Интегративный характер российской государственности, особенности которого рассмотрены в предыдущем разделе, позволяет с уверенностью говорить о его надэтничности. При этом данный тезис принципиально отличается от концепции внеэтничности государства, основным идеологом которой является бывший министр по делам национальностей Российской Федерации В.Тишков. Согласно его представлениям, за понятием «этнос» отсутствует реально объективный субстрат, а следовательно русские (как впрочем и татары, калмыки и др.) не могут рассматриваться как этнос. С этой точки зрения государство вообще не несет ответственности за сохранение этнической культуры любого народа страны, поскольку этничность — проявление индивидуальной идентичности человека, его самопричисление к той или иной культуре, его личное дело.
Ошибочность такого подхода доказывается всем ходом отечественной истории и в том числе фактами, приведенными в предыдущих разделах.
Надэтничность рассматривается как состояние равного уважения к этническим традициям всех народов, населяющих Россию. Но вместе с этим, очевидно, что основой стабильного существования государства являются государствообразующие цивилизационные потенциалы русского народа. Вступают ли подобные утверждения в противоречие? Существует ли в сегодняшней России реальное «единство непохожих»?
Решение проблемы «национального характера государства» требует ответов на вопросы: является ли Россия мононациональным государством? Образуют ли сегодня граждане России единую нацию?
Начнем с ответа на первый вопрос. И сразу же зададим еще один: является ли апелляция к термину «национальное государство» особенностью только российского этнополитического дискурса? Мировая политическая система признает наличие национальных государств. Как национальные позиционируют себя крупнейшие европейские демократии. Более того, термин «американская нация» встречается и в отношении такого полиэтничного государства, как США.
Вместе с тем, сложился стереотип классификации Российского государства как многонационального. На «многонациональный» статус Российского государства указывают преамбула и ст. 3 Конституции РФ. Согласно переписи 2002 г. численность русских среди постоянного населения РФ составляет 115969,5 тыс. чел. или 81,3%. Еще 140 тыс. русских записались казаками и 7 тыс. — поморами. Для сравнения, из коренных народов России идущие вторыми по численности татары составляют 5558 тыс. (3,9%), третьими башкиры — 1673,8 тыс. (1,17%), четвертыми чуваши — 1637,2 тыс. (1,15%), пятыми мордва — 844,6 тыс. (0,6%) и далее — по убывающей. Кроме того, гражданами России являются также представители народов, имеющие собственную государственность, а потому не относящиеся к автохтонным — 2943,5 тыс. украинцев (2,06%), 993 тыс. армян, 814,7 тыс. белорусов, 596 тыс. казахов, 466 тыс. азербайджанцев, 597 тыс. немцев, 233 тыс. евреев, 147 тыс. грузин и др.[45]
Имеет ли этническая структура «многонациональной» России какие-либо специфические особенности в сравнении с этническими структурами других государств? Авторами проведено сравнение для 195 государств со всех континентов мира. Приведенные на рис. 102 данные позволяют сделать ряд выводов о доле титульной или численно преобладающей нации в структуре населения государства.
Рис. 102. Доля титульной или численно преобладающей нации в структуре населения стран мира
Видно, что, действительно, в мире имеются государства, в которых существуют сравнимые по численности народы, формируя население в целом.
В том случае их сопоставимая численность позволяет говорить о многонациональности. Однако множество государств (в том числе в Европе) имеют наиболее многочисленный народ в структуре населения, доля которого существенно преобладает. В таблице 79 приведен ряд таких государств.
Таблица 79. Доля численно преобладающего народа в населении стран мира
Практически все государства западной цивилизации находятся в перечне, в котором доля преобладающего народа выше 50%. Такое мононациональное и моноконфессиональное государство, как Израиль, например, имеет показатель, меньший, чем у России.
Из таблицы наглядно видно, что называть Россию многонациональным государством — это идти против мировой установившейся практики.
Россия с гораздо бóльшим основанием позиционируется как мононациональное государство, нежели Турция, Швейцария, Испания. Однако в конституциях стран из приведенного в таблице 79 перечня государств указаний на многонациональность не встречается.
Очевидно применение двойных конституционно-правовых стандартов для характеристики российской и западной моделей государственности.
