Зимние приключения Мусенковых в Совгавани. Новый год в лагере для японских военнопленных. (из повести "Тонечка и Гриша")

2 251


50. Советская Гавань. Тонино «лечение».

Антонина ходила на работу чёрная от горя и беспокойства.

Не знала, что и предпринять.

Очень высокая влажность и зима – в высшей степени неприятное сочетание. После благодатного климата Украины нелегко вновь оказаться на самом краю холодного океана. Девочки всё время болели.

У Верочки случилось осложнение: страшное воспаление среднего уха.

Она уже почти потеряла слух. Доктор в совгаваньской поликлинике предложил долбить череп. Вот Тонечка испугалась!

Тут нужно прибавить, что Антонина Степановна со стареньким доктором Ёсикавой была в наилучших отношениях. Доктор беззлобно вышучивал её первое появление у него в больничке, звал её «мадам Молния».

Тоня улыбалась в ответ.

Узнав о несчастии с Верочкой, доктор сам предложил свои услуги.

Осмотрел Веру.

Неодобрительно покачав головой, прочёл Антонине целую лекцию о правильном лечении.

- Главное, - терпеливо внушал он Антонине Степановне через переводчика, - не лейте ничего в ухо. Мадам, капать в ухо категорически нельзя. От этого воспаление будет только хуже. Возьмите камфорный спирт, нагрейте его на водяной бане, капните на ватку и аккуратно вложите в ухо. На само же ухо сверху надо тёплый камфорный компресс. Укройте его ватой. Вам понятно, мадам?

Когда через 2-3 часа спирт испарится, навяжите на ухо платочком сухую вату на всю ночь.

Суть в том, что на воспаление среднего уха лучше всего воздействуют камфорные (спиртовые) пары. К утру обычно всё проходит, вот увидите. Обязательно попробуйте сделать так, мадам Молния.

Антонина попробовала. А что ей ещё оставалось?

О чудо! К её великой радости через пару недель всё у Веры прошло.

Бесследно.

И больше не возобновлялось.

Антонина горячо и со слезами приходила благодарить старенького доктора, тот конфузливо поморщившись, отмахивался, но было видно, что Тонечкины слова ему приятны.


А сырой климат Совгавани просто провоцировал простудные заболевания.

И, наконец, сам Григорий Сергеевич заработал воспаление гайморовой пазухи. Домашнему лечению предпочёл он, памятуя историю с утюгом, лечение в амбулатории, где ему делали прогревания электрическим синим светом.

Но от того же доктора Есикавы Тоня прослышала про парафиновое прогревание. Японец рассказывал, что это просто волшебное средство.

Парафина у Тони не было. Но были стеариновые свечи, что по сути то же самое. Припомнив, что она услышала про порядок лечения, Тоня решила его несколько модифицировать. Растопив стеарин, Тоня остудила ковш с жидкостью в холодной воде. У неё в руках оказался белый «пирожок». Тёплый снаружи, но расплавленный внутри. Тоня уложила горячий «пирожок» на пазуху мужа.

Всё прошло бы гладко, но в своём усердии поплотнее прижать «пирожок», Тоня надавила… Жидкий стеарин протёк огненной лавой! Залепил глаза, ноздри и ушные раковины. И тут же застыл маской.

Перепуганный Григорий Сергеевич одновременно лишился зрения, обоняния и слуха!

Вскочив на ноги и сдирая с лица прилипшую стеариновую маску Гриша грозно вопрошал небеса, какого он, Гриша, … в очередной раз пошёл на Тонины уговоры! И что он, Гриша, за …, что опять позволил Тонечке…!

Но скоро всё успокоилось, в конце концов Тонечка научилась проводить процедуру правильно и с гайморитом было покончено.


51. Советская Гавань. Вьюга.

Вот опять пришла зима

И трещащие морозы,

И сугробов высота,

Вьюга, снежные заносы!

И светла от снега ночь.

И светлы надеждой лица.

Пусть беда уходит прочь,

В дверь лишь доброе стучится!

Тем временем в свои права вступила настоящая зима. Лёг снег. И пришли морозы. Сильными их назвать было нельзя. Но когда большая влажность, то и минус десять чувствуется. В классах было тепло, топили хорошо. Из снега взрослые сделали большую горку для школьников.

Утро было солнечное, радостное. Мороз отпустил и только ласково пощипывал щёки. Сугробы лежали пуховыми горами. На переменке девочки договорились пойти на горку, покататься. Так хорошо сегодня!

