоятельно шифрограмму в Москву кому надлежит о лживости доноса на известного Антипову журналиста Андронова. Вполне он мог, но не пожелал. Вряд ли случайно.

Только резидентура КГБ была способна дозволять удравшему из нашей страны «отщепенцу» проникать неоднократно в охраняемую дипмиссию СССР.

20 ноября 1988 года я прилетел из Нью-Йорка в Москву по неотложным делам помимо газетных. Через день меня вызвали к первому заместителю главного редактора «Литгазеты» Юрию Изюмову. Он фактически стал единовластным руководителем газеты, так как главного редактора – Александра Чаковского – вынудили подать в отставку. А преемник – писатель и крупный работник ЦК КПСС Юрий Воронов – еще не принял бразды правления «Литгазетой».

Редакция и раньше почти во всем была во власти Изюмова благодаря его предыдущей должности – помощника члена Политбюро ЦК КПСС и первого секретаря московского горкома компартии Виктора Гришина. Выдвиженец столичной номенклатуры Изюмов был в «Литгазете» подлинным хозяином. Он ошеломил меня загадочным распоряжением возвратиться в Нью-Йорк, как он выразился, в качестве «теневой фигуры».

– Что это значит? – изумился я. – И почему?

– Так решено на самом верху, – изрек Изюмов.

– Кем решено? ЦК? КГБ? Назовите фамилии!

– Не могу.

– А я не могу и не желаю быть чьей-то невидимкой.

– Соблюдайте дисциплину сотрудника редакции и члена партии.

– Служба и партийность не лишают меня прав советского гражданина.

– Значит, не подчиняетесь?

– Да.

– Одумайтесь пока не поздно.

– Отказываюсь быть марионеткой каких-то анонимов. Передайте это им.

Выскочив из кабинета Изюмова, я долго не мог очухаться. Кто вздумал превратить меня в «теневую фигуру»? Кто? Зачем?

Еще шесть дней спустя Изюмов вызвал меня на закрытое заседание номенклатурных членов редколлегии для келейного наказания слишком строптивого корреспондента. Председатель судилища Изюмов объявил вначале:

– Когда Андронов прилетел в Москву, то вслед затем пришла телеграмма из Нью-Йорка. Наш постпред сообщил о том, что к нему явился художник Михаил Шемякин и сказал, что он хочет устранения Андронова. Далее следовала рекомендация постпреда о том, чтобы предложили Ионе Ионовичу уйти в тень временно.

[Цитирую стенограмму от 29 ноября 1988 года из отдела кадров «Литгазеты»]

Затем Изюмов возмутился тем, что Андронов отверг его наказ впредь «уйти в тень» и вдобавок обнаглевший Андронов, побывав прежде на афганской войне, организовал 25 ноября на Садовом кольце уличный несанкционированный митинг ветеранов той войны и матерей солдат в плену у афганских мятежников.

Эта выходка Андронова, напомнил Изюмов, уже осуждена главной газетой ЦК КПСС «Правдой» за его митинговое подстрекательство «воинов-интернационалистов брать все в свои руки, так как никто, кроме их самих заниматься вызволением ребят из плена не будет».

В заключение Изюмов попросил высказаться членов редколлегии. Девять назначенцев Отдела пропаганды ЦК КПСС дружно потребовали экстренно лишить Андронова должности корреспондента газеты в США и запретить ему возвращение туда. Особенно распалился потный от ярости экс-аппаратчик ЦК Юрий Поройков:

– Я считаю, что доверять Андронову представлять «Литгазету» в Соединенных Штатах Америки сегодня просто нельзя. От него даже пахнет не так, как от нас!

– Вам следует, товарищ Поройков, – не сдержался я, – принимать душ каждое утро.

Они буквально взвыли:

– Да он совсем американился!

Напоследок потребовали попросить прощения и покаяться. Я ответил:

– Не в чем мне каяться. Не сделал ничего плохого. Это вы затоптали меня ни за что в грязь.

Изюмов зачитал подписанное им загодя «Постановление редколлегии №255 от 29 ноября 1988 года»:

«Редколлегия считает, что корреспондент «Литературной газеты» тов. Андронов Иона Ионович грубо нарушил редакционную дисциплину и тем самым нанес моральный ущерб международной репутации газеты. Считать нецелесообразным дальнейшее пребывание тов. Андронова И.И. в качестве собственного корреспондента в Нью-Йорке».

Не позволили мне даже забрать самому из корпункта в Нью-Йорке мои личные шмотки и книжки.

Вскоре прислали по почте второе «постановление»: «Отчислен из редакции «Литературной газеты в связи с отсутствием для вас штатных должностей».

Сделали меня так же «невыездным»: на всех границах страны контрольно-пропускные пункты погранвойск КГБ получили директиву включить Иону Ионовича Андронова в реестр лиц, подлежащих задержанию при попытке ускользнуть за рубеж.

Впоследствии Валентин Юрьевич Воронов – взрослый сын нового главреда «Литгазеты» ныне покойного Юрия Воронова – сообщил мне приятельски, что зам его отца в газете Изюмов посоветовал руководству контрразведки КГБ утихомирить навсегда бузотера Андронова в тюремной психушке.

Этого не случилось, очевидно, лишь потому, что из-за «перестройки», «гласности», «нового мышления» КГБ вынужденно освобождал политзаключенных из тюрем и психушек. Мне, вовсе не диссиденту, крупно повезло, слава Богу.

Первопричина расправы со мною возникла еще полгода назад во время визита в Москву президента США Рейгана для переговоров с генсеком КПСС Горбачевым. 1 июня 1988 года на заключительной пресс-конференции Горбачева задали ему такой вопрос:

– В «Литературной газете» опубликована статья корреспондента в США Ионы Андронова относительно 300 советских военнопленных в Афганистане. Следом за этим сейчас же пошли письма в редакцию об их судьбе. Говоря о региональных конфликтах, не поднимался ли этот вопрос во время вашей беседы с президентом Рейганом?

