Однажды она решила умереть…. Нет. Не так. Однажды она решила умереть в пятый раз – вот это правильнее. И умерла. Но почему-то все еще жила. Должно быть, потому что, кто-то решил иначе….
Красивая крыша. Как красив мир с высоты восьмого этажа. Все такое маленькое, а она большая. И, кажется, она одна может решать что и как. Кажется, она может передвинуть вот это здание напротив, что бы вид стал еще красивее. Или остановить ту женщину в красном. А хотя, пусть идет себе…. Как красиво смотрится яркое пятнышко на черно-белой картине города.
«Мне всегда нравилась яркость, на фоне мрака» - подумала она. Но, какая разница? Какая разница, что нравится ей? Какая разница, чего хотела она? Всегда все решается за нее. Где ей жить, с кем ей жить, как ей жить, чем заниматься, как думать, как говорить, как выглядеть – все решается за нее. В тридцать лет она не могла вспомнить ничего, что делала, так как нравится ей.
А когда посмела, заикнуться о том, чего хотела бы сама, стала последним существом на земле. Стала сумасшедшей эгоисткой. А хотела она не много, или много? Хотела понять и хотела понимания. Но прежде всего - понять, почему она не может существовать в том виде, который нравится ей, говорить то, что думает? Почему не может ждать поддержки? Почему не ждет?
А может, она сама виновата. Никогда не жаловалась, принимала все, как есть, только бы не расстраивать окружающих, только бы о ней не подумали плохо. Кому-то плохо - всегда рядом. Ей плохо – молчит. Чего же она ждет от других, если знает – самой всегда легче? Но самой легче не всегда. Она молчит, потому что лучше молчать. Потому что говорить – это плохо. Когда вокруг столько людей, но с ними нельзя говорить, потому что – это плохо! Или хуже того, когда никто не слышит. Безразличие хуже ненависти. Из двух зол она выбирает меньшее? Нет, она не выбирает ничего.
Люди вообще делятся на две категории – на тех, кто выбирает и тех, за кого выбирают. И если человек родился тем, за кого делают выбор, он никогда не сможет от этого освободиться, ведь он уже родился тем, за кого выбирают. Надоело. Надоело в пятый раз.
В первый раз в десять лет, второй раз – в тринадцать, третий – в четырнадцать, четвертый – в двадцать один. Пятый – в тридцать. Лезвие, автомобиль, таблетки…. – ерунда, потому что кто-то решил спасти. Кто-то кому совершенно не важно, что она чувствует, но кто-то, кто решил, что она должна жить и не создавать лишних проблем…. А сейчас один шаг, только один шаг и никто больше не сможет решать за нее.
- Это мое место! Уходите отсюда! – крикнул кто-то. - Вы не имеете права прыгать с этой крыши! Это моя крыша! Только я имею права с нее прыгать!
Она обернулась.Ну, вот. Теперь за нее решает, какой-то очкастый подросток в потертых сандалиях и грязной футболке.
- Уходи, пацан! Ты не будешь решать, с какой крыши мне прыгать!
- Буду! Потому, что это моя крыша! И только я имею права с нее прыгать!
Подросток перепрыгнул через металлический барьер и встал в метре от нее.
- Эй, ты что! Не смей!
- Хотите прыгнуть с крыши, идите на другую! А с этой прыгну я!
Мальчишка, убрал руки с перекладины.
- Но это единственная открытая крыша в округе!
- Потому что ее открыл я! Для себя открыл!
- О, черт! – выругалась она, перелезая назад. – Да, кто ты такой вообще?! Откуда ты появился?!
- Я Лох! – вновь взявшись за перекладину, ответил он.
Она рассмеялась.
- Кто?!
- Лох. Меня так все называют. И это моя крыша, – совершенно серьезно ответил он.
- А ты, реально, Лох!
- Да. А откуда вы знаете? – мальчишка посмотрел на нее любопытным взглядом, прищурив глаз.
- Ты что правда лох, что ли? Вылезай оттуда! Упадешь!
