Буржуазный атеист

Виталий Лазаревич Гинзбург (21 сентября (4 октября) 1916 года — 8 ноября 2009 года)

Виталий Лазаревич Гинзбург был абсолютно буржуазным человеком. Это даже и странно немного. Выдающийся учёный, переживший невероятный по жестокости и подлости погром советской науки (и погром промышленности, делающий возрождение науки и ненужным , и невозможным), на вопрос о том, за кого он голосовал на выборах в Думу в 2003 году, ответил так:

<<За СПС, хотя больше хотел голосовать за «Яблоко». Но мне казалось, что СПС в худшем, по сравнению с «Яблоком», положении.>>.  http://www.vestnik.com/issues/...

Т.е. ещё больше рынка, ещё больше приватизации, ещё больше привлечения иностранных капиталов. Хотя, казалось бы...

Причём упования на прозападных либералов не оставляли Виталия Лазаревича не только априори, но уже и апостериори:

<<- Сахаров умер, демократическое движение, в общем, потерпело поражение. Почему?

- Сложный вопрос. Многие не выдержали испытаний властью, славой. Вот, к примеру, Афанасьев. У него, я слышал, какая-то вилла на Средиземном море. Гавриил Попов оказался неспособным руководить таким огромным городом - Москвой. Кое-кто из демократов старался как можно больше хапнуть; демократической движение не было подготовлено - оно ведь готовится годами, десятилетиями. Для того чтобы управлять, нужны большие способности. Сейчас есть хорошие управленцы: Немцов, Явлинский. Вот эту пару я бы и поставил во главе государства.>>

А вот слова Гинзбурга об отношении к Александру Исаевичу из того же интервью: <<Должен вам сказать, что ситуация с Солженицыным мне не ясна. С одной стороны, цитируют такие вещи из его двухтомника, которые только антисемит может написать. С другой стороны, считать его вульгарным антисемитом мне тоже очень трудно.>>

Т.е. антисемитские пассажи правдореза академика поразили и огорчили, а апологии власовщины и бандеровщины в "Архипелаге" он не заметил (или счёл эту апологию оправданной).

А за своё членство в партии Гинзбург перед интервьюером несколько неуклюже оправдывался:

<<- Вы вступили в партию в 42-м году [На самом деле в 1944-м. - М.З.]. Верили?

- У меня нет никакого раскаяния в том, что я вступил в партию. Потому что я был дурак. Коммунизм - это ведь своего рода религия, а в религию веришь. У меня в семье никто, слава Богу, не был посажен и расстрелян - это помогало быть верующим. Я ничего не понимал, был слеп, и мне стыдно за слепоту. К счастью, жизнь сложилась так, что меня не били, не пытали, и я жил себе и жил. Если бы пытали и били, я, может, и стал бы сволочью. Истинное лицо Сталина было неясно, особенно во время войны. Поэтому после доклада Хрущева, когда я узнал, что такое Сталин, я почти рехнулся.>>

Обо всём этом следует помнить, говоря об атеизме Виталия Лазаревича. Он не потому атеист, что ему хочется восстановить социалистический строй. Ему "за капитализм обидно". Гинзбург ясно видит, что моральная и интеллектуальная деградация, порождаемая форсированной клерикализацией, может иметь необратимые последствия. Рано или поздно нормальное воспроизводство капитала в стране станет невозможным. 

Ну и, разумеется, абсолютная несовместимость научного мировоззрения с верой в чудесное и таинственное для Гинзбурга уж очень ясна.

После такого предисловия хотелось бы привести несколько атеистических выступлений Виталия Лазаревича.

https://ggorelik.wordpress.com...

В.Л. Гинзбург, Е.Л.Фейнберг. Об атеизме, материализме и религии

[Литературная газета, 3 июня 1998]

