КТО-ТО ПОХОЖИЙ

При желании, разного возраста соседи по вагону пригородного поезда могли бы заметить, что откинувшийся на спинку сиденья спящий пассажир похож на каждого из них. Или на кого-то из их соседей. Или на их сына. Или, даже, на старшего брата. Но ни у кого желания заметить это не возникло. Все были заняты только собой: кто-то кому-то демонстрировал покупки, приобретённые в городе, кто-то с кем-то играл в карты, кто-то выпивал, кто-то читал газету, кто-то смотрел в окно вагона или в одну точку под своими ногами.

- В мешке-то? - слышалось с одной стороны. - Это двухмесячная свинюшка. Ещё весною хотел прикупить, а смог скопить денег только сейчас. Хорошая, белая. Видишь, умаялась под горячим солнцем базара, распарилась, молчит. Чуша, Чуша, Чуша! Ах ты, хорошая!..

- А я твою даму - козырной шестёркой! - слышалось с другой стороны. - Так-то вот! А то размечтался!..

- Ну, будем здоровы! - доносилось с третьей стороны. - Чтоб, значит, не в последний раз... За тебя, Стёпа! За твою первую городскую получку!.. Стёп, а, Стёп!? Загрустил-то чего?

- Не трогай его, пусть отдышится после второй! Молодой ещё, непривычный!..

- И чего там пишут, в газетах? - шуршало с четвёртой стороны.

- Всё то же, что и по телевизору трындят: санкции, асимметричные ответы, испытания, военные базы, угрозы, самолёты, корабли, ракеты... Ни одной заметки про людей. Ни единой!

- М-да... Может, потому, что и людей-то давно не осталось.

- А мы?

- А мы никому неинтересны. Все знают, например, про толпы каких-то беженцев, про парады голубых козлов и баб, которые в постелях живут только друг с дружкой, не признавая никаких мужиков; про многомиллионные свадьбы отпрысков государственных воров, про дворцы и шашни давно опостылевших «звёзд», про разухабистые корпоративные вечеринки ожиревших хозяев нынешней жизни...

- А мы?

- Мы!.. Мы... мы.

А этот, кто-то похожий... всё спал. То безмятежно улыбаясь чему-то, то озабоченно хмуря брови. И когда улыбался, снилась ему милая девушка с васильковыми глазами, которая ласково говорила: «Ну... конечно. Конечно, конечно! Ах, боже мой! А как же иначе! Конечно! Он ведь у меня любимый. Один он такой! Весь в работе, в работе, в делах!»

А когда хмурился, то виделись ему чьи-то следы на снегу - разные, много... и слышалось жужжанье не то пчёл, не то мух; не то надоедливый писк комаров.

Ну, а колёса вагона, конечно, стучали, а порой замирали. Стучали, когда поезд бежал, замирали на остановках. И снова стучали, стучали, стучали.

«Ах, боже ты мой! - снова звучал знакомый ласковый голос. - Да ведь мы с ним, как эти... как горлицы две. Вот я и подумала: купим-ка ему эту рубаху! А как же иначе? Разве это не счастье?»

За летними окнами вагона бежали поля, перелески, леса; полустанки, шлагбаумы, созревающие сады и дома знакомых с детства деревень.

«Разве это не счастье? - слышался родной девичий голос. - А как же иначе?»

Потом всё вдруг смолкло.

- Ваня! - ласково сказала дородная женщина с васильковыми лучистыми глазами, касаясь плеча спящего мужа. - Просыпайся, родимый! Приехали!