Но скоро с нависающего над городком хребта Советского, отрога Сихотэ Алиня, спустилась туча. Под завязку набитая ветрами и снегом, она завела пургу над улицами и домами Совгавани. В классах потемнело так, что пришлось включить свет. Учителя собрались на совет, отпускать ли детей с занятий. Решили, что нет. Такая пурга пролетит быстро. Уляжется к концу занятий. Лиза смотрела в оконце и думала,

- Метёт…не видно ни зги. Не пойдём на горку…Жалко!

Когда классы окончились и девочки, с трудом отворив дверь, попытались выйти из школы, то их чуть не сбил с ног сильный ветер. Пурга не унималась.

- Девочки, как хотите, я пережду, - заявила Верина соседка по парте. Она жила довольно далеко. Почти все подхватили,

- Куда идти? Унесёт!

Но Вера и ещё три её одноклассницы, которым было по пути, решили иначе,

- Да что тут сидеть? До ночи? Айда, за руки! Всех вместе не унесёт!

Лизе было страшновато, но она уцепилась за сестру и храбро вышла наружу.

Ой, как крутит!

Ничего не видно… где небо, где земля… И дышать трудно, снег и ветер бьют в лицо, пробираются под шубейку. Ледяные пальцы ухватили Лизу и потащили вверх по улице…Держи-и-и-и!

Другая девочка схватила Лизу за свободную руку,

- Стой! Куда!

Лизу поставили в серёдку, как самую маленькую и лёгкую. Вера и другая крупная девочка – стали по краям, удерживают всех.

Они брели по улице прямо на ветер, держась за руки, наклонив головы. Вьюга, радуясь добыче, приплясывала, бесновалась вокруг них.

Вот ничего не видно, ничего, только снег слепит глаза и чернота…что там впереди?

Вдруг из этой снеговой круговерти, из белой тьмы прямо перед Лизой вынырнула оскаленная лошадиная голова! Желтые зубы, дико косящий глаз!

Лиза ощутила сильный толчок, руки девочек разжались, и Лиза покатилась прямо под лошадь, под полозья саней…

Как во сне, увидела она круглые огромные копыта, мохнатые ноги, летящие на неё, через неё…

Резкий крик!

- Эй, тпру! Да стой же! Девка, ты что, девка? Да жива ты? Нет? Жива, жива! Слава тебе, господи!

Возница размашисто перекрестил грудь.

- Ох, девка, ты в рубашке родилась! Верно моё слово! Да не ревите вы все, говорю! Жива она, живёхонька…

Перепуганный возница вытаскивает Лизу из-под саней. Ей и вправду повезло. Лошадь не задела её, сани полозьями хрупкую Лизочку не переехали…

Она цела. Совсем цела. Перепугалась только до икоты.

Возница сам чуть жив от испуга. Речь его течёт без остановок, перекрывая вой ветра. Так бывает у человека, только что пережившего шок.

- Это тебе, девка, повезло! Мишка, он конь старый, ни в жисть на человека не наступит. Чует ...

Девочки все ревут взахлёб. Не могут остановиться.

- Черти вы, девки! Кто в такую вьюгу, да по улице! Дуры вы, девки! Всё, хорош реветь. Вот куда вы попёрли? Домо-ой? Ладно. Залезай! Куда вас везти? Свезу, а то ещё чего натворите… Чуть под статью меня не подвели, вороны. И цыц, не реветь! Лады? Всё, всё уже…

Так, то ругаясь, то ободряя, развёз всех. Последними – Веру и Лизу. Высадил у дома и - пропал в круговерти.

Девочки уговорились родителям не рассказывать. Отец им даст за глупость! Сказали только, что добрый возница всех в школе развёз по домам.

Григорий Сергеевич был рад, что школа догадалась найти извозчика,

- Вот же люди какие тут хорошие! А ты, Тось, помнишь, боялась, а люди тут какие!

Антонина помалкивала. Она знала своих дочек. Что-то уж очень они примерные сегодня.

- Скрывают что-то. Ладно, потом разберусь, - решила она.

Шок у Верочки прошёл быстро, она начала скакать и хохотать. А Лизочка пошла спать пораньше.

И ей виделись в кошмаре длинные жёлтые зубы, ноздри, чёрные и огромные, как тоннели в горе, заведённый , сверкающий белками бешенный глаз и … затмевающие весь мир копыта! Круглые, роговые, а на них - железные подковы! И опускались эти копыта с блестящими серебром подковами прямо на неё, били и давили её сани…

- Лиза, что с тобой, ты не заболела? На, попей…

- Ничего, мамочка, это мне приснилось…

На всю жизнь остался с Лизой этот кошмар. Всегда приходил он к ней, когда в жару и беспамятстве металась она по кровати. И тогда опять опускались на неё копыта… копыта… И косил белый с красными прожилками страшный глаз…



52. Советская Гавань. Новый год 1947 года.

