Кайманов Никита Фадеевич (1907 – 1972) родился 24 сентября 1907 года в селе Прости (ныне Нижнекамский район Республики Татарстан) в крестьянской семье. После окончания средней школы работал кровельщиком в городе Елабуга, затем матросом на реках Волге и Каме, на Чусовском металлургическом заводе в Пермской области.
В сентябре 1929 года призван в пограничные войска и направлен в Армению в Ереванский погранотряд.
В 1931 году крупная международная вооружённая банда пересекла советскую границу и проникла в Азербайджан. Никита Кайманов отличился в бою при обезвреживании банды, за что был награждён орденом Красной Звезды.
В 1939 году Кайманов был направлен в Карело-Финский пограничный округ в качестве командира оперативно-разведывательной группы. Принимал участие в Советско-финской войне 1939-1940 гг. После окончания курсов «Выстрел» в 1940 году, стал начальником отделения боевой подготовки штаба 80-го Кипранмякского пограничного отряда Карело-Финского пограничного округа.
В начале Великой Отечественной войны старший лейтенант Кайманов направляется на пограничную заставу № 6, прикрывавшую важный дорожный узел. Ему было поручено возглавить сводную группу пограничников 5-й, 6-й и 7-й застав (всего 146 бойцов) и как можно дольше задержать у границы продвижение врага. На территории заставы в спешном порядке были подготовлены укрепления. Положение осложнялось тем, что застава находилась в стратегически невыгодном месте – в низине, хорошо просматривающейся с окрестных высот. Но именно здесь проходила дорога, которую нужно было отстоять во что бы то ни стало.
25 июня Финляндия вступила в войну, а в ночь на 3 июля началась героическая оборона заставы. Каждый день враги совершали атаки и артналёты, но советские пограничники держались стойко. Снайпер Морозов в течение двух суток находился впереди окопов, не давая финским лазутчикам ни малейшего шанса подойти ближе, чем на выстрел.
Вот как пишет, в своем рассказе "Отчизны верные сыны", о тех днях Николай Данилов.
О том, что на подавление всех советских застав на западной границе самоуверенные гитлеровские вояки отвели полчаса, старший лейтенант Кайманов узнает потом. Позже ему покажут и газету «Правда» от 24 июня, где в передовой статье сказано: «Как львы, дрались советские пограничники, принявшие на себя первый внезапный удар подлого врага».
Ни сам Никита Фадеевич, ни его подчиненные тогда еще не дали повода так восторженно отозваться о своем мужестве и стойкости: другие воины в зеленых фуражках приняли на себя ураган войны в первые минуты, первые часы вероломного нашествия.
Война, одновременно взорвав тишину на всей границе от Белого до Черного моря, пока не тронула тот глухой участок в Карелии, где служил Никита Фадеевич.
Кайманов, начальник второго отделения штаба пограничного отряда, хорошо уяснил поставленную перед ним задачу. Ему поручили возглавить сводную группу воинов двух застав - всего восемьдесят человек - и у самой границы преградить врагу путь.
- Здесь, Никита Фадеевич, примите бой,- начальник отряда показал на карте точку.
Шестую заставу, на территории которой было приказано сводной группе занять оборону, работники штаба называли «ямой». Расположенная в низине, свободно обозреваемая с окружающих ее высот, застава не была подходящей для обороны. Это понимали все. Но именно тут приказали Кайманову задержать фашистов. Такое решение продиктовала сама обстановка: через шестую заставу пролегала широкая грунтовая дорога, по ней, огибая озера, топкие болота, леса и сопки, смогут пройти механизированные части противника в глубь нашей страны. Здесь, в узком месте, пограничникам надо остановить фашистов, создать пробку, в боях выиграть время, чтобы подразделения армии успели подойти к границе и:, подготовленно встретить стальную лавину врага.
