"Святотатственная рука нечестивого Петра..."

Памятник Петру в Воронеже

Бабкин М.А. Священство и Царство (Россия, начало XX в. — 1918 г.). Исследования и материалы. — М.: Индрик, 2011. 

www.e-reading.club/chapter.php/1048109/48/Bliki_-_Svyaschenstvo_i_carstvo._Rossiya%2C_nachalo_xx_veka_1918_god._Issledovaniya_i_materialy.html

Глава V. Поместный собор РПЦ 1917-1918 гг.; "священство против царства"

V.4 Восстановление патриаршества. Соборная модель взаимоотношений церкви и государства

<...>

23 октября в пользу восстановления патриаршества на пленарном заседании Поместного собора прозвучала яркая и эффектная речь профессора, инспектора (т. е. проректора) Московской духовной академии, архимандрита Илариона (Троицкого). Это выступление церковными историками оценивается следующими высокопарными сентенциями: «знаменитая речь архимандрита Илариона, сыгравшая свою огромную (чтобы не сказать — решающую) роль в деле восстановления нашего Патриаршества на Соборе 1917-1918 гг.» 1836 1837 1838 1839 1840; «его речь явилась той точкой, которая прекратила споры (о восстановлении патриаршества. — М.Б.), окончательно парализовала всевозможных церковных леваков и ещё крепче сплотила каноническое правомыслие соборян. Правомыслие достаточно уже отточенное, но не имевшее еще того последнего, вдохновляющего штриха, после которого оно приобретает значение непреложной истины»73. «В значительной степени благодаря выступлению архимандрита Илариона прекратились словопрения по поводу патриаршества. Голоса противников умолкли, заграждённые мужественно произнесёнными словами правды, и само слово, хотя и было высказано одним человеком, но прозвучало как голос Церкви, против которого могли возражать только прямые её враги» 4, — констатируется в книге, изданной Православным Свято-Тихоновским богословским институтом.

Среди современников существовало убеждение, что «именно эта речь архимандрита Илариона доставила окончательное торжество идее восстановления Патриаршества на Соборе, ибо только лишь после её произнесения соборные обновленцы прекратили свои нескончаемые вылазки против патриархистов, и Патриаршество было восстановлено»75. Речь архимандрита Илариона, по свидетельству очевидцев, вызвала у участников пленарного заседания «бурные и неудержимые аплодисменты». Причём эта овация была единственной за всё время работы Поместного собора-6.

В том известном выступлении, в частности, прозвучало: «Наша цель — освободить наше церковное управление от тех язв, которые явились печальным плодом двухвекового пленения Русской Церкви властью государственной». Полемизируя с профессором Б. В. Титлиновым, утверждавшим, что патриаршество есть идея западная, папистская, архимандрит Иларион говорил: «Ничего подобного. Папство желает главенства над всею Церковью, а патриарх — глава Церкви поместной. Неужели кто-нибудь здесь мечтает, что московский патриарх покорит под свою власть все 16 поместных Церквей? В современной нам Православной Церкви идея папизма не может иметь никакой почвы. С другой стороны, папа управляет Церковью самовластно, без согласия Церкви. Православный же первоиерарх поместной Церкви ничего не творит без рассуждения всех епископов. [...] Среди нас нет еретиков папистов, а есть много православных патриархистов (sic! — М.Б.). Нет ничего общего между папизмом и патриаршеством, и всякие упоминания о папизме на нашем православном Соборе совершенно излишни и не нужны. Не папистические тенденции требуют восстановления патриаршества, а православное церковное сознание»77.

А следующие слова речи архимандрита Илариона сделали его буквально знаменитым: «Зовут Москву сердцем России. Но где же в Москве бьётся русское сердце? На бирже? В торговых рядах? На Кузнецком мосту? Оно бьётся, конечно, в Кремле. Но где в Кремле? В Окружном суде? Или в солдатских казармах? Нет, в Успенском соборе. Там у переднего правого столпа должно биться русское православное сердце. Орёл Петровского, на западный образец устроенного самодержавия, выклевал это русское православное сердце. Святотатственная рука нечестивого Петра (sic! — М.Б.) свела первосвятителя российского с его векового места в Успенском соборе. Поместный Собор Церкви Российской от Бога данной ему властью постановит снова Московского Патриарха на его законное неотъемлемое место. И когда под звон московских колоколов пойдёт святейший Патриарх на своё историческое священное место в Успенском соборе, — будет тогда великая радость на земле и на небе» 8.

На этих словах участника Поместного собора по избранию от Московской духовной академии следует остановиться несколько подробно. Тем более, что они многократно перепечатаны в церковных изданиях в качестве апологетической и образцовой позиции «патриархистов» (используя терминологию о. Илариона)1841.

Итак, в общем присутствии Поместного собора об императоре Петре Великом была произнесена следующая сентенция: «Святотатственная рука нечестивого Петра»1842. Святотатство же (sacrilegium) — юридическое понятие. В формулировках энциклопедического издания конца XIX — начала XX в. оно означало «деяние, относимое к области религиозных посягательств, [или] разновидность имущественных посягательств».

