Благочестивые провокаторы в очередной раз назвали Феликса Эдмундовича Дзержинского палачом

        Феликс Эдмундович Дзержинский

Компрадорчики наши прямо-таки в панике. Тридцать лет погружаемся в буржуазное дерьмо, а ненависти к Феликсу Эдмундовиче с служилом сословии так и не выработалось. Беда! Радио "Радонеж" разродилась сеансом дешёвого, но шумного кликушества.

Текст просто изумителен по откровенности и бесстыдству. Мои комментарии тут и не обязательны. Просто эмоции захлестнули.

https://rusk.ru/newsdata.php?i...

Сводка новостей от 11 января 2021

Православная общественность выступила категорически против восстановления памятника палачу Дзержинскому на Лубянке

Целый ряд общественных движений негативно отреагировали на призыв коммунистов восстановить монумент организатору «красного террора»…

Президент общества" Наследие Империи" генерал-лейтенант СВР запаса Леонид Решетников, председатель Православного братства «Радонеж» Евгений Никифоров, главный редактор журнала «Русский Дом» Александр Крутов, председатель Союза православных граждан Владимир Лебедев, известный православный публицист Сергей Худиев и многие другие верующие люди выступили категорически против инициативы коммунистов восстановить памятник одному из близких соратников В.И.Ленина и организатору красного террора Ф.Э. Дзержинскому в Москве на Лубянской площади. 

(Вот выблядки позорные! Да если бы Феликс Эдмундович красный террор не организовал и не придал ему должного бюрократизма и должной логической стройности, то ваших предков рабочие и крестьяне повырезали бы подчистую, и сегодня уже физически некому было бы обслуживать интересы стран Запада в России. Вы хоть вспомните, свиньи, что красный террор был логическим ответом на подлый и грязный террор, развязанный белыми живодёрами на антантовские деньги. Тварей отпускали на все четыре стороны под ОБЕЩАНИЕ не воевать против Советской власти, и они, отбежав на безопасное расстояние, и ощутив зарубежную помощь и поддержку, немедленно принимались вешать и расстреливать. 

А теперь вы кротко согласопримиряетесь, воспевая немецкого холуя генерала Краснова, чехословацкого клоуна Каппеля, нацистского приспешника духовника РОА протоиерея Александра Киселёва и прочую сволочь. Гореть вам в аду, если вы в ад верите. А Феликсу Эдмундовичу земной поклон за каждого контрика, отправленного в райские кущи. - М.З.)

В связи с этим на страницах Радио «Радонеж» было опубликовано следующее общение:

«Мы хотели бы обратить внимание на то, что восстановление этого памятника было бы тяжелой как нравственной, так и государственной ошибкой.

Дело в том, что по любым меркам, кроме ортодоксально-коммунистических, В.И.Ленин и его сподвижники — а Ф.Э. Дзержинский особенно — тяжкие государственные преступники.

Профессиональные задачи силовиков состоят именно в том, в частности, чтобы пресекать деятельность людей, решивших «делать жизнь с товарища Дзержинского» — то есть тех, кто, как и он в свое время, разворачивает революционную агитацию, формирует экстремистские сообщества, имеющие целью свержение существующего строя, пытается организовать насильственный захват государственной власти и развернуть террор в отношении тех, кто против этого захвата выступит. Будем надеяться, что наши силовики в этом случае окажутся эффективнее царских. Но людям, борющимся с террористами и мятежниками, едва ли стоит ассоциировать себя с одним из худших мятежников и террористов в отечественной истории. (Т.е. современное государственное устройство эти экстравагантные господа, не краснея, отождествляют с устройством дикой и допотопной феодальной монархии, а самый режим скатывания в средневековье "силовикам" предлагается защищать "до последней капли крови". Вероятно, в интересах "родных" олигархов и их закордонных хозяев. Мило! - М.З.)

Конечно, в СССР эти действия Дзержинского получали решительно положительную оценку — поскольку предполагалось, что они были совершенно необходимы для того, чтобы достигнуть светлого будущего, предсказанного всесильным, потому что верным, учением марксизма-ленинизма. Через мятеж и измену, через кровь и мучения, через пыточные подвалы и расстрельные рвы, через голод и оскверненные церкви человечество должно было прорваться в светлое будущее, где уже не будет ни войн, ни насилия, ни изнурительного труда за кусок хлеба, ни эксплуатации, но человек человеку будет друг, товарищ и брат.  

(Господа изволят куражиться. Да и в самом-то деле, что же это за мир такой без войн и насилия? Это же просто чудовищно! Это сатанизм какой-то. Вот конники Краснова и Шкуро грабили православные церкви ради того, чтобы войны и насилие существовали вечно. Вот им - честь и хвала от благодарных потомков - М.З.)

