Свита: бадминтон

            Мы бадминтоном не баловались. А. играл в большой теннис, очень сильно, но это «совсем другое дело», по-настоящему атлетичная игра для настоящих атлетов. Бадминтоном не то, что брезговали, но игнорировали в упор. Почти демонстративно, может быть, больше для того, чтобы чуть подразнить девчонок.

           Семьдесят восьмой, очень жаркий август, выбрались на пикник несколько расширенным кругом. Расширение — это, во-первых, Яна, которая принимала участие в наших простецких увеселениях довольно редко, во-вторых, Ш., мой «подарок на день рождения», с которой у нас в тот момент разгорался очень серьезный роман. Кстати, опять очень большие, светло-голубые глаза. Помнится, первый раз заглянул в них, и почувствовал, как замерло мое сердце. Реально. Вы можете сделать вывод, что я западаю на светлоглазых, и в этом есть своя правда, вот только жену себе выбрал с глазами, как новенькие, только что вылупившиеся из зеленых скорлупок каштанчики.

          А Ш. стала одной из всего двух женщин, вспоминая которых я жалею об отсутствии у нас многоженства. Мне их не хватает до сих пор, хотя я счастлив в браке. К сожалению, наши женщины не так воспитаны. С ними это трудно осуществимо, хотя, наверное, получилось бы. Я, наверное, женился бы на ней, но подвело знание будущего: разве я мог оставить без защиты и благополучной судьбы мою нежную Мадам? Разве мог отказаться от детей, которых она мне родила? От одной мысли об этом у меня разрывалось сердце. Ее я не только любил, я ее жалел, хотя она человек вполне себе здоровый, отважный и самодостаточный. А еще она такая смешная.

        Мы — с сеткой прошлись взад-вперед по местному, чуть запущенному пруду, - в полностью натуральном виде, скорее, из "полевого" эпатажа. чем по истинной надобности, - а они в это время организовали импровизированный стол на траве, и тоже натянули сетку. По их словам: «Решили немного попрыгать перед едой».

         Мы помогли с заготовкой дров и организацией очага, нанизали мясо вперемешку с луком и помидорами, после чего были решительно изгнаны из зоны сотворения шашлыка К., чтобы не путались под ногами.

        В те времена портативный мангал был редкостью, шампуры — тоже, на природе шашлыки готовились в импровизированных очагах, на сырых прутиках орешника. До сих пор не понимаю: почему не сделал то и другое? Я-то ведь был в курсе всех тонкостей шашлычной культуры будущих десятилетий. В моей мастерской того времени, час работы, никак не больше. Инерция мысли, ничто иное. Причем мысли ОБЩЕЙ, вот в чем самый интересный нюанс.

         Короче, сидим, откупорили «Жигулевское», лепота, с лужайки доносятся веселые вопли. И мы, мало-помалу, начали поворачивать головы туда, где происходил чемпионат. Матч «Ш. — Яна». Началось, как обычная игра дилетантов: не чтобы забить, а чтобы подольше подержать в воздухе. Радостные вопли и высокие траектории волана. Потом постепенно начали играть, по видимости, без шансов для Ш. Гекса передвигалась экономно, видела волан, била точно, и ее соперница, метавшаяся по не слишком-то ровной лужайке, выглядела достаточно беспомощно. Ровно, без эмоций выиграв партию, она стала против Ю. Поначалу казалось, что эта партия пойдет по тому же сценарию, под суховатый, экономный диктат гексы*. Но потом ее преимущество перестало расти. Ю. бегала себе и бегала. Отбивала и отбивала. Практически перестала пропускать вообще. Количество пропусков сравнялось с количеством ошибок красавицы. Дело, понятно, не физическом утомлении: не в шутку сильная, та обладала почти нечеловеческой выносливостью. Как то, собственно, и положено танцовщице ее уровня. Это ее противница прибавила, словно, на манер крупной рептилии, только разогрелась по ходу драки. Признаков усталости там тоже разглядеть было нельзя, даже под микроскопом. Я увидел, как красавица чуть заметно свела брови, а это обозначало, что ее рыбья кровь тоже начала разогреваться, и вот-вот ударят какие-нибудь молнии. Я заметил, что картинка начинает подергиваться чем-то вроде ряби, и вмешался.