- Не упаду, а прыгну! Не надейтесь, я сам решу, как поступить!
«Ну, вот. Еще один, – подумала она. - Тот, за кого всегда все решают. Но я – то не решала, стать свидетельницей самоубийства!»
- Эй, хочешь прыгать – прыгай! Раз ты так решил! И я тоже прыгну, потому что так решила я! – она снова перекинула ногу через барьер.
- Я не хочу, что бы с моей крыши прыгал еще кто-то!
- С чего ты вообще взял, что это твоя крыша?!
- Я ее выбрал сам!
- Я много чего могу выбрать! Но это не значит, что я могу провозглашать себя хозяйкой!
- Ладно, - кивнул мальчишка, перебираясь назад. – Прыгайте. Я подожду.
- Ты что собираешься смотреть, как я прыгаю?
Он сел на уродливый бетонный выступ, подумав, зачем его соорудили?
- Нет. Я закрою глаза. А сам спрыгну с другой стороны, что бы ваше, разбитое в лепешку тело, не портило мне последний вид.
Она вздохнула и перелезла назад. Ну, почему?! Почему ей постоянно кто-то мешает?!
- Почему ты такой Лох? – выпалила она, сев рядом с ним.
- Не знаю, – пожал плечами он, - Папа тоже всегда спрашивает. Когда не пьет. Так вы собираетесь прыгать? Я вас жду.
- Зачем тебе ждать меня, если ты не хочешь портить себе последний вид?
- Просто я джентльмен. Джентльмен должен уступать даме.
- Да что ты об этом знаешь, лох!
- Немного. А вы много знаете?
- Нет, – покачала головой она, - Если бы знала, может и не собралась бы прыгать.
- Я тоже. А вас как зовут? Просто, чтобы знать, с кем в последний раз говорил….
- Меня? – она задумалась и отчего-то улыбнулась. Как это здорово улыбаться, собираясь умирать, - Мымра.
- Мымра? Какое странное имя.
- Как и у тебя, Лох.
- А, - понимающе, сказал он – вас тоже так все называют… - она кивнула и он, вдруг, спросил – Мымра, а какое имя вам бы хотелось иметь? Как бы вы назвали себя сами?
Она посмотрела на мальчишку. Странный он, этот Лох.
- Я никогда об этом не задумывалась.
- А я бы хотел, что бы меня звали Вова.
- Почему Вова? – удивилась она – Как президента, что ли?
- Нет, так зовут мальчика, который нравится Ане.
- А Аня нравится тебе, да?
- Да. Я подумал, если бы меня звали Вова, а не лох, я бы тоже ей нравился….
- Бред!
- Вы думаете? Я никогда никому об этом не говорил, но вам почему-то сказал, и вы считаете это бредом….
- Нет. Совершенно не важно, как считаю я, Лох. Важно, как считаешь ты.
- Странно. Мне такого никто не говорил. А вам нравится ваше имя, Мымра? Ну, хоть чуть-чуть…
- Мне нравится, имя – Лох, - улыбнулась она.
- А мне понравилось ваше имя – Мымра. Не знаю почему. Просто понравилось.
Лох поджал ноги, притянув колени к подбородку и устремил, задумчивый взгляд вперед.
- Наверное, нам нравятся не имена, а люди.
- Вы мне нравитесь.
- Да? Почему? Я ведь оккупировала твою крышу, помешала прыгнуть с нее.
- Странно, с вами мне совсем расхотелось прыгать. Вы необычная.
Ущербная – подумала она и признала, что ей тоже расхотелось прыгать.
- Думаю, я могла бы отложить свой прыжок.
- У вас есть дети?
Она кивнула, чувствуя укол совести.
- И вы им совсем ненужны?
- Я не знаю. Моя мама говорит, что я не правильно их воспитываю…. Наверное, было бы лучше, что бы их воспитала она.
- Как она может такое говорить, она же воспитала вас?
- Да, но….