С другой стороны, царская Россия изображалась государством бесконечно омерзительным и не имеющим права на существование, мрачной тюрьмой народов — так что те, кто трудились над ее разрушением, оказывали немалую услугу человечеству.

Предать такое государство, работать для его ниспровержения, воткнуть ему нож в спину, когда оно напряженно боролось с внешним врагом — как это делали большевики — было делом чести, доблести и геройства.

{Т.е. периферийная империя, бросившая миллионы русских мужиков на немецкие пулемёты в интересах Британской империи, не была "омерзительной"? Смелое утверждение! - М.З.}

Но в наши дни обе составляющие этой апологии Дзержинского (и его соратников) едва ли могут быть приняты всерьез. Всесильное учение оказалось просто ошибочным — и хотя на свете нет такой нелепой секты, у которой не нашлось бы преданных последователей, собственный критерий марксизма-ленинизма — практика, обличает его ложность.

{Ого! Мы пожили при социализме, потом вернулись в капитализм. Воссоздали сеть платных туалетов, возродили духовность, подключились к мировому наркорынку, возродили проституцию как один из драйверов экономического роста, демонтировали науку и промышленность, разрушили грандиозное государство и натравили входившие в него народы друг на друга. Да какое счастье, да какая радость! Сама жизнь учит нас, что при капитализме жить и лучше, и чище. - М.З.}

Одновременно с признанием этой ложности приходит и осознание ложности коммунистической клеветы на историческую Россию. Российская империя не была раем на земле — рая на земле нет нигде — но она была государством несравненно более справедливым и гуманным, чем сменивший ее большевистский режим. Достаточно ознакомиться со статистикой смертных казней при царе и при большевиках, чтобы отметить огромную разницу.

{Да уж. Справедливость и гуманность просто некуда было девать. К сорока годам деревенский мужик уже был немощным стариком. - М.З.}

А это значит, что деяния Ленина, Дзержинского и их соратников теперь предстают перед нами без идеологического наркоза — как злодеяния настолько тяжкие и предательские, что человек, прославляющий их как героев, ставит под вопрос свою гражданскую лояльность.

{Т.е. защита компрадорских порядков, режима безудержного вывоза сырья и щедрого расходования валютной выручки на паразитическое потребление - единственный путь лояльного патриота? Это надо будет запомнить. - М.З.}

В самом деле, что означает прославление большевиков со стороны некоторых из наших офицеров? Значит ли оно, что если, не дай Бог, Россия вновь окажется втянута в тяжелый военный конфликт, они будут подражать т. Ленину и выдвигать лозунг «поражения своего правительства», а также «превращать войну империалистическую в гражданскую»? Означает ли это, что они будут, подобно Дзержинскому, формировать боевые отряды для вооруженного захвата власти, а потом, подобно большевикам, подписывать мир на самых капитулянтских условиях?

{Следовало бы ещё упрекнуть Феликса Эдмундовича в разгроме иностранной интервенции и в разрушении диверсионно-террористического подполья, организованного под руководством западных разведок. Полагаю, именно за это решетниковы его и ненавидят. - М.З.}

Если офицеры найдут такое предположение крайне нелепым и оскорбительным (на что мы искренне надеемся), то как понять их желание прославить людей, которые именно это и совершили? Если «офицеры России» полагают мятеж, измену, формирование экстремистских сообществ и вообще усилия по свержению своего правительства, особенно во время войны, делом бесчестным и преступным — то зачем же они желают восстановить памятник видному члену движения, которое этим и занималось? Правда, лично Дзержинского можно было бы освободить от обвинения в предательстве, указав на то, что, будучи по рождению польским дворянином, он и не был обязан (как и Бела Кун, как и множество латышей, немцев, китайцев и прочих интернациональных товарищей) считать Россию своей Родиной, а русских — своими согражданами.

{Ну да, кстати. Некоторые подданные российской империи были лояльны по определению, а некоторые лояльны не были. Вот, к примеру, восемь бывших красных латышских стрелков в годы Великой Отечественной командовали корпусами Красной армии и били нацистскую сволочь. А многие и многие православные великороссы самой благочестивой ориентации с 1941 года верой и правдой служили Адольфу Гитлеру. Ума не приложу, как так вышло? Может быть, для них важнее было то, что Гитлер за капитализм, чем то, что он считал русских унтерменшами? Бывает. - М.З.}

Но в этом случае восстанавливать памятник иностранцу, отметившемуся террором против русских, было бы тем более странным для людей, являющихся верными воинами отечества.

{То ли дело Маннергейм. Русский генерал, патриот, природный немец, и, опять же, вождь прогитлеровской финской буржуазии. - М.З.}

Впрочем, будучи подданным Российской империи, юридически Дзержинский все равно остается изменником и мятежником — и, как бы сейчас сказали, экстремистом.

