Мрази уже совершенно не стесняются и гуляют по своему белодельческому подиуму без нижнего белья. Теперь они ждут покаяния от красных за расстрелянных героев и рыцарей колчаковской контрразведки.
Из приведённого текста следует, что:
1) вопреки утверждениям скота Тепляков, Советская власть к судьбам пленных подходила достаточно серьёзно и вдумчиво;
2) кровавых бешеных собак Советская власть старалась истреблять;
3) современные белодельцы не брезгуют духовным родством с редкостными садистами и палачами колчаковского тыла;
4) по мнению богобоязненного автора, белый террор - дело богоугодное, красный террор - ничем не мотивированное зверство. Вероятно, это исходная позиция, при которой возможно достижение согласия и примирения;
5) нужно срочно реабилитировать колчаковских живодёров. Если этого не сделать, то завоевания буржуазной демократии не будут обеспечены.
Алексей Тепляков 01.07.2017
«Расстрел врагов революции»: Особый отдел ВЧК 5-й армии против белых офицеров и контрразведчиков (1920 г.)
http://rusk.ru/st.php?idar=784...
В Белом движении участвовало, по оценке С.В. Волкова, 170 тыс. офицеров. Значительная их часть оказалась в плену, а также была арестована советскими военными властями и чекистами в конце 1919 — начале 1920 г., после катастрофы на Востоке, закончившейся массовым пленением белого воинства. С точки зрения основной части большевиков, все военнослужащие, активно участвовавшие в Гражданской войне, подлежали суровому наказанию. У верхушки РККА, происходившей нередко именно из офицерского сословия, было на этот счёт иное мнение. Командарм-5 М.Н. Тухачевский в конце 1919 г. говорил комиссару А.П. Кучкину, что попавшие в плен офицеры необходимы в Красной Армии: «Отношение к ним должно быть гуманное, — заявил он, имея в виду офицеров. — Они могут ещё нам пригодиться»[1]. Однако особые отделы ВЧК считали, что чем больше белых офицеров будет уничтожено, тем лучше. Особенно активно преследовались те военные и судебно-полицейские чины, кто участвовал в карательных экспедициях и судебных разбирательствах по делам большевистских повстанцев и подпольщиков.
Эти преследования активно шли до конца 1930-х годов. Судьбы многих белых офицеров, в том числе уровня полковников и некоторых генералов, до сих пор точно не выяснены. Одна из причин — недоступность следственных дел на тех осуждённых лиц, которые так и не были реабилитированы. Между тем сами руководящие чекисты признавали необоснованность многих репрессий, осуществлённых в ходе Гражданской войны. На 4-й конференции ВЧК в феврале 1920 г. высокопоставленный чекист Аркин в присутствии Ф.Э. Дзержинского заявил: «..Если просмотреть наши дела, то мы все пошли бы под суд, потому что в них не доказано, что такой-то преступник белогвардеец, а есть только постановление о расстреле»[2].
Некоторую ясность в историю репрессий против кадрового состава колчаковской армии и военно-полицейской администрации белых в начальный период восстановления большевистской власти в Сибири вносит сообщение Особого отдела ВЧК при Штабе 5-й армии «Расстрел врагов революции», опубликованное в приложении к газете «Красноярский рабочий» в июне 1920 г.[3] и, насколько известно, до сих пор не использовавшееся исследователями. В списке помещены сведения о 53 лицах, активно участвовавших в Гражданской войне на Урале и в Сибири, и уничтоженных чекистами, вероятно, в весенние месяцы 1920 г. Чекисты подготовили перечень уничтоженных ими за последнее время генералов и старших офицеров, а также контрразведчиков и «изменников» рабочему классу, опубликовав его в период неудачных для РККА боевых действий на польском фронте. Данный пропагандистский акт проливает свет на судьбу десятков активных врагов большевизма.
Об этом расстрельном приказе есть краткое и без указания на датировку упоминание в мемуарах военного комиссара 27-й дивизии 5-й армии Восточного фронта А.П. Кучкина: «По приговору особого отдела Всероссийской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией при штабе 5-й армии было расстреляно 53 колчаковских палача. Среди них: 3 генерала, 6 полковников, 22 офицера, 2 хорунжих, 19 царских жандармов и рабочий Ижевского завода, предатель своего класса»[4]. Однако ни одной фамилии Кучкиным названо не было. Действительно, красноярская газета поместила краткие сведения о трёх генерал-майорах, четырёх полковниках и двух подполковниках (последние были Кучкиным отождествлены с полковниками), а также о ряде других военных и гражданских лиц.