Она замолчала. На самом деле, ей хотелось освободить своих детей от матери, которая вечно кричит, потому что не может ничего решать сама. Она их очень любит, как ее любит и ее мать. Но вечное недовольство жизнью не должно отражаться на детях, бабушка в детстве кричала на мать, мать на нее, а она на детей…. Кто –то должен был разорвать эту цепочку неудовлетворенности и вечного стресса. Ей хотелось, что бы ее дети были счастливыми, по настоящему счастливыми, в гармонии с собой. А рядом с ней, рядом с вечно депрессивной матерью, они могут вырасти, такими же, как и она.
- Я бы не стал прыгать с крыши, если бы у меня были дети, - сказал Лох.
- У тебя вся жизнь впереди!
- У вас тоже.
Она усмехнулась.
- Нет, Лох. В этом мире, после тридцати, ты уже просто существо, понимаешь? Если ты не смог что-то изменить до тридцати – ты уже никто.
- Но вы ведь кто! Вы – мама!
- Мама, - повторила она. – Мама, которая не может найти с детьми общий язык, потому что ее никто не понимает! Которая не может дать своим детям элементарную гармонию? Которая не может контролировать эмоции? Подавленное социумом существо, ты называешь мамой?
- Я вас понимаю. Ну, если вам этого будет достаточно?
Достаточно? Еще бы! Ей никогда никто не говорил, что понимает.
- Лох, почему все не такие, как ты?
- Вы хотели бы, что бы все были лохами?
- Я бы хотела, что бы все были людьми. Что бы умели не только говорить, но и слушать, хотя бы из уважения друг к другу.
- Я тоже. И ваши дети этого наверняка хотят. Но если они однажды поймут, что их тоже никто не слышит, а вас не будет рядом?
Она провела ладонями по лицу и опустила веки.
- Ты прав, Лох. Ты прав. Я не имею права прыгать. Я эгоистка.
- Нет, вы просто устали.
- Откуда ты знаешь?
- Просто я тоже устал.
- Понимаю. Я впервые устала в десять лет. А тебе сколько?
- Четырнадцать.
- И отчего же ты устал?
- Оттого, что папа пьет и никогда меня не слышит. А остальные меня и не видят, потому что я – лох. Оттого что я не могу ничего изменить. Оттого, что я никому не нужен. Если я прыгну, мое тело просто уберут, и потом никто не вспомнит, что был такой человек – Лох.
- Это неправда. На самом деле тебя еще долго будут вспоминать. Об этом случае целую неделю будут говорить в новостях. В школах к детям будет приковано особое внимание, дабы они не совершили того же, что и ты. Твоего отца засудят, оплюют, но ему будет все равно, потому что он потеряет своего любимого Лоха.
-Не думаю, что меня можно любить.
- Почему?
- Потому, что меня нет. Я пустое место, понимаете?
- Но сейчас ты ведь тут со мной, Лох. Я тебя вижу и слышу. И мне даже нравится тебя видеть и говорить с тобой.
- Правда?
- Да. Это правда. Я не вру. Мне правда нравится Лох, который помешал мне прыгнуть с этой гребанной крыши и, тем самым, дал еще один шанс, что бы что-то изменить. Что бы постараться стать хотя бы хорошей матерью.
- Это правда сделал я?
- Да, Лох. Ты только что спас мою никчемную жизнь, и ты первый, кого я не ненавижу за это.
- А вы первая, кто меня услышал. Я так хотел бы, что бы меня слушали, что бы со мной говорили.
- Ты мог бы стать отличным психологом, Лох.
- Это тот, который лечит сумасшедших.
- Нет. Лечит сумасшедших – психиатр. А психолог помогает обычным людям. В общем-то, таким же сумасшедшим, но без диагноза. Понимаешь?
- А я понял. Это те, у кого в кабинете большие мягкие кресла.
- Да, - засмеялась она, - большие мягкие кресла и большая, понимающая, душа. Душа гораздо важнее кресла. Мне, например, сейчас очень комфортно на этом бетонном выступе, потому что рядом очень мягкий человек.
