Реальная романтика реального капитализма. Оренбург

“Вольный город” с выходом на тот свет

Игорь Моисеев, INTER Полиция, № 4, 2001 г.

Вот уже три года как Оренбург, который называют “воротами Азии”, сотрясают криминальные войны. Не проходит и недели, чтобы на кого-то из местных “авторитетов” не было совершено покушение. Раз в месяц покушение обязательно удается, и на кладбище появляется новый крест.

Оренбург

А началось все с убийства некоронованного короля преступного Оренбурга Сергея Бабнищева, после которого на Новом кладбище появился черный памятник - крест с распятием Христа размером аж в восемь метров. Сфотографировать его не смогли даже местные журналисты — там стоит круглосуточная бандитская охрана. Время от времени из-под земли доносится печальная музыка. Это играет музыкальный центр, вмонтированный в гроб “крестного отца”. Сам гроб — штучной ручной работы. Он по специальному заказу был изготовлен в Италии известным на весь мир мастером-гробовщиком.

Под распятием на памятнике главному бандиту слова: “Погиб за правду и справедливость...”

По слухам, этот памятник обошелся бабнищевской братве в восемьсот миллионов старыми.

“Оренбург — вольный город”, — всегда любили повторять местные бандиты. Они не признают никаких авторитетов и воровских “понятий”. Здесь считают так: “Если ты мужчина и если считаешь себя сильным — пробивай себе дорогу в жизни! Имеешь право. А места хватит всем”. На самом же деле места под криминальным солнцем хватает далеко не всем, а лишь самым жестоким и сильным.

Степной Аль-Капоне

В первые годы становления и утверждения в Оренбурге системы массового рэкета три “авторитета” — Золотарев, Иконников и Бабнищев сумели подмять под себя всех остальных “пионеров криминала”. Круче всех поднялся Бабнищев. Он же Бобон, Серго, Серега-большой, Серега-старший. В период с 1986 по 1996 годы он сумел “застроить” практически весь город и десять лет был полновластным “хозяином” Оренбурга. Имя Бабнищева приводило в трепет всех оренбургских предпринимателей. Бобон контролировал восемьдесят процентов всей территории города и примерно половину всех финансовых поступлений.

Вором в законе Бобон стал в Москве, где его “коронация” и носила чисто условный характер. Его “короновали” в основном за “бабки”, потому как тюремный стаж Бобона для полновесного “законника” был явно недостаточным. Он сидел два или три раза и сроки “мотал” плевые.

Но зона, похоже, произвела на него неизгладимое впечатление, потому как впоследствии до самой своей смерти он откатывал в тюремный “общак” суммы со многими нулями.

“Коронацией” Бабнищева московские воры, похоже, отдали должное тем огромным денежным поступлениям, которые империя Бобона приносила воровскому “общаку”.

Мощь империи Бобона строилась на костях местных бизнесменов. Благодаря активности самого главаря и его братвы лопнули крупнейшие и, казалось бы, самые респектабельные банки Оренбуржья. Многомиллиардные беспроцентные кредиты, которые братва брала с них в виде дани без малейшего намека на возвращение, обрекли их на гибель.

Время от времени на Бобона готовились покушения — в основном молодыми волчатами, но его собственная служба безопасности их вовремя просчитывала и быстро устраняла организаторов. Но последнее покушение не смогли просчитать даже профессионалы из бабнищевской службы безопасности.

Убили Бобона на окраине Степного микрорайона — во время его вечерней прогулки на пустыре. Гулял он с пятью телохранителями. Стреляли в него из здания промкомбината, находящегося по другую сторону дороги, метрах в ста пятидесяти от пустыря. “Работал” профессионал экстра-класса: первая пуля пробила голову. Две других вошли в спину. Перерыва между выстрелами практически не было. Все три ранения были смертельными. Умер Бобон мгновенно...