         - Эй! Без этих штучек!

         Вроде, подействовало, партия явно затягивалась, и, наконец, надоела гексе. Она попросту вышла из игры, надела шляпку и томно разлеглась в нестерпимо элегантной позе, на индивидуальном покрывальце, в холодке. На протяжении всего поединка Ш. бесстрастно наблюдала за игрой своими огромными светло-голубыми глазами, и с виду нельзя было сделать никаких выводов о ее намерениях. Ш. вообще отличалась неразговорчивостью, имела нрав негромкий и потаенный, постоянно что-то обдумывала, а, обдумав, — делала. Теперь, к примеру, она приняла протянутую ей ракетку.

         Так вот все, что было до этого, просто не считается. Волан, не касаясь земли, со свистом сновал над самым срезом сетки, как снаряд, выпущенный из пращи, а сетка несчастных, дешевеньких ракеток, выла и стонала под гулкими ударами. Тот, кто знает мою тихую, задумчивую любовь не слишком хорошо, не мог бы даже вообразить, что она ничуть не уступит силой, азартом и упрямой, злой цепкостью неистовой Ю. Я — мог. Потому что знал, как она работает, и какова бывает в койке, когда подставляет мне всякие-разные места. Вот и тут нашла на камень коса. Казалось, попади снарядик в одну из них, и без увечья не обойтись. Но до этого не дошло: растрепав новенький волан до кочерыжки, они, в конце концов, раскололи и саму «вишню»... Они, может быть, продолжили бы после этого, но К. счел происшедшее достаточным основанием для прекращения игры. Тем более, что он все-таки приготовил шашлык и ревновал его к бадминтону. После этого игры в таком стиле стала для нашей компании чем-то вроде женского народного обычая. Кажется, они играли по несколько упрощенным правилам, никогда не участвовали в официальных соревнованиях, но только сдается мне, что какого-нибудь чемпиона там хватило бы не надолго. Мог бы и вовсе не выжить.

          Последний по счету Бадминтон в этом роде имел место на одном из последних пикников, проведенных нами в родных пенатах. Натужные попытки следовать отживающей Традиции и вообще чаще всего выглядят печально, а, порой, даже страшновато.

          Во-первых, с нами набралось человек десять мелюзги из числа наших отпрысков всякого пола и возраста. Во-вторых, мы, вроде бы, честно планировали собраться попросту, да только ничего у нас не вышло. Помимо самого по себе ближнего круга, разумеется, собралась внушительная толпа клевретов и подручных, нянек и шоферов. Кого не было, так это охраны: хотел бы я поглядеть на террористов, которые попробуют посягнуть на безмятежный отдых Ближнего Круга, но таких чудес все-таки не бывает. Полностью изолировать К. от ритуального приготовления ритуального шашлыка, разумеется, совершенно немыслимо, но на деле его роль в этом процессе тоже стала достаточно формальной.

           Положение усугубило то, что на этот раз мы с какого-то перепугу устроили вылазку в достаточно популярное среди народных масс местечко. Кругом было полным-полно самого разного отдыхающего люда. Что-то вроде частично окультуренного лесопарка. Так вот эти старые коровы (от двадцати восьми до тридцати двух) решили, по старой памяти, порезвиться. Саньке пришлось подвязывать сиськи, поскольку она кормила трехмесячную дочку, но это не остановило нашу Драупади ни на секунду. Насчет коров я, понятно, любя**: со внешностью у них всех все было в порядке. Более чем. На мой взгляд, они стали даже соблазнительнее. Но девичья хрупкость после пары-тройки детишек осталась в прошлом. Такие себе крепкие, здоровенные, сильные самки человека.