В «Литгазете» от 8 апреля с. г. опубликована беседа православного богослова А.Кураева с обозревателем ЛГ О. Морозом. Тема беседы — «Человек и Бог: вчера, сегодня, завтра» — в условиях сегодняшней России весьма актуальна, и мы приветствуем открытый и откровенный обмен мнениями по этому кругу вопросов. Тем не менее, мы вряд ли взялись бы за перо, если бы А.Кураев не выступил с таким утверждением: «Сегодня атеист — крайне редко встречающееся существо, занесенное в Красную книгу. Лично я уже давно с настоящими атеистами не встречался». Между тем мы — убежденные атеисты, такими были все наши учителя (упомянем здесь лишь И.Е.Тамма), такими мы были при советской власти и остались сегодня. Вполне вероятно, что в православном богословском институте, где преподает А.Кураев, он с атеистами не сталкивается. Но в институтах Российской Академии наук (РАН), на естественных факультетах университетов, в различных НИИ ситуация совсем иная. К сожалению, мы не располагаем данными социологических опросов (а они нужны, хотя в отношении атеизма и религии это дело очень деликатное), но все, что мы знаем, свидетельствует о прочности материалистических и атеистических воззрений и в сегодняшнем российском обществе. Кстати сказать, оказаться в Красной книге отнюдь не стыдно, об ее исчезающих обитателях принято заботиться. Поэтому, помещенные волею А.Кураева в эту книгу, мы отнюдь не обиделись, а лишь поразились той чудовищной аберрации, которая, по-видимому, присуща некоторым представителям религиозных и близких к ним кругов.

Речь , по сути дела, идет о важном социальном явлении, и на нем необходимо остановиться. Мы имеем в виду вспышку религиозности и чаще псевдорелигиозности как реакцию на наше недавнее советское прошлое. Преступный коммунистический (большевистский, ленинско-сталинский) режим преследовал религию. Массовые расстрелы священнослужителей [Удачнее был бы сказать "поголовный и многократный". - М.З.] и разрушение храмов (венцом в этом отношении явился варварский взрыв Храма Христа Спасителя), безграмотная и безнравственная пропаганда так называемых «воинствующих безбожников» привели в сознании бывших советских граждан к известному отождествлению или, во всяком случае, представлению о глубокой связи большевизма с атеизмом и материализмом. Поэтому отторжение большевизма оказалось в какой-то мере связанным также с отходом от атеизма и материализма. Между тем, как это хорошо известно из истории философии, да и всеобщей истории, атеизм и материализм, возникшие и нашедшие известное оформление еще в давние времена, никак не могут отождествляться не только с большевизмом, но и с «классическим» марксизмом. То же, впрочем, можно сказать и о ряде более ранних идей социалистического и коммунистического характера. Поэтому, кстати, мы и стараемся употреблять термин «большевизм», а не «коммунизм», ибо именно с победившего большевизма началось кровавое осуществление некоторых коммунистических идей. Но это, конечно, уже другая тема.

REPORT THIS AD

Наглядным доказательством недопустимости нерасторжимого связывания большевизма с атеизмом и материализмом является не только история общественной мысли, но и сегодняшняя ситуация в демократических странах, никогда не пребывавших под коммунистическим правлением. В этих странах отнюдь не мало атеистов. Так, по оценке, сообщенной нам одним известным американским физиком, в США сейчас среди ученых — естественников около 60% атеистов, 40% верят в Бога и лишь порядка 5% ученых являются глубоко религиозными, причем порядка 7% строго религиозными. Здесь нужно, конечно, условиться об используемой терминологии. Атеист полностью отрицает существование Бога, чего-то сверхъестественного, чего-то помимо природы. Атеист, естественно, является материалистом, т.е. считает мир существующим независимо от сознания и первичным по отношению к этому сознанию. Здесь нет, конечно, возможности подробнее останавливаться на материализме как философском направлении. Нужно лишь подчеркнуть, что полностью учитывая невозможность ограничиться метафизическим (механическим) материализмом и необходимость диалектического подхода, мы не отождествляем сочетание материализма и диалектики с «диаматом». Последний, помимо материалистической основы и признания диалектических методов, оброс различного рода схоластикой, которую вдалбливали у нас многие годы. То, что представляется нам важным подчеркнуть при анализе вопросов о науке, религии и искусстве в их взаимосвязи, это не слишком хорошо известное понятие об интуитивном суждении и его преломлении в упомянутых различных областях. Интуитивные суждения пронизывают по существу все сферы деятельности людей и, в частности, все науки. Подробнее эта проблема освещена одним из нас в другом месте (Е.Л.Фейнберг. Две культуры (интуиция и логика в искусстве и науке). М. «Наука» (1992). Наука, искусство и религия. // Вопросы философии, №7, с.54, (1997)).