Горбачев ответил:

– Конкретно с президентом Рейганом мы этот вопрос не обсуждали. Но он начал прорабатываться на рабочем уровне, на уровне экспертов. Мы будем делать все для того, чтобы наши люди вернулись на Родину.

Генсек, как всегда, слукавил. Конкретно он никак не озаботился спасением наших несчастных солдат в плену у афганских моджахедов. Более того, горбачевский министр иностранных дел Эдуард Шеварднадзе персонально предал тех парней в адском рабстве у беспощадных исламистов.

В апреле 1988 года Шеварднадзе подписал в Швейцарии международные Женевские соглашения об уходе из Афганистана всех советских войск и мирном политическом урегулировании там без договоренности об освобождении советских военнопленных.

Спустя неделю после женевского пакта афганского умиротворения разрешили сверху «Литгазете» напечатать как бы мельком и кратко законсервированный мой давний репортаж о муках и смертях афганских невольников, включая моего друга лейтенанта Виктора Лосева.

Нежданно возник громадный резонанс. На его гребне я создал в Нью-Йорке с помощью американских знакомцев «Международный комитет за спасение российских военнопленных в Афганистане». И постарался активизировать отечественное движение общественности за выручку узников афганского джихада.

Вот это, казалось бы, безвредное дело сочли подрывной дискредитацией престижа Горбачева, Шеварднадзе, их приспешников. Так меня сделали изгоем, безработным, зловредным сталинистом.

Тем не менее, я выжил, не отчаялся, не спился от невзгод. А рассказываю теперь о стукаче Шемяки не по старческой прихоти отомстить наконец ему.

С ним сполна поквитался я публично еще четверть века назад. Выступил 6 января 1992 года по Радио России и разоблачил стукачество Шемякина. Заявил на всю страну:

– Я очень близко пообщался с Шемякиным в Нью-Йорке. Во-первых, выяснилось, что он – запойный пьянчуга. Во-вторых – патологический лжец. В-третьих, а это главное для меня, он стукач. Стукач! Он таскал доносы на меня в советскую дипмиссию. Пусть ваша радиостанция сделает запрос в КГБ: на кого еще настучал Шемякин?

В 1999 году в книге моих воспоминаний «Под огнем от Афгана до Москвы» я фактологично и подробно описал стукачество Шемякина. Та книжка продавалась не только у нас, но и в Америке. Есть и в Интернете. Опровержения либо возражения отсутствуют.

Обратиться заново к мерзкой теме побудило появление в Интернете в наши дни текста изданного в Петербурге многостраничного тома «Следствие продолжается. Книга 10». Авторы книги – офицеры-ветераны КГБ и … Михаил Шемякин. Он же написал предисловие и красочно проиллюстрировал книгу.

В ней – сенсация! Шемякин восторженно повествует, как в начале 70-годов его завербовали два офицера КГБ и экспортировали за рубеж на вражеский Запад. Невероятно? Так сами почитайте.

Соавтор шпионской книги Шемякин проклинает Андронова, обзывает его непотребно и хвалится: «В конце концов, после моего обращения к правительству Москвы, И. Андронова навсегда «отозвали» из Нью-Йорка».

Стукач, как и прежде, слегка заврался, видимо, с перепоя: телеграфировал из Нью-Йорка 30 лет назад несуществовавшему «правительству Москвы» с дипломатическим статусом. Умора.

Однако уже не до смеха, когда видишь подсоединенные к мемуарам КГБ фотоснимки стукача, вручающего его книжку в подарок президенту В.В. Путину.

Президент улыбается. Шемякин льстиво приветствует его по поручению соавторов-гебистов:

«Все передают вам большой привет. Вас помнят, как всегда, молодым и деятельным. Мы с вами в этой книжке вместе».

На снимках помечено – «кремлевский пул». То есть выполнено фотообслугой президента. Это, значит, не самодел стукача. Его, стало быть, там уважают. Почему?

Для наглядного ответа извлек из моего домашнего архива пожелтевшую газетную полосу «Коммерсанта» от 10 марта 2000 года. Текст всей полосы украшен крупной фотографией моложавого Путина и задающих ему вопросы двух известных журналистов.

Заголовок интервью – «Железный Путин». Первый подзаголовок – «Кто такой сексот». И.О. президента, престолонаследник Ельцина, полновластный президент через две недели и будущий безлимитный правитель России откровенничает о своей студенческой молодости:

– Меня не вербовали в качестве агента, хотя тогда это было распространено. Людей, которые сотрудничали с органами, было много. Это важный инструмент жизнедеятельности государства – сотрудничество с нормальными гражданами. Главное, на какой основе оно строится. Сексот кто такой, знаете?

– Секретный сотрудник.

– Хорошо. А почему это приобрело такой негативный оттенок, знаете? Потому что эти люди выполняли определенную функцию. Какую?

– Идеологическую.

– Да, идеологическую. Это политический сыск. А вы знаете, что девяносто процентов всей информации добывается с помощью агентуры среди советский граждан? Агенты действуют в интересах государства.

– На каких участках вы работали?

– Сначала в секретариате, потом в контрразведывательном подразделении.

– Сколько лет вы проработали в КГБ?

– Шестнадцать. Из них почти пять в ГДР. В Дрездене – с 1985-го до 1990-го, до падения Берлинской стены.

Сохранилось в моем архиве несколько старых газетных вырезок на английском языке о «работе» Путина в Дрездене. И одна на русском:

В отличие от дрезденского стукача-бедолаги Герхарда Б. удачливый русский Шемякин вознагражден на редкость щедро и очень гордится этим:

– В самом центре Петербурга подарил мне помещение для мастерской и экспозиций бывший сотрудник КГБ Владимир Владимирович Путин, хотя он сказал, что таких вот бывших не бывает.

[YouTube. «Михаил Шемякин заступился за Хармса». Фонтанка Live.]

В том подарочном «помещении» - шикарном особняке возле Невского проспекта – владеет Шемякин кроме выставочных залов торговым салоном для распродажи картин, литографий, статуэток, стереографий не только состоятельным покупателям, но и многим иногородним дилерам.

