Зачем правительству СССР нужно было считать потери в войне – понятно. И нужно было их считать не после победы и парада, а уже в первый же день войны. И каждый последующий. И все потери, потери разных категорий. Убитых – чтобы знать, сколько у тебя войск осталось, сколько тебе нужно еще призвать, чтобы убыль восполнить, сколько нужно тебе новых сапог и шинелей для обмундирования призыва, сколько пенсий и пособий вдовам и сиротам, в конце концов, тебе придется платить и т.д.. Раненых – чтобы знать, имеешь ли ты возможность наличными госпитальными мощностями закрыть эту проблему, нужны ли тебе дополнительные койко-места и врачи-медсестры-санитары, сколько из них в строй вернутся, а сколько станут инвалидами, а им тоже пособия и пенсии планировать надо. Пленных – сколько тебе понадобится фильтрационных мощностей и сколько сотрудников органов нужно будет отвлечь для фильтрации и проверки… Или вы думаете, что после пребывания вашего военнослужащего у врага в плену этого военнослужащего нужно встречать после освобождения с оркестром и сразу за страдания вручать Орден Великой Отечественной войны с приложением к нему государственной пенсии? А насчет проверки на предмет его возможной вербовки врагом – это ненужная подозрительность? Ведь все в плен попадали только после тяжелого ранения на поле боя, в беспомощном состоянии и все как один стойкие патриоты, которых никакой враг завербовать не смог бы. Так ведь? Да и нужно же было знать, сколько из освобожденных пленных можно вновь в армию направить, сколько в тыл с инвалидностями и с причитающимися к ней выплатами, а сколько – в места не столь отдаленные страдать от режима за «героическую» сдачу в плен с оружием и сотрудничество в плену с врагом.
Понятно, что профессиональный историк, особенно российский, отличающийся от всех остальных историков особым умом и особой сообразительностью, может думать, что Сталин так и не узнал реальные цифры наших потерь, потому что он не догадался для этого создать специальную комиссию, наподобие кривошеевской. Российский историк – это особый вид интеллекта. Настолько особый, что он даже не в состоянии сопоставить уровень должностей тех исторических персонажей, которых он изучает. Но об этом чуть дальше.
А пока про потери. В конце концов, их нужно было знать, чтобы иметь возможность предъявить претензии и поверженному агрессору, и обоснование этих претензий союзникам, с которыми решался вопрос насчет раздербана поверженного агрессора на предмет возмещения ущерба от агрессии. И здесь не занижать потери выгодно, а, напротив. Особенно если их предъявлять в качестве обоснования своей политики по отношению к тем, кто участвовал в агрессии. В качестве обоснования, почему тебе там нужны политические режимы, которые гарантируют для тебя мир, поэтому ты свои военные базы в тех государствах имеешь.
Поэтому В.М.Молотов после окончания «зимней» войны заявил, что наши потери составили 38 тысяч погибшими. Большая цифра. 38 тысяч мужчин во вполне трудоспособном возрасте – это много. Это треть населения областного города тех времен. Три дивизии армейских. Финны должны были знать за что они лишились 10% своей территории, вместо того, чтобы ее увеличить, как раньше предлагал им СССР – вот за эти жертвы они и понесли наказание. И не только финны должны это были знать.
Зачем В.М.Молотову, главе Советского правительства, нужно было знать о потерях в 1940 году – понятно. А зачем через 48 лет после той войны с финнами потери СССР стала заново считать Комиссия Кривошеева? Неужто хотели финнам предъявить, что не 38 тысяч, а 126 тысяч, поэтому еще нужно от Финляндии отрезать кусок территории? Что еще не полностью финны расплатились?
Оценили 2 человека
6 кармы