          … Сначала думали, что в шутку, начали вяло, потом, понятно, увлеклись, заиграли без фанатизма, но с увлечением. Игра пошла так, что начали собираться зрители из числа посторонних. И залипали. А потом в финале сошлись между собой Ю. и Мадам. Дражайшая супруга во многом, - речь идет не о телосложении, - подобна тяжеловесному составу. Так же трудно разогнать и почти невозможно остановить. Так вот к финалу она того, - разогналась. Волан летал, с каким-то угрожающим, разрушительным свистом. Казалось, удар его способен сокрушить, искалечить, убить, словно удар пули, а сумасшедшие бабы не играют, а перестреливаются, ведут между собой какую-то безумную дуэль. Позабывшись, они в «фазном» стиле прыгали с места метра на четыре — четыре с половиной, причем направление не имело особого значения. И это длилось и длилось, и не было надежды на разнесенный, как во времена оны, волан. Ракетки достаточно давно делались по особому заказу, из несокрушимых материалов, воланы состояли чуть ли ни из кевлара, да и тех имелся запас наготове. На манер похожих на булочки мячиков на каком-нибудь профессиональном теннисном турнире вроде Уимблдона.

          А потом я заметил, как молодые мамаши из числа зрителей сначала, на манер наседок, рефлекторно подгребают поближе к себе малолетних отпрысков, а потом, оглядываясь, тянутся с ними прочь. Именно что от греха подальше. Когда картинка меняется постепенно, не всегда удается заметить, что она уже стала сюром по полному профилю. Но мамаши с малолетками — другое дело, их мелочами вроде постепенности не заморочишь.

          Тем временем финалистки метались по полю, как взбесившиеся шутихи, во время движений очертания их размывало так, что они казались призрачными, а разглядеть сколько-нибудь подробно можно было только в момент редких остановок. Казалось, края их одежд все время отрываются и тают, словно сделанные из утреннего тумана. И физиономии: они, вроде бы, стали еще красивее, но, при этом, какими-то пугающими. Я еще подумал, - примерно так должна была выглядеть лица сестер — Горгон. Зеваки постепенно редели, а потом, когда площадку и пространство над ней начала затягивать этакая черноватая, прозрачная мгла, разом шарахнулась прочь от площадки. К этому моменту в движениях играющих практически не осталось ничего человеческого. Ни по каким статям.

         Прыгать я тоже умел. Сначала на середину площадки, к сетке. Потом вверх, чтобы, наконец, взять из воздуха злобно свистящий волан. Перед этим пришлось отрывать от творческого процесса К., чтобы принять в крепкие супружеские объятия обеих расстервенившихся баб одновременно. И они еще некоторое время трепыхались, а моя, так еще и подвывала достаточно зло. Тут интересна еще и такая подробность: им совершенно нечего было делить. То есть, по вполне понятным причинам, мало кто из женщин относится к Ю. хоть сколько-нибудь прилично, но Мадам это не касается. Она уверена в себе, ничего не боится, а еще она добрая. Во всяком случае, пока не разозлится. Так что азарт в чистом виде, ничего более.

          - Дамы, - сказал я совсем негромко, - меня всегда занимало, что такое: «заигрались в демократию». Сегодня, наконец, понял. Вы своим бадминтоном разогнали половину посетителей парка. Еще полчаса, и отсюда сбежали бы все мышки с белочками, и, думаю, часть жучков с паучками. Пожалуйста, если вам в следующий раз приспичит поиграть, делайте это на каком-нибудь необитаемом острове. А того лучше, - на каком-нибудь астероиде, который не жалко. Лишние трупы, - это нечистая работа.

*Гекса - по немецки - ведьма. Прозвище-титул красавицы Яны. Поначалу Хозяин назвал ее "гексфюрерин", а потом сократил до просто "гексы". По лени.

** Вдруг пришло в голову, что само ругательство глупо: хорошие коровы, на мой взгляд, очень красивы, симпатичны и вообще располагают. Да и то сказать, не телками же называть веселящихся матерей семейства?