На новый, 1947, год весь лагерь был украшен «творениями» японских умельцев. В бараках японцы поставили ёлки.

Антонина удивлялась, они и Новый год отмечают? Её хороший знакомый, доктор Ёсикава, пояснял, что через пять лет после реставрации Мэйдзи, точнее, с 1873 года Япония перешла на Григорианский календарь. И отмечает новогоднюю ночь вместе со всеми. А так как праздничных игр и новогодних обычаев у японцев очень много, то традиционный новый год по лунному календарю «поделился» со своим собратом. И теперь они, японцы, весело и творчески отмечают оба: григорианский «большой» и японский «маленький» Новый год.

Услыша их разговоры в приёмном покое, к ним вышел и «господин Исида». С того памятного дня, как Антонина накричала на него, ну ладно, не накричала, произнесла «отповедь», он старался на глаза ей не попадаться. Тут, однако, не выдержал. Вышел и «сел на своего любимого конька» - стал рассказывать об обычаях Ямато. Переводчик сбивался, подыскивая понятные для Тони слова. Но она многое вынесла из этой беседы. Её впечатлило изменившееся лицо Полковника, когда он, полуприкрыв глаза, погрузясь в себя, как бы «пел», рассказывая. Тонечка душой уловила огромную, терзающую и мучающую этого сильного человека тоску по родине. Его любовь и великую преданность Японии. Нечто большое и трагическое вдруг повисло в воздухе. Доктор молчал. Молчала и Тоня. Полковник, посмотрев на них, порывисто встал, извинился, что прервал их беседу и ушёл к себе.

Тоня тоже поблагодарила доктора и ушла.

А дома она делилась с дочерьми тем, что узнала.

- На Новый год они готовят моти. Это такие клёцки из пропаренного клейкого риса. В деревянной плошке один человек их смачивает водой, а другой перетирает деревянным молотком. Такие… лепёшечки получаются. Главное даже не есть их, а готовить.

- Григорий Сергеевич смеялся,

- Процесс важнее результата, да?

Тоня, подумав, сказала,

- Они же только рисом и живут, как мы – хлебом. Полковник сказал… Не делай такие глаза, пожалуйста, да, я уже лучше к нему отношусь. Мне кажется, я его даже жалею…

- Тось, так что тебе твой Полковник сказал? - улыбался Григорий Сергеевич внезапной смене настроения Тонечки.

- Не мой, твой. Он сказал, что в древние времена всем чиновникам жалование выплачивали этими… коку риса.

Девочки повались на пол от смеха, «коку риса»! Вот мама сказала, «коку риса», какая скороговорка!

- Ну, это мера веса была. Прекратите вы, - притворно сердилась мама Тоня.

- И ещё богатство у них тоже всегда рисом определялось. Золотом, конечно, но рис главнее! И эти моти…

Но девочки уже скакали по комнате, взявшись за руки, как в «польке» и пели,

- Кокуриса, кокуриса! Тётя Мотя, тётя Мотя, подбери свои лохмотья!

Вот что им расскажешь? Да ладно, они так тяжело, так страшно жили, пусть хоть теперь повеселятся. Слава богу, Мусенковы не голодают, девочки ожили.

- Да погодите вы! Я недорассказала ещё! Эти моти складывают попарно и сверху привязывают мандарин на счастье. Мандарин у них называется «дайдай», - упавшим голосом произнесла Тоня, предвидя последствия. А они и не замедлили произойти.

«Дайдай» просто «доканало» Веру и Лизу. Вера выступала, как будто держа мандарин в руках, а Лиза бегала за ней и кричала,

- Дай! Дай!

А Григорий Сергеевич хохотал, на дочерей глядючи. С такими - и театра не надо!

Вот тем и закончились попытки Тонечки поделиться знаниями про японский Новый год.

А ей так хотелось сказать, что настоящий японский новый год приходился на раннюю весну. Когда появляется в Японии первая новая трава и новое солнце тепло пригревает, рождая новые надежды. Как красиво об этом сказал «Полковник, господин Исида». Он рассказывал о первом «новом письме», которое все пишут самому главному человеку в жизни каждого в пятнадцатый день первого лунного месяца, когда отмечают первое полнолуние нового года… Как красиво звучат эти слова, хоть и не очень понятно. Тонечка никогда не слышала о лунном календаре, но её живое воображение нарисовало полную луну и весеннюю ночь и, как там сказали ей? Любование луной… Странно, непривычно звучит. Но какая во всём этом звенит поэзия… Тонечка была от природы романтична, но жизнь старательно гасила в ней эти искорки. А тут, подпитываемые новым взглядом на старую жизнь, всполохи поэзии затеплились вновь. И ведь эти боевые офицеры японской армии все умеют мастерить такие тонкие вещицы почти что из ничего, могут строить такие красивые дома из дерева или кирпича, могут изящно выполнить любое рукотворное задание, что им дано. «Рукодельные», снова вспомнила Тонечка Евлампия Петровича.