Татарская версия

По одной из рабочих версий, убийство Бобона заказали коммерсанты из Татарии. Бабнищеву, подмявшему под себя Оренбург, стало тесно в родных пенатах. Он стал расширять владения своей криминальной империи, выходя на коммерсантов соседней Татарии, Башкирии, Удмуртии. И стиль своей “работы” не поменял — “рвал” всех бизнесменов, которые не хотели находить с ним общего языка. В результате “порвал” очень многих. И это в регионах, где коммерсанты традиционно пользуются уважением даже у представителей криминалитета. “Облагодетельствованные” вниманием новоиспеченного “вора в законе” соседи стали нести многомиллиардные убытки. За такие деньги можно было и роту воров в законе перебить. Татарам и удмуртам проще было оплатить одно заказное убийство — пусть архидорогое, чем постоянно отваливать круглые суммы в бабнищевский "общак". Именно это они, судя по всему, и сделали.

По другой версии, следы убийства Бабнищева ведут в Орск, к местным ворам. Когда Бобона “короновали”, свое неудовольствие “лепкой” очередного “сухаря” в открытой форме выразил один из самых “авторитетных” “воров в законе” Гурам, много лет безвылазно проживавший в соседнем Орске. Через полтора месяца после этого Гурама “убрали”. А через два с половиной был убит и сам Бобон.

Гангстерские войны

Памятник на могиле Бабнищева (Степновское кладбище, Оренбург)

Как это обычно и бывает в криминальном мире, сразу же после смерти “крестного отца” созданная им империя затрещала во всем швам. Ближайшие соратники Бобона тут же вспомнили о своих претензиях друг к другу. Бабнищевская криминальная армия рассыпалась на сорок или пятьдесят бригад и группировок средней руки, каждая из которых насчитывала от пятнадцати до пятидесяти человек.

Убийство “крестного отца” оренбургской мафии положило начало кровавой гангстерской вакханалии, захлестнувшей город. Оренбург в одночасье превратился в Чикаго тридцатых годов. Бывшие соратники начали азартно “мочить” друг друга. Подняли голову и их конкуренты, и те из своих, кого в свое время обделили при дележе общего пирога. В очередной раз активизировались молодые волчата. Город захлестнули кровавые разборки и заказные убийства. Началась война всех против всех.

После смерти Бобона один за другим стали исчезать и его подопечные — крупные коммерсанты и предприниматели. Так, вскоре после смерти патрона бесследно исчез Малыш (Вячеслав Малышев), владелец самых крупных супермаркетов, гастрономов и торговых центров города. Еще спустя несколько месяцев был расстрелян в упор из автомата Павлов, бригадир мормонов, самой крупной на сегодняшний день криминальной группировки города. Такой почерк расправы в уголовном мире означает, что жертву “убили как собаку”.

В особняке убитого мормона во время обыска опера с удивлением обнаружили, что у него была собственная тюрьма, которая располагалась в подвале дома. Там были и камеры, и нары, и многочисленные пыточные инструменты.

Вскоре бесследно исчез еще один закадычный друг и сподвижник Бобона — Финт...

Первой в гангстерской войне понесла тяжелые потери группировка братьев Фофановых. Один за другим были расстреляны все три брата. Расстрел Фофана - старшего организовал Слава Богатик — бригадир из группировки другого “шанхайского” “авторитета” — Марчелло (Марченко). После смерти старшего брата Фофаны-младшие забили Богатику “стрелку”. Тот приехал на нее, окруженный телохранителями и в компании со своим подопечным — невзрачным студентиком местного политеха. Если Фофаны, несмотря на смерть старшего, не хотели начала большой войны и ехали на ту “стрелку”, чтобы договариваться, то Богатик решил “мочить их конкретно”. Когда вспыхнула перестрелка, “студентик” вдруг проявил неожиданную прыть и меткость. Он стрелял с двух рук — “по-македонски”. И все его пули попали в цель.

Фофановых нашпиговали свинцом. Сразу после разборки Богатика арестовали, и полтора года он, словивший несколько пуль в той перестрелке, поправлял свое здоровье на нарах.

