"Карнавальная ночь" или эпоха "пареньков"

Захотелось мне порассуждать немного о "Карнавальной ночи". А, прежде, чем самому рассуждать, выложу-ка я кое-что из того, что было сказано о фильме раньше.

Тексты позаимствованы, в основном, с замечательного сайта "Энциклопедия отечественного кино"  http://2011.russiancinema.ru/i... , я только переставил их местами, чтобы они шли строго в хронологической последовательности и выделил полужирным шрифтом особенно характерные места.

К подборке из "Энциклопедии..." добавлены выдержки из воспоминаний И.В. Ильинского, "Письмо тринадцати", подписанное Ильинским и небольшой отрывок из "Лезвия бритвы" И.А. Ефремова.

0. Аннотация

Молодые энтузиасты во главе с Леной Крыловой — в нарушение запрета директора Дома культуры Огурцова «разводить самодеятельность» — решают организовать по-настоящему веселый новогодний бал. И им это удается.

Лидер проката (1956, 1 место) — 45.64 млн. зрителей. 

I. Ильинский И.В. Сам о себе. М., 1961

https://www.litmir.me/bd/?b=11...

...

Я думаю, что не ошибался в то время [в 1935 году], считая себя достаточно подготовленным для скромного начала режиссерской деятельности. Все работавшие со мной и встречавшиеся на моем пути случайные режиссеры знали меньше, чем я, и повторяли ошибки, которых я мог уже избежать. В своей работе я не стал бы довольствоваться слабыми сценариями, а добился бы, при надлежащей организационной помощи, у драматургов и сценаристов лучшего качества.

...

15 января 1938 года я вступил в труппу Малого театра.

Незадолго до поступления туда счастье улыбнулось мне и в кино. Г. В. Александров пригласил меня на съемки фильма «Волга-Волга», в котором я должен был играть роль Бывалова. Хотя это и не была та самостоятельная работа по созданию фильма, о чем я мечтал, но сценарий был достаточно интересен, а Александров был уже большим режиссером-мастером, у которого можно было многому поучиться. Правда, некоторые сомнения у меня возникали. В сценарии роль Бывалова носила несколько бледный и неопределенный характер, но, поговорив с Александровым, я убедился, что на данной основе можно создать интересный сатирический образ, он обещал мне, что роль в согласовании со мной будет дописана и «дожата» уже в процессе съемок. Хотя я и недолюбливал таких «дожатий» на ходу, раздумывать было некогда, я поверил Александрову. И действительно, его обещания не оказались пустыми словами: все, что можно было «дожать», развить и расцветить целесообразно в рамках сценария, было сделано для роли Бывалова.

...

В работе Александров оказался режиссером, прекрасно чувствующим комедию и юмор. Для меня это было главное и самое нужное качество в режиссере, так как мастерство Александрова, которое он проявлял в организации съемок, в гибкости и приспособлении к обстоятельствам, в монтаже было вне сомнений и могло только восхищать и удивлять.

Работа велась дружно и спокойно. Г. В. Александров так же, как и Я. А. Протазанов, давал актерам большую свободу, но и незаметно вытягивал у них то, что было ему нужно. Он деликатно ставил актера в удобные положения, работал легко и как бы шутя, не насилуя и не нервируя актеров, пожиная в результате бодрую и радостную, свободную непосредственность и легкость в их игре.

Фильм имел большой успех. Он был хорошо воспринят самыми широкими народными зрительскими массами. Я как актер получил большое удовлетворение тем, что имя «Бывалов» стало нарицательным на долгие годы.

Это уже одно давало мне уверенность в том, что мне с помощью Александрова удалось создать типический, сатирический образ бюрократа. Александров достаточно искусно построил фильм так, чтобы основное впечатление зритель получил от неудержимого, мощного потока народного творчества, показанного на экране на фоне советских новостроек, канала Москва – Волга, Московского моря и других новых явлений советской действительности. Сатирическому образу Бывалова было определено достаточно скромное место. Поэтому роль Бывалова, несмотря на то что в ней были найдены типические черты поведения и привычек современного руководителя-бюрократа, не производила гнетущего впечатления утверждения и торжества этого прыща на здоровом теле советской действительности.

