Антисурков

Ни разу до этого не читал статьи В. Ю. Суркова, поэтому не знаю, является ли он хоть сколько-нибудь серьёзным и значимым идеологом и философом. Но если когда-то он и был таковым, то деградация налицо. Разберём его последнюю статью под названием «Безлюдная демократия и другие политические чудеса 2121 года».

Текст, который вы сейчас читаете, будет построен следующим образом: сначала - отрывок из статьи Суркова в кавычках, затем – мой комментарий к нему.

В начале статьи Владислав Юрьевич посвящает несколько абзацев соотношению прошлого, настоящего и будущего, заканчивая их следующими словами:

«Сказанное выше призвано оправдать предпринимаемую здесь попытку краткого описания государств отдаленного будущего. Без претензий на полноту картины. Но с гарантией ее реалистичности. Никаких домыслов и гаданий. Только сухие футуристические факты».

То есть Сурков уверен, что всё будет примерно так, как он описывает в этой статье. Более того, на протяжении всего текста Владислав Юрьевич ни разу не будет критиковать какие-либо элементы того строя, о котором рассказывает. Его как бы всё устраивает. Зафиксируем: Сурков НЕ против того, о чём пишет.

«Для того, чтобы прогноз получился интересным, ближайшие лет сто можно смело пролистать, так как с ними все достаточно ясно. Они станут временами i-империализма, то есть, активного дележа и «колонизации» киберпространства. В контексте этого генерального процесса произойдет несколько войн (в том числе, кажется, ядерная) за американское наследство. А в его итоге образуется новая система глобального распределения господства и подчинения».

Сурков считает, что ближайшие 100 лет общественное устройство будем таким же, как сейчас, и только потом начнутся какие-то изменения. Не учитываются ни смена технологических укладов / волн, ни общественно-экономические и геополитические изменения. Однако любой более-менее толковый футуролог или прогностик знает: будущее – это никогда не просто продолженное настоящее. И это касается всех сфер жизни общества.

«В нашей электронной современности уже существуют технические возможности для того, чтобы граждане могли представлять себя сами, напрямую включаясь в процедуры принятия решений. В этой схеме нет парламента. Вместо него — средства связи, алгоритмы и модераторы. И это ложное освобождение: избавляясь от «конгрессменов-узурпаторов», избиратель тут же попадает во Всемирную Паутину и запутывается в Сети. Он вступает в двусмысленные и неравноправные отношения с миром машин

Алгоритмы уже эффективно распоряжаются средствами инвесторов на глобальных финансовых рынках. Основные политические практики, как законодательные, так и, тем более, электоральные ничуть не сложнее фондовых и валютных транзакций. И уж если люди доверяют электронному алгоритму самое дорогое, что у них есть — любимые деньги, то ничто не мешает доверить ему же какие-то там политические убеждения, твердость которых, увы, обратно пропорциональна ликвидности. Выборы, законотворчество, многие функции исполнительной власти, судебные и арбитражные разбирательства, дебаты и даже протестные акции — все это можно будет делегировать, не покидая вечеринку, искусственному интеллекту. Общество перестанет содержать своих дорогих «представителей», что приведет к краху сразу двух грандиозных бюрократий — профессиональных лоялистов и профессиональных же протестников».

Так называемого «искусственного интеллекта» как такового не существует, ибо это и не интеллект вовсе. Он не обладает собственными чувствами и разумом и, соответственно, не способен к самостоятельному мышлению, принятию решений на основе своей воли (у него её нет) и какому-либо познанию мира. «Искусственный интеллект» - это совокупность алгоритмов, все элементы которых заранее прописаны, причём обычными живыми людьми. Порой они могут быть длинными и сложными, но суть от этого не меняется. За рамки прописанных алгоритмов «искусственный интеллект» выйти не может. Он способен действовать только в соответствии с заданной программой.

За «искусственным интеллектом» стоит как минимум 2 эшелона людей: первый – IT-специалисты, которые работают с алгоритмами; второй – экономические элиты, которые осуществляют финансовое управление первыми, проще говоря, - подкупают их. Обычно есть ещё один (третий) слой – политики, которые могут либо являться посредниками между первыми и вторыми, передающими деньги и заказы и осуществляющими представительство тех или иных групп буржуазии, либо же быть последним эшелоном, представляющим интересы государства.

