Сlose-up: Ковры на столах в работах художников

Close-up или «клоуз-ап» – термин для изображений, максимально приближенных к зрителю. В этой рубрике я рассказываю об интересных деталях в произведениях искусства. 

Обращали ли вы уже внимание на то, что в работах художников Золотого века в Нидерландах можно довольно часто увидеть столы, покрытые самыми разнообразными коврами? Если коврам на стенах ещё можно придумать какое-то логическое объяснение, то ковры на столах — озадачивают. Ведь по идее это неудобно — если каждый раз убирать и застилать заново перед каждой трапезой —  и негигиенично — если обедать прямо на ковре. И если такая традиция «скатерных» ковров правда существовала, почему ковры с различными узорами стали называть по именам художников? Может это они, люди с кистью, придумали такую фишку для красоты композиции, а на самом деле ничего подобного не было?

Символическое значение ковра
Оказалось, что о символике ковров нет таких же подробных сведений, как, например, о лютне —  символе союза и сексуальной связи в жанровой живописи, или черепе — символе бренности и смерти в работах Ванитас. Существуют доказательства того, что некоторые ковры действительно были просто придуманы изобретательными художниками[1] и использовались в чисто композиционных целях. Однако существует и доказательство того, что ковры достаточно продолжительное время были символом благосостояния их владельца. 

Даже сейчас купить настоящего «перса» стоит каких-то нереальных денег. По ним не только ходить страшно, но даже дышать. Ориентальный турецкий или персидский ковёр ручной работы в конце 16, начале 17 века ценился настолько, что его использовали и в жизни, и в живописи как символ огромной власти и богатства. 

Порою только королевские семьи могли себе позволить редкие персидские ковры. Поэтому часто дорогими коврами застилали троны, а особ королевских домов изображали стоящими прямо на коврах ручной работы, которые ценились больше, чем золото.

На репродукции ниже Генрих VIII стоит на так называемом ковре Гольбейна по имени художника Ганса Гольбейна младшего (нем. Hans Holbein der Jüngere, 1497/1498 - 1543).

Многие состоятельные семьи Нидерландов в эпоху Золотого века настаивали на том, чтобы при создании портрета семьи художник изображал интерьер его дома очень близко к оригиналу. Поэтому всё-таки ковры на столах действительно существовали. Но почему именно на столах, а не на стенах, кроватях или сундуках?

Ориентальная традиция
В книге Хайо Дюхтинга «Вермеер и его эпоха» (Jan Vermeer und seine Zeit)[2] есть упоминание того, что персидские ковры стоили каких-то совершенно нереальных денег. Потому что доставляли их на перекладных из самых отдалённых уголков Османской империи. Присутствие настоящего «перса» или «турка» в доме означало неслыханное богатство его владельца. Это были ковры тончайшей работы с узорами, присущими лишь одной определённой группе ориентальных ткачей. [7]

Существуют свидетельства того, что ещё в Венеции эпохи раннего Возрождения во время торжеств на главной площади города — площади Святого Марка — было принято вывешивать дорогостоящие ориентальные ковры из окон домов. Это придавало празднику особенное убранство и атмосферу торжества. 

Традиция сервировки восточного стола тоже сыграла большую роль. Когда в Европе уже столовались — сидели за столом и пользововались различными столовыми (а не ковровыми) приборами, на Востоке было принято принимать еду руками и не более двух раз в день — поздним утром до обеда и ранним вечером перед заходом солнца. Вся семья собиралась на трапезу — только султан ел отдельно от своего гарема. 

Еду принимали прямо в главной комнате дома, где обычно обитали все домашние. Такой вещи, как столовая комната или «поедим на кухне», разумеется, не было. Семья усаживалась есть прямо на пол, устланный ковром. Подушки и ковры позволяли удобно разместиться вокруг блюд. Кушанья сервировали на больших подносах из дерева или металла, которые в свою очередь сервировались на специальных ножках-подставках (у тех, кто мог себе позволить). В богатых семьях еду подавали в чашах из драгоценных металлов. Султаны ели из золотых, серебряных или китайских фарфоровых чаш. И все равно всё это происходило прямо на коврах.[3]

Нидерландцы, которые вели бойкую торговлю с Османской империей, переняли эту традицию на свой лад и стали есть с ковра в привычной им обстановке — за столом.