Цветная литография на бумаге – 70-85 тысяч рублей, стереография на холсте – 460 тысяч, небольшая статуэтка балетного крысенка с хоботом (стекловолокно) из «Щелкунчика» – 2.600.000.

Сегодня вот «кому живется весело, вольготно на Руси». Позабыта давно народная поговорка – доносчику первый кнут. А ведь ее узаконил еще 370 лет назад царь Алексей Михайлович своим Уложением: «Бить кнутом за затейный извет».

Но у нас последние 20 лет иной бессменный государь и под стать ему «стоящие толпою жадную у трона». Среди них обласкан по-царски отнюдь не единственный залетный стукач.

Вот «великолепная семерка» наиболее известных элитарных сексотов:

№1. В сердце нашей столицы рядом с древнем Кремлем, на Старой площади в серокаменном штабе Администрации президента есть вельможные апартаменты с табличкой на двери «Советник Президента Российской Федерации В.Б. Юмашев».

Валентин Юмашев в молодости был журналистом, познакомился с офицером КГБ Александром Коржаковым, телохранителем опального недолго столичного вожака Ельцина, и Коржаков посоветовал Ельцину нанять бойкого журналиста настрочить автобиографичную книжку Ельцина «Исповедь на заданную тему». Подобным образом сочинил Юмашев и последующие мемуары Ельцина «Записки президента».

Ельцин отблагодарил Юмашева назначением главой Администрации президента и женил на своей дочери. А когда президент-алкаш совсем спился и нуждался в преданном ему сменщике, то Юмашев порекомендовал на роль наследника своего кремлевского коллегу Владимира Путина. И тот оправдал оказанное доверие: первый указ нового российского президента весной 2000 года провозгласил иммунитет всего семейства пенсионера Ельцина от любых юридических обвинений и судебных вердиктов.

20 апреля 2020 года киевский телевизионщик Дмитрий Гордон сенсационно обнародовал в России интервью с бывшим начальником Службы безопасности президента Ельцина генералом-лейтенантом Александром Коржаковым. Он утверждает теперь, что его былой выдвиженец Валентин Юмашев был изначально «агентом КГБ». (YouTube. «Коржаков: агент КГБ Юмашев». 13.04.2020).

В начале 2020 года экс-подполковник контрразведки КГБ Владимир Попов, эмигрировавший из России в Канаду, опубликовал свои мемуары книжно и в телеэфире с поименным перечнем 35 московских литераторов и видных журналистов, завербованных агентурно Поповым и его сослуживцами в 5-м управлении КГБ, надзиравшем за творческой интеллигенцией.

Среди рассекреченных сексотов – сотрудник редакции журнала «Огонек» Валентин Юмашев. Незадолго до его рекрутирования Коржаковым для сотворения автобиографии Ельцина. (Владимир Попов. «Заговор негодяев. Записки бывшего подполковника КГБ»).

В августе 2019 года известный публицист-историк Юрий Фильштинский огласил в радиоэфире репортаж «Казус советника Путина – Валентина Юмашева». Фильштинский сообщил, что бывший главный редактор «Огонька» Виталий Коротич, перебравшись из Москвы в Бостон, назвал однажды в тамошнем интервью Юмашева пособником КГБ. Сам Фильштинский более категоричен: «Юмашев – агент КГБ».

В целом все эти сведения о Юмашеве не опровергнуты публично и достоверно, не дезавуированы судебно по иску о защите чести и достоинства.

№2. Андрей Макаров – сексот КГБ с агентурной кличкой «Татьяна». Он же сегодня – председатель Комитета по бюджету и налогам Госдумы РФ, один из штабистов правящей партии «Единая Россия», телеведущий ток-шоу «Право на справедливость» на главном федеральном Первом канале.

В августе 1993 года газеты в Москве опубликовали сообщение московского корреспондента американской радиостанции «Свобода» Марка Дейча о том, что он с помощью уволенного недавно министра госбезопасности Виктора Баранникова получил доступ к некоторым архивным документам КГБ, среди которых был один с распиской Андрея Михайловича Макарова – «гомосексуалиста и платного агента КГБ по кличке Татьяна». (Об этом же ныне – «Марк Дейч. Компромат. Ru).

Генерал Баранников был действительно уволен лично президентом Ельциным по доносу на него тогдашнего чиновного ельциниста Макарова, который обвинил министра в коррупции и тайном сговоре с врагами Ельцина.

Баранников на последней аудиенции у президента 27 июля 1993 года попытался разоблачить доносчика:

– Борис Николаевич, Андрей Макаров наш осведомитель. По кличке «Татьяна». Вот его расписка.

В ответ Ельцин выгнал вон генерала. А тот вскоре вручил Марку Дейчу расписку стукача для огласки. («Совершенно секретно». Декабрь 1995 г. №12, стр. 8 / Газета «Завтра». 09.04.1995 г. стр. 8).

В дальнейшем Макаров был неоднократно изобличен в изготовлении фальшивых документов, лжи и оголтелом карьеризме.

№3.Владимир Вольфович Жириновский (Эйдельштейн первоначально до 18 лет) – сексот КГБ еще со студенчества в московском Институте восточных языков при МГУ. (MaureenOrth. VanityFair. September 1994).

В октябре 1988 года сексот Жириновский, будучи тогда юрисконсультом издательства «Мир», проник по заданию КГБ в руководство московского Общества еврейской культуры «Шолом». Там евреи штудировали иврит в ожидании индивидуальных приглашений из Израиля эмигрировать. А часть из них собиралась под предлогом переселения на историческую родину проследовать вместо нее в заманчивую Америку либо Западную Европу.

Жириновского внедрили в «Шолом» не столько для слежки, сколько ради шпионажа с дальним прицелом – подсказать офицерам КГБ кого можно навербовать среди кандидатов на эмиграцию подкупом, шантажом, угрозами в качестве будущих нелегалов КГБ в Израиле, США, Канаде, западноевропейских странах.