Быстро эвакуировав в тыл женщин и детей, Кайманов приступил к оборонительным работам. «Больше пота в труде, меньше крови в бою»,- по-своему перефразировав известную военную пословицу, Никита Фадеевич сделал ее девизом сводной группы. Кроме постоянных дозоров и боевого охранения, все воины работали до изнеможения, оставляя время только на еду и короткий сон. В густых зарослях леса люди валили сосны и перетаскивали их на дорогу, делая перед заставой высокий завал стометровой глубины. Воины выкопали окопы и ходы сообщений, успели сделать вокруг заставы густое, в три кола, заграждение из колючей проволоки. Чтобы можно было прицельно стрелять, они вырубили поблизости кустарник, очистили стволы деревьев от нижних веток.
Расставив группами людей и разместив пулеметные точки так, чтобы ни с какой стороны враг не напал неожиданно, сам Кайманов занял место в дзоте, расположенном у северных ворот заставы. И хотя у границы не раздался ни один выстрел, командир готовил людей к кровопролитному бою, а потому второй дзот отвел под медицинский пункт. От командного пункта ко всем точкам обороны протянули, связь.
Не было времени для длинных речей и митингов. Кайманов несколько раз обошел группы пограничников, проверял окопы, помогал устанавливать пулеметные точки, давал советы, распоряжения. Никита Фадеевич, всматриваясь в лица бойцов, угадывал их настроение, старался поднять боевой дух.
Пограничники, еще издали завидя командира, шагавшего уверенной походкой, стройного и бодрого, с волевым строговатым лицом, невольно подтягивались. Как он мог смягчить участь людей, оставшихся у границы драться насмерть? Только одним: быть в одинаковых с ними условиях, наравне разделять тяготы, выпавшие на их долю. Кайманов знал: командиру никогда нельзя падать духом, а людям, если говорить, то только правду, какой бы тяжелой она ни была.
- Могут, Горемыкин, убить,— откровенно и горько ответил он на вопрос одного пограничника.-Солдату в бою умереть почетно. Позорно трусом себя показать.
- А на помощь к нам скоро придут?- поинтересовался другой боец.
- Будем умело и храбро сражаться, дождемся подкрепления,-уверенно ответил командир.- Если же оплошаем, нас быстро сомнут...
- Оно конечно,— согласился боец и приник к пулемету.
Люди Кайманову верили, на него надеялись.
За плечами 34-летнего офицера был боевой опыт.
Старший из одиннадцати братьев и сестер, Никита в тринадцать лет пошел с дедом на заработки. Работал плотником, кровельщиком-жестянщиком, плавал матросом на речных судах, два года трудился на металлургическом заводе. В 1929 году его призвали в пограничные войска. Служить довелось на Кавказе.
Там, в Нахичевани, и услышал Никита о коварном и неуловимом главаре бандитов, который в страхе держал население тех мест, Ловкий и сильный головорез Абдул Меджид Бакаев, скрываясь высоко в горах, труднопроходимыми тропами спускался вниз, грабил, убивал и снова прятался в скалах. Видимо, недосягаемым считал себя Абдул Меджид в том высокогорье. Увидев пограничников, оторопел, заметался зверем, загнанным в ловушку. И уж так случилось, что первым схватился с опасным бандитом помощник командира кавалерийского взвода Никита Кайманов. Короткая перестрелка, и он один на один оказался с главарем. Двухметровый Абдул Меджид с простреленной грудью и раненный в голову яростно бросился на пограничника, но Кайманов отлично владел приемами штыкового боя... Тогда, в 1931 году, и появился на его груди первый орден.
Никита Фадеевич остался в пограничных войсках на сверхсрочную. В 1939 году его перевели на самый боевой по тому времени участок, в Карелию. Здесь и застала Кайманова Великая Отечественная, застала непонятной таинственной тишиной...
Все, что можно было сделать для обороны, пограничники сводной группы сделали, а враг не появлялся. Гул войны, недавно доносившийся с юга, удалился на восток и постепенно был заглушён нудным писком комаров.