Понятно, что в случае с силовиками свою роль играют ещё советские традиции — пожилые военные выросли, осеняемые знаменем «Великого Ленина», для них имя Дзержинского — часть корпоративной культуры, которая всегда меняется с огромным трудом, и почему бы не дать советским традициям тихо увянуть, не устраивая лишних конфликтов?

Это было бы вполне понятным соображением, если бы не требования возврата к этим традициям там, где от них, слава Богу, уже избавились. Можно потерпеть людей, которые по старой привычке почитают государственных преступников — может быть, во всех остальных отношениях они прекрасные люди и великолепные профессионалы. Но вот возрождать памятник государственному преступнику в центре Москвы, и предлагать, таким образом, его деяния в образец для подражания было бы странно.

{Главный ныне "возрождаемый" государственный преступник - Николай Кровавый. Этот негодяй втянул бедную и отсталую страну в бессмысленную войну на истощение с самыми передовыми странами Запада в совершенно непонятных целях, но, тем не менее, набожные компрадоры так и млеют от одного упоминания его позорного имени. А вот людей, которые наводили порядок на руинах не выдержавшей перенапряжения империи, мы почему-то обязаны проклинать. Почему? Так выгодно Соросу и Дерипаске? - М.З.}

Говоря более широко — о тех народных артистах и прочих передовиках производства, которые тоже выступают за восстановление памятника, мы должны отметить, что вопрос о памятнике Дзержинскому является не политическим, а мировоззренческим и нравственным.

Разницу стоит сразу обозначить. Одинаково благонамеренные и осведомленные люди могут иметь разные точки зрения на то, как достичь общественного блага. Они могут по-разному смотреть на то, как должно быть устроена управление страной, каковы должны быть налоги, в каких масштабах государство должно вмешиваться в экономику, сколько и каких государство должно принимать иммигрантов, в какие конфликты за пределами страны вмешиваться и на многие другие вопросы общественной жизни — и оставаться, при всех своих разногласиях, добропорядочными гражданами и верными христианами.

При этом они неизбежно должны соглашаться в некоторых нравственных основах гражданской жизни. Нельзя работать на насильственное свержение государственной власти — особенно нельзя помогать при этом внешним врагам. Нельзя устраивать вооруженные перевороты. Нельзя убивать невинных людей — и невинных сограждан в особенности.

{Ну, вообще-то, нельзя, но когда очень хочется, то всё можно. Вот  разрушение Советского Союза, символически обозначенное разрушением памятника Дзержинскому, и было подобным актом дикости, подлости, предательств и мародёрства. Духовно возрождённые господа привыкли жить в грязи и сама мысль о том, что современники станут относиться к Феликсу Эдмундовичу с должным уважением, вызывает у них ужас. - М.З. }

Памятник Дзержинскому означает позицию, резко выходящую за рамки такого согласия. Он означает, что уничтожение Российской Империи — которого хотел и добивался Дзержинский и его соратники — было благом. Что благом был красный террор и вообще деятельность ЧК. 

(Безусловно, "красный террор и вообще деятельность ЧК" были благом. Да это и сами компрадоры понимают. Но платят им не за понимание. - М.З.) 

Что благом было разрушение Церквей и массовые убийства священников, офицеров, предпринимателей — а также тех самых рабочих и крестьян, на которых большевики любили ссылаться. 

{Забыли упомянуть кустарей без мотора и гувернанток. Ну что за бред? Какие ещё "массовые убийства священников"? И какие "убийства офицеров"? Тех, кого мобилизовали в Красную армию, или тех, кто воевал с красными в армиях, окормляемых англичанами, французами, немцами, японцами и т.д. - ?}

Что создание организации, которую даже нарком внутренних дел Петровский характеризовал как «напичканную преступниками, садистами и разложившимися элементами люмпен-пролетариата» было великой исторической заслугой. Что все это заслуживает памятников от благодарных потомков.

Это не политическое разногласие, но разногласие в самых фундаментальных представлениях о добре и зле. Мы, православные люди, конечно, можем составить гражданское общество с атеистами, иноверцами, и вообще людьми самых разных, в том числе совершенно чуждых нам представлений о мире. Но мы едва ли можем признать нормальной частью политического спектра людей, которые считают усилия большевиков вообще и Дзержинского в частности по уничтожению исторической России вообще и Церкви в особенности достойными памятника в самом сердце страны.

