Если когда-нибудь вы задавались этими вопросами, то позвольте вам представить новую статью Максима Лебского, где вы найдёте все необходимые ответы. Это один из лучших, наиболее выверенных и подробных материалов, когда-либо написанных для ВБ. Так что просим любить и жаловать.
СОДЕРЖАНИЕ:
Введение
1. Зарождение капитализма в Советском Союзе
2. «Шоковая терапия»
3. Формирование российского правящего класса
4. Стабилизация российского капитализма в 2000-е гг.
5. Инсайдерская рента
6. «Сырьевая супердержава»
Заключение
2. ШОКОВАЯ ТЕРАПИЯ
Перестройка привела к разрушению единого народно-хозяйственного комплекса советской экономики. Этот процесс происходил в несколько этапов. Основную роль в нем играла экономическая политика «шоковой терапии». Цель «шоковой терапии» заключалась в системном разрушении советской экономики и создании на ее руинах в очень короткие сроки рыночной системы. Важно отметить, что новые власти не пытались заимствовать какие-то позитивные элементы советской экономики, чтобы создать «социально-ориентированный капитализм», по примеру скандинавских стран. В России произошло полное обнуление советского исторического опыта ради реализации задачи построения «чистого капитализма» по заветам неолиберальной экономической школы. “Шоковая терапия” состояла из следующих шагов:
1) Либерализация цен
2) Экономическая стабилизация посредством резкого сокращения государственных трат на социальную сферу.
3) Приватизация
С января 1992 г. был отменен государственный контроль над 80 % оптовых и 90 % розничных цен. Только за месяц розничные цены подскочили в 3,5 раза. К концу 1992 г. инфляция достигла 2600 %. Расходы государства за 1992 г. составили 38,7 % ВВП, в то время как в 1991 г. госрасходы составляли 47, 9 % ВВП. К 1995 г. доля госрасходов в России снизилась до 35 % от ВВП, что вполне соответствовало неолиберальной экономической модели США того времени [55].
Наряду с либерализацией цен и сокращением государственных расходов, важнейшее значение в рамках политики «шоковой терапии» получила приватизация госпредприятий. Приватизация госпредприятий имела не планомерный характер, а целенаправленно осуществлялась в очень короткие сроки по мошенническим схемам. В первую очередь это обуславливалась политическими причинами. Создание “эффективных частных собственников” как опоры новой власти и разрушение единого народно-хозяйственного комплекса СССР подрывали возможность воссоздания советской экономики в каком-либо виде, делая капитализм в России необратимым явлением. Данный мотив не раз подчеркивал один из главных деятелей приватизации – А. Чубайс [56].
Легальная приватизация 1990-х гг. проходила в несколько этапов:
1) Малая приватизация;
2) Ваучерная приватизация;
3) Залоговые аукционы.
Малая приватизация касалась магазинов, кафе и предприятий легкой промышленности. К концу 1993 г. было приватизировано 89 тыс. мелких предприятий. По расчетам Г. Хазина, стоимость приватизируемого имущества была занижена в 41,4 раза [57].
В результате массового распространения в 1992-1994 гг. приватизационных чеков, скупленных инвестиционными фондами и обмененными на акции предприятий [58], к середине 1994 г. 2/3 всех государственных и муниципальных производств оказались приватизированными, 78,5 % всей промышленной продукции производилось негосударственными предприятиями [59].
Приватизация неслучайно осуществлялась через печатание приватизационных чеков. Чубайс шел к цели создания на первом этапе приватизации максимального числа частных собственников за счет раздачи акций предприятий работникам и директорскому корпусу. С.Меньшиков пишет:
"…первоначальная приватизация предприятий в России в 1992-1994 гг. была в значительной мере закреплением сложившегося положения, то есть передачей собственности тем, кто и без того уже каждодневно ею распоряжался" [60].
Сами реформаторы признавали этот шаг вынужденной мерой, который должен был предотвратить социальный взрыв [61].
После завершения первого этапа приватизации на смену красным директорам должен был прийти “эффективный собственник” - банковский спекулятивный капитал и номенклатура, в интересах которых действовала команда Чубайса. В реальности так и произошло:
в 1994 г. 62 % акций средних и крупных предприятий принадлежало инсайдерам - работникам (53 %) и директорскому корпусу (9 %),
21 % - внешним инвесторам,
17 % - государству.
В 1998 г. доля внешних инвесторов выросла до 51,5 %,
доля инсайдеров сократилась до 40,1 %:
работники (31,1 %), дирекция (9 %);
государству принадлежало 8,4 % [62].
