Интересный взгляд на последнего российского императора в книге известного русского революционера Виктора Михайловича Чернова «Великая русская революция.
Воспоминания председателя Учредительного собрания. 1905–1920». Причем, надо заметить, что Чернов сам цитирует известных деятелей того времени.
"Среди «человеческих документов» того трудного времени есть наивная короткая записка, отправленная одним из дворцовых гвардейцев своим родным после убийства царского министра Сипягина: «Министра похоронили в четверг, но бедный император посетил только церковь, а на кладбище не был. Его жизнь хуже нашей. Император боится всего на свете и большей частью сидит в Зимнем дворце, как под арестом. Его единственное развлечение – игра с собаками. Он спускает с поводка штук пять – восемь и носится с ними по саду, а они прыгают на него; иногда он бегает по крыше или играет в мяч с братом; такова их несчастная судьба».
Николаю II следовало родиться не императором, а сельским помещиком средней руки, с состоянием, достаточным для мирной жизни вдали от общественных потрясений. Как пишет генерал Данилов, «мне кажется, последнему русскому монарху по складу его характера больше всего подошла бы жизнь без ответственности и без печалей». Однако история возложила на его хрупкие плечи огромную тяжесть и сделала главным героем трагического конца династии, насчитывавшей триста лет.
Самые талантливые его помощники (люди типа Витте) могли доверять свои мысли и сожаления только бумаге. «Мне жаль царя. Жаль Россию. Бедный, несчастный император. Что он получил в наследство и что оставит после себя? Конечно, он человек добрый и умный, но лишенный воли; именно эта черта является причиной всех его неудач как государственного мужа; именно ею объясняются его неудачи как правителя, тем более правителя абсолютного и ничем не ограниченного, второго после Бога».
Были опубликованы дневники императора за несколько лет. Конечно, дневник – наиболее интимный литературный жанр; человек остается наедине со своей душой и поверяет бумаге свои самые сокровенные мысли и чувства. Однако в данном случае этот «человеческий документ» производит поразительное впечатление именно тем, что в нем полностью отсутствует человеческое. И в самые обычные дни его жизни, и в дни величайших потрясений, радостей или потерь дневник одинаково монотонен, мелочен и пуст.
С точностью и бесстрастием часов царь отмечает пешие прогулки, охоты, чаепития, чьи-то визиты, смерти одних близких ему людей и браки других. Это не дневник, а «официальная хроника», редкостное доказательство полного автоматизма психики. Складывается впечатление, что этого человека ничто не могло тронуть. Все скатывается с него как с гуся вода. Даже в день своего отречения от престола царь тщательно записал: «Читал биографию Юлия Цезаря и играл в домино».
Сам Витте с горечью замечает: «Что касается слов императора, то я уже знал, что им нельзя верить. Он не мог доверять даже сам себе, потому что непоследовательный человек не способен управлять собой; он дрейфует по ветру, от которого, к несчастью, чаще всего разит миазмами».
Недавно были опубликованы записки Николая Михайловича Романова, единственного умного представителя царской династии и профессионального историка. В них содержатся поразительные (чуть ли не непечатные) высказывания об императрице и нелицеприятное мнение о царе: «Что это за человек! Он мне отвратителен, и все же я люблю его, потому что он от природы неплохой человек, сын своего отца и матери. Наверно, любить его меня заставляют родственные чувства, но все же какая у него мелкая душонка!»
В высших кругах Петербурга члены миссии лорда Милнера часто слышали откровенные разговоры о возможном убийстве царя и царицы. Нынешний британский посол в Париже сэр Джордж Клерк писал: «Каждому из нас приходилось слышать о неизбежности чрезвычайно серьезных событий. Вопрос заключался лишь в том, кого устранят: императора, императрицу, Протопопова или всех троих сразу».
Многие, даже среди крайне правых, давно лелеяли мысль о смене царя ради сохранения монархии. Профессор Никольский, один из наиболее активных лидеров реакционного Союза русского народа, еще в апреле 1905 г. записал в тайном дневнике свои впечатления от частых встреч с царем: «Посмею ли я признаться даже самому себе? Я думаю, что царь органически не способен что-то понять. Он больше чем бездарен. Прости меня, Господи, он – полное ничтожество. Если это так, его правление долго не протянется. О боже, чем мы заслужили, что наша верность так безнадежна?"
Читать: Великая русская революция. Воспоминания председателя Учредительного собрания. 1905–1920 http://statehistory.ru/books/Viktor-CHernov_Velikaya-..
Для контраста приведем цитату из дневника забайкальского казака Григория Андреевича Пешкова. Чтобы показать – каким видели царя простые люди, далекие от хитросплетений политических интриг.
"15 января в 9 часов утра дивизия выстроилась в резервную колонну, ожидая монарха. Вот показались сразу несколько автомобилей: это ехал царь и его свита. Пересев на темно-бурого коня, окруженный свитой, показался он перед нами. Музыка грянула Народный гимн Войска. Взяли на караул …. Взоры всех нас обратились влево на человека в сером солдатском пальто с погонами полковника.
Поравнявшись с нами и пытливо всматриваясь в наши ряды, он произнес негромким голосом: «Здорово, забайкальцы!». Громкое несмолкаемое «Ура!» огласило воздух. Момент был трогательный. Всматриваясь в его задумчивое полное заботы лицо, я невольно подумал: сколько теперь переживает он. Да, тяжелый жребий выпал на его долю и хочется сказать: многое ему такого от чего бы это мраморное лицо стало бы более жизненным и веселым. Но, увы, сказать, конечно, не придется, потому что я, да и не только я, но и вся наша дивизия для него, вероятно, составляем мир микробов в каком-нибудь организме.
В нем было что-то такое, как будто бы каждый шаг он обдумывает. Казалось, и медленно шагая, его красивая лошадь тоже была погружена в думу.
Отблагодарив нас, при несмолкаемых криках «ура», он, сев в автомобиль, умчался от нашего взора. Теперь думаешь: не сон ли это был? Да и вся жизнь наша, не тоже ли самое?"
(Этот дневник, казак 1-го Верхнеудинского полка Забайкальской казачьей дивизии, Пешков вел на фронтах Первой мировой войны, через два с небольшим года Пешков окажется в забайкальской красной гвардии, в руководстве знаменитого отряда КопЗорГаз. Погибнет в семеновских застенках в такие же январские дни 1919 года).
Николай_II_mirror_of_history РКМП_mirror_of_historyРоссийская_империя_mirror_of_history все фото со свободного доступа Яндекс фото
Оценили 19 человек
38 кармы