С помощью малодоступного ныне экземпляра газетного приложения мы публикуем данные о большей части расстрелянных из этих 53 человек, исключив, по соображениям объёма сообщения, мелких полицейских служащих и негласных агентов. Многие из перечисленных ниже офицеров были сотрудниками контрразведывательного ведомства, деятельно и эффективно уничтожавшего большевистское подполье; двое являлись контрразведчиками польского легиона, спецслужба которого также нанесла нелегальным структурам красных немало сокрушительных ударов. Фамилии многих из фигурантов списка до сих пор оставались неизвестными. Между тем краткие газетные сведения о расстрелянных содержат некоторую информацию о должностях и вине этих лиц. Среди них преобладают те, в отношении кого у большевиков были сведения о карательной деятельности, в том числе давних времён, эпохи Первой русской революции. Кто-то из них деятельно участвовал в жестоких акциях по подавлению кровавых антисоветских выступлений, бушевавших в Сибири в 1918—1919 гг. Публикуя сведения о 33-х жертвах чекистов, мы предоставляем дополнительные сведения о россиянах (и двух польских контрразведчиках), сражавшихся против революционеров и проигравших. Часть из них в последние годы была реабилитирована. Но многие не восстановлены в правах современной российской властью, что, однако, не может быть основанием для вечного забвения этих людей. Надеемся, сведения о службе и судьбе трёх десятков белогвардейских офицеров и чиновников не останутся без внимания со стороны исследователей Белого движения и репрессивной политики большевиков.
В списке находятся три генерал-майора — М.А. Румянцев, Р.Р. Биснек и И.Ф. Ромеров. Все они оставили заметный след в военно-политической истории первых десятилетий ХХ столетия.
Михаил Алексеевич Румянцев (12.01.1864 — 1920) был видным судейским чиновником, окончившим Казанский университет, военно-училищные курсы при Московском пехотном юнкерском училище и Александровскую юридическую академию. Поступив на службу в 1886 г. подпоручиком, шесть лет спустя Румянцев стал штабс-капитаном, а в 1899 г. — подполковником, помощником военного прокурора и военным следователем Приамурского военного округа. С 1903 г. он — полковник, с 1906 г. — военный следователь Московского военного округа. В 1909—1914 гг. — военный судья Омского военно-окружного суда, генерал-майор (1910 г.). Участвовал в подавлении революционного движения в 1905—1907 гг., в Гражданскую войну являлся председателем военно-окружного суда. Уничтожен как руководящий работник царской и белой судебной систем.
Рейн Рейнович Биснек (Рейнис Бисениекс) (20.01.1863 — 5.3.1920), уроженец Венденского уезда Лифляндской губернии. В 1886 г. окончил Рижское пехотное юнкерское училище, с 1901 г. капитан. Участник русско-японской войны, был контужен, награждён тремя орденами. Прославился в Первую мировую войну, награждён за храбрость Георгиевским оружием: командуя 161-м пехотным Александропольским полком при наступлении дивизии к г. Ченстохову в боях с 1 по 4 ноября 1914 г. овладел укреплёнными позициями немцев у деревень Красице и Завады. Полковник (1915 г.), генерал-майор (1917 г.). В ноябре 1917 г. за храбрость был награждён орденом св. Георгия 4-й степени: захватил хорошо укреплённую позицию противника в районе высот 350, 306 и деревни Хорожанки, отбил контратаку немцев, взяв 1 400 пленных, а также 16 пулемётов, четыре бомбомёта и траншейное орудие. Всего имел семь орденов; в годы Гражданской войны служил в войсках Восточного фронта адмирала Колчака.