Его адвокаты сотворили чудо, и Богатик вышел на свободу с чистой совестью и высоким криминальным рейтингом. Правда, пока он сидел на нарах, фофановские ребята уже отправили к праотцам его друга и соорганизатора отстрела — Марчелло. На того “фофановцы” покушались бесчисленное количество раз. Последние дни перед смертью превратились для Марчелло в ад. Он, что называется, света белого не видел — ходил в сопровождении многочисленных охранников, ездил в бронированном “мерседесе”. Но от расплаты не ушел.

Вслед за ним ушел в мир иной авторитет Пахом (Пахомов), курировавший наркобизнес и группировки автоугонщиков. Сразу за ним бесследно исчез “смотревший” в тот момент за городом Ремень.

Непрерывные гангстерские войны ослабили всех. Единственные, кто сумел не сдать в них своих позиций, это оренбургские “братки” из банды мормонов и вышедший из зоны Слава Богатик.

Мормоны

Одно из самых влиятельных преступных сообществ Оренбурга на сегодняшний день — мормоны. Они происходят из старых самых натуральных мормонов. Те, как и молокане, в свое время были не в ладах с режимом, попали в опалу и их гоняли за веру по всей матушке-России. На сегодняшний день в России три региона компактного проживания мормонов — Самарская область, Биробиджан и Оренбург. Внешне мормоны ничем не отличаются от других россиян, фамилии носят исконно русские. Говорят, что и бандиты из мормонов строго придерживаются своей веры, соблюдают посты, стараются не грешить без повода. Что не мешает им отстреливать несговорчивых конкурентов.

Ареал их обитания в Оренбурге так и называется — Мормоновка. Он резко выделяется на фоне других городских кварталов — порядком, чистотой, ухоженностью домов.

В нелегальный бизнес мормоны ушли раньше всех. База для этого у них была отменная. Исторически сложилось так, что на руководящих постах многих промышленных и торговых предприятий города оказались именно мормоны. Они обеспечили себе крепкую поддержку и во властных структурах Оренбурга. Руководство местного Газпрома, например, состояло исключительно из мормонов. В Оренбурге говорят: “Где появился один мормон — жди мормонского нашествия”.

Еще в семидесятые годы многие представители финансово-промышленной группировки мормонов ушли в нелегальный бизнес. Они арендовали трейлеры-морозильники, скупали в местных совхозах мясо и выгодно сбывали его в Татарию, Башкирию, Удмуртию. Этот бизнес приносил им астрономическую прибыль. Первые коттеджи в Мормоновке появились задолго до перестройки. И на “Волги”, “девятки” и дорогие иномарки мормоны тоже пересели первыми.

С перестройкой, когда организованная преступность в регионе стала стремительно набирать силу, у мирных ранее мормонов возникла потребность в защите собственных капиталов. Из своей же среды были рекрутированы волонтеры в бандиты. Росли и крепли многочисленные бандитские бригады из районов “Шанхай”, “Степной”, из 23-го микрорайона.

На фоне других группировок мормоны отличаются высокой дисциплиной и абсолютной круговой порукой — как у итальянцев. По тревоге они тут же могут выставить на любую “разборку” более полутысячи штыков. А на допросах в милиции молчат, как рыбы. Они сами признаются, что при аресте длинный язык у мормона — прямой путь с нар на кладбище.

Во время безраздельного царствования в городе Бабнищева только мормоны смогли отстоять свой суверенитет. Хотя поводов для глобальной гангстерской войны у них было более чем достаточно, мормоны, насмерть присосавшиеся к нефти и газу, повели себя очень разумно. Они пошли на компромисс. Пожертвовали частью своих интересов, что, надо сказать, нисколько не ослабило их финансового могущества. После смерти Бабнищева реальных конкурентов в городе у мормонов не осталось. Но при этом у них хватило ума не претендовать на чужие лакомые куски. Их лидеры быстро поняли, что на дележе богатого пирога вспыхнут гангстерские войны, и не захотели участвовать в общей пляске смерти.

