Фридрих Энгельс. Письмо к матери

ЭНГЕЛЬС — ЭЛИЗЕ ЭНГЕЛЬС В БАРМЕН

Лондон, 21 октября 1871 г.

Дорогая мама!

Не писал тебе так долго потому, что хотел ответить на твои последние замечания относительно моей политической деятельности в такой форме, которая не обидела бы тебя. Но когда я вновь и вновь обнаруживал в «Kolnische Zeitung» позорнейшую ложь, в особенности гнусности этого негодяя Вахенхузена, когда я читал, как те самые люди, которые во время войны видели во всей французской прессе сплошную ложь, теперь разглашают по Германии как непререкаемую истину каждую выдумку полиции, каждое клеветническое выступление продажнейшей парижской бульварной газетки относительно Коммуны, — я приходил в такое настроение, которое едва ли годилось для написания ответа. Поднимают крик из-за нескольких заложников, расстрелянных по прусскому образцу, из-за нескольких дворцов, сожженных по прусскому примеру (ибо все остальное — ложь), но о совершенном версальцами убийстве 40 000 мужчин, женщин и детей, после того, как у них было отнято оружие, об этом никто не говорит! Впрочем, вы не можете знать всего этого; вы вынуждены черпать сведения из «Kolner» и «Elberfelder Zeitung», которые вас буквально пичкают ложью. Однако тебе уже приходилось в своей жизни слышать, как некоторых людей ославляли настоящими людоедами, например членов Тугендбунда при старом Наполеоне, демагогов 1817 и 1831 гг.305, людей 1848 г., а потом всегда оказывалось, что они вовсе не были так плохи и что под влиянием корыстной мании преследования о них сначала сочиняли всевозможные страшные небылицы, которые потом рассеивались как дым. Надеюсь, милая мама, что ты вспомнишь об этом и это расположит тебя в пользу людей 1871 г., когда будешь читать в газетах об этих вымышленных преступлениях.

Тебе известно, что в моих взглядах, которых я придерживаюсь вот уже скоро 30 лет, ничего не изменилось. И для тебя не должно было быть неожиданностью, что я, если бы события этого от меня потребовали, стал бы не только защищать их, но и исполнил бы свой долг во всех остальных отношениях. Ты стыдилась бы за меня, если бы я этого не сделал. Если бы Маркса здесь не было или если бы он даже совсем не существовал, дело нисколько не изменилось бы. Поэтому совершенно

ЭНГЕЛЬС — ЭЛИЗЕ ЭНГЕЛЬС, 21 ОКТЯБРЯ 1871 г.

несправедливо взваливать вину на него. Впрочем, припоминаю, что прежде родственники Маркса утверждали, будто я оказал на него дурное влияние.

Однако довольно об этом. Тут уж ничего не поделаешь, и с этим приходится мириться. Когда все несколько успокоится, шум сам по себе утихнет и ты сама будешь спокойно смотреть на эти вещи. 

В сентябре я провел некоторое время в Рамсгете, небольшом или, вернее, довольно большом морском курорте на восточном берегу, немного севернее Дувра. Это один из самых веселых курортов, которые я знаю, там можно жить совсем запросто, — очень красивый каменистый пляж под отвесной меловой скалой, переполненный мнимонегритянскими уличными певцами, фокусниками, жонглерами, петрушками и тому подобной чепухой. Место не очень фешенебельное, зато дешевое, и здесь чувствуешь себя непринужденно. Прекрасное купанье, и так как было холодно, то это пошло мне вдвойне на пользу: аппетит у меня стал поистине ненасытный, и я спал по десять часов в сутки. Хотя живу я в одной из самых здоровых частей Лондона, где воздух, по словам врача, так же хорош, как в деревне, все же я замечаю, какую разницу представляет такая перемена воздуха. Ты в самом деле должна подумать о том, чтобы будущим летом подышать три-четыре недели морским воздухом, который даже самого здорового делает еще здоровее.

Моя интересная соседка с некоторых пор оставила меня в покое со своим роялем: должно быть, уехала. Зато теперь на противоположной стороне, где выстроены новые дома, есть музыкантша; внизу помещается портной, а комнаты наверху сдаются. Но пока не так уж плохо, и мне не на что жаловаться.

Льет ужасный дождь, и это после стоявших здесь прекрасных осенних дней совершенно неожиданно. Приходится топить, между тем как еще три дня тому назад было так душно, что нельзя было выдержать, не открывая окна. Но в общем погода здесь гораздо лучше, чем в Манчестере; дождь почти никогда не идет целый день, в Манчестере же в это время часто льет беспрерывно в течение двух-трех дней.

Из слов Германа и Эмиля* мне кажется, что, пожалуй, понадобится еще некоторое время, пока они до известной степени помирятся с Адольфом**. Если они на некоторое время будут отдалены друг от друга, это произойдет скорее. Во всяком случае, хорошо, что раздел, по крайней мере в основном, закончен; поскольку денежный вопрос решен, то, во всяком случае,

* — братья Энгельса. См. настоящий том, стр. 160—162. Ред.

** — Грисхеймом. Ред.

МАРКС — ЮНГУ, ОКОЛО 25 ОКТЯБРЯ 1871 г.

не будет никаких новых поводов для раздоров. Надеюсь, что со временем все опять уладится.

В общем я чувствую себя хорошо и бодро, вернулся к своей первой любви, именно к длинной трубке, после того как наконец раздобыл здесь хороший табак. Сегодня вечером доставлю себе особое удовольствие — пойду, несмотря на сильный дождь, в венскую пивную на Стрэнде, — там уж можно как следует выпить. Эмиль Бланк младший забегал ко мне на днях на минутку, а то я совсем не вижу этого вертопраха, так как почти никогда не бываю в Сити.

Ну, будь здорова! Сердечный привет всем братьям и сестрам и не наказывай меня за мое долгое молчание.

Сердечно любящий тебя твой Фридрих

Эмилю Бланку можешь передать, что Маркс не нуждается в моих деньгах. Хотел бы, однако, видеть физиономию этого самого Эмиля Бланка, если бы я пожелал дать ему совет об употреблении им его денег.

Впервые опубликовано с сокращениями в «Deutsche Revue», Bd. 2, Stuttgart und Leipzig, 1921 и полностью на русском языке в журнале «Воинствующий материалист», кн. 3, 1925 г. 

Печатается по рукописи

Перевод с немецкого

Примечания.

71 «Демагогами» были названы в постановлениях Карлсбадской конференции министров главных немецких государств 1819 г. участники оппозиционного движения среди немецкой интеллигенции в период, последовавший за войнами с наполеоновской Францией. Участники этого движения выступали против реакционного строя немецких государств, организовывали политические манифестации, на которых выдвигали требования объединения Германии. 18 октября 1817 г. немецким студенчеством было организовано Вартбургское празднество, которое вылилось в демонстрацию против меттерниховского режима. Под влиянием французской революции 1830 г. усилились оппозиционные и революционные выступления в Германии, которые привели к новым преследованиям «демагогов». — 55, 132, 379. 

305 «Тугенбунд» («Союз добродетели») — одно из патриотических обществ в Пруссии, основанных после разгрома Пруссии наполеоновской Францией в 1806 г.; объединяло представителей либерального дворянства и буржуазной интеллигенции. Целью общества была пропаганда идеи освободительной войны против Наполеона и поддержка умеренных либеральных реформ в Пруссии. По требованию Наполеона Тугенбунд в 1809 г. был запрещен прусским королем. Однако общество продолжало существовать вплоть до окончания наполеоновских войн.

О «демагогах» см. примечание 71. — 257.