Г. Ханин верно замечает:
“Рубежом в структуре собственности явился 1995 год. Если до этого года включительно основным субъектом собственности явился прямо или косвенно (благодаря влиянию на членов трудового коллектива) топ-менеджмент предприятий, то затем основными субъектами стали новые собственники, преимущественно олигархи. Ирония судьбы состоит в том, что как раз против «красных директоров» как социального слоя и проводилась ваучерная приватизация” [63].
Экономические реформы, осуществляемые по требованиям МВФ, за 1990-е гг. привели к резкому сокращению ВВП на 42 %, и падению промышленного производства на 56 % по сравнению с пиковым 1988 г. [64]
По оценке экономиста Смирнова С.В., в 1994 г. российская экономика была отброшена к уровню РСФСР 1962 г. И только в 1998 г. Россия достигла уровня РСФСР 1974 г. (по альтернативным оценкам) [65].
Стоит отметить, что это был самый серьезный экономический спад в новейшей истории, который произошел не в военное время. ВНП США в эпоху великой депрессии снизился на 30 %.
По словам И. Лещинского, инженера-технолога одного из российских металлургических заводов:
"Тяжелому машиностроению в 90–е годы был нанесен смертельный удар; несомненно, по уровню производства станков, кузнечно–прессового и прокатного оборудования мы отброшены в 30–е – 40–е годы XX века" [66].
Упадок промышленного производства в значительной степени обуславливался разрывом производственных цепочек, созданных в советские годы. Советский Союз, строившийся как одна большая фабрика, в которой отрасли промышленности должны были играть роль отдельных цехов, был основан на тесной интеграции и специализации различных предприятий и регионов [67].
Олигархи, которые покупали советские заводы, никак не учитывали этот факт, действуя по принципу: «Хватать все, что можно приватизировать». Вот почему в руках одного крупного олигарха могли оказать активы металлургических, деревообрабатывающих, текстильных предприятий.
Венгерский исследователь Т. Краус пишет в своей книге:
"По подсчетам 88 % промышленных предприятий перешло в частные руки, при этом производимая ими продукция составляла лишь 22 % от общей, и работало на них 26 % всех занятых в промышленности. В то же время предприятия, сохранившие долю государственной собственности, они же крупнейшие производители, выпускали 65 % общего объема продукции, давая работу 57 % занятых, составляя при этом лишь 6 % от общего числа промышленных предприятий. Находящиеся в безраздельной государственной собственности предприятия составляли всего 2,6 % от общего числа, с долей в производстве 4, а в общей занятости — 2 %" [68].
По сравнению с концом 1990 г. в 1995 г. розничные цены выросли в 3668 раз, средняя реальная заработная плата упала до 48 % к уровню 1990 г. Только по официальной статистике средняя продолжительность жизни мужчин с 64 лет (1990 г.) уменьшилась до 58 лет (1995 г.), а женщин - с 74 лет до 71,5 [69].
Становление капитализма в России привело к массовому обнищанию населения и катастрофическому падению промышленного производства [70].
Миллионы людей оказались выброшенными на улицы. Многие граждане стали выживать за счет натурального хозяйства, работая на своих огородах. Индекс с/х продукции произведенной в личных подсобных хозяйствах за период 1990-1998 гг. вырос с 29,6 % до 58,6 % [71].
Режим Ельцина целенаправленно разрушал и деклассировал советский рабочий класс, видя в нем потенциальный источник острого социального недовольства. Закрытие сотен заводов привело к люмпенизации огромной массы людей, толкнув их в криминал или на социальное дно.
Люмпенизация рабочего класса в 1990-е гг. была сознательной политикой буржуазного режима, уничтожавшего социальную базу левого движения. В условиях резкого падения уровня жизни многие рабочие вместо коллективных действий делали ставку на индивидуальное выживание за счет «оппортунистического поведения» (термин Р. Дзарасова): кража на производстве, нелегальная работа на частного заказчика и т.д. [72]
Падение уровня жизни оказалось настолько катастрофическим, что рабочих стал интересовать только один вопрос: «Как выжить?». Работа на предприятии, даже без зарплаты, давала надежду на воспроизводство традиционного уклада жизни. В 1990-е гг. постсоветские предприятия продолжали выступать в роли своеобразной индустриальной общины [73], которая распределяла материальные блага: потребительские товары, путевки, места в детские сады, жилье от предприятия и т.д.
За советские годы на каждом производстве была выстроена очень сильная корпоративная вертикаль, находясь в которой рабочий оставался в большей степени солидарен с директором своего завода, нежели с рабочим с соседнего предприятия. В качестве примера можно привести отраслевую забастовку угольщиков в 1995 г., когда одни шахты бастовали, а другие компании наращивали свое производство, чтобы захватить рынок конкурента. Рабочие на таких предприятиях были солидарны со своим руководством, а не с рабочими соседней шахты [74].