С февраля 1919 г. Биснек был начальником гарнизона Барнаула, с конца июля — уполномоченный командующего Омского военного округа по охране государственного порядка и общественного спокойствия, начальник Барнаульского военного района. В конце ноября 1919 г. вместе со своим управлением (включая контрразведку) генерал Биснек эвакуировался по железной дороге на восток. В одном из остановившихся эшелонов он был взят в плен красными на ст. Кемчуг и передан чекистам. Вскоре по обвинениям в службе в армии Колчака и подавлении крестьянских восстаний на Алтае Биснек был по решению Особого отдела ВЧК 5-й армии от 4 марта 1920 г. расстрелян[5].
Иван Феофилович Ромеров (1887 — 1920, Томск) — генерал-майор с сентября 1919 г. (полковник с июля 1919 г.), 32 лет. Он тоже герой Мировой войны: будучи поручиком 244-го пехотного Красноставского полка, в феврале 1915 г., командуя батальоном, несмотря на ранение в бок, выбил штыковым ударом противника с важной в тактическом отношении позиции и захватил до сотни пленных. За этот бой Иван Феофилович был награждён орденом св. Георгия 4-й степени, впоследствии произведён в капитаны. Закончил в январе 1917 г. Академию Генштаба, осенью 1918 г. служил у В.О. Каппеля. Согласно данным цитируемого приложения к «Красноярскому рабочему», будучи начальником Енисейской карательной флотилии, руководил подавлением крестьянского восстания, «расстреляв 71 человека». Известная информация щедрого на вымыслы бывшего начальника контрразведки штаба генерал-лейтенанта С.Н. Розанова[6] Г. С. Думбадзе, о том, что при пленении под с. Большой Сереж 13-й Казанской стрелковой дивизии тасеевские партизаны заживо сварили в асфальте её начальника Ромерова[7], опровергается официальным сообщением о расстреле генерала чекистами за проведение белого террора при подавлении восстания в Канском уезде Енисейской губернии[8].
Действительно, И.Ф. Ромеров получил генеральское звание за успешный разгром повстанческой армии А.Д. Кравченко, причём чекисты обвинили его, начальника карательной экспедиции, в расстреле весьма ограниченного числа причастных к большому и кровопролитному восстанию. Преследуя повстанцев Кравченко по Ангаре, отряд полковника Ромерова в июне 1919 г. освободил село Рыбное Рыбинской волости Канского уезда, где партизаны держали под замком 50 семейств зажиточных крестьян. Над пленниками повстанцы жестоко издевались, а многие главы семей были убиты (священник, мировой судья, лесничий, акцизный чиновник и др.)[9]. То, что Ромеров не являлся сколько-нибудь выдающимся героем белого террора, говорит и ошибка исследователя С.С. Балмасова, который в качестве примера произвола колчаковских властей привёл Ромерова, наложившего якобы «громадную» контрибуцию в 50 тыс. руб. на село Рыбное — под вполне обоснованным предлогом того, что оно «сплошь заражено большевизмом и играло роль Тасеево в Заангарском районе». Балмасов пишет: «Нетрудно догадаться, что после наложения такой громадной по тем временам контрибуции жителям Рыбного не оставалось ничего, кроме как сжечь собственные дома и уйти в тайгу для беспощадной борьбы с такого рода „ромеровыми“»[10].
На самом деле 50-тысячный штраф для села вовсе не являлся сильно обременительным (всего Ромеров собрал в неблагонадёжных селениях до 300 тыс. руб. контрибуции)[11]. Эта сумма была в пределах тогдашней «контрибуционной нормы». Так, летом 1919 г. переселенческая Коротоякская волость (впоследствии Славгородского округа) была вынуждена заплатить карателям 500 тыс. руб. В августе 1919 г. в партизанском алтайском селе Казанцево анненковцы, угрожая сжечь село, потребовали собрать за два часа по 1 000 руб. с хозяйства — и ушли с 219 тыс. руб. и 37 отобранными конями[12]. Для сравнения: полотенце тогда стоило 50 руб., берданка — 85, новые валенки — 200, старый тулуп — 400, лошадь — 2 000 руб.[13] Прожиточный официальный минимум в Сибири в феврале 1919 г. равнялся 326 руб. на человека в месяц, а в ноябре — уже 1 102 руб.[14]
Характерно, что один из восточносибирских партизанских вожаков вспоминал, как летом 1919 г. повстанцы Черемховского уезда Иркутской губернии бросались деньгами «направо и налево, потому [что] в курьерских поездах, которые мы останавливали, мы брали миллионы и десятки миллионов колчаковских денег. В тех деревнях, где за наше пребывание Колчаковские контр-разведчики накладывали штрафы до миллиона рублей, мы деревенским старостам передавали миллионы и они увозили в город [и] платили штраф. Колчаковская контрразведка весьма удивлялась и спрашивала у мужиков: „где вы берете такие большие суммы???“»[15] Там, где миллионов у партизан не было, повстанческие сёла расплачивались имуществом.