Наставники ловкого сексота остались довольны его проделками в «Шолом». Хотя позже не по его вине, завербованные эмигранты зачастую прекращали шпионить или были перевербованы на новом месте тамошними спецслужбами, становились агентами-двойниками и снабжали КГБ ложными донесениями.

Звездный час заурядного стукача наступил в марте 1990 года, когда его вызвал на Лубянку в ставку КГБ сам председатель КГБ генерал армии Владимир Крючков. Он беседовал с Жириновским с глазу на глаз полтора часа. Этот факт удостоверил в 1994 году директор Федеральной службы контрразведки России генерал-лейтенант Сергей Степашин. (Журнал «Столица» от 15 января 1995 года).

О том рандеву на Лубянке и его подоплеке – ниже очень краткий пересказ статей 1994 года в газетах «Московский комсомолец» (10.11.1994), «TheMoscowTimes» (13.01.1994), «Литературная газета» (12.01.1994), в американском журнале «Венитифэйр» (сентябрь 1994).

Шеф КГБ Крючков вызвал сексота Жириновского сразу же после заседания в марте 1990 года Политбюро ЦК КПСС во главе с генсеком Горбачевым. Он и его соратники были озабочены решением Съезда народных депутатов СССР отменить конституционную 6-ю статью о единовластии в стране компартии. По инициативе Горбачева получил Крючков заказ Политбюро секретно сформировать из его агентуры подконтрольную ему и Политбюро лжеоппозиционную партию марионеточных демократов и либералов.

Агентство Франс-пресс опубликовало постфактум (13.01.1994) заявление «ведущего реформатора русской политической сцены» Анатолия Собчака:

«Мэр Санкт-Петербурга утверждает, что вождь русского ультранационализма и бывший сотрудник КГБ Владимир Жириновский создал в 1990 году его Либерально-демократическую партию по желанию советского экс-президента Михаила Горбачева.

Рождение партии Жириновского, как говорит мэр Санкт-Петербурга, произошло в марте 1990 года после съезда народных депутатов, которые прекратили монополию коммунистической партии. Глава советской компартии Горбачев заявил на заседании Политбюро: «Мы должны предвосхищать события, создав первую альтернативную партию, которую мы сможем контролировать».

Приказали КГБ подобрать лидера новой партии. В этом КГБ преуспел: извлек из «активного резерва» нужного человека в ранге капитана, чье имя сегодня хорошо известно».

Жириновский и впрямь числился армейским капитаном запаса в 1990 году.

Он спешно сагитировал дюжину дружков устроить сходку 31 марта 1990 года в клубе имени Русакова в Сокольниках и провозгласил тусовку Учредительным съездом своей партии. Ныне в ней, как он уверяет, три миллиона членов ЛДПР. В Госдуме – 39 депутатов ЛДПР, из них треть так называемые «коммерческие».

Бизнесмен-мультимиллионер криминального толка может застраховаться парламентской неприкосновенностью, уплатив 400 миллионов рублей за мандат депутата ЛДПР в Госдуме с предварительным зачислением его в федеральный список кандидатов партии на выборах. Повторное «коммерческое» депутатство – льготное: от 100 до 200 миллионов рублей. («Новая газета», 13 июля 2020 г. / Интернет-издание «Проект», 1 марта 2019 г.).

КГБ упразднили 30 лет назад, но его стукачи не покаялись, не устыдились, не боятся общественного порицания. В 2012 году живущий теперь в Вашингтоне ветеран КГБ – начальник контрразведки Первого главного управления КГБ экс-генерал Олег Калугин – рассказал в телеинтервью о его прежнем общении в Москве с Жириновским в середине 90-х годов:

– В то время я уже был уволен из КГБ, стал публичной фигурой среди реформаторов и однажды на каком-то приеме в Москве увидел Жириновского. Смотрю, он вдруг идет ко мне и притом с таким видом, будто приготовился сейчас к кулачному бою. Подходит ко мне и говорит:

– Слушай, могу я тебе пожать руку?

Я ему:

– Да, а что?

Он говорит:

– Ты молодец. Ты на днях назвал меня агентом КГБ. Я горжусь, что всю жизнь работал на КГБ и работаю. Ты об этом сказал, спасибо тебе!

(YouTube. «Жириновский всю жизнь работает на КГБ». 2012).

То же самое повторил дословно Калугин, которого считают в Москве изменником КГБ и родины, в интервью радиостанции «Свобода» в 2015 году. Калугин добавил:

– Жириновский был не сотрудником, а агентом КГБ. Сотрудник – лицо официальное. Агент – тот, кто выполняет задачи КГБ, работая, где угодно. Но не в КГБ. Деятельность Жириновского контролировалась КГБ и после развала СССР.

(Радио «Свобода». Олег Калугин делится воспоминаниями. 28 марта 2015).

У стукача отныне есть персональный кумир-ветеран КГБ. 14 августа 2014 года Жириновский выступил в Ялте на многолюдном собрании правительственных чиновников и госдумцев-депутатов «Единой России» с участием Путина, сидевшего в президиуме. Встав рядом с Путиным перед мегафоном на шестике, Жириновский принялся выкрикивать:

– Россия всегда развивалась и может развиваться только в формате империи! Можно поставить вопрос о восстановлении империи. Владимир Владимирович, кто нам мешает? Нам нужно другое государство, его другое название. А вам название – Верховный правитель! Не хотите – император, так давайте Верховный правитель. Хотя звучало бы хорошо – Император Владимир Первый! Все будут очень уважать. И запоют: «Боже, царя храни». Это был бы великолепный гимн!

Зрительный зал дважды отреагировал аплодисментами на спич Жириновского. Путин внимал оратору с улыбкой и записывал что-то в блокнот. Когда Жириновский унялся, Путин, улыбаясь, произнес:

– Так как отсюда ведется трансляция, то все, что было сказано Владимиром Вольфовичем, это его личное мнение.

Аудитория разразилась бурной овацией.