Мальчишка, наконец, тоже улыбнулся. Оказывается, что бы улыбаться, нам всего лишь нужно почувствовать свою нужность.
- Я подумаю над вашими словами, Мымра. А кем работаете вы?
- А я никем не работаю. Но когда-то я мечтала стать модельером….
- Что-то помешало вам исполнить мечту?
- Да. Обстоятельства. Меня решили рано выдать замуж. Потом муж решил, что я не должна учиться, работать, развиваться. Потом решил, что он ошибался, но это уже не важно….
- Муж вас любит?
- Думаю да, но не так, как любят….
- А как?
- Он меня скорее уважает.
- Не понимаю, как можно уважать и не любить?
- Я постараюсь тебе объяснить…. Он меня не выбирал, и я его не выбирала. Нас поженили родители. Сделали выбор за нас. Им было так удобно. Но мы совершенно разные, мы видим друг в друге не плохих людей, но не для себя.
- Вы его не любите?
- Люблю, но так же как и он меня - с уважением. С годами, я привыкла к нему, как к правильному мужу.
- Но это неправильно…. Неправильно, считать правильным то, что вы правильным не считаете…. Я совсем запутался…. Я вас не понимаю, Мымра.
- Я и сама себя не понимаю, Лох.
- Тогда объясните мне, как правильно любить, по-вашему?
- Я не знаю, Лох. Я знаю только, что я никогда не любила, ни разу не была влюблена. Я никогда не ощущала этого чувства. Но точно знаю, что это что-то прекрасное. Необъяснимое.
- Так влюбитесь!
- Лох, я верный человек. Я могу влюбиться только в своего мужа, но у меня не получается….
- Почему?
- Потому, что он меня не слышит, понимаешь?
- Как мой папа не слышит меня?
- Примерно.
- Ясно.
Они замолчали, задумавшись о своем.
- А вы пытались услышать вашего мужа? – прервал молчание Лох.
- Почему ты спрашиваешь?
- Потому, что вы сказали, что он тоже вас уважает, а не любит… так как надо любить…. Может ему тоже нужно, что бы вы его услышали?
- Лох, разница между мной и мужем в том, что он уже любил другую, а я никогда не любила. Ему есть с чем сравнивать. Ему недостаточно, что бы я его услышала. Ему нужна не я, понимаешь? Но он этого не признает, потому что также подавлен вездесущими правилами социума.
- Я думаю, он вас любит так, как надо, просто не умеет слушать. И если он все еще с вами, значит хочет научиться. Он старается, как и вы.
- Да, мы стараемся. Только радости не много от этих стараний.
- Мужчин и женщин понять трудно.
- Может, когда станешь мужчиной, поймешь хотя бы одну сторону…. Если, конечно, не прыгнешь с крыши до того…
- Ради того, что бы это понять, стоит воздержаться от прыжка.
- Стоит, - согласилась она. - А ты пытался услышать отца?
- Пытался. Но он всегда пьян. А если не пьян, то на работе. Он работает на стройке. Приходит уставший и сразу пьет. Иногда мне кажется, что он работает, что бы были деньги на бутылку.
- Он всегда пил?
- Соседка говорит, что нет. Но я не помню.
- Прости, но где же твоя мама?
- Она бросила нас. Давно. Наверное, полюбила кого-то так, как надо, - шмыгнул носом он.
- Нет. Это точно не так как надо!
- Почему вы так считаете, если сами не знаете как надо?
- Не знаю. Но это не так как надо и все!
Она подумала о своих детях и муже. Что стало бы с ним и с детьми, если бы она прыгнула? Если бы бросила их, просто потому что ей надоело? Все ее существо сжалось от угрызений совести. Угрызения совести она ненавидела больше всего, потому что именно они сделали ее такой никчемной. Она растрачивала себя на всех, потому что ее мучили бы угрызения совести. Но из-за этого, ее просто не хватало на самых близких. На тех, кому она, правда, была нужна - на своих детей. Она вовсе не плохая мать, она человек с неправильно расставленными приоритетами. Причем расставленными не ей самой, а другими. Теми, кто все и всегда за нее решал.