{Всякому бесстыдству есть предел. Это ваша, проантантовско-прогитлеровско-просоросовская "линия" были и остаётся направленной на уничтожение исторической России. А "линия" большевиков в том и заключается, что народу создаются нормальные условия для борьбы за своё будущее. Россия - слишком яркая и талантливая страна для того, чтобы вечно находиться под управлением тупых и жадных компрадоров. - М.З.}

Конечно, нам могут сказать, что многие из тех, кто поддерживает памятник, делают это по причинам, не имеющим отношения к красному террору — 91 год, провал ГКЧП, когда «железный Феликс» покинул Лубянку, были временем рухнувших надежд, нищеты и унижения, и люди не то, чтобы обожают Дзержинского, а скорее выражают неприязнь к «либералам» в риторике которых указания на преступления советской власти использовались для оправдания всего того, что постигло страну в 90-тые.

Возможно, это и так — но психологические мотивы, по которым вы подписываете договор с дьяволом, уже не так важны, как тот факт, что вы его подписываете. Вы можете делать это в шутку, или чтобы досадить каким-то неприятным вам людям, или, напротив, чтобы понравиться каким-то людям, которые вам нужны — факт тот, чтобы вы подписались, и дьявол придет за своим.

Не так важно, по каким причинам вы желаете воздвигнуть памятник мятежнику, яростному безбожнику, террористу и массовому убийце — важно, что вы собственными устами призываете в вашу жизнь дух безбожия, мятежа и убийства. Потому что такой памятник в центре Москвы означает готовность и желание тех, кто его восстанавливает, возложить на себя и пролитую Дзержинским и его сообщниками кровь, и предсмертные проклятия его жертв.

{Так беда, оказывается, ещё и в том, что Феликс Эдмундович был безбожником? Вот ужас-то.  Лучше бы он выступал вместе с Милюковым за войну до победного конца и за Дарданеллы. - М.З.}

Люди, конечно, не могут каяться в преступлениях эпохи Ленина или Сталина — их тогда не было на свете, и они в этих преступлениях не могут быть виновны. Но вот добровольное сопричисление себя к изменникам, мятежникам, убийцам сограждан и гонителям Церкви, когда к этому никто и не принуждает, более того, когда правда о деяниях большевиков легко доступна — это личный выбор человека, за который он несет ответственность перед Богом.

{Т.е., судя по всему, сами вы в вашего бога не верите, господа компрадоры. Иначе в наше время, когда "правда о деяниях большевиков легко доступна", отстаивать всю эту буржуазную мерзость вам было бы сложно. - М.З.}

С государственной точки зрения это означает разрушение преданности государству — конечно, люди, которые хотят вновь воздвигать памятники большевикам, хотят не этого, но такой эффект неизбежен.

Прославление большевиков означает, что царская Россия, с которой они боролись, была омерзительна и заслуживала уничтожения, и люди не могут питать к ней уважения и преданности. Но и СССР, который пришел ему на смену — и в рамках официальной мифологии которого эти памятники и ставились — рухнул. Обещания красного проекта не сбылись. В итоге люди отрекаются от исторической православной России — и ради чего? Ради призрака рухнувшей идеологической утопии?

{Буржуазно-помещичья Россия была прекрасна и охотно таскала каштаны из огня для англичан, а Советский Союз был безобразен, ибо имел наглость отстаивать собственные национальные интересы. А вот теперь мы сравнили капитализм с социализмом вживую и обязаны выбрать ... капитализм. Ибо ... ибо этого хочет Запад, а интересы Запада ещё и в Российской имерии были превыше всего. - М.З.}

Отталкивают всех, кому дорога историческая, православная Россия, чтобы привлечь кого? Людей, ностальгирующих по несостоятельному идеологическому проекту?

{Неужели Россия Гришки Распутина и Феликса Юсупова "состоятельнее" России Жукова и Рокоссовского, России Королёва и Гагарина? - М.З.}

Конечно, апологеты Дзержинского говорят о том, что он боролся с беспризорностью — что носит характер черного юмора, учитывая, куда подевались родители этих самых беспризорников. 

{И куда же они "подевались"? Неужели полегли на полях сражений с интервентами и их наёмниками? - М.З.}

Но, действительно, можно согласиться, что «железный Феликс» не творил только и исключительно зло — как и ИГИЛ (экстремистская организация, запрещенная в России), там, где его власть утверждалась, не только головы резал, но и налаживал некое подобие упорядоченной государственной жизни.

Лично Дзержинский, судя по описанию людей, его знавших, не был садистом — в отличие от многих своих подчиненных — он был идеологическим фанатиком, который верил в грядущее светлое царство; надо было ради этого царства отдавать приказы о концлагерях и расстрелах — отдавал, надо было налаживать железнодорожный транспорт — налаживал.

Однако его идеология оказалась ложной; светлого царства так и не явилось.

Давайте, наконец, это признаем — и найдем в нашей тысячелетней истории кого-то более подходящего для памятников".

{Юденича с Маргулиесом? Маркова с Врангелем? Колчака с архиепископом Сильвестром (Ольшевским)? Или Гайдара с Чубайсом? - М.З.}

Русская линия