(YouTube. «Жириновский. Выступление в Ялте 14.08.2014». Россия 24).

Потом уже в Москве, в имперском Екатерининском зале Кремля Путин наградил Жириновского орденом «За заслуги перед Отечеством». Жириновский поклонился и заголосил:

– Боже, Царя храни!

Сильный, державный,

Царствуй на славу нам!

Царствуй на страх врагам,

Царь православный!

Боже, Царя храни!

Путин в Кремле награждает Жириновского орденом «За заслуги перед Отечеством»                                                                                                                   ------------------------------------------------------------------------------------------

№4.Сергей Борисович Станкевич – популярный и постоянный на федеральных телеканалах политолог-международник. Он же – председатель Комитета по международным связям Партии Роста, чей лидер – миллиардер Борис Титов является при президенте Путине уполномоченным по защите прав предпринимателей.

Станкевичу 66 лет. Политическую карьеру начал смолоду, будучи избранным народным депутатом СССР. Спустя пару лет Станкевич – первый заместитель председателя Моссовета. А затем политический советник президента Ельцина.

Однако вскоре был разжалован Ельциным из-за публичного скандала: Станкевича уличили в получении инвалютной взятки и в афере с чужой недвижимостью.

В 1995 году, он, спасаясь от ареста, сбежал в США. Оттуда перебрался в Польшу. Числился Интерполом в международном розыске как «особо опасный преступник». Но добился политубежища у поляков за его сотрудничество с их контрразведкой.

В 2000 году вдова петербургского мэра Людмила Нарусова сообщила Станкевичу, что благодаря ее просьбе новый российский президент не возражает против безнаказанного возвращения беглеца домой. С тех пор Станкевич живет здесь безбедно, разбогател и стал знаменитостью на гостелевидении. («Новая газета», 6-12 марта 2000 г. стр. 9).

К его телезвездной карьере сегодня добавлю все же один колоритный эпизод, опубликованный московским респектабельным журналом «Профиль» в 1997 году. Это репортаж двух корреспондентов журнала о «частной беседе с оперативниками ФСБ» (Федеральная служба безопасности РФ, то есть контрразведка).

Без комментариев вот о чем «оперативники ФСБ говорят»:

«По нашим сведениям, Станкевич был сотрудником КГБ. Его завербовали, еще когда он работал в Институте всеобщей истории АН СССР. Он был чрезвычайно обаятельный человек, прекрасно играл на гитаре и мог вписаться в любую компанию. Сами понимаете, какие разговоры шли в те годы на интеллигентских кухнях.

При этом, как доверенный человек, принимал американские делегации в институте и соответственно составлял о том подробные отчеты.

По поручению комсомола следил за неформальными молодежными организациями (и, естественно, был в них вхож – там его принимали за честного интеллигента-бессребреника) и опять-таки составлял справки.

Далее Сергей Станкевич руководил московским «Народным фронтом». Спецорганы попросили его поддержать Движение демократических реформ. Возглавлял движение бывший мэр Москвы Гавриил Попов, у которого Станкевич был замом. Можно сказать, что КГБ «пас» демократическое движение с самого начала.

Некоторое время вице-мэр работал агентом и поставлял компромат на членов ДДР. А потом в какой-то момент вышел из-под контроля чекистов. Он успешно занялся бизнесом. Участвовал в торговле зданиями, которые находились в госсобственности. Оценивали их по заниженной стоимости, а реально продували гораздо дороже. По нашим сведениям, часть денег крутилась в коммерческих банках, которые затем рухнули».

«Профиль»: в частной беседе оперативники ФСБ рассказали, что ни на минуту не теряли из виду своего «подопечного». Оперативники ФСБ говорят, что не было команды его «сдать».

№5. Андрей Караулов – известный тележурналист, стукач КГБ еще в бытность студентом московского ГИТИСа. Создатель 17-ти подхалимных телесерий о президенте Путине, автор двух эпистолярный доносов «Дорогому Владимиру Владимировичу», сочинитель самохвальной автобиографии «Русский ад» в трех томах с титульным посвящением: «Путину с благодарностью. Главное – с надеждой».

Все славословия о Путине суперподхалима состряпаны в стандартной форме клеветнического доноса. Недавний в YouTube – «Обращение Андрея Караулова к президенту России» 25 апреля 2020 года. Всего-навсего за шесть минут телеэфира Караулов визгливо заклеймил за якобы саботаж предначертаний Путина – столичного мэра Собянина, зам.председателя правительства РФ Голикову, министра Мантурова, председателя Центрального банка РФ Набиулину, зам. председателя Совета безопасности РФ Медведева.

Против их всех, подстрекает Путина доносчик, «надо принимать радикальные меры по кадровому составу, по правительству». Нахаленок фамильярно поощряет президента: «Мы действительно с Вами думаем о людях».

Столь же по наглому Караулов тремя годами ранее адресовал президенту, назвав его «не Начальником, а другом», два письма с доносом на очень преданного издавна Путину его соратника – Алексея Громова, первого заместителя главы Администрации президента РФ. Его обвинил Караулов в том, что тот будто бы негласно распорядился изгнать с петербургского Пятого канала ток-шоу Караулова «Момент истины». Это опровергла пресс-служба Администрации президента, хотя журналистам все же общеизвестно, что Громов неофициально контролирует основные российские СМИ. (Публикация медиагруппы «Центр управления расследованиями» 7 июня 2017 г.).

Челобитчик кремлевского владыки подал жалобу на злого опричника: «Не понимаю за что наказан: Алексей Алексеевич Громов уже дважды меня закрывал: в 2010-м и сейчас. Помогите, Владимир Владимирович, без Вас – никак. Когда вернусь в эфир, об этом пожалеют только враги».

Напомнил Путину – кто «враги»: «Ничтожество по имени Навальный и фрондеры партий «Яблоко» и «Парнас». О Навальном настучал:

«По Навальному у меня есть конкретный план очень быстро разделать всю эту глупость. Но даже я не могу бороться в одиночку. Почему с Навальным все это время боролся я один? Где были все наши службы? Я обратился к чекистам через нашего бывалого куратора А. Комелькова. Почему не сумели меня защитить?»