Ряд черт, найденных мною как актером в этом образе, мне кажутся очень верными. Это – штампованные оптимизм и бодрячество, проявлявшиеся в «речах», «призывах» и «казенном энтузиазме» Бывалова.

Невзирая на незначительность общественного положения Бывалова (он был всего лишь начальником Управления местной промышленности города Мелководска), я придал ему ряд характерных черт поведения более крупных работников, что и дало образу большую масштабность, большую типичность. Эти недостатки в жизни и работе упоенных своей деятельностью бюрократов были, таким образом, подрезаны под самый корень.

Очень дороги мне были признание и удовлетворение моей работой, как и вообще всем фильмом в целом, со стороны руководителей партии и правительства.

Однако фильм «Волга-Волга» не был достаточно высоко оценен нашей кинообщественностью, в среде которой в то время было немало снобов и эстетствующих кинорежиссеров, не понявших и не оценивших положительных качеств фильма, заключавшихся главным образом в его подлинной народности и здоровом оптимизме.

Г. В. Александрову и Л. П. Орловой по справедливости отдавалось должное как в прессе, так и в общественном «кинематографическом» мнении. Что касается меня, то я, будучи не в чести в кинематографических кругах, читал о себе в журнале «Искусство кино», например, такие строки: «Бывалов лишний в картине... Отчасти в этом виновата сама по себе «маска» Ильинского. Ильинский не создал образа. Бывалов не стал одним из «Бываловых». Роль Бывалова – это всего лишь комедийный стержень сценария, объединяющий его эпизоды».

Но, несмотря на все критические суждения, фильм перед опубликованием лауреатов Государственной премии был совершенно неожиданно включен в этот почетный список и удостоен премии первой степени.

...

Полностью я не был удовлетворен и моим участием в фильме «Карнавальная ночь» (по сценарию В. Полякова и Б. Ласкина; режиссер Э. Рязанов).

Правда, фильм получился легким и веселым, был исключительно хорошо принят зрителями и прошел с большим успехом. Но все же полного творческого удовлетворения от моей работы в кино он мне не принес.

Мои прежние мечты о работе в кино выплыли снова, но они уже были окрашены грустью отошедшего и, пожалуй, невозможного.

Все это уже не вышло в жизни так, как мне этого хотелось, а теперь для вторичной попытки и полной отдачи я должен был бы прежде всего оставить работу в Малом театре.

Перспективы в кино могли стать яснее теперь, чем двадцать лет назад, но они по-прежнему были не совсем ясны даже в организационном плане, не говоря уже о творческом.

В роли Огурцова меня увлек показ новых черт и новых приспособлений пошлого невежды, старающегося скрыть свою пустоту и невежество за маской «культурных манер» руководителя.

Мне кажется, что, несмотря на схожесть ролей, я не повторил черт Бывалова, а если в образе Огурцова выявлен бюрократизм, то это уже бюрократ, так сказать, выпуска 1957 года.

II. Ефремов И.А. Лезвие бритвы  1963

http://noogen.su/iefremov/lezv...

Сима и Рита подходили к арбатской станции метро.

— Если бы ты знала, как легко и ясно! — воскликнула Рита. — Я будто проснулась от кошмара. Хочется петь, — и она закружилась, широко раскинув руки. — «Если я тебя придумала, стань таким, как я хочу!» — звонко пропела она, запрокидывая назад голову и подражая Эдите Пьехе.

— Опомнись, Рита! — строго сказала сдержанная Сима.

— В том-то и дело, что я опомнилась наконец. Ой, как чудесно! — Рита обняла подругу, пылко целуя ее в обе щеки. — Тебе говорил кто-нибудь про твои бархатистые щечки, ну, прямо как у дитенка? Никто? Так и знала, они дураки лопоухие. Убеждаюсь в этом с каждым днем!

— Да кто они?

— Мужчины, парни, ребята, в общем малость одичалый пол. Только не пареньки — ненавижу это слово, а оно, как назло, повсюду — в стихах, книгах, газетах. Паренек — это что-то пренебрежительное, снисходительное. Мне так и представляется небольшого роста юноша с глуповатым, ребячьим лицом.