Таким образом, благодаря затерянной в большевистской прессе информации появляется возможность уточнить биографию генерала Ромерова, которая ещё слабо известна и частично мифологизирована.
Среди других жертв террора чекистов:
Александр Александрович Григорьев, 51 года, бывший прокурор, обвинялся как проводник репрессий при царизме и белой власти. На самом деле Григорьев служил в российской судебной системе в качестве многолетнего председателя Уфимского губернского окружного суда — до 1919 г.
Витольд Владиславович Доровский — поляк (его национальность выделена нарочито, явно в связи с советско-польской войной), инженер и офицер, начальник конной жандармерии «польских белых войск».
Эдуард Каар, австрийский подданный, поляк, начальник контрразведывательного штаба польских войск, участник разгрома большевистского подполья в Новониколаевске.
Александр Николаевич Крейер, полковник, родился в г. Рыльске в 1869 г. Учился в Киевском юнкерском училище. Его брат Сергей был директором Киевского Государственного банка перед революцией 1917 г., второй брат, Николай, в 1920 г. был подпоручиком Белой армии. А.Н. Крейер служил офицером с 1892 г. Будучи в белых войсках Восточного фронта, он на август 1918 г. командовал 21-м Симбирским стрелковым полком Народной армии; на май 1919 г. являлся командиром 58-го Сайгатского стрелкового полка. Был награждён орденом св. Станислава 3-й ст. (1905 г.). Александра Николаевича арестовали 6 января 1920 г. в селе Минино и по решению военно-полевого трибунала при РВС 5-й армии расстреляли как командира карательного отряда. Отсутствие доказательств карательной деятельности привело к его реабилитации в 2001 г. Известно, что вскоре после расстрела Крейера умерла его жена — Евгения Илларионовна (урождённая Ивановская), а их дети были помещены в детские дома[16].
Александр Васильевич Пичугин- начальник контрразведки 3-й Уральской бригады.
Николай Николаевич Вегенер — подполковник, комендант Красноярска.
П.П. Волосников — подполковник.
И.И. Дидрин — начальник контрразведки 3-й Уральской бригады.
М.В. Добрянский — полковник, помощник начальника 11-й Уральской дивизии, «лично присутствовал при расстреле пленных красноармейцев».
С.П. Дьячков — начальник контрразведки дивизии.
В.Д. Коробьин, полковник — начальник Егерской карательной дивизии.
Н.А. Кульченко — начальник Красноярской уездной милиции, помощник начальника Государственной охраны в Красноярске.
Николай Петрович Ластовский — командир белогвардейского полка, обвинялся в расстрелах как пленных красноармейцев (в том числе 36 пленных красных за один раз), так и трусов из состава своего полка. Николай Петрович в 1909 г. служил подпоручиком 74-го пехотного Ставропольского полка. С 1918 г. — в Сибирской армии, капитан, командир батальона. С февраля 1919 г. командовал 1-м Новониколаевским Сибирским стрелковым полком, затем исполнял должность начальника 1-й Сибирской стрелковой дивизии. Был награждён орденами св. Георгия 4-й степени и св. Владимира 4-й степени с мечами и бантом[17].
Младшие офицеры и агенты контрразведки:
Г. Г. Великонистов — цирковой артист, агент контрразведки Омского военного округа.
В.М. Вилипп — поручик, формировал добровольческий батальон в Перми.
М.А. Голубинский — начальник томского исправительного отделения, сотрудник контрразведки Омского военного округа. Обвинялся в том, что после прихода красных выдавал коллегам-контрразведчикам подложные паспорта.
Е.С. Ермаков — подпоручик, сотрудник контрразведки в бригаде морских стрелков.