Светлые северные ночи. Напряженная, томительная тишина оборвалась на одиннадцатые сутки войны. Две группы боевого охранения лейтенантов Соловьева и Кошкина в разных местах, но в одно время, натолкнулись на вражескую разведку. После перестрелки фашисты убежали.
- Началось! Не зря готовились,- сказал Кайманов.- Враг здесь, поблизости.
Следующей ночью гитлеровцы побывали на безлюдной пятой заставе. «Окружают»,- понял Никита Фадеевич.
Разведка фашистов участилась. Несколько наших групп за линией обороны вступали в бой. 6-го июля столкновение было серьезным. Лейтенант Соловьев с шестью бойцами вступил в бой против роты. Видимо, враг не понял, что дрался с горсткой воинов. Рота отступила, оставив в лесу десятки трупов.
В тот же день на шестую заставу прибыло пополнение: седьмая резервная застава и стрелковый взвод.
- Где остальные?-спросил Кайманов лейтенанта Николаева, полагая, что к границе подходят регулярные части. Тот неопределенно пожал плечами. Он, командир взвода, получил приказ прийти на помощь пограничникам, а их стрелковый полк ушел в другом направлении.
- Ясно,- произнес Кайманов, хотя в том, что сообщил лейтенант, было много непонятного, и бодро добавил: - Теперь нас стало вдвое больше.
- Рота,- уточнил лейтенант,- а их?
- Судя по документам убитых, пока против нас брошены два егерских батальона.
- 0-го! - лейтенант изменился в лице.- Это же в шесть-восемь раз больше!
- Ничего,- успокоил его Кайманов.- Мы на своей земле. В этом у нас огромное превосходство... А ваши минометы – оружие грозное. Занимайте оборону,- и он распорядился, где удобнее окопаться прибывшим.
Вовремя прибыло подкрепление. В полночь фашисты молча пошли в лобовую атаку.
- Без приказа не стрелять!- приказал Кайманов по телефону.- Спокойно, товарищи. Пусть преодолеют завал...
Трудно передать состояние бойцов, впервые увидевших чужих наступающих солдат. Фашисты быстро карабкаются по лесному завалу. Отчетливо слышны звяканье оружия, негромкие голоса. Офицеры энергично машут руками, подгоняя отстающих. Никто не стреляет. Что это, психическая атака? Уверенны, нахальные фашисты. Первая цепь уже бежит по расчищенной площадке. За ней - вторая, третья... Почему старший лейтенант молчит?! Вот ведь они, вот, в пятидесяти метрах...
- Огонь!
Наверное, боец тогда становится бойцом, когда своими глазами увидит, что его противнику ведомы страх и паника. Плотный огонь оборонявшихся в минуты повалил первые цепи, смешал задние. Заметались по опушке солдаты, уже не управляемые офицерами. Беспорядочно стреляя, они не видели с кем дерутся, превратив себя в движущиеся мишени. Поняв, что оказались в ловушке, фашисты бросились наутек. А наши бойцы, выскочив из окопов, обрушили на них гранаты.
- Минометчики! - последовала команда старшего лейтенанта.- По отступающему противнику - огонь!
Первая отбитая атака воодушевила бойцов.
Через шесть часов враг атаковал с левого фланга. И этот бой увенчался успехом. Пограничники поднялись в контратаку и гнали фашистов, пока Кайманов не приказал вернуться на исходный рубеж. Отбита третья атака, с юга...
Всю ночь противник уносил с поля боя трупы.
На следующий день атаки повторились.Со всех сторон лезли фашисты, но всякий раз позорно убегали, оставляя убитых и раненых. Но вот враг, кажется, окончательно убедился, что так пограничников не взять.
8 июля, в полдень, по заставе с севера и юга открыли огонь двенадцать орудий и восемь минометов. Рухнули здания казармы, столовой, в щепки разнесло баню и надстройку колодца, загорелся деревянный склад, слетела крыша с офицерского домика, разрушен дзот-медпункт... Снаряды и мины изрыли двор заставы, повалили вокруг деревья.