— Согласна! Досадно, что писатели путают нежность и снисходительность. Мне кажется, что я в самую интимную минуту не смогла бы суженого назвать пареньком. Он же должен быть боец и рыцарь, а тут…

III. ЮРЕНЕВ Р. Советская кинокомедия. М., 1964.

Новый период был начат «Карнавальной ночью». Она была закончена в декабре 1956 г. на студии Мосфильм молодым, пришедшим из документального кино режиссером Эльдаром Рязановым, по сценарию Бориса Ласкина и Владимира Полякова. И хотя этих комедийных писателей нельзя назвать молодыми, все же, после многих упорных попыток работать в области кинокомедии, после многих неудач, после многих проигранных перестраховщикам и лакировщикам сражений, они одержали свою первую настоящую победу.

По своей жанровой принадлежности «Карнавальная ночь» еще целиком находится в русле сложившихся традиций. Это музыкально-эстрадное ревю, объединяющее четким, но незамысловатым сюжетом десяток — полтора танцевальных, вокальных и инструментальных номеров. Что ж, это любимый зрителем и правомерный комедийный жанр, не претендующий, однако, на особую глубину мыслей и широту обобщений.

Но все же, несмотря на внешнюю непритязательность, «Карнавальная ночь» оказалась гораздо значительней, чем очередное ревю. В ней проявились интересные качества, которые поставили ее в центр общественного внимания, сделали объектом критических споров и принесли ей прочный прокатный успех, который может сравниться с успехом лучших советских кинокомедий.

Каковы же эти творческие особенности картины?

Во-первых, ее художественное мастерство, значительно превышающее привычные «кондиции». Отметим ловко и естественно построенный сценаристами сюжет, диалоги, изобилующие забавными остротами. Отметим хороший вкус молодого режиссера, проявившего настоящую изобретательность, поставившего фильм легко, празднично, в достаточном темпе и с искренним чувством. Отметим и мелодичную музыку А. Лепина, сразу же подхваченную молодежью, охотно распевающей до сих пор и получастушечную песенку о «Тане-Тане-Танечке-работнице питания», и лирическую новогоднюю «Пять минут», и бравурный вальс. Прибавим к этому обаяние, непосредственность и лиризм молодого артиста Юрия Белова; тоненькую фигурку и звонкий голосок юной Людмилы Гурченко, смело посягнувшей на место поющей и танцующей комедийной лирической героини, пустующее с тех пор, как его освободила Любовь Орлова; растущее комедийное дарование Тамары Носовой, сыгравшей роль глупой, развязной секретарши умно и скупо.

К перечню достоинств фильма можно причислить и несколько хорошо поставленных эстрадных номеров (вокальный квартет сестер Шмелевых, чечеточников братьев Русаковых), традиционный, но смешной номер пьяного лектора, исполненный С. Филипповым.

Справедливости ради упомянем и о неудачах: о сентиментальной паре стареющих влюбленных бухгалтеров (О. Власова и А. Тутышкин); о неразработанной режиссером ситуации с секретным разговором перед включенным микрофоном; некоторые затяжки в эстрадных номерах.

Однако есть в «Карнавальной ночи» образ, резко меняющий характер фильма, заставляющий судить о фильме гораздо более серьезно, предъявлять к нему гораздо более высокие критерии. Это — образ Огурцова, созданный Игорем Ильинским.

Есть в этом бюрократе, пробравшемся на руководящую должность в рабочем клубе, нечто от незабываемого Бывалова. Та же беспрекословная, надутая глупость, та же дремучая некультурность, плохо скрываемая избитыми фразами о культуре, та же наглость в соединении с трусостью, грубость, чередующаяся с угодничеством. Да, пообтерся, поднахватался кое-чего воинствующий хам, подхалим и бюрократ. За прошедшие со времени «Волги-Волги» двадцать лет он все-таки остался жив и добрался-таки до Москвы, до теплого места в столичном клубе. Сменил толстовку на прилично сшитый пиджак, картузик — на мягкую шляпу, а мерзкой своей душонки не сумел хорошенько прикрыть…

Характерно, что у многих полуруководящих и почти ответственных работников образ Огурцова вызвал неодобрение: «Зачем, мол, было портить хороший карнавальный концерт этим грубым и устаревшим персонажем?». Совсем как в комедийной концепции у Д. Еремина: «…пусть отшивает сатира, пусть гремит карнавал!» Это недовольство ясно и отчетливо свидетельствовало, что сатира попала в цель, качества, которыми наделен Огурцов, еще не всеми изжиты.

