Последний Парад

Стихотворение “Последний парад” Станислав Куняев написал ещё в 1991 году, но как актуальны сегодня провидческие строки поэта!..

Недавно в полночь я включил

приёмник —

Авось Войнович или прочий ёрник

Какую-нибудь гадость скажет мне,

Но слышу вдруг сквозь вьюги

и просторы

Гранитных монументов разговоры

Открытым текстом на простой волне.

— Ну как ты там томишься

возле Шпрее?

— А в Будапеште будто веселее:

Глумленье черни, крики, мокрый снег.

Мой постамент вчера облили краской,

Хотел я по толпе шарахнуть каской,

Да позабыл, что я не человек!

— Моя "тридцатьчетвёрка" недалече,

В соседнем государстве; слышу речи,

Чтобы продать её, а с ней меня!

Но как продать то, что не продаётся?!

А ведь нажми стартёр — и заведётся!

Хорош мотор! Надёжная броня!

Чего молчим? Мы здесь стояли долго,

Но срок присяги, памяти и долга —

Все проржавело! Слава не в чести.

Я слышу, митингуют возле Вислы.

Нам не нужны ни паспорта, ни визы,

Пора мою машину завести.

— Но что случилось? Мы же победили!

Что из того, что я лежу в могиле?

Я не покину этот постамент,

Пока Генералиссимус иль Маршал

Нам не прикажут отправляться маршем

Туда, где ждёт нас некий президент.

Донёсся голос из далёкой Праги:

— Минуло время славы и отваги,

Нас одолели, как на фронте вши,

Парламентарии да бизнесмены,

Нас предали на набережных Сены,

Где проданы все наши рубежи.

Айда домой! — От Вислы до Дуная

Аж застонала вся земля сырая:

— Прощайтесь с теми,

кто во мне лежат!

— Уже навек простите нас, ребята,

Коль в этом мире ничего не свято —

Тогда пошли!

— А где же наш сержант?

— Сержант в Берлине.

Он уйдёт последним.

Он на руках с дитём четырёхлетним.

Я знаю: он не хочет слушать нас.

Он брал Берлин.

Вот если маршал Жуков,

Чтобы сержанту не стыдиться внуков,

На отступленье даст ему приказ...

— А где Алёша? Кажется, в Софии? —

— Я в Пловдиве! —

— Мы двинулись к России,

Ты Скобелева пригласи с собой.

— Он здесь стоит, но по другому праву,

Его не тянет в родину-державу,

Где надругались над его судьбой.

— Предупредите парня из Белграда,

Там тоже дух кощунства и распада

Осилил славу... Помните, друзья,

Мы мёртвых выносили с поля боя,

Нам здесь не будет вечного покоя,

Нам оставлять здесь никого нельзя.

Тридцатьчетвёрки и сорокапятки

Пойдут за нами в боевом порядке,

Нам не пристало технику бросать,

Хоть слух прошел, а может,

люди брешут,

Что всю её на родине разрежут

И переплавят... Так-разэтак мать!

Ну, с Богом, в путь! —

...И тронулись солдаты!

Под ними простираются Карпаты,

В тумане тают Прага и Белград,

Тридцатьчетвёрки и сорокапятки

Ползут за ними в боевом порядке:

Последний начинается парад.

… Замрём на миг. Поклонимся брусчатке.

На ней ещё не стёрлись отпечатки

Подков породистого жеребца,

На коем маршал выезжал когда-то...

Могила Неизвестного собрата —

Ни имени, ни даты, ни лица...

… Всё кончено, и мы своё свершили.

Куда теплей лежать в родной могиле,

Чем выносить ветра и холода

В Берлине, Праге или в Бухаресте...

Ещё на миг мы остаёмся вместе —

И разошлись... Простимся навсегда.

. . . . . . . . . . . . . . . .

На родине весенние туманы,

И призрачные люди-великаны,

Как тени, растворяются вдали...

Закончилась большая эпопея.

Ни злобы. Ни восторга. Ни трофея.

А только влага да озноб земли...