Здесь мы ограничимся лишь напоминанием, что справедливость материализма и атеизма нельзя логически доказать, это интуитивные суждения. Интуитивным суждением является и вера в Бога или богов. Однако есть разница. Интуитивные суждения в науке не должны противоречить ни логике, ни знаниям, опыту. В случае же религии (а также искусства), напротив, следовать логике не обязательно. Более того, додустимо и даже необходимо верить в чудеса.

REPORT THIS AD

Вернемся, однако, к нашей теме. Мы считаем целесообразным явно отличать «просто» верующих в Бога от людей обрядово религиозных.

Первые считают, что помимо природы, материального мира, есть еще «что-то». Это «что-то» — Абсолют, Бог или боги, вообще нечто высшее, находится вне пределов природы, то ли ею управляет, то ли ее создает. Обрядовая же религия это, можно сказать, конкретизация веры в Бога или богов, это признание определенных вероучений, таких как христианство, ислам, иудаизм и т.д. Что касается людей (их немало), которые иногда называют себя агностиками и на вопрос «есть ли Бог» отвечают: «не знаю», то их, разумеется, никак нельзя отнести к верующим.

Очевидно, вера в богов существенно шире обрядовой, или конфессиональной, религиозности. По нашим наблюдениям, большинство верующих в Бога (или, точнее, положительно отвечающих на соответствующий вопрос) не могут считаться людьми религиозными, ибо даже если они и посещают церкви, синагоги и т.п., то делают это лишь как дань воспитанию, традициям, моде или ради наслаждения богослужением. Но в библейские чудеса они не верят, нередко относятся к библейским текстам лишь как к художественному иносказанию. Итак, большинство верующих в Бога не являются религиозными в определенном выше смысле. Разумеется, границы здесь размыты. Во всяком случае, теперь читателям понятны приведенные выше оценки числа верующих среди ученых США. Если говорить о всем населении США, то процент верующих и религиозных людей вероятно выше, что несомненно связано с традициями. Мы думаем, что у нас в России среди негуманитарной интеллигенции атеистов даже больше, а верующих и религиозных людей меньше, чем в США. Это обусловлено тем, что за годы советской власти ослабели религиозные семейные традиции, а атеистическая пропаганда тоже делала свое дело. А.Кураев также оценивает число истинно верующих десятком процентов (он говорит о них как о людях, «способных к личной религиозной жизни»). К некоторому нашему удивлению А.Кураев считает к тому же, что «христианство есть элитарная религия, которая всегда обращалась к этому меньшинству», он «категорически против обновления церковной жизни», против экуменизма. Непонятная позиция с точки зрения тех, кто видит в церкви опору в деле нравственного воспитания масс и какой-то замены коммунистической идеологии. Но это не наша забота. Мы можем лишь настаивать на необходимости строгого отделения церкви от государства, что у нас сейчас фактически часто нарушается вопреки конституции.

REPORT THIS AD

Любопытен затронутый в беседе О. Мороза с А.Кураевым вопрос о сотрудничестве науки и церкви в борьбе с оккультизмом, со всякого рода чумаками, глобами и им подобными пропагандистами астрологии и всяческих чудес. Разумеется, мы только рады тому, что православная церковь не поддерживает лженауку и шарлатанство, борьба с которыми является у нас сейчас особенно актуальной задачей. Кстати сказать, в этом важном направлении активность ученых и, в частности, РАН совершенно недостаточна. Но вот одному из нас в свое время был задан такой вопрос (в связи со статьей в «Известиях» №45, 1991 г.): «вы критикуете лженауку, но ничего не говорите о религии и признании ею чудес; чем же, например, астрология хуже утверждений о непорочном зачатии, воскрешении из мертвых, загробной жизни и т.п.». Ответ может быть только один — в принципе ничем, в обоих случаях имеет место противоречие с наукой. Другое дело, что в мировых религиях вера в чудеса облагорожена, когда она служит проводником этических идей. Вместе с тем можно сказать, что выступая против современного оккультизма и лженауки, церковь защищает «свои» чудеса от чужих, защищает свою территорию. Можно, правда, утешаться мыслью, что вера в религиозные чудеса не приносит обществу такого же вреда как обращение к знахарям, астрологам и т.п.