Но в схеме Суркова политиков нет. А кто будет вместо них? Ответ находится в следующем абзаце его статьи.

«Конечно, политический класс полностью не исчезнет. Ведь у алгоритмов есть владельцы. По К. Марксу, кто владеет средствами производства, тот обладает и решающим влиянием. В цифровую эпоху это IT-гиганты, которые поворачиваются передом (дружественным интерфейсом) к народным массам, а задом (гостеприимно распахнутым бэкдором) — к спецслужбам. Цифровики и силовики, таким образом, останутся в игре».

Итак, государство будущего в глазах Суркова – это явление не политическое, а экономическое. Управление им в полном объёме должны взять на себя экономические элиты, убрав политические. Силовые структуры же просто перестроятся, отныне защищая конкретно первых. Другими словами, капитал как бы поглощает всё государство, становясь им. Владислав Юрьевич предлагает ликвидировать основные субъекты политики (органы государственной власти; политические элиты, организации и объединения) и передать всю власть напрямую в руки наиболее крупного капитала: корпораций, банков, фондов и платформ. Это обыкновенный инклюзивный капитализм (посткапитализм, неофашизм, «ультракапиталократия», «швабовщина») с его «социально ответственными» частными компаниями, которые якобы должны всем управлять, только в другой обёртке.

Вся история капиталистической общественно-экономической формации – это борьба капитала и обслуживающих его наднациональных структур со своими ограничителями (государство (основной), политика, неэкономические институты гражданского общества, массовая образованность и осознанность происходящего). Главный интерес первых – это снятие данных ограничителей в целях получения неограниченной власти, усиления контроля и эксплуатации, максимизации прибыли. То, что предлагает Сурков, - это полная победа капитала над ограничителями. Понятно, что при таком строе никакой государственности на самом деле нет. Есть скорее постгосударственность. Чем тогда «государственник» Сурков отличается от местных «либерастов»? Вопрос риторический.

«В результате неизбежной цифровизации и роботизации политической системы возникнет высокотехнологичное государство — безлюдная демократия.

Главной особенностью безлюдной демократии станет резкое снижение роли человеческого фактора в политическом процессе. Вожди и толпы постепенно покинут историческую сцену. А выйдут на нее машины».

Термин «демократия» образован от двух древнегреческих слов: «демос» (народ) и «кратос» (власть). То есть данная система изначально предполагает наличие хотя бы какого-то количества людей. «Безлюдная демократия» - это оксюморон.

За «искусственным интеллектом», который, по мнению Суркова, будет управлять всеми постгосударственными делами, стоит 2 слоя людей. Это так Владислав Юрьевич собрался снижать «роль человеческого фактора в политическом процессе?»

«М. Маклюэн считал машины продолжением человеческих органов. Но есть и иная точка зрения. Что машина не приложение к человеку, а его порождение. И как любое порождение, она одержима комплексом Эдипа — устранить родителя.

Как человек «произошел от обезьяны», так и машина «происходит от человека» и занимает его место на вершине эволюции».

Нет. Эволюцией занимается природа, и делает это она уже несколько миллиардов лет. В результате неё появился человек – венец творения. А он на то и вершина эволюции, что обладает свободой воли. Да, той самой свободой воли, которая является одним из основных элементов идеологии настоящего либерализма и которая многими современными псевдолибералами почему-то отрицается.

Никакой следующей ступенью развития после человека машины не являются, так как это не самостоятельные живые существа вообще – у них нет ни разума, ни чувств. Скажу прямо: это лишь полезная груда металла.

«Человеческое, «слишком человеческое» государство веками развивалось как постоянно расширяющаяся семья (семья-род-народ-нация...), в которой находилось место отцам отечества и его сынам и дочерям, и родине-матери, и любви, и насилию. Ему на смену придет техногенное государство, в котором иерархия машин и алгоритмов будет преследовать цели, недоступные пониманию обслуживающих ее людей».

Во-первых, как я уже писал выше, за всеми этими машинами и алгоритмами будут стоять люди, которые как раз всё прекрасно будут понимать и делать в своих интересах.