Как национальные классифицируются многие европейские государства, в которых численное представительство наибольшего (титульного) народа в общей структуре гражданского населения меньше, чем русских в России. Это Бельгия, Испания, Италия, Нидерланды, Франция. Даже прибалтийские республики числятся в ряду национальных государств. В защиту западного пути формирования национальных государств указывается, что их многоэтничность являлась в большей степени следствием иммиграции, нежели объединения в единых государственных рамках различных коренных этносов. В действительности это не так. Этническая автохтонная палитра в Европе раньше существовала, однако была уничтожена. Тем не менее, по сей день в качестве национальных меньшинств в позиционирующихся в качестве мононациональных западных государствах проживает ряд коренных нетитульных народов. Во Франции — это эльзасцы, корсиканцы, бретонцы; в Испании — каталонцы, галисийцы, баски; в Великобритании — шотландцы, ольстерцы, уэльсцы, гэлы; в Италии — сардинцы, фриулы, ладины; в ФРГ — лужичане, фризы.
Факты, приведенные выше, позволяют утверждать, что Россия в общеустановившемся в мире конституционно-правовом понимании является мононациональным государством, и такое положение обязательно должно найти свое адекватное отражение в Конституции.
Различая «российскую многонациональность» и «европейскую мононациональность», зачастую спекулятивно манипулируют понятием «гражданская нация», относя его исключительно к европейцам, а к России предпочитают применять понятие «этничность».
Такая постановка приводит к необходимости анализа «качественной» стороны надэтнического характера российской государственности и ответа на второй из ранее поставленных вопросов: являются ли россияне сегодня единой гражданской нацией? Само определение «гражданская нация» связано с концепцией современного национального государства (концепция национализма), принадлежащей Э.Геллнеру. Согласно этой концепции, нации рождаются в период модернизации и представляют собой большие сообщества, политические и культурные границы которых стремятся к совпадению и достижению внутренней гомогенности по этим двум параметрам [46]. Государство выступает гарантом, обеспечивающим распространение и трансляцию единых культурных кодов, цементирующих политическое пространство страны. Россия, которая входила в конце XIX в. в процесс модернизации, выработала свой собственный способ разрешения проблемы этнокультурной неоднородности населения.
Модернизация России вызвала переход от аграрного к индустриальному типу экономического развития, от аграрного типа поселений — к урбанизации, и, соответственно, к государству-нации.
Есть все основания считать, что в период первого этапа модернизации (ХХ в.) на территории современной России (а не СССР) осуществлялся параллельно с индустриализацией экономики процесс формирования государства-нации. Этот процесс был затемнен целым рядом «информационно-шумовых завес», не позволяющих сразу распознать его содержание. Адекватная интерпретация происходящих в России в ХХ в. социально-политических процессов требует их перевода с языка советской социальной науки (истмата и научного коммунизма) на язык современной политологии.
Итак, совпадение политических и культурных границ как результат нациестроительства предполагает решение следующих базовых задач:
— территориальное совпадение этнических и политических границ;
— распространение на всем протяжении территории единой культуры.
Именно этот процесс — распространение и укоренение русской культуры на всех российских территориях — наблюдается на протяжении ХХ в. Он реализовывался в форме территориальной экспансии. Однако территориальная экспансия в России исторически имела иное содержание по сравнению с экспансией других империй, которые функционировали в этот же исторический период. Эта специфика была унаследована и советской Россией. Еще раз выделим ее характерные принципиальные отличия:
— колонизация осуществлялась русским этническим населением, носила преимущественно аграрный характер и превращала присоединяемые территории во внутренние территории русского этноса. Подчеркнем: взаимодействие российского центра и присоединяемой периферии осуществлялось не столько в форме взимания «дани» с подвластного автохтонного населения, сколько в расселении русского крестьянства и сельскохозяйственном освоении этих земель («потом и кровью политая земля»), что выступало основой для осознания этих земель как «искони русских»;
— русское пришлое население не обладало какими-либо привилегиями по отношению к автохтонному населению, что позволяло выстраивать и закреплять взаимодействие по принципу кооперации.
Этот специфический тип колонизации территорий позволял не только присоединять территории, но и распространять среди народов, их населяющих, базовые социальные институты и ценности русской культуры.
При реализации модернизационного проекта ХХ в. в России он, не меняя, а даже усиливая принцип, видоизменился по форме, получив коммунистическое идеологическое оформление, и изменил распространяемый способ хозяйственной деятельности: аграрный способ производства был заменен на индустриальную доминанту.
Переход к индустриальному типу экономической деятельности, как к доминирующему, потребовал переустройства всех остальных сфер этнического функционирования. А именно, развития процесса урбанизации, внедрения массового образования, социального объединения по профессиональным и мировоззренческим интересам.
Именно эти формы жизни и ценности не только формировались в русском этносе, но и распространялись им на всех территориях России. Центральная зона русской культуры в ХХ в. была существенно расширена и обновлена за счет ценностей государственности (права), образования (современных форм социализации, хранения и трансляции социокультурной информации), индустрии, городского образа жизни.
