Судьба Восточной Европы в ЕС: ресурсный донор

За необходимые Евросоюзу реформы нужно платить, и на роль ресурсного донора уже назначены страны Восточной Европы, считает Ростислав Ищенко.

Мечта восточноевропейских государств, бывших членов Совета экономической взаимопомощи (СЭВ) вступить в Европейский Союз (ЕС) сбылась уже довольно давно. Последними "счастливчиками" оказались Болгария и Румыния в 2007 году и Хорватия в 2013. Остальные, включая бывшие прибалтийские республики СССР, приобщились к европейским ценностям с 2004 года.

Можно по-разному оценивать конкретные результаты восточноевропейских экономик, достигнутые в ходе европейской интеграции. Кто-то акцентирует внимание на резком падении уровня жизни в большинстве осчастливленных стран, разрушении национальной промышленности. Кто-то утверждает, что это издержки процесса реформирования нежизнеспособной экономической модели, и ожидает стремительного экономического роста в ближайшем будущем. Во всяком случае, ни одно из восточноевропейских правительств серьёзно не рассматривало возможность выхода из ЕС.

Но вот в Великобритании, послед семилетней дискуссии, назначили референдум о целесообразности сохранения членства в Евросоюзе. Обращу внимание, что референдум был назначен, несмотря на то, что правительство Её Величества в ходе многолетних переговоров добилось от ЕС уступок по всем принципиальным для Лондона вопросам. Свою роль орудия шантажа Брюсселя, с целью склонения его к максимальной конструктивности, накрутка общественного мнения выполнила. Однако за прошедшие годы идея так прочно укоренилась в массах, что отказаться от референдума было уже нельзя.

Теперь, независимо от результатов, джин выпущен из бутылки. Брюсселем недовольны многие "старые" члены ЕС, а сама идея выхода из Союза довольно популярна в странах бедного юга Европы. Они не видят никакой возможности избавления от непосильного долгового бремени и восстановления конкурентоспособности национальных экономик без, как минимум, реформирования ЕС в сторону меньшей централизации и избавления от диктата брюссельской евробюрократии и Европейского центрального банка.

В то же время, Франции и, особенно, Германии, извлекающим из нынешнего положения вещей наибольший профит, реформа ЕС не то чтобы совсем не нужна, но несет угрозу национальным интересом. Ведь для того, чтобы где-то прибавилось, надо чтобы где-то убавилось. Если удовлетворить потребности Юга, то заплатить за это придётся Северу — тем самым Франции и Германии, поскольку Великобритания уже вынесена за скобки последними соглашениями, а больше в ЕС платить некому.

Евросоюз оказался в цугцванге. Отказаться от реформы нельзя, поскольку это приведёт к дальнейшему росту, вплоть до критических значений, центробежных настроений в странах бедного юга. Проводить реформу за счёт относительно (весьма относительно) благополучного Севера также невозможно, поскольку тогда Союз становится бессмысленным для стран, составляющим его политический и экономический становой хребет. В общем оказался нужен кто-то, кто заплатит за дальнейшее существование ЕС, причём этот кто-то не может входить в круг "старых членов".

Первоначально, до украинского кризиса 2014 года и в самом его начале, предполагалось, что почётная миссия оплатить дальнейшее европейское благоденствие будет предоставлена России. Соглашение об ассоциации с Украиной, в комплексе с соглашениями о зоне свободной торговли в СНГ должны были сработать в качестве финансово-экономического пылесоса, обеспечивающего перетекание ресурсов с рынков России и стран СНГ в пользу Европейского Союза. В идеале это должно было позволить решить проблемы бедных стран ЕС без ущерба для позиций богатых.

Однако Россия не только не стала донором ЕС, но благодаря адекватной реакции на государственный переворот на Украине и на последующую санкционную политику ЕС, сумела сконцентрировать ресурсы на реформировании собственной экономики. В результате общая ситуация для ЕС только ухудшилась — была потеряна серьёзная часть российского рынка, а снижение цен на продукцию российских экспортёров в результате девальвации рубля привело к усилению конкуренции как на рынках третьих стран, так и на собственном рынке ЕС.