А вот Слава Богатик этого, видно, не понял. И оказался в эпицентре гангстерской мясорубки. И вот по нему и его братве шарахнули из гранатомета на “стрелке” у ДК “Газовик”. По одной из версий, это мормоны передали Богатику “привет” в отместку за своего погибшего главаря. По другой — это “показывали” зубы молодые волчата.

Криминальный “Чапаев”

(так и написано. Должен же современный автор быть пошляком хоть в чём-то. - М.З.)

А вообще-то “погребальный колокол” прозвенел по Богатику уже давно. Год назад ему каким-то чудом удалось уйти от “заказа”. То обросшее слухами и легендами покушение на него отличалось от всех предыдущих своей несуразностью и трагикомичностью. Нанятый в киллеры некто Гусь по ошибке расстрелял из пистолета телохранителя Богатика.

По иронии судьбы сам Слава жил в одном подъезде с заместителем начальника ОВД области. (Его квартира располагалась этажом ниже). Идя “на дело”, киллер не подозревал, что его уже плотно пасут оперативники Ленинского РОВД. Не замеченная им “наружка” профессионально “довела” Гуся до самого подъезда.

Судя по всему, сыскарям осточертело, что арестовывавшиеся ими с оружием бандиты обычно отделываются штрафами, и они решили взять Гуся в момент покушения.

Когда отстрелявшийся Гусь выскочил из подъезда, где, как он думал, ему удалось убить Богатика, он чуть не попал в руки сыскарей. Те тоже подрастерялись, и Гусь сумел рвануть от них в сторону. Оперативники бросились за ним.

                                       Мост через Урал.

По рассказам очевидцев, ошалевший Гусь “ломился” к реке Урал, как “сохатый по сушняку”. Уходя от погони, прыгнул в реку и поплыл на другой берег. Добравшись до него, он получил еще один шок — там его уже ждали оперативники другого РОВД.

Обезумевший Гусь в ужасе повернул назад и, снова бросившись в воду, поплыл обратно. Изможденный и почти парализованный пловец чуть не пошел ко дну в нескольких метрах от берега. Операм пришлось бросаться в воду и спасать тонущего киллера.

Приплыл Гусь в конечном счете правильно — выудили его аккурат напротив здания следственного изолятора. В сведенной судорогой правой руке пловца был намертво зажат пистолет, от которого Гусь почему-то забыл избавиться. Так и плавал с ним туда — обратно, загребая одной рукой, как Чапаев.

Местная специфика

Психология бандитов, живущих “на земле”, кардинально отличается от менталитета их коллег в российских мегаполисах. Все местные “бригадиры” выросли в местных же “гарлемах”, воспитывались мальчишками в одних и тех же дворах, и, став взрослыми, они много лет бьются за один и тот же местный “пирог” и уезжать оттуда никуда не собираются. Пример Бобона лишний раз убедил их, что за Оренбургом для них “земли нет”.

Но в Оренбурге их уже слишком много. Город мал для такого числа бандитских группировок.

И им это ясно. Но тем не менее, даже набрав солидный, казалось бы, капитал, оренбуржцы не мигрируют. Ни в соседние регионы, ни в Москву, ни за границу. А если уезжают, то лишь на время. Рано или поздно возвращаются в родные края, где опасность для них постоянно висит в воздухе. Даже те, кого “заказали” по сотому разу, не уезжают из региона. Меняют квартиры, нанимают телохранителей, бронируют машины. И все зря — рано или поздно ловят свою долю свинца или гранату, выпущенную из “Мухи”.

Особенность уральских бандитов в том, что они искренне презирают коммерсантов, с которых стригут дань. Они до сих пор убеждены, что не банды существуют для защиты коммерсантов, как они убеждают в этом бизнесменов, а коммерсанты созданы для прокорма бандитов. Любимое развлечение братвы — “порвать” за какие-то грехи своего же барыгу. И “рвут” их время от времени.