Карательная система Российской империи за святотатство предполагала сложную систему наказаний: от высших исправительных до 15 лет каторжных работ. Причём за святотатство законы карали строже, чем за простую кражу. «В римском праве понятие Sacrilegium имело и тесное, и широкое значение. В первом смысле оно означало похищение священных вещей, хотя бы и не из священных мест, во втором — посягательство на религиозное чувство вообще. Каноническое право расширило это понятие до самых крайних пределов и разделило его на sacrilegium personale — посягательства на священнослужителей, [sacrilegium] locale — нарушение неприкосновенности и достоинства священных мест, и [sacrilegium] reale — святотатство в современном смысле», — говорится в фундаментальном энциклопедическом издании1843. С филологической точки зрения, слово «святотатственный» означает кощунный, по-ругательный, посягающий чем-либо на святыню, богохульный1844 1845.

Именование же «нечестивый» в традиции Восточно-Православной церкви применялось к еретикам. Буквально оно означает «беззаконный, неблагочестивый, неуважительный к святыне; порочный, распутный, весьма развратный» .

Таким образом, на пленарном заседании высшего церковного органа в присутствии 376 членов Поместного собора священнослужителем император Пётр Великий, как упразднивший патриаршество, фактически был назван преступником и еретиком.

Однако в истории как Византии, так и России ни один император (ни живой, ни уже умерший) никогда не был назван еретиком. (Хотя было известно, что отдельные императоры впадали в вероучительные ошибки и даже покровительствовали ересям1846.) Более того, по словам правоведа А.М. Величко, «царей не только не признавали еретиками, но и обходили всяческой критикой, даже если они и принимали прямое участие в гонениях отдельных лиц, высказывали не вполне православные суждения или защищали еретиков»1847

Т. е. 23 октября 1917 г. на заседании Собора Поместной Русской церкви имел место акт значения буквально вселенского Православия: впервые(і) открыто прозвучала хула на императора — помазанника Божиего.

Причём эта «аргументированная» хула на государя Петра I послужила (по господствующему в церковных кругах выше уже упомянутому мнению) одним из основных доводов при решении членов Поместного собора восстановить патриаршество.

Следует отметить, что о. Иларион (Троицкий), являясь профессором по кафедре Священного Писания Нового Завета и инспектором Московской духовной академии, и до февраля 1917 г. на своих лекциях о России и Русской церкви «бранил „нечестивого царя Петра"». Причём такое наименование государя императора, по воспоминанию одного из его студентов, в устах о. архимандрита являлось едва ли не постоянным1848.

При этом на страницах церковных изданий архиепископ Иларион (Троицкий) называется «величайшим Святителем Русской Церкви», «Иларионом Великим» и «светильником Церкви»1849'. В этих же изданиях, претендующих называться научными, и не иначе как с подачи «Илариона Великого», государь император Пётр I именуется «нечестивым царём», «нечестивцем» и «злочестивцем»1850. Известна и такая сентенция, принадлежащая М.Е. Губонину (особо почитаемому историками Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета):

«Строго говоря, царя Петра — исказителя нашего церковного строя, за дерзостное уродование Церкви Божией следовало бы анафематствовать на Соборе 1917-1918 гг., восстановившем попранный канонический строй. Впрочем, это не поздно сделать и в будущем!»1851.

К месту, на наш взгляд, вспомнить, что в Священном Писании Господь устами Своих пророков говорит: «Не прикасайтеся к помазанным Моим » [1 Пар. 16, 22], «Даже и в мыслях твоих не злословь царя» [Еккл. 10, 20], «Кто, подняв руку на помазанника Господня, останется ненаказанным?» [1 Цар. 26,9].

При этом вышерассмотренное изречение о. Илариона ни сразу, ни позже не вызвало каких-либо «недоумений» со стороны делегатов Поместного собора1852. Более того, 30 октября, в первом туре избрания претендентов на патриаршество 31-летний архимандрит Иларион получил 3 голоса (из 257 поданных записок), разделив с ещё двумя соборянами 10-е место в списке намеченных кандидатов1853. А после избрания в патриархи Тихона (Беллавина) у о. Илариона начался взлёт карьеры: он был назначен секретарём первоиерарха, в мае 1920 г. был рукоположен во епископа Верейского, викария Московской епархии, а в июле 1923 г. назначен временно управляющим Московской и Коломенской епархией и возведён в сан архиепископа1854.

******************************************************

Церковь "трактует" Петра Великого в весьма выразительных выражениях, и это её право. Но вот какие вопросы возникают. 

Насколько искренне восхищение Николаем Кровавым на фоне столь откровенного презрения к Петру Великому? 

И насколько серьёзны и честны рассуждения о предпочтительности для России монархического устройства, которым время от времени публично предаются современные церковные иерархи?