Наука ковроведения
Марию с Христом-младенцем как царственную особу (Царица небесная, лат. Regina Coeli) так же было принято изображать на редкой красоты и качества турецких коврах. Но может ли так быть, что христианка изображалась сидя на исламской роскоши? Существует версия, что многие ковры, изображённые на религиозных полотнах, попадали в Европу из христианской Армении. Мол, никакого противоречия. Однако из-за того, что наука ковроведения сравнительно молодая, по целому ряду ветвей всё ещё идёт проверка теорий со всевозможными корректурами. Скорее всего ковры и здесь — признак царственных особ.

Почему ковры называют по именам художников?
Собственно, почему многие ковры в Европе до сих пор называют по именам художников: Кривелли, Гольбейн, Лотто? Потому что вплоть до 19 века никто не интересовался историей и возникновением невероятного количества ориентальных ковров.[1] Были утеряны не только сами экземпляры, традиция узоров различных изделий, но и технологии изготовления той или иной школы восточного искусства ковра. А когда стали разбираться, на помощь исследователям пришли именно художники, которые работали в сверхреалистичной манере изображения. 

Первую классификацию ориентальных ковров составляли при помощи картин — распознавали узоры и давали им автоматически имя автора живописного произведения. Позже, правда, выяснилось, что, к примеру, ушакские ковры встречаются и у других художников, но привычка называть ковры с золотыми звёздами по краям именно коврами Гольбейна так и сохранилась.

Юлиус Лессинг (нем.Julius Lessing, 1843-1908) - немецкий искусствовед и первый директор музея ремесла в Берлине — Kunstgewerbemuseum Berlin —  первым предложил классифицировать ковры с помощью живописи и иллюстрации. А всё потому, что оригинальные ковры просто выбрасывали по старости — никто не видел в запыленных и протёртых тряпках какой-то ценности. По картинам старых мастеров Лесинг определил не только различные узоры, но и возможный период появления ковров в Европе. 

Дело было примерно так: брали картину знаменитого мастера, анализировали узоры изображённых ковров, ворс, мягкость (спасибо нарисованным складкам), частоту появления в работах самого мастера и его современников, а потом для удобства и классификации во времени давали ковру имя художника. Благодаря подобному сравнительному анализу так же выяснилось, что первый налаженный импорт восточных ковров принял какие-то очертания лишь только в 15 веке. То есть ковры были известны и раньше, но бойкой торговли, как в 17 веке, между Европой и Османской империей ещё не было. 

Перемена участи?
К середине 17 века статусность ориентальных ковров, как и страстное желание обладать ими, постепенно сошли на нет. Случилось это потому, что в моду вошли другие ковры — французских мануфактур [6]. Они постепенно вытеснили ориентальные ковры и стали признаком вкуса и роскоши у европейской знати. 

К тому же предпринимательные нидерландцы наладили в своё время торговые пути с Востоком настолько, что стали завозить с хорошим и весьма низкокачественный товар. Существуют даже свидетельства различных восточных мастерских, что для того, чтобы удовлетворить спрос Европы, Восток стал производить очень грубые, быстрого изготовления ковры. К тому же некоторые ковровые изделия стали изготавливать в самих Нидерландах — имитировать восточные узоры менее трудоёмкими методами. Спрос рождает предложение. В какой-то час рынок просто перенасытился, в том числе и товарами низкого качества. Всё, как сейчас. 

Символ грехопадения?
Итак, судя по всему гордиться ориентальными коврами было модно только на протяжении довольно короткого времени. Ситуация примерно такая же, как с тюльпанами. До краха тюльпанной биржи в Алкмаре в 1637 году тюльпаны с языками пламени на лепестках были символом богатства настолько, что состоятельные нидерландские женщины украшали себя ими вместо золота и драгоценностей. Но сразу после Чёрной пятницы тюльпаны стали символом глупости, алчности, тщеславия и расточительности. 

А что, если ковры в работах мастеров начала века означают нечто совсем иное, чем те же ковры в середине или конце века? Давайте присмотримся.