Что ни говори, Новый год прошёл весело. И в лагере тоже. Выступал оркестр, запускали большого воздушного змея, играли в игры.

Антонина сама не видела, она никогда не заходила в жилые помещения лагеря.

Но однажды доктор дружески пригласил её в «приёмный покой». Привычно прихватив переводчика, она перебежала через двор, недоумевая, зачем он её позвал. В помещении Антонина увидела всё тех же двоих. Доктора и «господина Исиду». Тот выглядел весьма необычно для себя. Был оживлён. Тоня заметила и низенький столик, что тогда стоял в «покоях» «господина Исиды». А на столике, Тоня не поверила своим глазам, лежало сделанное из бумаги огромное человеческое лицо без черт. Без носа, глаз и рта. Белое и гладкое, как яйцо. При взгляде на него становилось немного не по себе.

После обычных приветствий Антонину через переводчика пригласили принять участие в традиционной новогодней забаве «фукуварай».

«Господин Исида» чуть улыбнувшись, сказал, что он заметил, мадам неприятно глядеть на пустое лицо. И добавил, что «нопэрапон», людей-оборотней в Японии представляют как раз в таком виде, без лица.

- Давайте вернём этому «оборотню» человеческий облик? – предложил он. И доктор выложил на стол вырезанные из бумаги две брови, два глаза, нос и рот.

- Это непросто и очень смешно, - сказал «господин Исида», - Вы так можете играть с детьми у себя дома.

- Что же в этом смешного, - возразила Антонина, чувствуя некоторое раздражение, за кого её принимают?

- О, уверяю Вас, и непросто и смешно, оттого, что играют с завязанными глазами.

Вот, посмотрите.

Переводчику завязали глаза и посадили перед столиком. Он брал на ощупь части лица и укладывать на пустой овал. То, что у него выходило, вызвало приступ безудержного смеха у Тонечки. Она с трудом сдерживалась, чтобы не смутить игрока. Лицо на столе кривлялось в шутовской гримасе. Так комично, что и нарочно не придумаешь!

Доктор тоже смеялся, прикрывая рот рукой, а «господин Исида» выглядел довольным. Он сказал что-то переводчику и тот, поклонившись, снял повязку с глаз. И… остолбенел, глядя на дело рук своих. Он был так растерян, что теперь громко смеялись все.

- Это подарок Вашим детям к празднику, - сказал «господин Исида», - От всех офицеров нашей…колонии.

Тонечка была рада и польщена внимательностью японских «подопечных». Она поблагодарила всех такой светлой улыбкой, что ей заулыбались в ответ. Переводчик собрал детали «головоломки» в бумажный пакет и вручил Тоне.

Распрощавшись, Антонина Степановна поспешила домой, порадовать девочек необычной игрой. Стоя у окна приёмного покоя больнички «господин Исида» смотрел ей вслед.

После каникул Вера и Лиза носили смешную головоломку в школу. Игра приобрела популярность.

И через несколько лет новое поколение детей продолжало играть в нечто подобное. Только игру несколько переиначили. Приспособили для школьных условий. Тетрадный лист складывали вдоль и одну половину его разрезали на три части так, что части можно было открывать и закрывать, как дверцы. Суть игры была в том, что при «закрытых» двух нижних частях один из игроков рисовал голову. Любую. От кого угодно. Потом закрывал верхнюю часть. Второй игрок, который не знал, от кого голова, раскрывал среднюю часть и рисовал туловище, продлив линии ног на третью часть. Закрывал свою часть и передавал третьему. Тот, не видя ни головы, ни туловища, но ориентируясь на намётки ног, эти ноги и пририсовывал.

Потом торжественно открывали весь рисунок и – падали со смеху при виде того чудища, что выходило! Эти рисунки одно время были так популярны, что учителям приходилось останавливать урок и делать крепкое «внушение» игрокам. Играли так от Приморья до Урала. Везде, где работали, восстанавливая разрушенную страну военнопленные японцы.