«Карнавальная ночь» еще раз (и в который раз!) доказала, что не противопоставление сатиры «карнавалу», а их сочетание есть главный путь развития советской кинокомедии, что без смелой, острой, гневной критики недостатков высокой комедии быть не может, что нелицеприятная и безжалостная сатира может украсить даже новогодний карнавал.

IV. ПИСЬМО 13-ТИ ДЕЯТЕЛЕЙ СОВЕТСКОЙ НАУКИ, ЛИТЕРАТУРЫ И ИСКУССТВА В ПРЕЗИДИУМ ЦК КПСС ПРОТИВ РЕАБИЛИТАЦИИ И. В. СТАЛИНА

http://www.ihst.ru/projects/so...

25 марта 1966 г.

В Президиум ЦК КПСС

Уважаемые товарищи!

Нам стало известно о письме 25-ти видных деятелей советской науки, литературы и искусства, высказывающихся против происходящих в последнее время попыток частичной или косвенной реабилитации Сталина.

Считаем своим долгом сказать, что мы разделяем точку зрения, выраженную в этом письме.

Мы также убеждены, что реабилитация Сталина в какой бы то ни было форме явилась бы бедствием для нашей страны и для всего дела коммунизма. ХХ и ХХII съезды партии навсегда вошли в историю – не только нашу, но и мировую – как съезды, безоговорочно осудившие чуждый духу коммунизма культ личности. Политическая и моральная сила нашего народа выявилась в той принципиальной решительности, с какой это было сделано. Не случайно решения съездов нашли такую горячую поддержку у советских людей и были одобрены абсолютным большинством компартий мира. Идти назад, отменить хотя бы часть сказанного и постановленного, перерешить вопрос хотя бы наполовину, с оговорками, это нанесло бы тяжелый удар по авторитету КПСС и у нас, и за рубежом. Ничего не выиграв, мы бы многое потеряли.

Те из нас, кто по поручению партии и правительства поддерживают контакты с зарубежными сторонниками мира и Советского Союза, знают по опыту, какое огромное значение имеет вопрос о культе личности для всех наших друзей за рубежом. Сделать шаг назад к Сталину значило бы разоружить нас при дальнейшем проведении этой работы.

Как и 25 деятелей интеллигенции, подписавших письмо от 14 февраля, мы надеемся, что пересмотра решений ХХ и ХХII съездов по вопросу о культе личности не произойдет.

1. Действ[ительный] член Академии Мед[ицинских] наук, лауреат Ленинской и Государств[енных] премий П.Здрадовский

2. Действительный член АМН СССР В.Жданов

3. Старый большевик-историк И.Никифоров, член партии с 1904 г.

4. Писатель, лауреат Ленинской премии С.Смирнов

5. И.Эренбург, писатель

6. Игорь Ильинский (народный арт[ист] СССР)

7. В.Дудинцев, писатель

8. А.Колмогоров, академик

9. Б.Астауров (чл[ен]-корр[еспондент] АН СССР)

10. А.Алиханов (акад[емик])

11. И.Кнунянц (акад[емик])

12. Г.Чухрай (засл[уженный] деятель искусств РСФСР, лауреат Ленинской премии, кинорежиссер)

13. Вано Мурадели

АП РФ. Ф. 3. Оп. 24. Д. 495. Л. 86–88. Подлинник. Машинопись.

V. ПОЛЯКОВ В. Товарищ смех. М., 1976. С. 150—155.

Владимир Соломонович Поляков

Борис Савельевич Ласкин

Совместно с Борисом Ласкиным мы написали сценарий кинокомедии «Карнавальная ночь», рассчитывая на Ильинского как на главного исполнителя. Мы специально для него писали роль Огурцова. Страшно волновались — как отнесется к сценарию Ильинский, согласится ли он.