Справка «Центра управления расследованиями» об Александре Комелькове: он был ранее оперативником в пресловутом 5-м управлении КГБ борцов с диссидентами, а потом надзирателем Службы безопасности президента за журналистами федеральных телеканалов. Собирал компромат на телевизионщиков, шантажировал их и вынуждал становиться сексотами.

Как заделался сексотом КГБ и Караулов описано им самим с удивительным бесстыдством в его книжке о себе с кокетливым названием «Плохой мальчик» (1996). Он в юности был студентом Государственного института театрального искусства, где тогда кто-то начал распространять подпольно политические листовки. А «плохого мальчика» вызвали посему, по его словам, кабинет институтского декана:

«Кабинет Аллы Зиновьевны Лейн, декана. Сидит мужчина. Улыбается. Я вхожу. Он быстро закрывает дверь на ключ.

– Садись, Андрей. Как ты думаешь, Андрей, в чем заключается роль Комитета Государственной безопасности?

Соображал я плохо. А он сам же и отвечает:

– Роль Комитета Государственной безопасности заключается… (пауза) в охране государственной безопасности.

От страха со мной чуть не произошло то самое, что и бывает обычно от страха. Дурной воздух распирал живот. И – то самое место, на котором я сидел.

– Простите, товарищ, в туалет можно выти? Это близко, соседняя дверь.

Кабинет Лейн был рядом с туалетом. Возвращаюсь…

– Все в порядке? А ты, Андрей, не хотел ли работать в Комитете Государственной безопасности?

Я открыл рот. Ни фига, – да?

– А в КГБ и театроведы нужны?

– Ну, – улыбнулся Владимир Александрович (свою фамилию и должность этот человек не назвал), - самое главное твое согласие. А здесь, в ГИТИСе, на факультете у вас все в порядке?

– Да… как будто.

– А ты вспомни.

Стало страшно.

– Ладно, – Владимир Александрович встал. – Поехали.

– Домой? – удивился я.

– Нет. На площадь Дзержинского».

Вслед за тем был арестован, допрошен, заключен в тюрьму КГБ «Лефортово» студент ГИТИСа Борис Кагарлицкий, однокашник Караулова. Это Кагарлицкий распространял «самиздат» среди студентов института. За что отделался по тем временам сравнительно легко – 11 месяцев в «Лефортово». Помогли хлопоты столичной родины, лояльной к кремлевским властям, и группы элитарных интеллектуалов.

После освобождения в 1983 году Кагарлицкий работал почтальоном и лифтером. Только восемь лет спустя смог разгласить в малотиражной газетке «Солидарность» первопричину своего ареста:

«Андрей Караулов, который сейчас – критик в «Независимой газете», сыграл в моем деле определенную роль: основанием для начала следствия против меня и других наших товарищей в 1980-м и 1982-м году был донос Андрея Караулова. Донос лежит в следственном деле, и если оно будет поднято, то это очень легко проверить».

То следственное дело было еще засекречено, когда 18 марта 1993 года я позвонил по телефону знакомому мне публицисту и социологу Борису Юльевичу Кагарлицкому и попросил пересказать содержание доноса на него. Он ответил:

– Донос Караулова показал мне на допросе следователь КГБ. Суть доноса: Кагарлицкий ведет антисоветскую агитацию, распространяет самиздат. Я полагаю, что это следственное дело не уничтожено. И вообще Караулов работал на КГБ весьма плотно не только относительно меня.

Еще 18 лет спустя в интернетной Википедии о биографии Кагарлицкого было процитировано в разделе Ссылки его интервью журналистке Соне Бакулиной 23 сентября 2011 года.

Бакулина:

– Ваша судьба драматична – ведь вас арестовывали?

Кагарлицкий:

– Да, два раза – при Брежневе и при Ельцине.

Бакулина:

– Правда ли, что донос на вас написал Андрей Караулов?

Кагарлицкий:

– В следственном деле есть его заявление. Для того чтобы начать какие-то следственные действия, нужен сигнал от советских граждан. В случае со мной нужен был документ, на основании которого мне могли предъявить обвинение и арестовать. Вот такой бумагой было заявление, подписанное Андреем Карауловым. Оно включало в себя выдержки из наших разговоров, а также информацию о моей деятельности. Была ли это его личная инициатива, или его заставили, я не знаю. Однако этой бумагой открывалось мое дело – и это факт.

Донос на Кагарлицкого аукнулся отчасти стукачу в пору его журналистики в «Независимой газете». Там Караулов однажды вошел зачем-то в кабинет главного редактора Виталия Третьякова, когда тот обсуждал с его замом Дмитрием Остальским, по «нехорошей догадке» Караулова, «Не из КГБ ли я сам. Сережа Пархоменко, лучший политический обозреватель «НГ», вероятно, и принес эту гадость». («Плохой мальчик», стр. 138).

Пересуды московских газетчиков о стукачестве Караулова были далее заглушены скандальными попреками его за взяточничество в новой ипостаси телезвезды. Дошло до того, что первый заместитель председателя ВГТРК (телевидение и радио России) Михаил Лесин устроил 10 сентября 1997 года пресс-конференцию и объявил, что удалил из эфира «Момент истины» Караулова за то, что тому «платили за появление его в телепрограмме «Момент истины» приглашенные бизнесмены, экстрасенсы, прочие, от которых он получал финансовый поток прибылей». (Газета «Коммерсантъ», 11.09.1997 / Газета «Московский комсомолец», 11.09.1997).

Публично уличили Караулова в вымогательстве взяток известные журналисты Владимир Чернов и Александр Авдеенко, тогдашний крупный политический деятель Владимир Шумейко и даже знаменитый поныне американский журналист и главред престижного журнала «Нью-Йоркер» Дэвид Ремник, бывший московский корреспондент газеты «Вашингтон пост» (DavidRemnick. “Lenin’s Tomb. The Last days of the Soviet Empire”. P. 378, 379).