Смолкли орудия и минометы. Фашисты ринулись в атаку... Их вновь обратили в бегство.
Изо дня в день повторялись артналеты, за ними - атаки, но взять заветный рубеж враг так и не смог. Может, фашистский reнерал кому-то пригрозил расстрелом, с кого-то сорвал погоны с криком: «У них учитесь воевать!» ...Советская застава жила, оборонялась.
Под снайперскими прицелами пограничники поочередно пробирались к колодцу за водой, под огнем повара Спирин и Кузьмичев пекли в полуразрушенном офицерском домике хлеб, прямо в окопах между атаками фельдшер Анохин перевязывал и оперировал раненых, километры под пулями проползал связист Карелин, соединяя порванные провода.
«Какие замечательные ребята!- восхищался Кайманов.- Петров, Воронкин, Ларионов, Масорин, Совков - этим разведчикам нет цены. А Горемыкин? Увлекся боем, чуть не попал в плен... Обрадовались фашисты, окружили... Видно, на такое способен только советский человек: Горемыкин бросил себе под ноги гранату...»
17 июля. Откуда-то с сопки надрывно кричит в рупор фашист, коверкая русскую речь:
- Русиш золдаты! Ви есть смертник! Мы вас окружайт. У вас нет хлеб, нет медикамент. Сопротивляйт без польза. Иван, убивайт свой командир и вешай белий фляк. Мы гарантирен золдатам жизнь!..
Так кричал он вчера, позавчера... Это стало надоедливым и смешным. Да, в какой-то мере фашисты правы. Сопротивляться становилось все труднее и труднее. Продовольствие на исходе, медикаментов нет, связь с отрядом прервана давно. Есть среди пограничников убитые, восемнадцать человек. Есть раненые, их около двух десятков.
- Что это? - Никита Фадеевич взял из рук лейтенанта Счеревского помятые тетрадные листки с карандашными записями, бегло прочитал и нахмурился.- Поразительно! - у него не нашлось больше слов.
- Как парторг сводной группы,- сказал Счеревский,- я считаю, что при первом же затишье надо провести партийное собрание...
Семнадцать коммунистов собрались на небольшой лесной поляне. Из пустых патронных ящиков соорудили для президиума «стол». Семь заявлений походили одно на другое: «Прошу принять меня кандидатом в члены ВКП(б). В бой хочу идти коммунистом».
Потом на фронтах Великой Отечественной таких заявлений появятся сотни тысяч. Воины, охваченные большим патриотическим подъемом, будут писать: «В бой хочу идти коммунистом».
А тогда, 17 июля 1941 года, в группе Кайманова такие заявления были первыми.
За прием товарищей в партию проголосовали единодушно. Не успел председатель закрыть собрание, как донесся чей-то голос:
- Нас окружают! Фашисты лезут на забор!
- Спокойно,- отозвался Кайманов.- Все - по местам!
И теперь уже двадцать четыре коммуниста пошли в контратаку впереди бойцов...
Бои. Непрерывные бои…
Пограничники слышат, как урчат за сопками вражеские машины. Где-то недалеко, по ту сторону границы, на километры растянулись механизированные части. Их командиры в неистовстве, они ждут, когда уничтожат пограничный заслон и разберут лесной завал. Ждут. Другой дороги поблизости нет...
20 июля. Продукты кончились. Старший лейтенант посылает людей разведать путь отхода через болото.
Над заставой появились самолеты с фашистской свастикой. На перерытую землю и вывороченные снарядами деревья полетели бомбы. Фашисты беснуются. Они теперь не видят иного выхода, как уничтожить мужественный заслон авиацией. После налета - атака. Пограничники, оглушенные и контуженные, вылезают из окопов и... идут в контратаку!