Заметим также, что, как известно, расцвет колдовства, знахарства и т.п. типичен для крутых поворотов в истории общества, когда в чудовищном хаосе жестоких обстоятельств растерянные люди ищут понимание происходящего в мистике, непостижимых тайнах и вере в непознаваемые чудеса. Но мистика, тайна и вера — как раз те три кита, на которые опирается любая мировая религия. Однако ее основные положения организованы в более или менее цельную систему, которая излагается в высокохудожественных священных книгах и в использующих все виды искусства впечатляющих храмовых действах. Это и позволяет даже атеисту воспринимать подобные учения с их чудесами и тайнами не как истину в каждом слове, но как художественное иносказание. С таких позиций атеист может ценить те или иные элементы религии.

REPORT THIS AD

А.Кураев справедливо видит, и не он один, опору религии в среде гуманитарной, но не технической или естественно-научной интеллигенции. Он (Кураев) связывает это с «технологичностью мышления» технической интеллигенции. Мы же считаем большую приверженность части гуманитариев к религии в значительной мере следствием их односторонней образованности. Разумеется, они знакомы с поэзией серебряного века и, часто, с личной жизнью его героев. Они ответят и на множество «тонких» вопросов вроде «феномена Черубины де Габриак». Но вот на вопрос о причинах смены времен года на Земле мы сплошь и рядом получали такие ответы: не знаю, либо — смена сезонов результат изменения расстояния между Землей и Солнцем. Между тем правильный ответ (наклон оси вращения Земли относительно плоскости земной орбиты) известен уже 500 лет (!). Любой гуманитарий сочтет, и с полным основанием, необразованным человека, не читавшего Пушкина или Льва Толстого. Так и мы не можем считать образованными людей, не знакомых даже с азами современного научного естествознания. А ведь это знание обогатилось хотя бы только в уходящем веке фантастическими достижениями: теорией относительности, квантовой теорией, пониманием строения атомов и атомных ядер, астрофизическими и космологическими открытиями, генетикой и множеством конкретных успехов в области физики, астрономии, биологии, медицины и т.д. Эти достижения достойны отнюдь не меньшего восхищения, чем шедевры нового искусства.

Разумеется, «нельзя объять необъятное», но современный образованный человек, независимо от его специальности, должен все же знать хотя бы в грубых чертах состояние современной науки, а не довольствоваться знакомством с ее средневековым уровнем. Итак, нельзя не отметить сложившийся «перекос», при котором часть гуманитарной интеллигенции игнорирует естественнонаучные знания. Такая односторонняя образованность не позволяет ощутить величие научного знания, возвышающего духовный мир тех, кто причастен к нему. Мы пишем об этом потому, что человек, совершенно чуждый научному знанию, действительно легко может поверить во что угодно, в любые чудеса. Впрочем, то же относится и к не имеющим даже и гуманитарного образования. Такая среда, естественно, питает ряды людей религиозных, в том числе язычников. Где уж тут стать последовательным атеистом.

REPORT THIS AD

Характерным направлением атаки на атеизм и материализм на Западе, а сейчас и у нас, является следующее. Утверждается, что, новые достижения в области физики и астрономии (космологии) как-то поколебали материалистическое здание. Здесь упоминают, например, вероятностные элементы в квантовой механике, представления о космологическом «большом взрыве», существование целого ряда неясных вопросов и трудностей в теории частиц. Да, возникло новое замечательное знание и, как обычно, оно породило и новые вопросы. Найти на них ответы — задача дальнейшего развития науки. Но причем же здесь появление каких-то аргументов в пользу религии? Мы можем как профессионалы, много лет занимающиеся физикой и достаточно знакомые с ее развитием сообщить, что не узнали ничего, могущего свидетельствовать против справедливости научных подходов к естествознанию. Впрочем, это ясно и из самых общих соображений: новое знание (опыты, теории) способно расширить наши научные горизонты, но никак не способно укрепить веру в чудеса, веру в Бога.

И, наконец, последнее замечание. В своих попытках как-то дискредитировать атеизм и материализм, их противники иногда пытаются ссылаться на авторитеты. Так поступил, например, режиссер М.Захаров, объявивший, что «все выдающиеся ученые в конце жизни приходили к религии» («Известия» № 214, 1994). Это совершенно неверно. Один из нас уже опровергал это утверждение («Литгазета», 8 февраля 1995 г.). Мы можем только повторить, что величайший физик XX века Альберт Эйнштейн был атеистом. Нам твердо известно также, что атеистом был Нильс Бор. Интересно, что атеистом являлся и знаменитый физиолог И.П.Павлов; этот факт мы узнали лишь недавно (М.К.Петрова. «Вестник РАН» 65, № 11, 1016 (1995)).