Можно подумать, что хозяйка дома в «Спящей девушке» — а она очень хорошо одета для служанки — устала так, что заснула за столом. Но ковёр, как будто беспорядочно разбросанные предметы и опрокинутый бокал говорят совсем о другом. В строгой Голландии 17 века хозяйка очага должна была поддерживать постоянный порядок и чистоту. Картина — словно немой укор. Напоминание женщине — хранительнице очага — о её обязанностях. Леность считалась одним из худших пороков.[20] Путешественники того времени часто рассказывали о том, что нидерландские дома просто блестели от чистоты. Но почему это вдруг дорогой ковёр мог неожиданно стать символом греха?

Ковры Вермеера
Ян Вермеер, который известен всем как прекрасный художник, был ещё и ткачом каффы [5] — материала для обивок диванов и кресел. Он прекрасно разбирался в технологии изготовления различных тканей и их ценности. 

У Вермеера было 11 детей и весьма нестабильное финансовое положение. [2] Предположительно именно поэтому в его хозяйстве водился дешёвый ковёр, который всплывает в целом ряде картин художника. Ведь некогда дорогостоящие восточные ковры настолько обесценились и в восприятии, что Вермеер использует их изображение как символ праздности и греха. 

Сцены из жизни борделя были довольно излюбленными в жанровой нидерландской живописи. Их называли bordeeltjes. Популярностью они пользовались совсем не из-за пикантности ситуаций, а как призыв к более моральному поведению — в качестве назидания. 

Добрую часть картины «У сводницы» занимает именно ковёр достаточно грубой, по мнению экспертов, работы. Доступный по цене, он сравнивается с девушкой, которую тоже покупают как доступную. На этой картине вы видите так называемый «медальонный ушак» — ковёр с узорами из медальонов и сетки из флоральных элементов из турецкого города Ушак (Uşak). 

Изображение этого ушакского ковра на картине Вермеера считается одним из самых знаменитых. Этот же ковёр можно встерить как символ предостережения в других картинах художника. 

Например, «Урок музыки». Ковёр занимает большую часть переднего плана картины. За ним находится музыкальный инструмент — в случае Вермеера символ страсти и желания плотских утех, а на заднем плане учитель и ученица. Картина, что бы вы там не подумали, предостерегает от грехопадения. 

Тот же самый «медальонный ушак» изображён и на картине «Девушка, читающая письмо у открытого окна», фрагмент которой я демонстрирую в самом начале поста. Скрытая эротичность сцены считывается не только благодаря чаше с фруктами, из которой выкатываются символы страсти и грехопадения — персики и яблоки, но и да-да, ковром. Открытое окно трактуется как желание вырваться из замкнутого помещения. Падение очень близко, женщина явно должна быть начеку.

Многие всё-таки склоняются к тому, чтобы видеть в работах Вермеера только то, что изображено — без эмблематических толкований. Как поступать вам — толковать или нет — ваш личный выбор. 

На сегодняшний день не сохранилось ни одного экземпляра ушакских ковров. Все были бесследно утеряны. Но благодаря нидерландским художникам на «медальонных ушаков» можно всё ещё полюбоваться.

Современная традиция застилать столы коврами
Традиция застилать столы коврами сохранилась в Нидерландах до наших дней. Когда я увидела своими глазами ковёр на столе в одном из ресторанов в Нидерландах, сначала не могла понять, в какой ящик сознания уложить увиденное. Ведь одно дело, когда видишь красивый, детально прописанный ковёр на столе в работах нидерландского мастера, которым беспредельно восхищаешься. И совсем другое дело, когда понимаешь, что на этом едят. 

Подобные ковровые покрытия для столов можно купить в нидерландских мебельных магазинах.

В гугле эти ковры на столы можно найти по ключевым словам на нидерландском 'Smyrna tafelkleed', 'Perzisch tafelkleed', что в общем-то просто означает «персидская скатерть». Нужно, правда, признаться, что у этих ковров действительно скатерное качество — они тонкие, мягкие, зачастую с  напечанным узором и по достаточно доступной цене. Это уже далеко не те ковры-тебризы [4], которыми из соображений богатства и статусности застилали столы или позировали на их фоне. И даже не те более грубые и дешёвые ковры, которые Вермеер использовал как символ грехопадения. То, что используется сейчас — доступная по цене дань традиции. 

Теперь вы знаете, что те или иные ковры означают в картинах и почему. Смотрите внимательно на ковры, на дату создания работы и радостно отмечайте про себя, что вы знаете о работе нечто, что ускользает от простого обывателя ;-)

https://conjure.livejournal.co...