Во-вторых, то, что проповедует Сурков, я называю «технофетишизмом». Технофетишизм – это наделение машин и технологий свойствами живых существ, их идеализация и вера в их безупречность и безошибочность, приводящие фактически к поклонению им. Однако нужно чётко понимать: технологии являются лишь средством более быстрого и эффективного удовлетворения различных потребностей людей. Машина служит человеку, а не человек машине.

«Железная логика машинного мира неуклонно стремится исключить человеческий фактор (понятие, давно ставшее синонимом фатальной ошибки) ради эффективности систем управления. Биологические граждане будут иметь все больше комфорта и все меньше значения».

Человеческий фактор – это фатальная ошибка? Ладно, запомним.

«Безлюдная демократия станет высшей и финальной формой человеческой государственности в преддверии эры машин».

Эры машин? То есть Сурков полагает, что люди будут ими полностью замещены. Я правильно понимаю? Так а в чём тогда вообще смысл всего этого долгого существования человечества был-то? В том, чтобы по итогу просто быть заменёнными? Я думал, что перед людьми стоит какая-то великая цель, к которой через тернии и мрак они в конце концов должны пробраться. И, надеюсь, проберутся! А иначе зачем тогда всё это? Но Сурков, судя по всему, так не считает. Для него человечество – это уже использованный материал.

Кроме того, а как машины будут сами собой управлять? Не будет людей – всё встанет.

«Ряд правительств решится на принудительное ограничение потребления под давлением обостряющихся экологических проблем. Эти злосчастные правительства испытают на себе всю силу гнева заматеревшего общества потребления. Народы не захотят прозябать в условиях жесткой экономии. Ониомания, давно ставшая едва ли не единственным экзистенциалом обывательского бытия, вдохновит их на активное сопротивление экологически озабоченным властям. Восстания воинствующих шопоголиков, гедонистов и консьюмеристов потрясут основы социального порядка и вызовут встречные массовые репрессии. Так сформируются экологические диктатуры с недобрым лицом Г. Тунберг на гербах и банкнотах».

Здесь Сурков пытается не очень удачно манипулировать, сравнивая всех противников зелёного мракобесия с адептами общества потребления. На самом деле большая часть оппонентов экологизма – это люди, которые понимают, что данный новомодный квазирелигиозный конструкт никакого отношения к заботе об окружающей среде не имеет, а преследует сугубо экономические и политические цели, которые можно свести к следующему: ослабление стран-конкурентов экономически и технологически, деиндустриализация и торможение научно-технического прогресса в них; сбор углеродного налога («зелёной дани»); снижение уровня и качества жизни людей, сокращение их потребления в целях ещё большего перераспределения доходов и благ в пользу богатых, что приводит к росту социально-экономического неравенства и сокращению населения; дестабилизация обстановки через разобщение, поляризацию и радикализацию общества (осуществление принципа «разделяй и властвуй»). В результате государства, подчинившиеся идеологии экологизма, превращаются в своего рода «дикие земли», которые страны ядра мировой капиталистической системы могут намного легче и эффективнее грабить, а также контролировать и подчинять в политическом, экономическом, технологическом и психоисторическом планах. Таким образом они устраняют конкурентов и сохраняют капитализм, удерживая данный строй от краха (глобалистская реакция). Стоит всё-таки отличать экологизм от природоохранной деятельности.

То, что делает Сурков, - это изначальная постановка читателя в рамки ложной дихотомии: с одной стороны – доблестные борцы за сохранение окружающей среды, с другой – гедонисты и консьюмеристы. Выбирай, мол, на чьей ты стороне. Удивлю Владислава Юрьевича: большая часть населения – ни на чьей из данных.

«Х. Мюнклер, характеризуя отдельные западные общества как постгероические, обозначает важную тенденцию исключения жертвенности из политики. Это один из симптомов угасания патриотизма. Почитание предков, историческое родство как основа идентичности, готовность к подвигу страдания и смерти и другие иррациональные начала национального государства не очень решительно, но весьма последовательно отодвигаются ради культа комфорта и торгово-прагматического взгляда на отношения личности и социума».