Дело, конечно, не в количестве имен, не в статистике верующих и неверующих. Мы не богоборцы. Более того, мы понимаем, что вера в Бога способна многим людям облегчить жизнь, помочь в трудные минуты. Уже поэтому свобода религии должна быть обеспечена. Но мы, как и большинство наших коллег — атеисты и материалисты, не собирающиеся отказываться от своих взглядов в угоду коньюктуре и моде. Мы убеждены, что эта мода пройдет, многовековый процесс освобождения общества от религии продолжится и в конце концов восторжествует. Те же позитивные функции, которые в какой-то мере способна осуществлять религия, например, в области воспитания нравственности, перейдут к семье, школе, гражданскому обществу и искусству.

http://www.atheism.ru/library/...

"Поиск" № 29-30

Гинзбург Виталий

Вера в Бога несовместима с научным мышлением

Сравнительно недавно в “Поиске” был опубликован ряд статей, в которых содержится мысль о том, что наука и религия совместимы и между ними “нет и не может быть конфликта” (“Поиск” №№ 12, 25, 1998). Более того, в этих статьях и им предшествующей (“Поиск” № 30-31, 1997) делается попытка утверждать веру в Бога. Все авторы этих статей иностранцы, и я подозреваю, что ими движет миссионерская задача помочь возрождению религиозности в России, где более 70 лет большевики (коммунисты) насаждали воинственный атеизм. При этом насаждали варварски священнослужителей расстреливали и ссылали [По церковным оценкам порешили около 500 000 священников и монахов из 200 000 имевшихся в наличии. - М.З.], храмы взрывали или превращали в склады и клубы, верующих принуждали скрывать свои религиозные чувства. Такая политика дискредитировала атеизм, который по своей сущности не имеет ничего общего с насилием. К счастью, все это уже позади и, как четко сформулировал папа Иоанн-Павел II, “коммунизм пал сам по внутренней своей слабости, ибо он оказался лекарством опаснее самой болезни”. И, как это обычно бывает в подобных случаях, крах идеологии советского общества привел сейчас в постсоветском обществе, к наступлению клерикализма, и защищать нужно уже не свободу религии, а свободу совести в широком плане и, в частности, свободу атеистических и материалистических воззрений. Отстаивать нужно и декларированный в Конституции России, но фактически, как и прежде, грубо нарушаемый на практике (правда, уже с “другим знаком”) принцип полного отделения церкви от государства

Защите атеизма мы с Е.Фейнбергом недавно посвятили статью в “Литературной газете” (от 3 июня 1998 г.), а упомянутые статьи Д.Джонсона, Д.Леннокса и Х.Изинга в “Поиске” уже подверглись критике со стороны Н.Зефирова и В.Дубровского (“Поиск” № 36, 1997; № 16, 1998)

Тем не менее мне кажется целесообразным сделать еще несколько замечаний на ту же тему, спровоцированных заглавием статьи Х.Изинга “Совместима ли вера в Бога с естественно-научным мышлением?” (“Поиск” № 25, 1998). На этот вопрос я, в отличие от Х.Изинга, отвечаю резко отрицательно