По рассказам местных предпринимателей, они ходят в постоянном страхе, что их раздавит собственная же “крыша”.

“А в чем, собственно, проблема? — удивился один из местных “авторитетов”, когда я высказал свое недоумение по этому поводу. — “Порвем” одного — на его место тут же другой придет”.

Поэтому на чужой земле, где бандиты коммерсантов берегут, оренбуржцы не уживаются.

Еще одна особенность: в местной криминальной среде существует железное предубеждение, что состояться на криминальном поприще можно, только “убрав” какого-нибудь влиятельного “авторитета”. Чем крупнее будет убитая тобою птица, тем больше у тебя шансов подняться.

Причем убивать надо собственными руками. Нанимать киллеров со стороны — дурной тон. Любой “авторитет” должен уметь убивать сам. В крайнем случае — с подручными. Расстреливают конкурентов чаще всего в упор, из ТТ, в подъездах собственных домов. После расстрела хорошо еще и ножом убитого искромсать, чтоб все знали, с кем вскоре они будут иметь дело.

Весть о том, что такой-то “замочил” такого-то и в такой-то форме, мгновенно доходит до всех городских преступных “авторитетов”. И те, кто раньше ходил “под крышей” убитого, идут на поклон к новоиспеченному “крестному отцу”.

И еще особенность — ни у одной местной оренбургской группировки нет исконной территории. Кто где успел “крышу построить” — тот там и сидит.

На общем фоне выделяется только авторитет Икона (Иконников). Ему отошла вся территории по левому берегу Урала.

Смерть Измаила

Летом прошлого года в городе был расстрелян в упор крупнейший предприниматель Измаил Гайезов, приехавший в свое время из Нальчика. Это было не первое покушение на Измаила. Еще весной неизвестные подорвали его джип. Заряд был большой, машину разломило пополам. Измаил и его спутники вылетели на асфальт, получили тяжелые контузии, но остались живы.

Второе покушение было более удачным. Убийство было спланировано и выполнено профессионалами. Измаил поздно вечером в сопровождении двух телохранителей направлялся к подъезду собственного дома. Длинная автоматная очередь из проезжавшего мимо автомобиля настигла его возле самого подъезда. В Измаила всадили более двадцати пуль. Ни самого стрелявшего, ни марку его машины не успели рассмотреть даже телохранители. Ни одна пуля их не задела. “Работал” профессионал.

Смерть Измаила озадачила криминальный мир Оренбурга. Никто из бригадиров крупных банд к Гайезову претензий не имел. Он был близок к Иконникову, регулярно платил в “общак”, никому не перебегал дорогу. Короче говоря, устраивал всех. Кроме, быть может, людей в погонах. Кабардинская водка, потоки которой курировал Измаил, пользовалась устойчивым спросом у населения Оренбурга и резко сбивала цену на местную продукцию. Это никак не улучшало настроения бизнесменам в погонах. Кроме того, они давно имели виды на курировавшиеся Измаилом рынки и автостоянки. Предложение ментов собирать вещи и убираться в свой Нальчик Измаил пропустил мимо ушей. И из первого покушения выводов тоже не сделал. И вот летом “проблема” Измаила и кабардинской водки была в Оренбурге снята окончательно.

За трупом Гайезова спецрейсом прилетел самолет из Нальчика и убитого отвезли на родину. После этого кабардинская водка на оренбургские рынки больше не поступала.

Криминальный мир Оренбурга не испытывает ни малейшего сомнения в том, что убийство Измаила — дело рук ментов. Именно они стремятся подчинить себе водочные рынки города.

Уставшие от постоянных “висяков” и бандитского “беспредела” стражи порядка решили внести ясность в вопрос “кто в доме хозяин”. Наступление пошло по всем направлениям. За последние годы сотрудниками угрозыска и РУОПом края были фактически разгромлены два десятка бандитских группировок. Столько же сейчас находятся под следствием. Недавно закончился суд над “гусевской” командой (это другой Гусь, подозреваемый в организации крупной банды). “Гусята” получили солидные сроки.