Корпоративная вертикаль мешала выстраиванию в 1990-е гг. горизонтальных связей внутри пролетариата, так как на большинстве заводов рабочие вели себя так, как и в советские годы, воспринимая дирекцию как своего союзника, а не противника в классовой борьбе. Рабочие держались за свой завод, несмотря на огромные задолженности, потому, что в его работе сохранялись патерналистские элементы советской распределительной системы. В условиях кризиса этот патернализм для рабочих приобрел еще большее значения в целях их физического выживания.
Деиндуструализация 1990-х гг. была мощнейшим ударом не только по экономическому положению рабочих, но и по их морально-психологическому состоянию. В течение своей жизни в советском обществе люди привыкли к явлению постоянной занятости. Безработица была лишь на страницах агитационных брошюр про проблемы капиталистических стран. Полная психологическая неподготовленность советских рабочих к возможной безработице и потере заработка была причиной, обусловившей тот моральный надлом, который произошел с пролетариатом в 1990-е гг.
Российский социолог Б. Максимов, глубоко исследовавший эту проблему, пишет в своей книге о социальной депривации рабочих в 1990-е гг. – отчуждении, потере жизненных идеалов для целого социального класса. Особенно ярко это отражается в словах одного из интервьюируемых рабочих:
"Нас всю жизнь воспитывали – думай о Родине. А Родина вышвыривает тебя на свалку, как ненужный хлам…Хорошо, если выдают жалкое пособие. Дома стыдно показаться, со знакомыми перестаешь встречаться. Настроение – только повеситься !" [75].
Безработица стала реальным экономическим фактором, который вызывал смирение и боязнь рабочих перед заводским начальством. «Чем кормить себя и семью, если окажусь на улице ?», – об этом в первую очередь задумывался рабочий, приходя на заводскую проходную.
Максимов на основе статистики доказывает, что на предприятиях оставались не наиболее активные и грамотные рабочие, а наоборот – зависимые и лояльные начальству. Средний возраст безработного рабочего в 1998 г. был 33-34 года. Через частичную или полную безработицу прошла огромная масса людей (30-40 млн. человек) [76].
Это нанесло большую психологическую травму рабочему классу, сделав господствующим настроение «ждать и терпеть». Именно боязнь, что любой протест бесполезен и может только ухудшить ситуацию, обусловила тот факт, что в 1990-е гг. режим Ельцина смог удержать власть. Незначительное улучшение уровня жизни в первые годы первого президентского срока Путина было воспринято рабочими как подтверждение их приспособленческих иллюзий. Неслучайно вся квазигосударственническая идеология путинского правления выстроена как антитеза «лихим 1990-м гг.». Политтехнологи Кремля лишь грамотно использовали глубокую психологическую травму трудящихся. Французская исследовательница Карин Клеман, много исследовавшая российские предприятия и рабочих в 1990-е гг., пишет:
"Нигде в мире люди не прожили через такое массовое потрясение. В Западной Европе, если и наблюдается социальный регресс, то потери происходят намного медленнее и менее ощутимо для населения. А в России больше десяти лет люди жили и работали в условиях нарастающей социальной дестабилизации и неуверенности в завтрашнем дне. Вот только несколько лет как наблюдается некая стабилизация или ощущение стабилизации: по крайне мере, зарплата уже более или менее платится во время" [77].
«Шоковая терапия», вопреки своим декларативным целям о создании в России эффективной рыночной экономики, фактически стала молниеносным убийством российской промышленности и рабочего класса, нанеся развитию страны и её экономическому потенциалу огромный урон.
[55] Котц Д.М., Вир Ф. Путь России от Горбачева к Путину Гибель советской системы и новая Россия. М., 2013. С.207
[56] https://www.youtube.com/watch?v=r88sLuXWTCY
Чубайс писал: “У нас была одна проблема: все, что способствовало отрыву страны от коммунизма; все, что помогало уничтожить основы коммунистической идеологии и коммунистического режима в стране, —все должно быть сделано настолько, насколько это возможно”/ Приватизация по-российски. Под ред. А. Чубайса. М.1999.
https://www.e-reading.by/bookreader.php/1032769/Privatizaciya_po-rossiyski.html
[57] Ханин Г. И. Экономическая история России в новейшее время: российская экономика в 1992-1998 годы. Новосибирск: Изд-во НГТУ, 2014. С.28
[58] А. Чубайс позднее признавал ошибку приватизаторов по вопросу организации ЧИФ: “Чековые инвестиционные фонды. Один из самых серьезных наших “проколов” В чем там была проблема: работа с чековыми инвестиционными фондами пережила два этапа —создание структуры и контроль за ней. Так вот, первый этап был настолько сложным и потребовал от нас столько усилий, что, погрузившись в него и потом добившись успеха, мы впали в некую эйфорию. Расслабились. И на какой-то момент упустили из поля зрения механизм контроля за отстроенной структурой”// Чубайс А. Как мы ошиблись // Приватизация по-российски. Под ред. А. Чубайса. М.1999.