Эти ценности и соответствующие институты государственной власти утверждались на всех территориях России, независимо от этнической принадлежности населения этих территорий. Укоренение русской культуры как культуры-донора на «колонизируемых» территориях оказалось успешным благодаря следующим факторам:
— культура-донор (колонизатор) и культура-реципиент принадлежали к одной и той же институциональной матрице коммунитарного типа [47];
— институт, переносимый в новое социально-географическое пространство, сохранял свое место в центральной зоне культуры общества-донора;
— контактировавшие этнические общности были комплиментарны, что нашло отражение в их взаимодополнительности при функционировании в определенной геополитической и экологической нишах;
— представители культуры-реципиента были способны овладеть определенным ролевым набором, связанным с обеспечением функционирования внедряемых институтов, что вовсе не является гарантированным
Распространение базовых социальных институтов центральной зоны культуры на осваиваемой территории первоначально требует наращивания массива носителей этой культуры на новых территориях. Но окончательная цель такой колонизации — поддержание этих институтов всем населением региона, независимо от того, к какой из групп (колонизаторов или автохтонных народов) относится конкретный индивид. Эта цель оказывается достигнутой в том случае, когда автохтонное население само начинает испытывать потребность в некогда привнесенных институтах (включая ценности, нормы, правила). В этих условиях социальный институт интериоризируется самим населением и поэтому обретает собственную почву для поддержания и воспроизводства.
Успешная государственная политика «колонизации» 1920-х — 1960-х гг. воплотилась в формировании «мы»-идентичности и укоренении социальных институтов. Очевидно, что речь идет о российской идентичности, что тождественно в настоящем доказательственном контексте русской (и уже не парадокс, что надэтнической) идентичности. Таким образом, можно утверждать, что в современной России действительно существует единая гражданская нация. Естественно, и это далее будет показано, что при этой констатации нужно понимать, что конституционно — правового и нормативно-правового закрепления данной реалии еще не произошло. Но в данном случае, учитывая характер работы, направленный на исследование механизмов государственно-управленческого воздействия на демографическую ситуацию, важен не только результат, но и понимание процесса врастания отдельных этносов в единую надэтническую систему.
Анализ этого «врастания» в регион и переформатирование его социокультурного пространства под собственную логику развития следует проводить на конкретном уровне. Еще раз повторим: процесс формирования единого государства-нации, связанный с переходом от аграрного к индустриальному типу развития, от аграрного типа поселения к урбанизации, протекал в ХХ в. на всей территории Российской Федерации. Цивилизационная идентичность подавляющего большинства населения сделала его, с одной стороны, относительно безболезненным, а с другой — менее «фактурным». К тому же большая часть жителей европейской России и Сибири были лояльны к ценностям русской культуры (в цивилизационном аспекте этого понятия) еще до вступления России в период модернизации.
В этой связи продуктивным представляется рассмотрение способов интеграции в единое цивилизационное пространство регионов, к началу ХХ в. значительно отличавшихся по уровню экономического и социального развития от остальной России и являвшихся территориями проживания большого числа носителей иной этнической культурной традиции.
Наиболее показательным в этом отношении является северокавказский регион. Вместе с тем, технологии, применявшиеся здесь, так же и в то же время применялись в Удмуртии, Башкирии, Татарстане, Бурятии и других национальных регионах России.
Сулакшин С. С. Багдасарян В. Э.
ПРИМЕЧАНИЯ
[45] Основные итоги Всероссийской переписи населения 2002 года. — М., 2002.
[46] Геллнер Э. Нации и национализм. — М., 1991. С. 85.
[47] Сегодня получила распространение теория институциональных матриц, которую разрабатывает С.Кирдина. Согласно этой теории, функционирование общества осуществляется преимущественно либо на базе субсидиарно-рыночных институтов (западная матрица), либо — коммунитарно-редистрибутивных институтов (восточная матрица).
Из раздела 7.2 «Мононациональность и надэтничность (этническая интегративность) природы современного Российского государства: путь к конституционному совмещению» фундаментального труда большого авторского коллектива под общей редакцией проф. С.С.Сулакшина:
Государственная политика вывода России из демографического кризиса / Монография. В.И.Якунин, С.С.Сулакшин, В.Э.Багдасарян и др. Под общей редакцией С.С.Сулакшина. 2-е изд. — М.: ЗАО «Издательство «Экономика», Научный эксперт, 2007.
Предыдущая часть «Цивилизационный феномен в российском государствообразовании» доступна здесь.
Оценили 0 человек
0 кармы