Знакомого мне Шумейко с поры нашего с ним прежнего депутатства в Верховном Совете РФ попросил я разгласить тарифы взяток телевизионного вымогателя. Шумейко сказал, что отказался передать Караулову затребованную взятку в 20 тысяч долларов за обещание сделать Шумейко сверхпопулярным политиком благодаря 40-минутному телеинтервью с мздоимцем в «Моменте истины».

И вот по сей день 62-летний разжиревший по-свинячьи коррупционер и стукач красуется на скандалезных ток-шоу федеральных телеканалов – на Первом и НТВ. Не зря он, видать, слал подхалимные доносы президенту.

К тому же опекают его весьма влиятельные персоны – пресс-секретарь президента РФ Дмитрий Песков, главный редактор еженедельника «Аргументы недели» и телепрограммы «За углом» Андрей Угланов и главред «Новой газеты» Дмитрий Муратов. Причем Муратову давно известно, что Караулов пасквилянт и стукач-ветеран КГБ.

№6. Самая многотиражная в России бульварная газета с издевательским названием «Московский комсомолец» начала 22 марта 2019 года явно по сигналу свыше реабилитировать и героизировать стукачей-ветеранов КГБ.

Одному из них – 80-летнему пенсионеру-сексоту КГБ Семену Кауфману – посвятил «МК» целую газетную полосу. Посреди нее – большой цветной фотопортрет улыбчивого Кауфмана с орденом на груди и тремя медалями. В заглавной преамбуле «тайный агент» КГБ с 20-летним стажем стукача провозглашен пафосно «разведчиком» и побратимом легендарного Штирлица: «Он выполнял задания Центра в сфере внешней разведки и контрразведки. И балет был для него лучшей «крышей».

Далее Кауфман, бывший танцовщик балета Большого театра, повествует как его завербовали в Москве «на конспиративной квартире» два офицера КГБ «внедряться» в среду диссидентов, выявлять их зарубежные связи, а в Большом театре пресекать во время заграничных гастролей побеги балетных знаменитостей.

Кауфман вспоминает как в 1979 году сбежал Александр Годунов в Нью-Йорке:

– Все было на моих глазах. Вообще в те гастроли мы потеряли трех ведущих исполнителей: сначала Годунова, а потом – Козлова с женой. Это был первый урон Большого.

– Однажды вечером в Нью-Йорке по телевидению сообщили, что Годунов решил остаться в США. Мне поручили присматривать за его женой Людмилой Власовой. Я был в номере гостиницы с Людмилой пока ее не увезли в посольство. Мне наказали: покинуть гостиницу она сможет только через мой труп. Я забаррикадировал дверь. Мила была в полной прострации, не разговаривала. Они с Годуновым должны были остаться в Америке оба, но поссорились. Я проводил с ней долгие часы. Тяжелый был период…

Окончание этой драматичной истории с отлетом Власовой в Москву расскажу вместо Кауфмана я, Андронов, в следующей главе моих мемуаров, так как я, а не он, был сопричастен к возвращению балерины домой.

Продолжаю цитировать Кауфмана в «МК»:

– Когда разворачивались события с Годуновым и его женой, я узнал от своего источника, что политического убежища попросил ответственный сотрудник одной из наших торговых фирм в США. По утверждению этого источника, тот является сотрудником нашей резидентуры КГБ. Я об этом узнаю где-то в два часа ночи. Я звоню по телефону в наше представительство в Нью-Йорке при ООН и говорю, что мне надо срочно приехать. Отвечают:

– Сейчас за вами придет машина.

Уже на месте написал подробно о ночном визите и об услышанном. Потом, быть может, наши успели того субъекта, что называется, взять.

«Взятый» перебежчик-офицер КГБ был в 1979 году обречен на казнь: тайно в Нью-Йорке или в случае доставки его в Москву по приговору военного трибунала.

Тогда и нынче у старого сексота Кауфмана не возникло ни малейших угрызений совести из-за убийства перебежчика и насильного запрета балерине воссоединиться с мужем. Как раз наоборот: этим гордится сексот КГБ, а им гордится «МК».

«МК» популяризирует также еще одного ветерана-стукача КГБ: многократно публикует корреспонденции из Нью-Йорка эмигранта-ленинградца Владимира Исааковича Соловьева.

Весной 2020 года по поводу юбилейного 80-летия покойного поэта Иосифа Бродского была в «МК» почти целая полоса предоставлена Соловьеву для похвальбы о том, как Бродский посвящал стихи Соловьеву, а в Ленинграде «я организовал публикацию его стихов в питерской газете».

Соловьев гордится теперь в «МК» тем, что он ознакомил невежественного друга Бродского с творчеством крупного немецкого философа XIX века Фридриха Шеллинга, и «Бродский слушал жадно, поглощая новую информацию». А когда Соловьев изрек «мой любимый у Шеллинга афоризм, то Бродский повторил вслед за мной с явным удовольствием, запоминая».

Столь же свысока Соловьев оценил поэзию Бродского: «С моей точки зрения он уступает Мандельштаму и Пастернаку». И пожурил снисходительно за «кордебалет знакомцев и женщин, обиженных женщин» и даже за «брак этого пятидесятилетнего человека с сердечными хворями на Марии Соццаниитало-русских кровей, в разы его младше».

Охаял покойника юбилейным некрологом! («МК», 25.05.2020).

Публикаторы бесстыжего самохвала почему-то проигнорировали громкий литературный скандал в Москве по вине Соловьева в 2016 году. Тогда столичная «Независимая газета» напечатала очередной ехидный опус Соловьева, а в ответ пришлось газете опубликовать письмо группы маститых писателей. Воспроизвожу их письмо слегка сокращенно (полный текст в Интернете: «Независимая газета», 06.10.2016. ExLibris).