Что такое научное мышление? Читатели “Поиска” знают ответ на этот вопрос, и здесь не место вдаваться в дефиниции. Кратко же говоря, в естественных науках речь идет о сочетании наблюдений и (или) экспериментов с теоретическим (часто с использованием математики) анализом результатов этих наблюдений и экспериментов. Итогом такой деятельности является причинно самосогласованная картина исследуемых явлений и процессов, которые материалисты считают объективно существующими в природе. Агностики и позитивисты ограничиваются описанием этих явлений и процессов. Однако ни у материалиста, ни у агностика в их идеологии нет места Богу или богам. Действительно, вера в Бога или богов это вера в существование чего-то сверх природы, чего-то управляющего природой или даже порождающего Вселенную, жизнь и т.п. Вера в богов это вера в возможность чудес, не требующая доказательств и анализа. Не говоря уже об известной “формуле” Тертуллиана: “Верую, ибо нелепо”, можно упомянуть высказывание святого Августина: “Я не был бы христианином, не будь чудес”. Чудо же, по определению, это нечто не находящее научного объяснения, нечто сверхъестественное. Можно напомнить и замечания столь глубокого ученого и религиозного мыслителя, как Б.Паскаль: “Все верование основано на чудесах” и “...само появление чудес доказывает, что они совершаются Богом или тем человеком, который находится в единении с Богом”. Это XVII век. Теперь же на пороге век XXI, а доктор философии, доктор математических наук Джон С.Леннокс (“Поиск” № 12, 1998) утверждает, что между наукой и религией нет и не может быть конфликта, ибо: “Чудеса Иисуса, такие, как превращение воды в вино и хождение по воде, объясняются тем, что Он действительно является Богом всего сущего. И вел Он себя так, как и должен был вести себя Бог в образе человека”. В таком же духе “доказывается” и “объясняется” возможность непорочного зачатия. Просто трудно поверить, что подобные рассуждения считаются обоснованием совместимости веры в Бога с научным мышлением! Нельзя не отметить, однако, что действительно образованные теологи находятся совсем на другом уровне. Они понимают, что доказать существование Бога невозможно, как нельзя доказать и его отсутствие. В обоих случаях речь идет об интуитивных суждениях (см. Е.Фейнберг Вопросы философии № 7, 1997, с. 54) с той существенной разницей, что интуитивные суждения в науке не должны противоречить логике, знаниям, опыту. В случае же религии, напротив, допустима и даже необходима вера в чудеса. С этой точки зрения для людей верующих нет, казалось бы, никакой нужды пытаться находить какие-то параллели между содержанием Библии и современными научными представлениями, скажем, в области космологии и биологии. В действительности же существует литература, посвященная попыткам доказать, что “вопреки распространенному заблуждению, существующие научные данные находятся в замечательном согласии с библейским описанием развития Вселенной”. Это отрывок из аннотации к книге Н.Авиезера “В начале. Сотворение мира и наука” (английское издание в США, 1990; в русском издании год не указан, мне книгу ее автор подарил в 1997 г.). Статьи Джонсона, Леннокса и Изинга в “Поиске”, о которых речь шла выше, проникнуты той же идеей.

В вопросе о происхождении жизни подобный подход уже критиковался Н.Зефировым (см. выше). Что же касается космологии, то имеется в виду так называемый “Большой Взрыв” (Big Bang). Представление о таком “взрыве” было введено в 1927 г. и позже бельгийским астрономом Г.Леметром (1894 1966), при этом Леметр в большой мере опирался на предшествовавшие работы нашего соотечественника А.Фридмана (1888 1925)

Интересно, что Леметр был не только космологом, но и католическим священником и, более того, с 1960-го до своей кончины в 1966 г. являлся президентом Ватиканской (папской) академии наук. На посвященном космологии XI Международном Сольвеевском конгрессе в 1958 г. Леметр заявил: “В той мере, в какой я могу судить, такая теория (имеется в виду теория расширяющейся Вселенной с особой точкой “началом времени”. В.Г.) полностью остается в стороне от любых метафизических или религиозных вопросов

Она оставляет для материалиста свободу отрицать любое трансцендентное бытие. В отношении начала пространства-времени материалист может оставаться при том же мнении, которого он мог придерживаться в случае неособенных областей пространства-времени”. Так и хочется воскликнуть: “Молодец, монсеньор Леметр!” Будучи глубоко верующим и даже священнослужителем высокого ранга, он вместе с тем ясно понимал, что веру в Бога и те или иные естественно-научные представления никак не нужно смешивать.

Так как же обстоит дело с совместимостью веры в Бога с научным мышлением? Как мне представляется, научное мышление и вера в Бога совершенно несовместимы, если Бог привлекается в качестве “объяснения” каких-то процессов или явлений. Происхождение жизни, эволюция Вселенной, да и любые другие естественно-научные проблемы являются предметом научного изучения, и шаг за шагом мы узнаем о них все больше и больше в результате наблюдений, экспериментов и их анализа. Привлекать здесь Бога, сказав, например, что Бог создал живые существа, значит, по существу, капитулировать, отказаться от научного подхода к вопросу о происхождении и эволюции живых организмов. Пытаться почерпнуть из Библии или других сочинений, созданных в седой древности, какие-то ответы на естественно-научные вопросы современности представляется просто абсурдным