Стойте! Буквально в предыдущем абзаце вы же писали, что сформируются экологические диктатуры, которые репрессируют всех адептов общества потребления. Так о каком культе комфорта может идти речь? В вашей же схеме человечество должно сократить потребление и пойти на другие ограничения, то есть жертвенность и готовность к страданиям остаются, только не за Родину, а за «окружающую среду». Если вы считаете, что человек не готов себя ограничивать, то как же об «экологии»-то тогда заботиться? Непорядок.

«Постгероизм приведет к постпатриотической, постнациональной государственности «по расчету», а не «по любви к отечеству». Некоторые великие городские агломерации, будучи рассадниками космополитизма, обособятся в автономные сообщества меркантильных людей «без роду и племени», приблизившись к либертарианскому идеалу государства как гипертрофированного коворкинга, не отягощенного сентиментальной идеологией долга и верности. Правительства не смогут навязывать себя человеку в качестве родины и фатерлянда и станут для него только совокупностью специфических сервисов».

Так это уже сейчас есть. А вы, Владислав Юрьевич, я так понимаю, не против? Будучи одним из наиболее влиятельных политических деятелей в России, могли б как-то и приостановить данные негативные тенденции внутри нашей страны. Но вам это не надо. Да что уж там, вы вообще против всего написанного в вашей статье не против…

Заканчивает свой текст Сурков следующими словами:

«Умно ли это предсказание? Серьезно ли? Трудно сказать. Во всяком случае, оно достаточно нелепо, чтобы сбыться. Оно и сбудется — quia absurdum».

А не подавишься, Идолище?

Прочитав данную статью и рассмотрев её содержание с разных сторон, можно сделать 3 вывода:

1. Если описанное в этом тексте – реальный образ будущего в глазах Суркова, то гнать этого человеконенавистника в шею.

2. С другой стороны, не будем забывать, что Владислав Юрьевич – отличный политтехнолог. Может быть, данный текст он написал специально, чтобы отвернуть людей от «дивного нового мира»? То есть он как бы подробно описал данную антиутопию, чтобы человечество увидело негативный образ такого будущего и не захотело в него идти? Если так, то со своей задачей Сурков справился не очень хорошо, ибо комментарии под данной статьёй в основном положительные (и это страшно), а обсудили и уж тем более подробно разобрали её единицы. Более того, конкретно тот сценарий, который описан в этом тексте, далеко не единственный и уж очень маловероятный.

3. В данной статье Владислав Юрьевич отвечает на вызовы даже не настоящего, а прошлого. Мы стоим на пороге 6 технологического уклада, а Сурков до сих пор рассуждает о 5, пытаясь в своих фантазиях выстроить уклад 5++ (то, что сейчас часто называют «электронным концлагерем»). Это экстенсивное, а не интенсивное развитие технологий, которое приводит к совершенствованию только того, что уже имеется, то есть технологий 5 уклада. Упор на них – это скорее попытка натянуть настоящее на будущее, заморозить текущее состояние и затормозить прогресс. Технологический уклад 5++ - это алгократия (власть алгоритмов), цифровые деньги, цифровизация образования и внедрение дистанта, развитие биометрических систем и сбор таких данных. В общем, всё то, чем у нас занимается «Сбер». Единственный смысл во всём этом: усиление контроля, удержание текущего состояния, ухудшение и усложнение жизни людей, торговля данными (например, биометрическими), продолжение отупления населения и его деградации (цифровизация образования и дистант способствуют этому). Да, без настоящего прогресса нам не обойтись, но это не означает, что ВСЁ новое является прогрессивным, а ВСЁ старое – регрессивным. Описанное выше - это не прогресс, а реакция, замаскированная под прогресс (экологизм, инклюзивный капитализм, глобализм, воукизм с его неонацистской критической расовой теорией, различные антисемейные тенденции (современные феминизм и маскулизм, чайлдфри, ювенальная юстиция), возведение извращений (ЛГБТ и прочих) в ранг нормы - то же самое). Данное явление можно назвать псевдопрогрессом, лжепрогрессом, альт-прогрессом (по аналогии с «альт-правыми» и «альт-левыми») или же реакционным прогрессом.

Одним словом, на Западе – швабовщина, у нас – сурковщина и чубайсятина.