22 июля. Кайманов дает приказ отходить. Отходить ночью, бесшумно, небольшими группами через болото. Командир считает, что его подразделение задачу выполнило и теперь надо сохранить людей.
Миновал месяц войны. Фашисты, израсходовав на этом участке тысячи снарядов и бомб, потеряв не менее пятисот солдат и офицеров, так и не сумели продвинуться ни на пядь вперед.
На рассвете, уйдя далеко от места обороны, пограничники увидели самолеты и услышали взрывы: фашисты бомбили пустую "яму"
Через пять дней старший лейтенант привел группу к своим, не потеряв в пути ни одного человека.
В августе 1941 года Указом Президиума Верховного Совета СССР шести пограничникам было присвоено звание Героя Советского Союза.
Среди награжденных был и старший лейтенант Никита Фадеевич Кайманов.
***
За мужество и героизм, проявленный в боях, 46 человек из сводной группы были награждены орденами и медалями. Четверо из них – младший сержант Н. Самсонов, связист С. Карелин, лейтенант П. Соловьев и ефрейтор Н. Жолобов – были удостоены ордена Ленина.
В сентябре 1941 года уже майор Кайманов принял на себя командование 80-м пограничным отрядом. Пограничники охраняли дороги Поросозеро – Медвежья Гора — Спасская Губа – Вохтозеро.
Для выполнения специальных задач Советского правительства в Иране в пригороде Москвы, в поселке Бабушкин, в 1942 году был сформирован 131-й отдельный пограничный стрелковый (с ноября 1943 – мотострелковый) полк войск НКВД СССР. С ноября 1942 по сентябрь 1945 года командование которым осуществлял Кайманов Никита Фадеевич.
В 1943 году полк был переведён в столицу Ирана, где бойцы этого полка охраняли коммуникации, по которым осуществлялись поставки грузов по ленд-лизу в Советский Союз, поддерживали общественный порядок в столице Ирана, участвовали в обеспечении безопасности Тегеранской конференции глав СССР, США и Великобритании. С октября 1943 года Н. Ф. Кайманов одновременно исполнял обязанности начальника гарнизона советских войск в Тегеране.
В 1945 году был направлен на учёбу в Военную академию имени М. В. Фрунзе. С 1948 года - начальник пограничного отряда в Карелии, с 1953 года - военный советник при начальнике Пограничных войск Чехословацкой Социалистической Республики. В 1958 года полковник Н. Ф. Кайманов вышел в запас и жил в Москве.
Тяжелая болезнь оборвала его жизнь 13 февраля 1972 года.
Награждён орденом Ленина (26.08.1941), четырьмя орденами Красного Знамени (в том числе первым в 1936), орденами Красной Звезды, Трудового Красного Знамени Азербайджанской ССР (1932), медалями.
Имя Никиты Кайманова носят улицы в городах Сортавале, Суоярви и Нижнекамске (Татарстан). В родном селе Прости установлен бюст Героя, в городе Нижнекамске – мемориальная доска. В средней школе № 9 города Нижнекамска с 1975 года действует школьный музей боевой и трудовой славы Н. Ф. Кайманова, уголок Героя есть и в средней школе села Прости.
Постановлением Совета Министров СССР от 28 июля 1972 года имя Н. Ф. Кайманова присвоено пограничной заставе № 6 Суоярского пограничного отрада Северо-Западного пограничного округа, которую он героически оборонял в 1941 году. Навечно зачислен в списки личного состава этой заставы.
Портрет Никиты Фадеевича Кайманова находится в Галерее Героев Советского Союза в Петрозаводске.
В дополнение к этой статье, предлагаю ознакомиться со статьей "Кубок от шаха" о истории проведения футбольного матча в Тегеране, после проведения конференции "большой тройки"
Источники:
http://moypolk.ru/moskva/soldi...
http://www.pogranec.ru/showthr...
http://vezde.karelia.ru/vseoka...
https://freedocs.xyz/doc-43722...
Оценил 1 человек
1 кармы