Состоялась первая встреча. Знаменитый артист оказался простым и милым человеком. Слушая сценарий, он заразительно смеялся, причем именно в тех местах сценария, которые предполагали смех, что не так уж часто бывает. Ильинский увлекся сценарием, предлагал много смешного и интересного. Прежде чем что-либо предложить, он долго думал, взвешивал все за и против, иногда проигрывал эпизод, оборачивая его и так и сяк.

Он поражал всех на репетициях и съемках. Этот артист с мировым именем по десять раз, а то и больше, повторял одну и ту же сцену, подыскивая наиболее правильную интонацию, наиболее удачное движение. Он, уже не молодой человек, бегал, прыгал, как мальчишка. Видимо, занятия спортом помогают ему всегда быть в форме. Он заядлый болельщик футбола и хоккея. Он следит за всеми матчами, и его часто можно увидеть на трибуне стадиона, где он «болеет» не на шутку.

Помню, как он репетировал эпизод в «Карнавальной ночи», когда иллюзионист выкрадывает у него из пиджака тезисы доклада и засовывает вместо них ленты, живых голубей и стреляющий зонтик. Этот трюк консультировал знаменитый иллюзионист Кио. Наверно, раз десять, не меньше, возился Игорь Владимирович с неподчинявшимися голубями, которые позволяли себе бестактности, но трюк был отработан, и Ильинский делал его абсолютно профессионально.

Он все хочет делать сам. Если необходимо по ходу съемки падать в воду — пожалуйста. Если нужно залезть в ящик и сидеть в нем в духоте, что может запросто сделать дублер, Ильинский полезет сам и не допустит подмены. Я помню, скольких усилий стоило Ивану Александровичу Пырьеву уговорить Ильинского, чтобы его не поднимали на воздух и не тащили в ящике над залом в сцене карнавала. Пришлось даже прибегнуть к охране труда, чтобы запретить ему выполнение этого опасного трюка.

Огурцова он сыграл блестяще, не комиковал, а играл этого дурака серьезно, произносил его глупые сентенции значительно и тем придал сатирическую глубину образу, сделал его нарицательным.

Игорь Владимирович умеет наблюдать и переносить наблюденное на сцену и на экран. Часто, рассказывая о какой-нибудь встрече или о том, что с ним произошло, он разыгрывает целые сцены.

Он очень требователен во всем и ко всем. Его приводит в бешенство отсутствие нужного реквизита или его дурное качество. Он возмущается недисциплинированностью, если видит ее в ком-либо из актеров; в этом случае он может даже остановить съемку. Но еще более требователен он к себе. Я видел, как из-за не замеченной никем своей ошибки он потребовал пересъемки, каким мрачным делалось его лицо, когда он видел себя на экране, допустившим какой-нибудь просчет.

VI.  История советского кино. Т. 4. М., 1978.

Деятельность огурцовых была у всех на памяти и на виду. Это прекрасно понимают и режиссер и актер — Огурцов стал поводом не просто для веселого шаржа, а для весьма точной и весьма реальной злой карикатуры с адресом. Критики считали работу Э. Рязанова полемичной — и она в самом деле была такой. В первую очередь она восставала против узкого, ограниченного понимания искусства. За многообразие его жанров «Карнавальная ночь» боролась всенародным утверждением комедии — легкой, веселой, напористой.

VII. РЯЗАНОВ Э. Об Игоре Ильинском. // Рязанов Э. Неподведенные итоги. М., 1983.

Ильинский, который работал с крупнейшими мастерами режиссуры, был воспитан в почтении к режиссерской профессии. Я со своей стороны с абсолютным доверием относился ко всего его актерским предложениям. Во время производства «Карнавальной ночи» именно Игорь Владимирович задал тон уважительного отношения ко мне.