Свободных источников ресурсов за пределами Евросоюза не осталось, кризисные явления в его экономике продолжают усиливаться, внутренние противоречия, а с ними и центробежные настроения нарастают. В "Старой Европе" год от года всё больший вес набирают уже не просто евроскептики, евронигилисты. Если срочно не изыскать ресурсы для реформирования Союза, в какой-то непросчитываемый заранее, но не такой уж далёкий момент количество может перейти в качество и спасать европейское единство станет поздно.

Если вне ЕС свободных ресурсов нет, а нужны они срочно, значит найти необходимые ресурсы можно только в самом ЕС.

И что мы видим в течение последнего года?

Появилась и начала всё активнее обсуждаться концепция сохранения ЕС в пределах "Старой Европы" (до расширения 2004 года). Некоторые предлагают сократить число членов более радикально, но пока в этом нет жёсткой необходимости. Конечно, просто взять и исключить из ЕС часть членов невозможно. Поэтому прорабатывается (пока на теоретическом уровне) более сложная операция.

Речь идёт о возможной отмене или резком сокращении шенгенской зоны и зоны евро. А также о заключении ядром ЕС ряда сепаратных двусторонних и многосторонних договоров, по новому регулирующими отношения между странами "Старой Европы" и фактически исключающими из состава нового интеграционного объединения Восточную Европу. При этом ЕС не распускается, и формально все наличные на сегодня члены таковыми остаются.

Что получает "Старая Европа"?

Во-первых, "разноуровневую интеграцию" даже в ядре ЕС. То есть, отношения между Францией и Германией будут регулироваться одним пакетом документов, а их отношения, допустим, с Италией, Испанией или Грецией — другим (или другими).

Во-вторых, снижается, а в идеале нивелируется роль евробюрократии. Её решения оказываются недействительными для новых внутри-ЕСовских объединений. Нечто подобное мы наблюдаем на постсоветском пространстве, где есть аморфное СНГ, но отношения между странами-членами Евроазиатского экономического союза и их отношения с другими членами СНГ выстраиваются исходя из приоритетности документов ЕврАзЭС как более продвинутого интеграционного объединения. Соответственно снижается роль второстепенных членов ЕС, которые теряют способность влиять на "Старую Европу" через своих еврокомиссаров, решения Еврокомиссии и другие механизмы, требующие общеевропейского консенсуса.

Наконец, в-третьих, — и это самое важное, — обязательства восточноевропейских государств, принятые ими при вступлении в ЕС продолжают действовать, ведь Евросоюз никто не распускал. А вот бонусы, получаемые ими от ЕС, исчезают, поскольку новая многоуровневая схема позволяет не только нивелировать значение евробюрократии, но и существенно сократить общий бюджет ЕС, обеспечивающий финансовую поддержку восточноевропейских экономик.

В рамках данной концепции, если она будет реализована, заплатить за сохранение миража европейского единства будет вынуждена Восточная Европа. Что характерно, если она откажется от подобной реформы, то всё равно заплатит. В этом случае, политическая и юридическая формализация распада ЕС станет неизбежной. И Восточная Европа всё равно останется без западноевропейской поддержки, но с перестроенной по требованиям ЕС, под интересы "Старой Европы" экономикой. То есть, в ближайшие годы Восточная Европа всё равно будет обречена на работу ресурсным донором ядра ЕС.

Фактически попытка бывших стран СЭВ обеспечить себе политическое и экономическое благополучие путём смены гегемона (с СССР на ЕС и США) провалилась. Они запрыгнули на подножку европейского поезда в тот момент, когда состав ушёл с магистральной колеи в тупик. Теперь "Старая Европа" заставляет неофитов раскачивать вагоны и имитировать гудки паровоза, чтобы сохранить иллюзию движения.