https://www.e-reading.by/bookreader.php/1032769/Privatizaciya_po-rossiyski.html
[59] Котц Д.М., Вир Ф. Путь России от Горбачева к Путину Гибель советской системы и новая Россия. М., 2013. С.268
[60] Меньшиков С. Анатомия российского капитализма. М., 2004. С.24
[61] Бойко М. Как протащить верблюда сквозь игольное ушко // Приватизация по-российски. Под ред. А. Чубайса. М.1999.
https://www.e-reading.by/bookreader.php/1032769/Privatizaciya_po-rossiyski.html
[62] Ясин Е. Российская экономика. М., 2003. С. 234.
[63] Ханин Г. И. Экономическая история России в новейшее время: российская экономика в 1992-1998 годы. Новосибирск: Изд-во НГТУ, 2014. С. 41
[64] Смирнов, С. В. Динамика промышленного производства и экономический цикл в СССР
и России, 1861–012. М., 2012. С. 38
[65] Смирнов, С. В. Динамика промышленного производства и экономический цикл в СССР
и России, 1861–012. М., 2012. С.42-43
[66] Лещинский И. Российская промышленность: окончательный диагноз. Записки инженера-технолога
http://scepsis.net/library/id_2969.html
[67] В.И. Ленин писал: “Когда большинство народа начнет производить самостоятельно и повсеместно такой учет, такой контроль за капиталистами (превращенными теперь в служащих) и за господами интеллигентиками, сохранившими капиталистические замашки, тогда этот контроль станет действительно универсальным, всеобщим, всенародным, тогда от него нельзя будет никак уклониться, «некуда будет деться». Все общество будет одной конторой и одной фабрикой с равенством труда и равенством платы. Но эта «фабричная» дисциплина, которую победивший капиталистов, свергнувший эксплуататоров пролетариат распространит на все общество, никоим образом не является ни идеалом нашим, ни нашей конечной целью, а только ступенькой, необходимой для радикальной чистки общества от гнусности и мерзостей капиталистической эксплуатации и для дальнейшего движения вперед”// Ленин В.И. Государство и революция. ПСС 5-е издание. Т. 33. М.,1969. С. 101-102
[68] Цитата по Кагарлицкий Б. Реставрация в России. М.,2000. С. 283
[69] Демографический ежегодник России 2017. Статистический сборник. М., 2017. С. 46
[70] А. Чубайс признается в том, что он с соратниками предвидели социальные последствия приватизации и сознательно шли на них: “Еще в 1989 году мы с Сережей Васильевым подготовили материал о том, что предстоящие преобразования будут очень тяжелыми, что они не будут приняты большими группами населения, что возникнет серьезное социальное напряжение, особенно в таких сферах, как угольная отрасль, ВПК, бюджетники…Мы понимали, что придется принимать непопулярные меры, такие, например, как закрытие шахт. Мы понимали, что степень неприятия того, что мы будем делать, какое-то время станет только нарастать…Вообще мы полностью отдавали себе отчет в том, что масштаб преобразований требуется настолько гигантский, сложный и болезненный, что абсолютно неочевидно: получится ли что-то в конечном счете из всего из этого. Тем не менее было понятно, что других вариантов просто не остается”// Чубайс А. Рождение идеи // Приватизация по-российски. Под ред. А. Чубайса. М.1999.
https://www.e-reading.by/bookreader.php/1032769/Privatizaciya_po-rossiyski.html
[71] Ханин Г. И. Экономическая история России в новейшее время: российская экономика в 1992-1998 годы. Новосибирск: Изд-во НГТУ, 2014. С.67
[72] Дзарасов Р.С., Пирани С. Что определяет российский капитализм (2012)
http://dzarasov.ru/socialnye-konflikty-i-nakoplenie-kapitala
[73] См. подробнее Кудюкин П. Производственная квазиобщина как центр жизненного мира // СССР : Жизнь после смерти. М., 2012.
[74] Дзарасов Р.С., Новоженов Д.В. Крупный бизнес и накопление капитала в современной России. М., 2009. С. 294
[75] Максимов Б.И. Рабочие в реформируемой России, 1990-е-нач. 2000-х. СПб, 2004. С. 71.
[76] Максимов Б.И. Рабочие в реформируемой России, 1990-е-нач. 2000-х. СПб, 2004. С. 32.
[77] Клеман К. Размышление о причинах коллективной пассивности
ИСТОЧНИК:
Оценили 30 человек
59 кармы