А учились Вера и Лиза хорошо. И впервые за шесть лет были счастливы. Этот маленький домик из одной комнаты принёс измученной семье Мусенковых желанную передышку. Советская Гавань стала для них тихой гаванью спокойствия и нормальной семейной жизни. Давала душевное равновесие и возможность накопить силы перед дальнейшими бурями и штормами, что непременны в бушующем океане жизни.

Январь 1947 года был очень холодным, обычная температура зимы минус 15-17 градусов теперь держалась на минус 30-и. Пробирало до кости. Лучше всех морозы переносили тепло одетые японские офицеры. Истощённые бескормицей жители Совгавани пробегали по делам рысцой. Как говаривал Евлампий Петрович: «Мороз не велик, а стоять не велит».

Пришёл долгожданный японский «маленький» новый год. Время выступления «совгаваньского самодеятельного филиала театра Кабуки». Так Григорий Сергеевич шутливо именовал старания «подопечных» поставить какую-то известную классическую пьесу. С настоящим Кабуки совгаваньскую труппу «артистов» роднило только то, что и там и тут, в лагере, женские роли исполнялись мужчинами. В настоящем Кабуки - юношами из семей потомственных актёров, а тут… уж кто был. Да ещё то, что выступали в театральных масках.

- Тося, наши «артисты погорелого театра» зовут нас завтра на спектакль. Все пойдём, да?

- Конечно. Девочки уже извелись. «Когда?», да «когда?», особенно Лиза. Она, как узнала, что там всё больше танцы будут, так места себе не находит.

Назавтра, принарядившись, Мусенковы, во главе с Григорием Сергеевичем, отправились на новогоднее представление.

Вечером дома произошёл следующий обмен мнениями.

- Ты, Лизка, как хочешь, но я больше не пойду! Калачом меня туда не заманишь, всё!

- Вер, ну они же так интересно выступали. Необычно очень. Как тот офицер, ну, что несчастную девушку играл, как он приседал, как веером обмахивался, как руками… не махал, а вроде изгибал их, как резиновые. А тот, злодей! У-у-у, какую ему маску соорудили! Страшную! И так же он раскорячивался на сцене… Просто как паук!

Лиза очень похоже показала, как именно раскорячивался в полуприседе «страшный злодей». Как высоко заносил ногу, прежде, чем шагнуть. Внезапно она превратилась в испуганную девушку из пьесы. И изобразила её куда более достоверно, чем давешний «актёр».

- Вот так надо было.

Вера поразилась, как это Лиза так скоро усвоила приёмы японских «мимов». Действительно, «девушке» именно так и нужно было двигаться на сцене.

- А что Лиз, тебе правда понравилось?

- Да.

- И ветры их нюхать, тоже понравилось? Да?

Действительно, у японцев, даже у «белой самурайской косточки» не считалось зазорным «испортить воздух» или рыгнуть. Европейцы, впервые столкнувшиеся с этими «допущениями» японского этикета, обычно бывали несколько…ммм… шокированы. Как, впрочем, теперь и Мусенковы.

Хотя, следовало признать - артисты постарались. И имели заслуженный успех, не в последнюю очередь обеспеченный работой многочисленных лагерных «костюмеров и декораторов». Свою лепту внёс и оркестр. Можно было сказать, что Мусенковы сегодня лицезрели плоды полугодового напряжения творческих усилий всего лагеря целиком. И были единственными «сторонними» зрителями. Сами японские офицеры, без сомнения, получили колоссальное удовольствие от спектакля. Но ещё большее – от его подготовки. Однако вряд ли скоро они отважатся на вторую пьесу. Впереди весна и лето – время напряжённого труда. Зимние праздники закончились.

Пётр Толстой: нам плевать на Макрона. Убьём…

Французы в шоке, таким жёстким журналисты его ещё не видели. Впрочем, им не привыкать, в том числе и к реакции своих зрителей. Из раза в раз приглашать в эфир ведущего канала BFMTV и бр...

Шчо вы к нам прысталы?!

- Какие мы вам братьтя, хто вам это сказал?! Мы сами по себе! А вы лизеты й лизэтэ. Вы понимаете, шо мы не хотымо з вамы жыты?! Мы хотим отдильно, без вас, сами по себе!- Понимаем. И по...

Почему Собчак пропала с радаров
  • pretty
  • Сегодня 08:29
  • В топе

КВАДРАТУРА   КРУГАЛистаю ленту новостей и думаю: «Чего-то не хватает, что-то в стране изменилось. А что?». И вдруг понял: нет Собчак. Пропала. Еще буквально пару месяцев назад ее фамилия обя...

Обсудить