- Лох, ты удивительный человек! И ты совершишь большую ошибку, если когда-нибудь прыгнешь с этой гребанной крыши!
- Почему?
- Потому, что ты лишишь этот мир человека, который умеет говорить и слушать. Потому, что ты лишишь детей, которые у тебя могут родиться, лучшего отца. Потому что ты лишишь многих запутавшихся в жизни людей лучшего психолога, способного им помочь. Потому что такие, как ты, нужны этому миру. И если кто-то и должен прыгнуть с этой крыши, то только не ты!
- Я еще никогда и ни от кого не слышал таких слов, Мымра. Вы шутите?
- Я похожа на шутницу? - она подскочила, повернулась лицом к мальчику, - Нет-нет! У меня всегда скверно получалось шутить! Дай мне руку! – приказала она, протянув ему свою.
Он послушно вложил свою ладонь в ее и поднялся с бетонного выступа.
- Посмотри вокруг, Лох. Видишь, там внизу, они все такие маленькие. Беспомощные. Мы можем с тобой прыгнуть и забыть о них навсегда! Но мы можем им помочь! Потому, что мы можем слушать…. И знаешь что, Лох? – мальчик посмотрел на нее сквозь заляпанные очки, большими серыми глазами. – Ты можешь научить их слушать не только друг друга, но и самих себя! Спасибо, что помог мне услышать себя….
Притянув мальчика к себе, она заключила его в крепкие объятия и отчего-то разрыдалась.
- Ты можешь мне кое-что пообещать, Лох? - отстранилась она, сжимая его ладони.
- Смотря что?
- Обещай, что не прыгнешь, прежде чем не попробуешь сделать все для того, что бы тебя услышали! – попросила она. – А прыгнуть, всегда успеешь.
- Я не могу Вам этого обещать, Мымра. Но я постараюсь.
Она одобрительно покивала, и огляделась. Она знала, что он, правда, постарается. Только боялась, получится ли у него достучаться до других, как он достучался до нее? Ей хотелось верить, что получится.
- Вы тоже, пообещайте, что постараетесь сделать все, для того что бы осуществить свои мечты. Хотя бы просто потому что где-то есть человек – Лох, который вас понимает, и тоже старается.
- Обещаю! – еще раз кивнула она, сквозь слезы.
Мальчишка опустил руки в карманы, носком разметал по крыше невидимую пыль.
- Мымра, какое имя подошло бы психологу? – чуть погодя, спросил он.
- Лох, - не колеблясь, ответила она, - это лучшее из всех имен!
- Хорошо, - улыбнулся он, а в глазах от чего-то застыла скупая мужская слеза.
Спустя двадцать лет ей снова все надоест. Портнихи разойдутся по домам, а она останется в своем ателье одна, и будет думать, как же ей все надоело. У детей уже будут свои семьи, у мужа свои дела….
Она, с облегчением, сбросит туфли на высоких каблуках и босиком пройдет от окна к манекенам, от манекенов к швейным машинкам, от швейных машинок к закроечному столу – совершит бессмысленный круг легкими шагами, мыслями уносясь на ту самую крышу, к мальчику по имени Лох и улыбнется.
Затем поднимется в свой кабинет, начнет машинально разгребать, заваленный бумагами и эскизами стол, среди которых, случайно найдет забытый одной из клиенток, журнал. С его обложки на нее посмотрят большие серые и такие знакомые глаза. Найдя нужную страницу дрожащими пальцами, она прочтет заголовок статьи:
«Успешный психолог Владимир Лох, делится своими секретами»….
- Да! Он не прыгнул! Он смог! - радостно воскликнет она, забыв, что еще пару минут назад не хотела жить. Расплачется и с улыбкой тихо добавит - Спасибо, Лох.
© Ольга Коэн-Исакова
Оценили 11 человек
26 кармы