Меня подкупала его безупречная дисциплинированность. Я почему-то думал, что если актер знаменит, популярен, то он обязательно должен ни с кем не считаться, опаздывать на съемки, выпячивать себя на первый план. А Ильинский держался так, что окружающие не чувствовали разницы ни в опыте, ни в годах, ни в положении. Он в своем повседневном поведении проявлял талант такта и чуткости не меньший, чем актерский. Жизнь ломала мои привычные представления. У меня тогда впервые зародилась парадоксальная мысль, которая впоследствии подтвердилась на многих примерах и превратилась в прочное убеждение: чем крупнее актер, тем он дисциплинированнее, тем меньше в нем фанаберии, тем глубже его потребность подвергать свою работу сомнениям, тем сильнее его желание брать от своих коллег все, чем они могут обогатить. И наоборот: чем мельче актер, тем больше у него претензий, озабоченности в сохранении собственного престижа, необязательности по отношению к делу и к людям.

«Карнавальная ночь» снималась в знаменательном пятьдесят шестом году, когда была объявлена беспощадная борьба догматизму. В нашем фильме отжившее выражалось в образе Огурцова, с его моралью «как бы чего не вышло», с позицией, что запретить всегда легче и безопаснее, чем разрешить. И здесь сатирическое дарование Ильинского сослужило прекрасную службу. Актер буквально «раздел» своего героя, показал его тупость, ограниченность, самодовольство, подхалимство, приспособленчество, темноту, надменность, псевдовеличие. Когда я сейчас думаю об образе Огурцова, то понимаю, какое разнообразие красок и оттенков вложил в эту роль крупнейший артист нашего времени Игорь Ильинский. И убежден, что успех, выпавший на долю картины, во многом определило участие в ней Ильинского. В его Огурцове зрители узнавали знакомые черты самодуров и дураков, которых волна вознесла на руководящие холмы и с этих вершин они спускали нам директивные глупости. Ильинский своей мастерской игрой, своим гражданским темпераментом разоблачил огурцовых и огурцовщину…

VIII.  ДЕМИН В. Эльдар Рязанов. М., 1984. С. 28—32.

Много мы видели концертов на экране — студии их очень любили в начале пятидесятых годов. Чуть меньше, чем фильмы-спектакли. Что до «ревю», то в скором времени их достаточно появится в нашем кинорепертуаре, и отечественного производства и зарубежного. «Карнавальная ночь» останется вне конкуренции.

Искусствоведы отметят у зрелого Рязанова одну характерную черту дарования - он пародирует жанр, в котором вроде бы намеревается создать очередную свою работу. Мы отыщем в его творчестве пародии на детектив и на криминальный фильм, на мелодраму и на проблемную картину. «Итальянцы в России»-вроде бы «фильм-погоня» с эксцентрическими трюками, но трюков столько и погоня так стремительна, что все это воспринимаешь лишь как повышенную условность, передразнивание чрезмерностей жанра, комедию в квадрате. В «Гусарской балладе» действие разворачивается в суровые дни наполеоновского нашествия, герои рвутся на передовую, чтобы защитить свою Родину. Но плюс возникает как перемножение двух минусов-водевильность сюжета, подчеркнутая из пьесы Александра Гладкова, не скрывается, а подчеркивается, оттеняется. Серьезность, как и полагается по законам всепроникающей диалектики, становится итогом отрицания отрицания.

Такая же пародийность есть «Карнавальной ночи». И не только потому, что — на сегодняшний взгляд — артисты в этом фильме больше «играют в игру». Есть другое обстоятельство, исконное.

Эльдар Рязанов и сценаристы «Карнавальной ночи», Борис Ласкин и Владимир Поляков, взяли прежнюю, исчерпавшую себя занудную сюжетную схему о «здоровом» коллективе, противопоставили ему индивидуум и поменяли плюс на минус. У них получилось, что весь дружный и «здоровый» коллектив ненавидит прописи и догмы, любит жизнь, радуется ее щедрой пестроте, а единица, всем противостоящая и явно нуждающаяся в перевоспитании, как раз поклонник инструкций, параграфов, мероприятий для галочки, чего у отколовшегося от коллектива индивида в прежних фильмах почти не наблюдалось. В новогоднем празднике он тоже видел мероприятие. Как же без доклада? А скажут?.. А что подумают?..

Подумают, выражаясь строкой Гейне, что мы «ходим голыми под нашим платьем». Подумают, что нам приятно выпить пенящийся бокал шампанского и потанцевать с миловидной приятельницей, у которой так обворожительно открыты плечи.