Григорий Нестерович Жейнов — подпоручик, старший следователь контрразведки Омского военного округа. Родился в 1884 г., окончил Казанский университет и Александровское военное училище.
Б.Я. Кантутис — офицер, начальник контрразведки штурмовой бригады генерала А.Н. Пепеляева.
Л.Г. Ланской — поручик, сотрудник контрразведки Омского военного округа.
Николай Коронстович Мягкий, прапорщик — член военно-следственной комиссии по делу Минусинского восстания в ноябре 1918 г., по которому было расстреляно 70 чел., участник боевых действий против партизан А.Д. Кравченко и П.Е. Щетинкина.
А.А. Некрасов — подпоручик, районный комендант в Перми.
Александр Александрович Софронов, 28 лет, офицер, доброволец — старший наблюдатель и офицер для особых поручений в Каменском и Мариинском контрразведывательных пунктах Томской губернии.
С.П. Токарев — офицер Канского контрразведывательного пункта.
Василий Фёдорович Учелкин — хорунжий, 23 лет, уроженец Акмолинской области, служил у атамана Б.В. Анненкова. Обвинялся как участник тайной организации атамана Г. М. Семёнова, занимавшийся вербовкой добровольцев в антибольшевистские отряды.
Ф.И. Федотов-Карпов — капитан армии Колчака, начальник Бирской тюрьмы и комендант Уфимской тюрьмы. Обвинялся в том, что в г. Златоусте допустил насилия над арестованными и расстрел «45-ти лучших советских работников».
К.И. Худоногов — поручик, командир штурмового батальона на Екатеринбургском фронте.
П.А. Цемберг — поручик, начальник контрразведывательного пункта в Минусинске.
Н.А. Цемберов — подпоручик, начальник карательного отряда.
Д.К. Шпигель — капитан, член и председатель военно-полевого суда при командующем войсками Енисейского фронта.
Для многих современных историков очевидно, что за привычной обвинительной формулой «участие в белых карательных отрядах» вовсе не обязательно скрываются преступления колчаковского режима против повстанческого движения, действовавшего с пугачёвским размахом и свирепостью. В партизанских мемуарах нередки откровенные признания в исключительной жестокости красных повстанцев не только к врагам, но и колеблющимся. Видный соратник действовавшего на Алтае и в Кузбассе Григория Рогова В.М. Голев вспоминал: «Да, мы действительно были страшны и беспощадны к тем, кто был против нас или топтался на одном месте» [18]. Партийный работник К.В. Цибульский, воевавший в Томской губернии в конце 1921 г. заявлял, что «..сам был зверем-партизаном при Колчаке. Повзводно вёл расстрелы золотопогонников и т. д..»[19] Легендарный алтайский большевик И.В. Громов (Мамонов) спокойно описывал расправу с семьёй заложников, включая детей: «Расстреливали не считаясь с их возрастом и полом, пусть бы родился в этот же день, один чёрт — уничтожали..»[20] Другой алтайский партизан уверял, что, в отличие от «ребяток» того же кровожадного Рогова, в его отряде убивали врагов правильным образом, без издевательств, и бегло отметил стандартную процедуру: «У наших ребяток был совсем другой приём: садишь на колени[,] голову шашкой махнул и готово»[21]. Третий тоже не считал массовые казни криминалом: «Пленных дивизия редко брала, большинству головы отрубали..»[22]. Поэтому действия белых карателей нередко носили ответный характер и далеко не всегда достигали той жестокости, которая повсеместно бушевала в красной партизанщине.
Перечисленные офицеры и служащие охранительной системы царского и антибольшевистских правительств были вынуждены заплатить жизнью за поражение Белого дела. Неизвестны подробности пристрастного чекистского следствия по их делам, нет следов могил. Данное сообщение может помочь исследователям истории российского офицерства и правоохранительных структур в уточнении направления поисков информации о лицах, оставивших очевидный, хотя и противоречивый след в истории Урала и Сибири.
Примечания:
[1] См.: Кучкин А.П. В боях и походах от Волги до Енисея. М., 1969.
[2] ЦА ФСБ РФ. Ф. 1. Оп. 4. Д. 6. Л. 118.