Но ведь были и есть люди, явно высокообразованные, которые, по-видимому, все это прекрасно понимают, и вместе с тем верят в Бога. Вера этих людей носит трансцендентный, нерациональный характер. Это мистика, тайна и слепая вера (“верую, ибо нелепо”). Интересно было бы познакомиться с тем, что такие люди (тот же Леметр) думают о своей вере, как они поясняют свою позицию. К сожалению, я не располагаю такими сведениями, не знаю, как их получить. В единственной имеющейся в нашей библиотеке книге Леметра (G.Lemaitre. The primeval atom 1950) я обнаружил лишь одну не дающую пищи для размышлений фразу богословского содержания. В сборнике статей памяти Леметра (The Big Bang and Georges Lemaitre. 1984) о его религиозных убеждениях и вообще о религии также ничего не говорится. И это типично: во всех известных мне случаях верующие физики и астрономы в своих научных работах ни словом не упоминают о Боге. 

Они одновременно живут как бы в двух мирах одном материальном, а другом каком-то трансцендентном, божественном.

У них происходит как бы расщепление психики. Занимаясь конкретной научной деятельностью, верующий, по сути дела, забывает о Боге, поступает так же, как атеист. Таким образом, совместимость занятий наукой с верой в Бога отнюдь не тождественна с совместимостью веры в Бога с научным мышлением. Так я понимаю ситуацию, но мало что могу здесь еще пояснить, ибо являюсь убежденным атеистом и не понимаю, зачем и почему нужно помимо окружающего мира выдумывать еще какой-то воображаемый мир, привлекать представление о Боге.

Совсем другое дело, что вера в Бога или богов, приверженность какой-то религии* отвечает потребности людей в защите от тягот жизни, помогает верующим в тяжелые минуты. Поэтому верующим нельзя не позавидовать, и я нисколько не стесняюсь такой зависти. Но что поделаешь разум сильнее и не позволяет верить в чудеса, в иррациональное.

Теперь совсем о другом. В статье Изинга (“Поиск” № 25, 1998) приведена опубликованная ранее в Nature (т.386, с.435, 1997) таблица, свидетельствующая о том, что среди американских ученых в 1916 г. было 42% верующих, а в 1996 г. 39% верующих, т.е. их уменьшение невелико. Это кажется странным в свете огромных достижений науки за прошедшие между опросами 80 лет

Возможно, роль здесь сыграла реакция на воинствующий атеизм коммунистов.

Кроме того, в США в некоторых кругах сильны традиции и показная религиозность. Более интересна для нас ситуация в России. К сожалению, результаты соответствующих опросов отсутствуют или мне неизвестны. А они нужны, хотя в отношении религии и атеизма это дело очень деликатное. Атеистическая пропаганда в советский период сыграла свою роль, семейные религиозные узы также ослабли. С другой стороны, после падения большевистского строя появилась полная свобода религии, и, более того, религиозность (часто, впрочем, показная) стала модной. Думаю, что в научной среде атеистов у нас сейчас все же значительно больше, чем верующих. Однако цифры, хотя и интересны, но не так важны. Важно обеспечить в России то, что называется свободой совести, то есть для каждого гражданина возможность свободного выбора между атеизмом, агностицизмом и религиозностью, причем с принадлежностью к любой конфессии (разумеется, такая свобода не относится к воинствующим и изуверским сектам). К сожалению, в настоящее время защищать нужно уже не свободу религии, а свободу атеистического просвещения. В прессе, по радио и по телевидению сообщается информация о различных религиозных событиях и обрядах, а голос атеистов совсем не слышен. Такова сегодня дань конъюнктуре и моде. Как я убежден, мода пройдет, многовековой процесс освобождения общества от религии продолжится и в конце концов, пусть и не очень скоро, победит. Будущее принадлежит не мистике, таинствам и вере, а научному мышлению и научному мировоззрению

* Кстати сказать, религий очень много (см., например, книгу М.Малерба. Религии человечества. Изд-во “Рудамино”, 1997), и выбор той или иной религии определяется традициями в семье, влиянием проповедников и т.д. Наука же одна для всех, ибо объективна. В этом также нельзя не видеть огромного превосходства науки над религиозными верованиями.

Продолжение следует.