Подумают, что мы — ж и в ы е.

*************************************

Что хотелось бы сказать о фильме и об обстоятельствах его возникновения предварительно:

1. Огромные художественные силы были брошены на создание этой комедии.

Иван Александрович Пырьев, директор "Мосфильма" на тот момент, опекал начинающего режиссёра, нещадно жучил его и заставлял раз за разом переснимать неудачные эпизоды. И юную Гурченко на главную роль приглядел именно Пырьев. Именно такой и должна была быть подруга настоящего "паренька".

Товарища Огурцова играл Игорь Владимирович Ильинский, замечательный комедийный артист, кинорежиссёр, человек, наделённый достаточным вкусом и тактом для того, чтобы заметить какие-то несуразности в работе режиссёра и поправить их.

Авторы сценария Борис Савельевич Ласкин и Владимир Соломонович Поляков - люди очень опытные и отчётливо понимающие свою задачу.

Эльдар Александрович Рязанов, на тот момент был режиссёром начинающим, но, безусловно, подающим большие надежды, а в политической его благонадёжности и вовсе не было никаких сомнений.

А песенки! Что за прелесть эти песенки, так пришедшие ко двору в эпоху маленьких радостей, простых удовольствий и многочисленных пареньков! Песенки написал замечательный композитор Анатолий Яковлевич Лепин. 

А слова к песенкам придумали Владимир Лифшиц ("Пять минут"), Вадим Коростелев ("Хоршее настроение"),  Коростелёв и Лифшиц ("Ах, Таня, Таня, Танечка", "Песенка о влюблённом пареньке").

Причём работал этот коллектив высокоодарённых художников не за страх, а за совесть. Все его участники были едины в том, что Сталина и сталинизм надо убить художественно. 

А когда талантливые люди работают с огоньком, у них невольно получается нечто глубокое и серьёзное. При всей кажущейся несерьёзности и незамысловатости.

2. Ненависть к товарищу Огурцову и тем порядкам, которые с товарищем Огурцовым отождествлялись, с годами у интеллигентной публики только усиливалась.

3. А на особую роль "эстетики пареньков", которой фильм пронизан, кроме писателя-фантаста Ивана Антоновича Ефремова никто внимания не обратил (ну, не в жизни, разумеется, а в рамках предложенной подборки текстов). А ведь тут прямая связь. Товарищ Сталин пареньков не любил, а "наш Никита Хрущёв" без них просто дышать не мог. Пареньки и были его массовой опорой.

4. Очень показателен контраст "Карнавальной ночи" с довоенными кинокомедиями: "Александров достаточно искусно построил фильм так, чтобы основное впечатление зритель получил от неудержимого, мощного потока народного творчества, показанного на экране на фоне советских новостроек..."

5. Юренев (фрагмент III в предложенной подборке) пишет об истории влюблённых бухгалтеров (на самом деле - главного бухгалтера и библиотекарши) как о неудаче. Почему? Очень интересное решение. В "типовом" комедийном фильме он и она - герои утончённые, благородные, изысканные, а их страдания и переживания оттеняет "контрастная пара" людей простоватых, ограниченных, но добрых и благонамеренных. А тут, пожалуй, наоборот. На первом плане - робкий паренёк и "девчонка", которая звёзд с неба не хватает, но из паренька будет верёвки вить, а на втором плане - люди глубокие и интересные.

6. Относительно громкой трансляции секретного послания (Огурцов диктует секретарше жалобу в инстанции на весь коллектив Дома культуры, не зная, что включена громкая связь). Так это апофеоз весёлой травли всеми одного! Что тут ещё "разрабатывать"? Какого развития  ждёт Юренев?Когда враг всеобщего веселья обозначен, против него допустимы любые приёмы. На том стоим. Клянусь толерантностью!

7. А на стихи Ласкина, одно из авторов сценария "Карнавальной ночи", сочинены известные песни:

- «Спят курганы тёмные», 1939, из кинофильма «Большая жизнь», композитор Никита Богословский;

- «Марш танкистов», 1939, из кинофильма «Трактористы», композиторы Братья Покрасс;

- «Три танкиста», 1939, из кинофильма «Трактористы» композиторы Братья Покрасс,