[3] Расстрел врагов революции // Красноярский рабочий. 1920. № 121. Приложение № 4. 11 июня (цит. по РГВА. Ф. 185. Оп. 6. Д. 24. Л. 49).
[4] Кучкин А.П. В боях и походах от Волги до Енисея… С. 241−242.
[5] Купцов И.В., Буяков А.М., Юшко В.Л. Белый генералитет на Востоке России в годы Гражданской войны. Биографический справочник. М., 2011. С. 62; Камбалин А.И. 3-й Барнаульский Сибирский стрелковый полк в Сибирском ледяном походе // Сибирские огни. 2010. № 2. С. 112−161.
[6] РГВА. Ф. 185. Оп. 6. Д. 24. Л. 423 об.
[7] Думбадзе Г. То, что способствовало нашему поражению в Сибири в Гражданскую войну // Белая гвардия. Альманах. М., 1997. № 1. С. 43−45.
[8] Однако современные исследователи всё ещё доверяют версии Г. Думбадзе: Мармышев А.В., Елисеенко А.Г. Гражданская война в Енисейской губернии. Красноярск, 2008. С. 223; Ганин А.А. Корпус офицеров Генерального штаба в годы Гражданской войны 1917−1922 гг.: Справочные материалы. М., 2009. С. 324; Волков С.В. Генералы и штаб-офицеры русской армии. Опыт мартиролога: В 2 т. М., 2012.
[9] Балмасов С.С. Красный террор на востоке России. М., 2006. С. 260.
[10] Балмасов С.С. Отряды особого назначения и борьба против партизанского движения в Cибири колчаковских правительственных структур // Белая Гвардия. Альманах. Антибольшевицкое повстанческое движение. № 6. М., 2002. С. 73−75.
[11] Дроков С.В. Адмирал Колчак и суд истории. М., 2009. С. 235.
[12] Революционные события и гражданская война в Алтайской губернии 1917−1922. Хрестоматия. Барнаул, 2001. С. 376.
[13] ГАНО. Ф. П-5. Оп. 2. Д. 1520. Л. 43.
[14] Звягин С.П. Правоохранительная политика А.В. Колчака. Кемерово, 2001. С. 188.
[15] ГАНО. Ф. П-5. Оп. 3. Д. 156. Л. 32.
[16] http://cfo.spr.ru/forum_vyvod.php?id_tema=1 057 733
[17] http://wap.siberia.forum24.ru/?1−4-0−81−000−10 001−0
[18] Ср. с указанием вождя пролетариата от 22 августа 1918 г. саратовским продработникам: «..Расстреливать заговорщиков и колеблющихся, никого не спрашивая и не допуская идиотской волокиты» // Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 50. С. 165.
[19] Из истории земли Томской. Народ и власть. 1921−1924. Сб. документов и материалов. Томск, 2000. С. 67.
[20] ГАНО. Ф. П-5. Оп. 2. Д. 1073. Л. 29−30.
[21] Там же. Оп. 6. Д. 316. Л. 34.
[22] Там же. Оп. 2. Д. 1156. Л. 2.
Опубл.: // Эволюция российского и зарубежного государства и права. К 80-летию кафедры истории государства и права Уральского государственного юридического университета (1936−2016). Сборник научных трудов. Т. III: Эволюция российского и зарубежного государства и права, учений о российском государстве и праве в трудах-поздравлениях коллег. / Под редакцией проф. А.С. Смыкалина. — Екатеринбург: Уральский гос. юридический ун-т, 2016. С. 674−682.
*************************
Собственно говоря, почему бы и нет?
Если уж обер-палача почти канонизировали, то чем хуже мясники помельче? И к ним пора проявить сострадание и милосердие.
Буду рад услышать аргументы какого-нибудь негодяя из банды Прихожанки в защиту невинно убиенных колчаковских контрразведчиков.
PS. Сибирь, не знавшая помещичьего землевладения, Колчака поддержала. На первых порах и солдат ему дала и смирилась с материальными тяготами. Но благородный адмирал так быстро проявил свою палаческую сущность, что политическая инициатива в тылу перешла от коренных сибиряков к столыпинским переселенцам и началась упорная партизанская война, лишившая колчаковцев всяких шансов на спасение.
Оценили 28 человек
37 кармы