«Возможно, редакции «НГ – ExLibris»неведомо, что основной род деятельности укрывшегося от пощечин в Нью-Йорке Владимира Соловьева – не критика, а доносительство. Его разнузданные опусы об ушедших из жизни Иосифе Бродском, Сергее Довлатове и Фазиле Искандере – самохвальство нового Фиглярина. Мы вообще поражены, что такого рода измышления известная литературная газета считает возможным печатать. Соловьев был приставлен известными органами следить за поэтом Александром Кушнером. Вообще о провокаторской деятельности Соловьева стало известно не одному Александру Кушнеру. О ней не только говорили, но и писали в Ленинграде начала 1990-х. Так что совершенно напрасно он перманентно вещает, к примеру, о своей якобы близости с Иосифом Бродским, знакомым ему по Ленинграду. Поэт и в годы проживания в Нью-Йорке никогда его к себе не допускал, не замечал вовсе.

Полагаем, этого достаточно, чтобы читатели «НГ» убедились какого рода «критик и политолог» примазался к одному из немногих насущных для нашей словесности изданий.

Андрей Арьев, Яков Гордин, Валерий Попов, Игорь Смирнов, Виктор Соснора».

Главный редактор питерского журнала «Звезда» писатель Яков Гордин, многолетний друг Бродского в Ленинграде и в Америке вплоть до кончины там поэта, был знаком и с доносчиком Соловьевым. О чем еще в 2015 году рассказал в телеинтервью с присущей коренным ленинградцам интеллигентской деликатностью:

– Я хорошо знал Володю Соловьева в молодости. Относиться всерьез к его суждениям о Бродском я не могу. Потому что знаю, как относился к нему Бродский. Соловьев не авторитет. Он может придумать все, что ему заблагорассудится. Как оказалось, в нашей среде был в Ленинграде человек, который потом сам признался, что был там завербован. Это Владимир Соловьев. Что же касается Бродского, то у меня огромные сомнения по поводу того, что Бродский подпускал к себе Соловьева… (YouTube. «Яков Гордин об Иосифе Бродском).

После видеозаписи этого интервью Гордин сказал интервьюеру о Соловьеве дополнительно:

– Времени много прошло, а он как был прохвостом, так и остался. («Кто стучал на Иосифа Бродского в КГБ». 06.02.2016).

Но и теперь «МК» пропагандирует престарелого сексота по-крупному многократно. Кроме сволочного некролога о Бродском литературный некрофил отпанихидил в 2020 году тоже юбилярно в «МК» еще трех почивших его знакомых – писателя Эдуарда Лимонова, театрального режиссера Анатолия Эфроса, писателя Сергея Довлатова.

Соловьевская эпитафия Лимонову: «Скандалист и сквернослов».

Об Эфросе: «Ему повезло родиться евреем – чистокровным, типичным, ярко выраженным, местечковым».

О Довлатове: «Он был – и остался – для меня в литературе середняком. Довлатов прожил трагическую жизнь и трагически погиб, захлебнувшись в собственной рвоте. Дефицит таланта – одна из главных причин его грандиозных запоев».

Профи-стукач уязвил по старой привычке тех, кто уже не мог дать ему отпор пощечиной с того света.

Минувший 2020 год завершили редакторы «МК» публикацией двух крупнокалиберных корреспонденций Соловьева из Нью-Йорка о президентских выборах в США. В следующем году газета удивит, возможно, читателей новой рубрикой «Говорят наши лучшие сексоты».

Летом 2020 года столичный режиссер и острослов Марк Розовский огласил в прессе свой злободневный афоризм: «Вдруг обнаружилось: в нашей элите много шпаны».

Почти синхронно московская «Новая газета» (05.08.2020) опубликовала на двух полосах актуальную беседу известного журналиста Сергея Мостовщикова с историком Тамарой Эйдельман о доносах в России от средневековья до наших дней. Резюме Эйдельман:

– В нашей культуре, конечно, существует презрительное отношение к доносчику и это отношение здоровое, на мой взгляд. В России возникли в конце XVIII – начале XIX века представления о личной чести и достоинстве. Для декабристов, для Пушкина доносчик – это человек недостойный. Впрочем, в другие времена доносчиков тоже презирали. С точки зрения порядочного человека доносчик – всегда подлец. Но с другой стороны: мы видим сейчас столько народу, которые сделали доносы, и ничего. Сейчас это в какой-то степени модно. И это меня не устает поражать…

Мостовщиков:

– Донос становится сейчас в Отечестве новой жизненной стратегией.

2 февраля 2021 г. Иона Андронов

Окончание по следующей ссылке:...

"Падение такого мамонта в пропасть официального иноагентства, со всеми последствиями, - шаг заметный"

Переформатирование элит идет сверху донизу, обратно и во все стороны.  Если это правда - что Аллу Пугачёву признают иноагентом, то падет один из самых значимых "бастионов" отечестве...

Невоенный анализ-57. Десять поляков вышли погулять. 27 марта 2024

Традиционный дисклеймер: Я не военный, не анонимный телеграмщик, не Цицерон, тусовки от меня в истерике, не учу Генштаб воевать, генералов не увольняю, в «милитари порно» не снимаюсь, ...

Опять обманули
  • pretty
  • Вчера 14:46
  • В топе

МАЛЕК  ДУДАКОВУкраина давно мечтала заполучить что-то от замороженных активов России. Сначала ей обещали сами активы - затем только набежавшую по ним прибыль. Но и это теперь отменяется. Бельгия,...

Обсудить
  • Забавно, что находятся люди способные "это" читать - я не говорю "верить"...
  • Не верится, что человек обмазывающий всех дерьмом может сохранить чистоту и не испачкаться. Если конечго, сам не полное дерьмо.
  • Статейка из разряда "Крик души жертвы вайнштейна: Меня изнасиловали 20 лет назад. Но тогда я боялась об этом рассказать. А теперь об этом модно говорить"
  • Самиздатовская бондиана.Впрочем,о других стукачах так подробно может рассказать только другой стукач. Из ревности быть не первым :smiley: Сам себя сдал,Иона?
  • Не поняла - только у меня ощущение, что статейка, скажем так, попахивает? С душком...