Пустующие после посаженных бандитов ниши стали занимать... сами стражи порядка. Местные бандиты с удивлением обнаружили, что они планомерно и неотвратимо отсекаются от традиционных источников дохода.

Первым под натиском милицейской “крыши” пал “рендовский” рынок на Ленинской. Он славился тем, что там продавали самую дешевую водку в городе. Местный зубодробильный “сучок” стоил на рынке всего восемь рублей. Изготавливали его тут же, в двух шагах от рынка — в подпольных цехах “Ренды” (“Ренда” — один из оренбургских “гарлемов”). Вся пьянь близлежащих районов тусовалась здесь денно и нощно, исправно пополняя казну как торговок, так и их опекунов. На маленьком рынке деньги крутились огромные. Местные торговки-пенсионерки давно обзавелись хорошим жильем, иномарками, устроили внуков в элитные гимназии и вставили золотые зубы.

Позже также без боя были сданы несколько продуктовых рынков на “Монтажке”, в “Шанхае”, в “Степном”, Центральном и Ленинском районах. Наступление продолжается...

Не признающие никакой власти и не желающие жить “по понятиям” оренбургские “крутаны” расписались в полном своем бессилии навести в городе порядок. Гангстерская война между ними продолжалась бы бесконечно, но за дело взялись профессионалы из противоположного лагеря. Надолго загремели на зону крепкие “авторитеты” средней руки — Стас, Карпенок, Акуленок, Кузяй. Тяжелые потери после серии облав и арестов понесла группировка братьев Пономарей. Несколько месяцев “парятся” на нарах под следствием “братки” из группы боевиков Саши-Иконы...

Похоже, эпоха “вольного города” мастеров криминального жанра клонится к закату. “Был город “вольным” — станет "ментовским”, — так с легкой грустью прокомментировал ситуацию один из “понятливых” товарищей.

“А куда в таком разе братве деваться?” — поинтересовались мы. “На подсос идти”, — жестко отрезал тот.

Время Золотаря

Разумеется, все “на подсос” не пойдут. Выживут и останутся на плаву такие , как Золотарь (Золотарев) — самая загадочная и колоритная фигура оренбургского криминалитета. О его интуиции, изощренности, проницательности и коварстве в криминальной среде города ходят легенды.

Золотарь — личность почти историческая. Он был в числе пионеров оренбургского “криминалитета”. Первым подмял под себя Центральный рынок, который сейчас считается полигоном для начинающих бандитов. Считался правой рукой Бабнищева, был лучшим другом Иконникова. В бандитской среде Золотарь считается своего рода “кадровиком”: именно под его руководством проходят обкатку начинающие бандиты. От его рекомендации зависит, примут или нет новичка в ту или иную группировку. При этом он был и остается единственным в городе “авторитетом”, не прошедшим зону. Пару раз его брали с оружием, но каждый раз адвокаты спускали дело на тормозах. На него ни разу не было организовано покушение, хотя нити многих преступлений ведут именно к нему.

Сейчас Золотарь плотно “залег на дно” и практически недосягаем для правоохранительных органов. Вероятно, он чувствует, что время кровавого беспредела подходит к концу и грядет кардинальная смена власти. Судя по всему, “крестный отец” пребывает в мучительных раздумьях: под кого идти? Старые друзья перебиты или ослабли, присягать новой ментовской власти — “западло”, на прежнем капитале жить невозможно. Но жить как-то надо. И жить ему хочется красиво — как он привык.

* * *

“В России ваша гребаная демократия невозможна в принципе, а в преступном мире — тем более”, — выпив за наш счет семнадцатую кружку пива, подытожил наш разговор мрачный дядя при наколках и “понятиях”. Пили мы с ним в местном пивняке под названием “Кишка”. — Вольный город, вольный город, — повторял он. — Диктатура ментовская наступает — не видишь, что ли? И в стране то же самое будет!”

Черт его знает, этого старого зека, может, он в чем-то и прав?